Про прибытие нашей ватаги в столицу Дона, особо рассказывать нечего, так как все прошло вполне ожидаемо. Во главе с Максимом Кумшацким, мы появились в воротах города и нас встретили как героев. Цветов, торжественных речей, митингов и фанфар, правда, не было, но они и не нужны. Для нас главное, это человеческое внимание и уважение общества, а это все было в избытке.
Затем, в доме отца, начался пир, тосты и здравицы, рассказы ватажников за наши дела и подвиги и старые казачьи песни про поход Степана Тимофеевича Разина, они, как никакие другие соответствуют политическому моменту. А когда гости устали от горилки и вина, по рукам пошла нестандартная сабля павшего в поединке со мной ногайца Булата. Ценителей и знатоков холодного оружия среди казаков имелось предостаточно, и мнение всех экспертов было однозначным, сабля является хорошей переделкой древнего двуручного кончара. Ну, это я уже знал, так что никого особо не слушал, а все свои усилия прилагал к тому, чтобы не напиться. Надо сказать, что мне это удалось и, к тому времени, когда празднество окончилось, я все еще твердо стоял на ногах, и смог переговорить с отцом, который тоже сохранял трезвость, ведь завтра, как всегда, ему потребуется быть лицом всего Донского Войска, а оно похмельным не бывает.
Где-то в полночь, гости разошлись по домам, а мы поднялись в кабинет Кондрата, находящийся на втором этаже нашего дома. Отец остановился рядом со своим столом, из сундука у стены достал бутылку легкого фряжского вина, между прочим, настоящее бургундское полусухое, налил кроваво-красную жидкость в два изящных венецианских бокала и, приподняв свой, провозгласил:
- За твое возвращение, Никифор!
Я взял второй бокал. Так же, как и отец, поднял его и поддержал тост:
- За возвращение!
Не чокаясь, мы выпили, сели один напротив другого, и батя сказал:
- Про твой поход и бой в Нижнем Чире я уже знаю во всех подробностях, так что можешь ничего не рассказывать.
- Откуда вести?
Вопрос был риторическим. Мне понятно, как и от кого, войсковой атаман получал известия о делах ватаги. Но спросить можно, бате приятно выглядеть в моих глазах продуманным человеком, а мне, настроить его на добрый и позитивный лад перед разговором, никогда лишним не будет.
- Верные люди из твоей ватаги весточки регулярно посылали.
Батя довольно ухмыльнулся, я тоже позволил себе понимающую ухмылку, и кивнул.
- Ясно. Про что хочешь поговорить?
- Для начала, желаю знать, чем ты этой зимой заниматься станешь?
- Планов много. Денек-другой отдохну и хочу попробовать несколько своих задумок осуществить.
- Какие, если не секрет?
- От тебя, отец, никаких секретов. Во-первых, имею мыслишку свой заводик по формовке и обжигу кирпича поставить. Глиноземов вокруг много, а парочку хороших мест для карьеров я еще по весне присмотрел. Формовочный пресс мне в Богатом Ключе сделают, а работников среди беженцев наберу. Военные походы, это само собой, они продолжатся, но и помимо этого, что-то должно доход приносить. Во вторых, надо остатки персидской добычи сбыть, камушки и драгоценности, а для этого придется найти хорошего скупщика. В третьих, для весеннего похода необходимо кое-что из оружия прикупить, бомбы себя очень хорошо показали, и пара легких переносных мортир нужна. В общем, дел хватит.
- Угу, - пока отец меня слушал, он забил табаком трубочку, раскурил ее и, пыхнув дымком, спросил: - Как тебе персы показались?
- Армия на армию с ними биться нельзя, они нас трупами закидают, а наскоками и набегами их изводить, само то, что надо. Персы сидят в обороне, значит, не могут быть сильными везде, вынуждены раскидывать свои силы по гарнизонам, и это проигрыш.
- Верно рассуждаешь.
Сказав это, Кондрат замолчал, наверное, хотел перевести разговор на что-то серьезное, но не знал с чего начать и я решил поторопить его:
- Отец, что ты задумал? Говори, я все пойму.
- Хм, поймешь? Посмотрим, - он кинул на меня косой взгляд и произнес: - Есть думка, что надо тебе жениться.
- Чего? - удивился я. - Мне шестнадцать лет только недавно исполнилось...
