Будни и праздники Ольвии в VI—I вв. до н. э.

2. ОБЩИЙ ВИД ГОРОДА

Ольвия находилась на правом высоком берегу Гипаниса. Ее территория имела треугольную форму (рис. 5) и четко разграничивалась на три части: Верхний город, лежавший примерно на 40 м выше современного уровня Бугского лимана, Нижний город в прибрежной полосе реки и расположенный между ними Террасный город на склонах, амфитеатром охватывающих Нижний город.

Колонисты выбрали для Ольвии стратегически очень выгодное место. Отсюда на далекое расстояние просматривались окрестности со стороны степи и со стороны реки. Глубокие балки (совр. Заячья и Северная) составляли естественную линию обороны с напольной стороны, а с востока подход к Ольвии затрудняла широкая река. Ее солоноватые воды оказались непригодными для питья, но на пространстве Нижнего города выходило несколько источников хорошей пресной воды, и это также сыграло существенную роль при определении места для колонии.

По мнению древних греков, для того, чтобы называться городом, надлежало иметь несколько самых необходимых построек. Павсаний (X, 4, 1), описывая Панопей в Фокиде, говорит, что, хотя панопейцы посылают своих представителей на всефокидское собрание, их селение нельзя назвать городом, поскольку там нет «ни правительственных зданий, ни гимнасия, ни театра, ни площади, ни центрального водоема». Ольвия обладала всем перечисленным Павсанием.

Центральная площадь — агора, — судя по археологическим находкам, существовала уже во второй половине VI в., а в первой половине V в., как пишет Геродот (IV, 78), по ней прогуливался скифский царь Скил. На агоре находился большой каменный водоем, прекрасная кладка которого сохранилась до сих пор[45]. В ольвийских надписях упоминаются гимнасий[46], театр[47], правительственные здания: экклесиастерий[48] и гептадейон[49]. В экклесиастерии собирался Совет и народное собрание, в гептадейоне заседала коллегия Семи, один из важнейших органов исполнительной власти.

Подобно большинству греческих городов, Ольвия органично вписывалась в окружающий ландшафт. Перед многочисленными кораблями, прибывавшими из Средиземноморья и Причерноморья в IV—III вв., открывался широкий вид процветающего города (рис. 6). Корабли входили в благоустроенный порт, разделенный, как было принято тогда, на две гавани — для торговых и военных кораблей[50]. Неподалеку находились складские строения для товаров, оптовый (δείγμα) и рыбный рынки[51], затем невысокие дома в один-два этажа и узкие улицы заполняли Нижний город и поднимались на Террасный. Однообразную застройку последнего оживлял лишь театр (рис. 7). Панораму венчали храмы и общественные здания, высившиеся в Верхнем городе. Все это опоясывали каменные стены с башнями[52].

В VI в., когда прилегающие к городу степи еще оставались почти не заселенными, Ольвии хватало естественных рубежей, затруднявших подход к ней. В V в. их оказалось недостаточно, поэтому началось строительство стен и башен. О них упоминается в новелле о скифском царе Скиле (Hdt. IV, 78-79). Рассказывая о пристрастии Скила, грека по матери, посещать Ольвию и вести там эллинский образ жизни, Геродот написал, что царь оставлял свое войско за стенами города, а ворота приказывал запирать. Когда же кто-то из ольвиополитов пожелал показать скифам, как их царь поклоняется греческим богам, то нескольких скифов провели на башню, и они оттуда наблюдали дионисийскую процессию с участием Скила.

Первоначально оборонительные сооружения строились только со стороны степи, и лишь в III в. круг стен сомкнулся, защитив также прибрежную часть города. Видимо, раньше не приходилось ожидать нападения со стороны реки, но затем местные племена стали атаковать Ольвию и с этой стороны, особенно зимой, когда Гипанис покрывался льдом[53].

Археологи раскрыли остатки оборонительных стен, Северных и Западных городских ворот. Безусловно, существовали ворота и с приречной стороны, откуда ввозили и вывозили товары с пристани. Ворота фланкировались двумя прямоугольными башнями, их верхние края венчали зубцы (рис. 8). Толщина стен составляла примерно 4 м; их высота, судя по данным античной фортификации, могла достигать 10 м, а башни возвышались на 12-15 м.

