Булавин (1-2)

Россия. Белгород. 25.11.1707.

- Иван Ильич, - говорил Скоропадскому полковник Шуст, - отступись, ведь на измену идешь. Если ты покаешься, и на колени падешь, то царь простит. Сам знаешь, ты ему нравишься своей простотой. Глядишь, так еще и гетманом вместо Мазепы-изменника станешь.

- Тринадцатым гетманом... - протянул Скоропадский и задумался.

Армия украинских реестровых казаков и сечевиков под командованием стародубского полковника Скоропадского подступила к Белгороду вчера вечером, а утром на переговоры прибыл наказной изюмский полковник Шуст. Третий час он пытался склонить командующего украинской армии к переговорам с царскими военачальниками. Но пока Иван Ильич сомневался и размышлял. Нелегко в 61 год принимать такие решения, надо все взвесить и не прогадать.

Скоропадский происходил из польского шляхетского рода, но еще его дед переселился на Украину и сам Иван Ильич считал себя украинцем. Образование он получил в Киевско-Могилянской Академии, а после окончания обучения, поступил в войсковую канцелярию писарем, где и прослужил десять лет кряду. Это были тяжелые годы, но они прошли и за давностью лет, все плохое стало забываться. В свое время удача улыбнулась Скоропадскому. Он свел знакомство с Мазепой, и тот потянул его наверх, к власти. Сначала Иван Ильич стал генеральным бунчужным, потом генеральным есаулом, честно служил своему покровителю и неоднократно выполнял его поручения на Украине и в Москве. И вот, наконец, вершина, он стал полковником, причем не какого-нибудь захудалого полка, а одного из самых многочисленных, богатых и обширных. Жизнь, определенно, удалась.

И вот, настало время испытаний, и когда Иван Степанович Мазепа вызвал его к себе и поручил командование войском идущим на помощь донским казакам, Скоропадский не сомневался, принял назначение с достоинством и не споря. Однако, чем дальше, тем больше стародубский полковник задумывался о правильности своего выбора. Слишком сильна была Россия, слишком грозен царь Петр, да и Мазепу подсидеть, а самому гетманом стать, было очень даже возможно. Хоть и находился он только третьим в очереди на гетманскую булаву после полковника Апостола и черниговского полковника Полуботка, но царь знал его лично, а именно это и могло дать ему преимущество в борьбе за власть. При этом Скоропадский очень хорошо осознавал, что назначение его гетманом через головы и без одобрения остальных полковников дорого будет стоить Украине. Придется раздаривать земли, и давать взятки царским чиновникам. Ладно, деньги и земли, но права украинского гетмана и казаков, которые и так уменьшаются Романовыми, будут урезаны еще больше, итак от договора в 23 статьи, подписанного Алексеем Михайловичем Романовым во времена Хмельницкого почти ничего не осталось. Быть марионеткой Иван Ильич не хотел, и только это обстоятельство, пока еще удерживало его от того, чтобы переметнуться на сторону московского царя.

- Я подумаю, - сказал стародубский полковник Шусту.

- Ну, подумай, да только не долго, - резко сказал, явно обозленный временным отказом Шуст, и вышел из шатра.

Иван Ильич остался один. Он хотел еще раз поразмыслить над сложившейся ситуацией, однако долго думать не получилось. В лагере его войска приветственно зазвучала сигнальная труба, и он вышел на воздух.

В ворота укрепленного лагеря, окруженного частоколом из остро заточенных бревен, въезжало несколько сотен справных реестровых казаков.

- Кто такие? - громко спросил он проезжающих мимо всадников.

- Чи, не узнал, Иван Ильич? - спросил его один из казаков и спрыгнул на землю. - Тогда богатым буду, то примета верная.

Теперь Скоропадский признал говорившего. Это был старшина Горленко, еще один верный Мазепе человек. Про переход на сторону слободских полков можно было забыть и оттого, что теперь не придется делать тяжелый выбор, Иван Ильич даже почувствовал облегчение. Судьба все решила за него.

Полковник и старшина прошли в шатер, и выяснилось, что Горленко прибыл не просто так. Оказалось, что полтавский полковник Искра состряпал поддельный приказ гетмана и только поэтому, кампанейцы, в большинстве своем верные Мазепе, пошли вслед за своим полковником Галаганом. Бригадир Шидловский видел, что одни казаки не хотят рубиться с другими, а многие открыто возмущаются происходящим и не понимают, из-за чего они должны слушать приказы царских офицеров, которые были для них чужаками. Видимо, именно потому, он и послал своего верного подручника Шуста уговаривать Скоропадского на измену гетману.

Этой же ночью, в Белгород пробрался ловкий человек и довел до украинцев всю истинную подноготную этого дела и распоряжение гетмана Мазепы не слушать своих полковников, а действовать по собственному разумению. На следующий день, пятьсот кампанейцев и некоторые присоединившиеся к ним полтавцы, с боем прорвались к городским воротам, захватили их и, не смотря на тяжелые потери, удерживали вход в город до подхода осадного войска.

Слободскими полками командовали люди не робкого десятка, и сдача ни в коем разе не рассматривалась как возможный вариант. Разгорелись уличные бои. Три дня в Белгороде не смолкали ружья, и постоянно взрыкивали пушки и ручные бомбы. Так продолжалось до тех пор, пока не был уничтожен последний царский офицер. Ни один начальствующий над слободскими полками или местными солдатами человек, не сдался в плен. И только после этого, слобожане стали сдаваться.

Бравые Ахтырцы, Сумцы, Острогожцы, Полтавцы и Изюмцы складывали свое оружие в кучи, подле места, где расположился полковник Скоропадский и, он, глядя на происходящее, думал о том, что еще бы немного, и он бы принял предложение Шидловского и Шуста. Как бы тогда пошла история, можно было только предполагать.