- И что? В поход сходил, свою казну имеешь, уважение среди казаков есть, и голова на плечах крепко сидит, так что готовься. В этом году тебя невесте представим, а следующей зимой под венец пойдете.
- Так свадьба не сейчас?
- Нет, через год.
- Кто она?
- Алена Захарова, твоя ровесница, сирота и племянница моего давнего компаньона по соляным промыслам купца Толстопятова.
- Это царицынский глава, что ли?
- Он самый. Ты ему еще летом понравился, и купец сказал, парень ты хваткий, так что мы быстро сговорились.
- Подумать надо и саму будущую невесту посмотреть, тогда и ответ дам. А то мало ли, вдруг, коряга какая, или характер дрянь. Жениться, это не чоботы на рынке выбирать.
- Отступаешь? То пойму-пойму, а теперь думать собрался. Соглашайся, девчонка симпатичная, характер ровный, и приданного за ней, помимо наследства, не много и не мало, а пять тысяч рублей и дом в Царицыне. - Кондрат усмехнулся и добавил: - Кроме того, она ведунья, и Лоскут сказал, что Алена тебе достойной парой будет.
- Ты и Лоскут для меня люди авторитетные, само собой. Однако надо посмотреть на невесту и подумать.
- Ладно. В конце января Толстопятов в гости приедет, тогда все и решим. Ко мне вопросы есть?
Теперь уже я усмехнулся.
- Конечно.
- Задавай.
- Что с Карпом Казанкиным и Тимофеем Соколовым, кредиторами моими?
- Попались на том, что принимали у себя персидских шпионов, которые предложили им плату за представление своих интересов на войсковом кругу. Сговор с врагом был на лицо, и предателей казнили.
- Сурово.
- А иначе никак, чуть повод ослабь, и понеслась торговлишка родной землей и казацкими жизнями.
Войсковой атаман налил еще вина, мы выпили, и я задал следующий вопрос:
- Батя, а что это за новые приказы в Черкасске появились?
- За столом услышал?
- Да.
- Это недавняя задумка Лоскута, Игната Некрасова и твоего дядьки Акима. Народу на Дону прибавилось, втрое против прежнего числа стало, и мы с войсковым писарем просто физически не можем решить все вопросы. Поэтому, начинаем строить здания новых приказов, которые будут помогать атаману в управлении Войском. Сначала поставим Промышленный, его Зерщиков возглавит. Потом Финансовый, это вотчина Акима. Дипломатический, пока не ясно, кого туда старшим назначить. И Судебный, под контролем Некрасова.
- Хорошая задумка, - одобрил я. - Так, глядишь, скоро, мы полноценным государством станем.
- Мы и так государство, - Кондрат пристукнул кулаком по столу, - только раньше нам в чиновниках нужды не было, а теперь она возникла, и мы производим реформу своей управленческой системы.
- Еще год назад, ты таких слов не знал, - заметил я. - Управленческая система, реформа...
- Должность обязывает. Порой, хочется поднять свою конвойную сотню, и в горы махнуть, с персами переведаться, но нельзя.
На эти слова мне оставалось только покивать головой, дождаться, пока Кондрат выскажется, и перевести разговор на иную тему:
- А что говорят про новую систему налогообложения и систему выборов атамана?
- Быстро ты все нужное ушами ловишь. Молодец! - Отец перегнулся через стол, потрепал меня по голове и продолжил: - С налогами все просто, десятина с любого дохода в пользу войсковой казны. Обман или утаивание средств, влечет за собой наказание, конфискацию имущества и плети. А насчет выборов атаманов, что станичных, что городских, что войскового или походных, пришлось помудрить, дабы все довольны остались. Думали и ругались долго, и вот что решили. Атаманом может быть выбран только природный казак или тот, кто не менее двух лет в войске казачьем служил и воевал. Выборы по станицам и городкам проводят жители, без вмешательства войскового правительства, и именно эти выборные атаманы являются представителями народа на каждом большом сходе.
- То есть, общий сход отменен?
- Нет. Он остался, но решать будет только самые простые вопросы. Как думаешь, хорошо мы сделали?
На некоторое время я задумался. Попробовал посмотреть на новые донские законы со стороны и сказал:
- Пока, да.
- Пока?
- Именно. Это временное решение, и такая система будет работать без осечек лет десять-пятнадцать.
- И почему не больше?