Башни стояли не только у ворот, но и на поворотах оборонительной линии, а также на длинных прямых отрезках. Таким образом, ольвиополиты могли дать отпор врагу в любом пункте нападения на город. Каждая башня имела свое наименование, и некоторые из них отразились в надписях. Одни башни назывались по имени их строителей: Посия, Эпидаврия, другие были посвящены богам и героям, заступникам города, — Зевсу Полиарху (многовластвующему), Зевсу Элевтерию (освободителю), Аресу и Гераклу. Последняя, находившаяся у берега, определена в надписи, как «удивительная на вид и защитница всех граждан во время войны»[54].

В V — начале III вв. расходы на оборонительные постройки несла городская казна. В одной надписи IV в. сообщается о комиссии стеностроителей, заботившейся о ремонте стен и башен[55]. Позже, во время кризиса полиса, эту функцию брали на себя богатые ольвиополиты. В декрете в честь Протогена говорится, что он выделил средства на ремонт пяти башен, а также на завершение строительства башни Посия и стены в приречной части Ольвии; посвятительная надпись на башне Геракла гласила, что Клеомброт финансировал постройку этой башни[56].

Ольвия строилась не по единому плану. Ее улицы прокладывались стихийно, соответственно рельефу местности. Лишь в эллинистический период в отдельных частях города, где проводились масштабные перестройки, возникла регулярная прямоугольная планировка улиц. Жилые дома выходили на улицу глухими стенами и заборами. Улицы, вымощенные камнем, а чаще битой керамикой, перемешанной со щебенкой, были узкими (2,2-3,6 м), а переулки еще уже. Исключение составляли улицы, ведущие к Западным и Северным воротам: (рис. 9) первая шириной в 5 м, а вторая, Главная улица, достигала ширины 8-10 м (рис. 10). По античным меркам это немало. Для сравнения можно заметить, что главные улицы Милета, Приены и Магнесии были уже (7,5, 7,36 и 8,5 м).

Однообразие улиц с монотонными рядами глухих стен контрастировало с центральной частью Верхнего города, где располагались общественные здания, храмы и алтари богов, рынок и торговые ряды. Кроме агоры в Верхнем городе, возможно, имелась и вторая площадь с общественными зданиями в Нижнем городе[57].

Благодаря многолетним раскопкам можно представить, как выглядели агора и теменос в Верхнем городе, где ежедневно кипела общественная и деловая жизнь; здесь ольвиополиты собирались во время празднеств, сюда приходили за покупками и просто пообщаться и узнать новости (рис. 11).

К агоре вели две упомянутые самые широкие улицы. По ним от Северных и Западных ворот доставлялись товары на рынок, который, как и в прочих греческих городах, располагался на агоре[58]. Ее площадь в период наивысшего расцвета Ольвии составляла около 3000 кв. м и имела не совсем правильную прямоугольную форму. В VI — начале V в. агора была примерно на треть меньше, а затем ее расширили за счет прилегавшего к ней теменоса. В IV — начале III в. перестроили все находившиеся там здания. С восточной и западной стороны агору обрамляли торговые ряды, украшенные по фасаду колоннадой. На западной стороне, кроме торговых рядов, помещался также суд, жилой дом и здание общественного назначения. В нем, как и в подобном доме на южной стороне, вероятно, заседали коллегии — органы ольвийской исполнительной власти. Возможно, одно из этих зданий принадлежало коллегии Семи и было тем гептадейоном, в котором по постановлению Народного собрания поставили стелу с декретом в честь Антестерия, одно время возглавлявшего эту коллегию. Наряду со зданием коллегий, на южную сторону агоры выходил своей узкой стороной гимнасий[59].

Всю северную сторону занимала стоя — крытая галерея с колоннадой. Она составляла архитектурную доминанту ольвийской агоры. Такие здания впервые появились в Элладе и стали необходимой принадлежностью любого города. Посещение стои вошло в число обязательных элементов греческого образа жизни[60]. Стои строились на площадях и теменосах; в крупных городах, таких, как Милет и Афины, имелось несколько подобных зданий. Римляне переняли у греков этот тип постройки и назвали его портиком. В стое, где можно было укрыться от дождя, палящего солнца и ветра, назначались всевозможные деловые и частные встречи, обсуждались городские и другие животрепещущие новости. В стоях поэты читали стихи, а философы излагали ученикам свои учения. Наименование одного философского течения получило название стоицизм, ибо его основатель Зенон в конце IV в. встречался со своими учениками в Афинской Пестрой стое, расписанной картинами Полигнота и Микона. Географическая карта мира, составленная под руководством Агриппы, украшала в Риме специально построенный для нее портик, где каждый мог увидеть чертеж всего известного римлянам мира.

