Будни и праздники Ольвии в VI—I вв. до н. э.

4. КАЛЕНДАРЬ И ОПРЕДЕЛЕНИЕ ВРЕМЕНИ

В повседневной жизни греков календарь всегда играл важную роль. По нему определяли праздничные и будничные дни, рассчитывали всевозможные сроки (например, долги, займы, аренды), отмечали семейные даты рождений, свадеб, смертей, определяли время начала и окончания различных работ, поездок, школьных занятий и др.

Все греческие полисы пользовались лунным календарем и делили год на 12 месяцев. Месяц длился 29 или 30 дней и всегда начинался с новолуния. Поэтому при сопоставлении греческих месяцев с современными получается, что они начинались во второй половине одного нашего месяца и заканчивались в следующем. Год составлял 354 дня и значительно отставал от солнечного, поэтому раз в несколько лет один из месяцев повторялся дважды.

Календари различных полисов значительно отличались друг от друга. Разными были названия месяцев, а также тот месяц, с которого отсчитывали начало года, и система коррекции лунного и солнечного года. Начало года определялось в зависимости от четырех положений солнца: весеннего и осеннего равноденствия и зимнего и летнего солнцестояния, поэтому греческий год при переводе на современную хронологию охватывает части двух лет. Например, в Афинах первым месяцем считался Гекатомбеон, наступавший в новолуние после летнего солнцестояния; этот месяц соответствовал второй половине июля — первой половине августа. В Милете год начинался после весеннего равноденствия, в Беотии — после зимнего, а в Спарте — после осеннего солнцестояния[130]. Наиболее определенные сведения о всей системе календаря в Северном Причерноморье относятся к Ольвии.

Долгое время по лапидарным надписям были известны названия десяти ольвийских месяцев[131], но отсутствовала возможность установить, каким современным они соответствуют. Знания об ольвийском календаре выстроились в стройную систему после находки в 1975 г. надписи, в которой по порядку перечислены все 12 месяцев. В середине V в. некий ольвиополит Андокид посвятил Аполлону чернолаковый скифос и на его донышке процарапал острым предметом надпись (граффито). Написав названия всех месяцев, Андокид, вероятно, выразил таким способом свое пожелание, чтобы Аполлон покровительствовал ему каждый месяц года (рис. 29). Благодаря этому граффито выяснено, год в Ольвии начинался с Тавреона после весеннего равноденствия в первое новолуние. Этот же месяц повторялся время от времени для коррекции лунного года с солнечным и, возможно, по аналогии с другими полисами назывался вторым Тавреоном. Поэтому через каждые 3-4 года год состоял не из 12, а из 13 месяцев.

В сопоставлении с современным ольвийский календарь выглядел следующим образом:

Этот календарь почти полностью повторяет милетский. Со времени основания Ольвии он сохранялся неизменным в течение многих столетий, поскольку в надписях римского времени встречаются те же названия месяцев, что и на граффито V в. Такая верность календарной традиции присуща не всем милетским колониям. Конечно, на первых порах они все пользовались календарем метрополии, но с течением времени многие его изменяли. Например, на Боспоре с позднеэллинистического периода ввели македонский календарь, начинавшийся с новолуния после осеннего равноденствия[133]. В сохранившихся боспорских надписях лишь два месяца имеют общие названия с ольвийскими (Артемисион и Панемос)[134].

Стойкость ольвийской календарной традиции отчасти объясняется исключительно важной ролью Аполлона в государственном культе полиса. В то же время, Аполлон у греков считался покровителем календаря, и его празднества тесно связывались со счислением времени. Первый день каждого месяца нумении (новолуние), его середина (дихомении) и 20-е число посвящались Аполлону[135]. Праздник новолуния в Ольвии справляла сакральная коллегия нумениастов. Их посвятительные надписи сохранились на нескольких киликах классического периода[136].