- Бывшие беглые и переселенцы освоятся и начнут требовать свой кусок власти. И что тогда? Высылать их обратно в Россию или нагайками разгонять? Да и сама система станиц не очень хороша, потому что в одном поселении три тысячи человек, а в другом полсотни, а голос у обоих атаманов одинаковый.
Кондрат, заметно заволновался, вытрусил из трубки давно прогоревший табак, начал забивать новый, и спросил:
- И как ты видишь разрешение всей этой проблемы?
- Сделать казаками всех жителей Дона. У нас всегда война, хоть где-то, а неспокойно. Поэтому, на основе армии Банникова надо построить не временные, а постоянные военные лагеря, и всю молодежь из рабочих и крестьян призывать на два года в войска. Полгода интенсивной учебы и полтора года пограничной службы под руководством старожилых казаков. Так, лет за пять, все напряжение в обществе на "нет" сведем, и получим дополнительное количество хорошо обученных воинов, которые стали казаками не за красивые глаза и православный крестик на шее, а за пролитую кровь, свою и чужую.
- Голова! А что с атаманством?
- Территорию Войска надо разделить на округа, примерно, на двенадцать или на четырнадцать, как удобней будет, и провести выборы окружных атаманов. Затем, от округов, по количеству жителей, призывать на войсковой сход представителей. Один человек на тысячу казаков или две тысячи крестьян. Это для начала, а там видно будет. Считаю, что так система должна лучше работать. Опять же с окружного атамана за порядок и исполнение войсковых законов можно спрашивать.
- Пожалуй, так и сделаем. Обмозгую твои слова, посоветуюсь с односумами, а после и решим, что оно и как. - Так и не закурив трубку, Кондрат встал и кивнул на дверь. - Пойдем спать?
- Завтра трудный день намечается?
Я тоже встал, и отец ответил:
- Не то, чтобы трудный, а суетной. Сразу три посольства приезжает. Каждое необходимо лично встретить, напоить, накормить, спать уложить и разобраться с чем и кто приехал.
- А откуда послы? - я заинтересовался, и уже не торопился покинуть кабинет Кондрата.
- От Турции Алей-ага и Савелий Пахомов, личности тебе известные. Потом армянин Израиль Ори, непонятный человек, то московским дипломатом числится, то турецким бунтовщиком, то у персов чудит и афганцам восстать помогает. Ну и от северокавказских горцев сразу трое, все люди представительные, Чолак Сурхай-хан Казикумыкский, Дагестанский уцмий Ахмед-хан и номинальный глава всех кавказских суннитов Хаджи Давуд. Чего все послы хотят, понятно, использовать нас в своих целях, ну и мы, конечно же, своего не упустим. - Отец увидел, что я хочу еще что-то сказать, и взмахнул ладонью. - Завтра Никифор, все завтра. Отдыхай, а утром одевайся как на праздник. Со мной поедешь, ты теперь герой, тебе многое можно. И хотя личным писарем тебя теперь не сделаешь, но к делам допуск получишь.
- Как скажешь батя.
Пожелав отцу спокойной ночи, я отправился к себе в комнату, и вскоре лежал на настоящей кровати с периной. Роскошь, однако, и видимо, от таких удобств, я не сразу заснул, долго ворочался с боку на бок, и размышлял о том, что сегодня узнал. Обо всем передумал, а перед тем, как окончательно отправиться в гости к Морфею, задумался о Кавказе и нашей политике по отношению к народам, населяющим этот край. Что на данный момент представляет из себя этот древний горный кряж и его политическая карта? Для того, кто смотрит на Кавказ издалека вопрос сложный, а для любого, кто находится рядом достаточно простой.
Итак, в конце 1709-го года все многочисленные народы Кавказа делятся на три части. Одна, так или иначе, подчиняется османам. За ними Аджара, Самцхе, Джавахети, Шавшети, Кларджети, Имеретия, Сванетия, Гурия, Абхазия, Черкесия, Осетия и Кабарда, племена которой, даже не смотря на победу в Канжальской битве, все равно остаются вассалами Турции, и продолжают платить ей дань. Вторая часть признает владычество династии Сефевидов. И это весь Азербайджан, со всеми своими племенами-ханствами, Ганджа, Картли, Кахетия, Ереванское ханство, Нахичевань и южный Дагестан. Третья часть кавказских народностей сохраняет независимость или дает чисто символическую мзду кому-то из двух великих государств, обложивших их с запада, юга и востока.