Большая ольвийская стоя, несомненно, играла заметную роль в жизни горожан. Открытая в сторону агоры, она имела двухрядную колоннаду длиной 45 м. Ее два нефа разделялись колоннами ионического ордера, а наружные колонны дорического ордера стояли вдвое чаще, чем внутренние. Подобные двухнефные стои открыты в Афинах, Коринфе, Фасосе, Самофракии и других греческих городах[61]. Витрувий в сочинении «Об архитектуре», описывая двойные портики в палестрах, заметил, что их так строили, «чтобы во время непогоды ливень не мог проникнуть внутрь» (V, 9, 11). Это вполне оправдывало себя в Ольвии, где весной и осенью часто льют сильные дожди и дуют пронизывающие ветры.

Задняя глухая стена стои примыкала к центральному теменосу, на котором находились главные ольвийские храмы и алтари. Другие стороны теменоса ограждали каменные стены с двумя входами. Один, украшенный фронтоном и двумя колоннами, выходил на Главную улицу, другой располагался с противоположной стороны и вел на параллельную улицу. Первоначально теменос и агора не разделялись, поэтому храмы Аполлона и Зевса выходили прямо на площадь. Лишь в V в. появилась ограда Центрального теменоса.

Аполлон Дельфиний был главным богом, почитавшимся на этом теме-носе. Его храм несколько раз перестраивался. Сначала маленький храм ионийского ордера малоазийского типа построили из дерева и сырцового кирпича. Его украшали расписные терракотовые детали, от которых сохранилась лишь полихромная облицовка ионической капители. В V в. первоначальный храм разобрали и его заменил небольшой (7 м в ширину и 15 м в длину) каменный храм в антах: два выступа стен (анты) под фронтоном заканчивались пилястрами, а между ними стояли две колонны ионического ордера. Храм окружала специально посаженная священная роща. В ней находились небольшие алтари, а перед храмом на свободном пространстве стоял большой главный алтарь, сложенный из известняка (рис. 12).

В IV в. ольвиополиты снова заменили храм Аполлона и выстроили самый крупный каменный храм за всю историю города. Вероятно, он был периптером, т. е. колонны окружали его со всех четырех сторон. С длинной стороны они тянулись на 30-35 м. Рядом стоял также заново выстроенный на месте прежнего храм Зевса, значительно уступавший в размерах храму Аполлона (рис. 13). Новый главный алтарь на теменосе украшали резные орнаменты, исполненные на мраморной облицовке. Вдоль западной ограды расположилась небольшая стоя, а около восточной помещалась мастерская, в которой изготовляли терракотовые статуэтки и рельефы для культовых целей.

Наряду с Центральным в Ольвии уже в архаический период появился еще один теменос, также примыкавший к Главной улице. Сейчас его называют Западным по расположению относительно Центрального. Судя по найденным посвящениям, на Западном теменосе находились культовые участки Аполлона Врача, Матери богов, Диоскуров, Афродиты и Гермеса. Здесь археологи обнаружили несколько небольших каменных алтарей, а из храмов Западного теменоса сейчас можно реконструировать лишь храм Аполлона Врача, построенный на рубеже VI—V вв. (рис. 14). Его называли Иетроон[62]. Подобно современному ему храму Аполлона Дельфиния, его украшали каменные и терракотовые архитектурные детали[63]. Сохранился большой расписной известняковый акротерий, венчавший этот антовый храм ионического ордера. Храм простоял около столетия. В последней четверти V в. его разобрали и выстроили новый.