Названия месяцев Каламайон и Кианепсион связаны с обрядами, сопровождавшими уборку урожая. Глагол καλαμαίομαι значит собирать колосья после жатвы. Месяц с этим названием приходится на май-июнь и не соответствует времени окончания жатвы в Северном Причерноморье. Сроки жатвы в Средиземноморье примерно на месяц опережали соответствующий период на северных берегах Понта, поэтому колосья после жатвы подбирали в Панемосе и даже Метагейтнионе. Однако название месяца продолжало сохраняться, не соответствуя действительности. Такое же явление наблюдается в нашем календаре. Мы не смущаемся называть восьмым, девятым и десятым месяцами октябрь, ноябрь и декабрь, хотя по счету они у нас десятый, одиннадцатый и двенадцатый. В этом устаревшем счислении сохраняется установление римлян, подобно ольвиополитам, некогда начинавших год с марта.

Ольвийский календарь освещает некоторые моменты повседневной жизни полиса. Греки нередко называли Нумениями детей, родившихся в новолуние. Это имя засвидетельствовано ольвийскими надписями эллинистического времени[137]. Граффито V в. на обломке лутерия (рис. 30) свидетельствует, что в первом месяце Тавреоне в Ольвии истекал последний срок платежей по договорам прошедшего года, и в это время заключались многие сделки и договоры на следующий год[138].

Каждый год в Ольвии, как и в прочих эллинских полисах, носил имя эпонима — определенного лица, которое удостаивалось этой чести. Списки эпонимов составляли хронологию событий города. Например, в декрете Протогена упоминается о двух годах голода при жрецах Геродоре и Плейстархе.

Должностные лица и выборные жрецы в Греции и Риме, как правило, исполняли свои обязанности один год. Постоянство их ежегодной службы дало толчок для использования этого срока в качестве хронологической единицы, и гражданский год стал тождественным по продолжительности сроку службы одного из магистратов или жрецов, именем которого назывался данный год. Эти лица и назывались эпонимами. В Афинах ими становились архонты, в других городах — жрецы, стратеги, пританы, цари и другие. Время их вступления в должность могло не совпадать с началом года. Например, в Риме эпонимами были два консула, приступавшие к своим обязанностям первого января. Эта дата начала нового года до сих пор принята в европейских и американских государствах. Однако названия сохранившихся в нашем календаре римских месяцев октябрь, ноябрь, декабрь (восьмой, девятый, десятый) указывают, что год некогда начинался с марта (Plut. Мог. 268 а).

В каждом городе существовали списки эпонимов[139]; некоторые из них сохранились либо в надписях либо переписаны в сочинениях античных авторов. Например, Диодор Сицилийский включил в свою «Библиотеку» список афинских архонтов от войны с персами (с начала V в.) до 302 г., а в Милете найдена стела со списком эпонимов. Надпись на ней исполнена в 334 г., а затем на свободном месте там ежегодно дополняли новые имена[140].

Для перевода античных дат в современные необходимо связать список эпонимов с абсолютной хронологией. Это бывает возможно, если там обнаруживается синхронизм с ранее известными датами. В списке эпонимов Милета такой оказалась запись об исполнении должности стефанофора Александром Македонским. По другим источникам известно, что это было в 333 г. Так удалось датировать весь ряд милетских эпонимов с 525 по 314 г. и получить хронологическую основу для истории Ионии более, чем на двести лет. Путем перекрестных сопоставлений надписей и свидетельств древних авторов установлен список афинских архонтов с 496 по 293 г.[141] Поэтому нам известны годы издания афинских декретов в честь боспорских царей.

Например, декрет в честь Спартока и Перисада написан при архонте Фемистокле в восьмое пританство Эгеиды, т. е. в апреле 346 г., а декрет в честь другого царя Спартока, сына Евмела, относится к февралю 288 г., ибо в его заглавии сказано: «при архонте Диотиме в седьмое пританство Антигониды... в последний день Гамелиона»[142]. Афинские надписи позволяют связать некоторые моменты истории Боспора с абсолютной хронологией и перевести их на современное летосчисление. К сожалению, подобных источников об Ольвии не сохранилось.

Сначала ольвиополиты вели местную хронологию по именам айсимнетов, стоявших во главе аристократического союза мольпов. По образцу метрополии колонисты организовали этот союз и стали вести собственную хронологию по именам его айсимнетов[143]. В Милете счисление лет по именам главы мольпов продолжалось в течение нескольких столетий. В III в. или несколько раньше союз мольпов в Ольвии прекратил свое существование. Функция эпонимов перешла к жрецам Аполлона Дельфиния, поэтому годы по-прежнему назывались по имени почитателей верховного бога Ольвии. Эта традиция прервалась после гетского разгрома, когда эпонимами стали гражданские магистраты — первые архонты[144].