Отец сказал, что завтра прибывает Сурхай-хан Казикумыкский со своими товарищами и единомышленниками. Они относятся ко второй группе кавказских народов и считаются данниками персов, но имеют огромное желание скинуть иноземное ярмо, стать независимыми, создать свое государство и при этом отобрать у Сефевидов богатый город Шемаха. Пока, нам это только на руку. Горцы воевать умеют, и только эти три человека, которые нас посетят, на начальном этапе вооруженного выступления против Сефевидов могут выставить от двадцати до тридцати тысяч воинов, пусть, не очень хорошо обученных, зато яростных. Цели этих феодалов, которые являются суннитами, ясны и понятны. Значит, наверняка, они прибыли предложить военный союз против персов-шиитов.
Примет ли отец их предложение о совместных боевых действиях против персов? Точно не знаю. Многое будет зависеть от условий будущего договора. Но горцы люди здравомыслящие и не стали бы переться на Дон ради пустого разговора, и батя от сотрудничества с ними не откажется. При этом он прекрасно знает о коварстве горцев, сам меня об этом предупреждал, и потому будет верен договоренностям до той поры, пока это будет выгодно казачеству. Такие вот расклады.
С этих мыслей перескочил дальше и попытался заглянуть в будущее. Понятно, что я не пророк и не провидец, но есть знания Богданова и своя голова неплохо работает.
Допустим, что лет за пять, через Терское Войско и Астрахань мы вклинимся на Кавказ, станем хозяевами Хвалынского моря и заставим Персию уважать нас и наших союзников. А что дальше? В "реальности Богданова" императоры всероссийские стремились завладеть этим краем, шли по пятам за уходящими турками и персами, и тратили на завоевание горных территорий множество жизней. И все ради того, чтобы потом эти земли отпали и превратились в заклятых врагов или недоброжелателей России? Нам этого не надо, а потому, нужна долгосрочная политическая и экономическая программа отношений Войска Донского и его союзников к горским народам.
Что можно сказать прямо сейчас? Не так уж много, но и немало.
Основное, на мой взгляд. Грузия с Арменией нам и даром не нужны, Турция за них еще двести лет цепляться будет. А вот горцы Чечни, Ингушетии и Дагестана, которые соприкасаются с Тереком, в будущем, вполне могут стать нашими союзниками, ибо есть для этого предпосылки. Сурхай Казикумыкский сам нашей дружбы ищет, а даргинцы, лезгины, аланы, табасаранцы и другие дагестанские горцы его мнением очень дорожат. Ингуши на данный момент, в большинстве своем, еще язычники, сидят высоко в горах и только-только к мусульманству склоняются. А если на ту же самую Чечню посмотреть, то это десятки племенных тейпов, которые занимаются сельским хозяйством и охотой, имеют хороших кузнецов и ткачей, и управляют ими дагестанские князья, самые знатные из которых Турловы, контролирующие около половины всех кланов. Вот и получается, что если сейчас феодалам помочь, то глядишь, будет на этих землях твердая власть, и про идеи мюридизма никто и не вспомнит. Хозяйственные и бережливые князья, уцмии, ханы и беки, фанатизм не признают, им это не нужно, и кровавой Кавказской войны, растянувшейся на полтораста лет, скорее всего, просто не случится.
Конечно, возникает резонный вопрос. А не станут ли народы Кавказа, после того как опасность от османов и персов отступит, нашими врагами? Не станут, если предпринять ряд продуманных и планомерных шагов.
Сначала, это будет строительство укреплений по всему нашему пограничью и жестокое наказание горцев и степняков за каждый налет на казачью территорию. Самая обычная практика терских, донских и запорожских казаков во взаимоотношениях с закубанцами, крымчаками и кавказцами. Следующий шаг, захват всех портов на побережье Каспийского, а затем, когда Турция захиреет, если все пойдет так, как в "реальности Богданова", и Черного моря.