В каждом греческом городе на агоре и около храмов на священных участках стояли многочисленные стелы с надписями и всевозможные каменные и бронзовые скульптуры. О том, каковы они были в Ольвии, сейчас известно по археологическим находкам и эпиграфическим памятникам. К настоящему времени в Ольвии обнаружено несколько сотен надписей[64] и среди них фрагменты беломраморных стел, некогда украшавших агору и оба теменоса. На них вырезаны законы, почетные декреты в честь граждан, оказавших особые услуги государству, и проксении — постановления о предоставлении гражданства, торговых и других привилегий иностранцам, чаще всего купцам, чья деятельность способствовала процветанию Ольвии. Стелы с надписями выставляли преимущественно около храма Аполлона Дельфиния по традиции, идущей из метрополии: в Милете множество подобных надписей найдено именно около Дельфиниона и среди них декрет об исополитии (равных правах) жителей Милета и Ольвии[65]. Каменный архив постоянно обновлялся новыми стелами, а старые плиты складывали во дворе святилища лицевой стороной вниз. Наиболее крупные стелы, например, декрет Протогена, достигали высоты двух метров, но обычно были ниже, чтобы надписи легко читались. Большинство стел увенчивали фронтоны, часто с акротериями по углам. Иногда в центре фронтона изображались голова или бюст божества, например, Аполлона на декрете Антестерия, Афродиты на посвящении богине (рис. 15), Гелиоса на проксении родосцу Агасиклу[66].

Любой античный город не мыслим без статуй, будь то Афины с их огромным количеством разнообразной скульптуры или небольшой провинциальный полис, к числу которых принадлежала Ольвия. Античные авторы уделили немало внимания описанию статуй. Особо выдающимся поэты посвящали стихи. Например, восхищаясь статуей Афродиты Праксителя, Платон написал:

Асклепиад восхвалил скульптора Лисиппа, создавшего бюст Александра Македонского:

По «Описанию Эллады» Павсания и «Естественной истории» Плиния можно представить огромное количество скульптур в разных городах Эллады. Подобные сведения об Ольвии извлекаются только из эпиграфических источников. Лишь Дион Хрисостом упомянул, что он не видел в Ольвии ни одной неповрежденной статуи. Кроме того, существование статуй во все периоды жизни Ольвии подтверждается находками фрагментов каменных статуй и пьедесталов.

Ольвийские статуи стояли в традиционных для греческого города местах: в храмах и возле них, на агоре, в гимнасий, а одна находилась у оборонительных стен[69]. Они были исполнены из мрамора, бронзы, известняка и дерева. О существовании в Ольвии так называемых архаических деревянных ксоанов можно только догадываться; они стояли в храмах многих греческих городов, в том числе и в Северном Причерноморье, но нигде не сохранились. Страбон (VII, 4, 2) упоминает о таком изваянии в Херсонесском храме Девы, а Арриан (Peripl. 32) — в святилище Ахилла на острове Левка. Деревянные и бронзовые статуи имели вставные глаза из других материалов. В Ольвии найдено три таких глаза из мрамора и кости. В мраморном сохранилась вставка из цветной пасты, имитирующая радужную оболочку[70]. Известно также, что в глаза статуй вставляли драгоценные и полудрагоценные камни[71].

По фрагментам и углублениям для ног, в которых крепились мраморные и бронзовые статуи, можно определить, что ольвийские изваяния, подобно большинству греческих, были размером в человеческий рост или немного больше. Отсутствуют материалы, указывающие на существование в Ольвии грандиозных статуй, таких, как, например, Афина Партенос или Зевс Олимпийский Фидия высотой более 10 м. Подобные скульптуры могли устанавливать лишь очень богатые полисы, к которым Ольвия не принадлежала.

Сохранившиеся мраморные и известняковые фрагменты от ольвийских статуй дают представление об их размерах и формах, но все они потеряли окраску, характерную для греческих каменных скульптур. Мрамор натирали воском и оливковым маслом, отчего он получал тон живой человеческой кожи; соответственными цветами выделяли губы, глаза, ресницы и волосы, а одежду не только тонировали, но и украшали разнообразными цветными узорами. Это требовало большого искусства, поэтому скульпторы стремились поручить раскраску своих произведений хорошим художникам. Например, Пракситель любил работать с известным живописцем Никием, о чем поведал Плиний (ΝΗ. XXXV, 133) после перечисления знаменитых картин этого мастера. Возможно, он раскрашивал статую, которую ольвиополиты заказали этому прославленному скульптору. К сожалению, сохранился лишь ее постамент с надписью «Пракситель афинянин сделал»[72].