Приведем два примера с подобной датировкой из ольвийских надписей. «При жреце Герогейтоне Совет и народ постановили двадцатого числа» и далее идет текст декрета в честь херсонесита Дионисия[145]. «При архонтах во главе с Антифонтом, сыном Анаксимена, месяца Кианепсиона» издан декрет в честь ольвиополита Дадага[146]. К сожалению, эти даты невозможно привязать к современной хронологии, и время надписей определяется по особенностям начертания букв и другим косвенным признакам. Первая относится к концу III — началу II в., вторая — к рубежу I и II вв. н. э.

Греки делили месяц на три декады и вели счет дней по дням декады. У эллинов и римлян отсутствовал еженедельный праздничный свободный день, такой, как воскресенье у христиан или суббота у иудеев. Свободными от работы были дни государственных праздников, количество которых в каждом полисе было различным. Например, афиняне, по свидетельству Ксенофонта (Ath. pol. III, 9), справляли вдвое больше праздников, чем другие эллины. В Ольвии известен целый ряд городских празднеств, о которых речь пойдет в следующей главе. Однако сейчас невозможно определить точные даты и количество дней того или иного ольвийского праздника.

Сутки у греков разделялись на 24 часа, но, в отличие от современных, часы оказывались разной величины, поскольку 12 часов, отводившиеся на дневное время, продолжались от восхода до захода солнца; на оставшуюся темную часть суток также приходилось 12 часов. Следовательно, продолжительность часа менялась в зависимости от времени года и широты пункта, в котором находился тот или иной полис. Часы с постоянной продолжительностью впервые стали использовать астрономы и космографы (Strab. II. 5, 36. С. 133).

Простейшим определением времени дня у греков было измерение тени человека количеством умещавшихся в ней ступней. Существовали также солнечные часы, но они вряд ли имели в Ольвии широкое распространение. Лишь один мраморный фрагмент считается обломком подобного прибора. Ночью время определялось по положению звезд, что было возможно лишь в ясную погоду. Как и измерение собственной тени, солнечные часы имели существенные ограничения в их использовании. Они показывали время лишь в светлую часть суток и только в солнечный день.

С V в. по письменным источникам известно о водяных часах, клепсидрах. Они состояли из шара с трубкой вверху и мелкими дырочками внизу.

Через трубку шар наполнялся водой, которая вытекала за определенное количество времени. Античные авторы пишут о клепсидрах главным образом в связи с их употреблением в суде. Там с их помощью определяли время, отведенное для речей истцов и ответчиков. Вероятно, клепсидра стояла в ольвийском здании суда на агоре.

В повседневной жизни время определялось приблизительно. День делили на четыре части: утро, начинавшееся с рассвета, затем часы между 9 и 12-ю назывались временем «наибольшего наполнения агоры», потому что тогда шла торговля и проходили важнейшие деловые и прочие встречи граждан. Дион Хрисостом начинает свою «Борисфенитскую речь» с рассказа о том, как он встретил юношу Каллистрата, когда прогуливался по берегу Гипаниса «в час наибольшего наполнения агоры». После этого наступало полуденное время и затем часы до заката. Ночь разделяли на три части: вечер, середина ночи и часы, когда начинает светать. Таким образом, ночь и вечер наступали в разное время, в зависимости от сезона.

Среди многочисленных картин повседневной жизни Афин Аристофан в «Птицах» (ст. 488-492) представил раннее утро, которое начиналось примерно одинаково в любом греческом полисе. С криком петуха

Греки, как и другие народы древности, очень дорожили светлой частью суток. В городе и деревне они вставали рано, едва начинало светать. Платон в «Законах» (VII, 807е) предписывал хозяину дома подниматься до рассвета. Такая практика подтверждается словами Исхомаха в «Экономике» Ксенофонта (XI, 14), объяснявшего своей молодой жене, что она должна встать первой на рассвете и будить слуг.

После заката солнца деловая жизнь замирала. При слабом свете светильников нельзя было заниматься большинством ремесел; с наступлением темноты приостанавливались сельскохозяйственные работы, дети возвращались из школы, юноши из гимнасия, прекращалась торговля, заседания суда и т. п.