Статуи ставили либо от имени всего полиса[73], либо на средства отдельных ольвиополитов или граждан других городов, посещавших Ольвию. Например, во второй половине V в. Западный теменос украшали статуи Аполлона Врача с посвящениями ольвиополита Ксанфа и жителя острова Кеос Аполлония[74].

Древнейшая бронзовая статуя Аполлона, вероятно, из его храма на Западном теменосе, известна по изображению на монете II в. н. э.[75] Значит, эту статую особо почитали и хранили несколько столетий. Стоявший во весь рост Аполлон придерживал рукой находившийся у его ног лук со стрелой. По форме калафа на голове бога статуя датируется серединой VI в. и определяется как работа ионийского, скорее всего милетского скульптора. Ее привезли в Ольвию для почитания Аполлона в ипостаси Врача, который являлся верховным богом основателей Борисфена и Ольвии. Однако вскоре место главного божества занял Аполлон в ипостаси Дельфиния, и его культ отправлялся на Центральном теменосе[76].

Судя по археологическим находкам, Ольвия в архаический период была украшена скульптурами богаче прочих городов Северного Причерноморья. Большинство статуй привозили из Милета. Как и во многих полисах Эллады, в это время здесь воздвигали изображения божеств в виде так называемых куросов — обнаженных длинноволосых юношей с развитой мускулатурой. Изваянные из мрамора, известняка или бронзы, тщательно обработанные со всех сторон, эти статуи имели условно стилизованные черты лица, их руки вытянуты вдоль тела, кисти сжаты в кулаки, одна нога всегда выставлена вперед.

Куросы чаще всего изображали Аполлона. В Ольвии найдено несколько фрагментов мраморных статуй куросов и часть мраморной плиты с выемкой в центре для крепления на свинце подножия статуи куроса, исполненной в середине VI в.[77]

Известняковый курос Аполлон Дельфиний — уникальная находка в Северном Причерноморье. Первоначально статуя изображала бога в полный рост, а когда она разбилась, верхнюю часть высотой в 55 см установили на специальной подставке в здании гимнасия эллинистического времени, где ее и нашли в 1969 г. Статуя выполнена из местного известняка, следовательно, ее сделали в Ольвии. Не совсем умелый ольвийский мастер в конце VI в. скопировал фигуру с мраморного куроса, привезенного из метрополии[78].

В V-IV вв. ольвиополиты заказывали статуи главным образом афинским скульпторам. Им хотелось видеть изображения своих богов, изваянные лучшими художниками того времени. Примерно в середине V в. в Ольвии появилась прекрасная мраморная статуя Зевса, исполненная скульптором школы Фидия[79]. В IV в., как уже упоминалось, в Ольвию Доставили статую работы знаменитого Праксителя. В то же время другой афинский скульптор Стратонид отлил бронзового Аполлона с чашей в одной руке и лавровой ветвью в другой[80], а ваятель круга Скопаса создал статую Зевса[81]. Исходя из надписи с посвящением Аполлону Врачу на пьедестале с именем Стратонида, изображение бога находилось на Западном теменосе, а скульптуры мастеров школы Фидия и Скопаса предназначались для Центрального теменоса, где помещался храм Зевса.

Наряду с богами ольвиополиты чтили героев, как общегреческих (Ахилл, Геракл), так и местных. От мраморной статуи Геракла сохранился лишь фрагмент дубинки, его постоянного атрибута, а относительно статуи местного героя Сосия известно только по упоминанию в декрете в честь Протогена[82].

Величайшая почесть, о которой мог мечтать гражданин, это статуя с изображением его самого либо его отца или сына, поставленная в самом священном месте города. В Ольвии таким местом была округа храма Аполлона Дельфиния на Центральном теменосе. Кроме того, подобные статуи украшали агору, гимнасий и Западный теменос.

Обычай воздвигать статуи гражданам за особые заслуги перед государством появился в Элладе в начале V в. Таковы, например, скульптура тираноубийц Гармодия и Аристогитона на афинской агоре, поставленная в 490-е годы, а в IV в. там установили статуи выдающихся полководцев Конона, Каллия и др. (Lys. Leocr. 51).

В Ольвии, насколько теперь известно, стали чествовать статуями особо отличившихся граждан в IV в., а затем также граждан других государств, оказавших Ольвии большие заслуги. Ни одна из этих статуй не сохранилась даже фрагментарно. Наши сведения опираются либо на надписи на постаментах, либо на почетные декреты с решением установить статую. Таковы, например, надписи на базах статуй Каллиника и тираноборца, чье имя утрачено[83]. На второй базе высечена плохо сохранившаяся стихотворная надпись, датирующаяся первой четвертью IV в., на первой — текст декрета 435-430 гг., тоже со значительными утратами. В нем перечисляются многочисленные заслуги Каллиника, за которые его уже прежде награждали статуей. Ольвиополиты выражали благодарность Каллинику за то, что он способствовал увеличению доходов государства, привел к гражданскому примирению враждовавших между собой граждан, настоял на кассации долгов, реорганизовал финансовую жизнь полиса. За это народное собрание постановило «восхвалить Каллиника, сына Евксена, за его доблесть и благодеяния для народа» и наградить «тысячей золотых и статуей, а о награждении возвестить на Дионисии в театре» (рис. 16). Статуи чествуемых народом лиц нередко посвящались богам и героям. Так, статуя Каллиника была посвящена Зевсу Спасителю, а воздвигнутая в III в. статуя Пантакла — Гераклу[84].

В исключительных случаях государство награждало чествуемое лицо конной статуей. В III в. этой почести удостоился Еврисивий, сын Деметрия, а во II в. Никерат, сын Папия, погибший, защищая соотечественников[85]. Из декрета в честь Никерата известно, что его удостоили статуей не только в Ольвии, но и в Херсонесе в благодарность за успешное исполнение роли третейского судьи, разрешившего распрю между херсонеситами. В свою очередь, граждане Херсонеса оказывали Ольвии большие услуги, за которые ольвиополиты награждали их статуями на почетном месте у храма Аполлона Дельфиния[86].

Не только государство, но и отдельные состоятельные граждане устанавливали в Ольвии статуи своих родственников. Обычно такие скульптуры посвящались богам, главным образом Аполлону и Зевсу, чтимым на Центральном теменосе. Сохранились постаменты IV в. с надписями Леократа и Гикесия, посвятивших статуи своих отцов Зевсу Освободителю[87]. В III в. статуя Дионисия, жреца Аполлона, была поставлена на теменосе его братьями, а гимнасиарх Никодром воздвиг в гимнасии статую своего сына, вероятно, хорошего атлета[88]. Во II в. Евник посвятил Аполлону Дельфинию статую своего деда Протогена, о разнообразных деяниях которого на благо родины известно из декрета в его честь, а Гикесий посвятил всем богам статую своего сына Филта[89].

Конечно, сохранившиеся сведения об ольвийских статуях далеко не полны. В Ольвии безусловно были скульптуры не только Аполлона и Зевса, но и других богов. Статуи каких-то сидящих божеств находились в III в. у святилища Афродиты[90]. Статуя Диониса присутствовала в театре во время празднования Дионисий, о которых упоминается в надписях, в частности в цитированном выше декрете в честь Каллиника. Безусловно, ольвиополиты при жизни почтили статуей Протогена и других своих соотечественников и иностранцев, о которых не уцелело никаких свидетельств. Но даже сохранившиеся известия о статуях в Ольвии показывают, что их здесь было немало, и они постоянно обновлялись.

Итак, по археологическим источникам удается более или менее представить античную Ольвию догетского времени: ее оборонительные стены и башни, не раз испытавшие натиск врагов, скромные за небольшим исключением жилые дома в один-два этажа, узкие однообразные улицы и нарядный по сравнению с ними центр с традиционной агорой и двумя теменосами, где, по общеэллинскому обычаю, ежедневно бывал каждый гражданин...

Гражданская община города заботилась о постройках общественных зданий, храмов и алтарей, об украшении города скульптурами. Для этого нанимали опытных архитекторов и скульпторов из разных городов Эллады. Сначала это были ионийцы, преимущественно милетяне, в V-IV вв. их место заняли афиняне, а в эллинистический период появились произведения мастеров с острова Родос, из Александрии, а затем из Пергама[91].

Ольвия предстает перед нами сравнительно небольшим провинциальным эллинским городом со всеми традиционными зданиями, естественно, более скромными, чем в крупных полисах Эллады.