В итоге, у грузин, армян, азербайджанцев, северокавказцев и остальных горских народов останется только один выход, дружить с нами против всех, кто находится на юге. Хотя, все может и наоборот сложиться, но это только в том случае, если не понимать специфики кавказской политики и пытаться играть с горцами в Большого Доброго Брата, который за красивые глаза и пустые обещания, в ущерб своим интересам, построит им заводы, фабрики, и наладит инфраструктуру. А мы этого, конечно же, делать не станем, так как казаки, по природе своей народ прижимистый и память, в отличии от русских царей, имеют очень хорошую, веками обиды и обман помнят, и зла не прощают. Вот и получается, что сами по себе народы Кавказа не смогут потянуть индустриализацию, на это им ресурсов и организации не хватит, и они будут вынуждены попасть под наш экономический диктат, а это более сильная зависимость, чем военная.
Впрочем, все это планы на очень отдаленное будущее, которые вполне могут поменяться, ибо от меня, не смотря на все мое влияние на войскового атамана, пока еще зависит не очень многое. Ну, а как будет поступать Кондрат, который на ближайшее десятилетие не собирается покидать свой пост, я могу только предполагать.
С такими мыслями в голове я и заснул, а утром, началась моя мирная жизнь. Я простился со своими ватажниками, которые разъезжались по родным городкам и станицам, и вместе с единственным человеком, который остался при мне, с Митяем Корчагой, присоединился к отцу, и весь день прошел в делах по встрече послов.
Первым появился Алей-ага, прибывший, как водится, в сопровождении кубанских казаков, сипахов и янычар, и насколько я понял из его разговора с отцом, он привез на подпись официальный договор о дружбе и мирном добрососедстве между Турцией и Доном. Кондрат, разумеется, против договора ничего не имел, так как султан признавал нашу независимость и гарантировал спокойствие границ. Все по честности, мы не лезем в Крым и на Кубань, а он не наступает на Дон, Терек и Каспий. Наши резоны объяснять не надо, мы за мир. А что относительно политики султана Ахмеда Третьего, то с ним тоже все понятно. На западе опять неспокойно. Назревает очередная война с Венецией и Австрией, и пока в запасе имеется некоторое время, правитель Османской империи наводит порядок в своем государстве и готовится отразить натиск западных агрессоров.
Уважаемого османского посла поселили на одном из степных хуторов километрах в десяти от Черкасска, он сам этого захотел, и переговоры назначили на завтрашний день. И как только уладили это дело, появился второй дипломат. Представитель армянских патриотов и бывший посол России в Персии Израиль Ори. Очень подвижный смуглый человек с густыми курчавыми волосами лет около сорока пяти, передвигавшийся по осенней распутице на лошади в сопровождении десятка наемных всадников из астраханских конных стрельцов.
Что можно было сказать про Израиля Ори после первой встречи и краткого разговора? Мутный тип и авантюрист. Ни больше и ни меньше. В свое время прибежал с Кавказа к Петру Первому искать защиты от турок. Позже, прижился в России и, незадолго до смерти первого всероссийского императора, был отправлен послом в Исфахан. При дворе Солтана Хусейна начал активно интриговать, был замечен в сношениях с мятежным афганским вождем Мир Вейсом и бежал обратно в Россию. Высадился в Астрахани, осмотрелся и, почему-то, направился не в Москву, а к нам, и перед своим приездом прислал гонца, что он посол России на Дону. И вот, приезжает этот человек к нам и к нему вопрос. А где ваши верительные грамоты? Их нет? Тогда какого черта ты к нам приехал и объявляешь себя послом? Ах, хочешь просить помощи против турок и персов? Тогда все понятно, поворачивай коней и скачи куда пожелаешь, можешь на север, в Москву, или на юг, в Армению. С персами мы сами разберемся, а с османами у нас мир и дружба, и когда мы с ними рассоримся, тогда и возвращайся.
Израиль Ори повернул на север, видимо, на родине ему делать было нечего, а Кондрат, конвой и мы с Корчагой, остались на месте и вскоре показались горцы, полсотни воинов на отличных кабардинских кобылицах. Все как один в бурках, мохнатых папахах, и при богатом оружии. Впереди и позади этого отряда по десятку казаков из армии Банникова, которые присматривают за ними. Так у нас появились Сурхай-хан Казикумыкский, Дагестанский уцмий Ахмед-хан и суннитский священнослужитель Хаджи Давуд.
Встретили их тепло, без братания, конечно, но вежливо. Проводили к Черкасску и, подобно туркам, поселили на хуторе, только с другой стороны городка, поближе к Дону. Поначалу думали, что переговоры начнутся через пару деньков, когда мы проводим Алея-агу. Однако Сурхай оказался человеком дела, только расположился под крышей, и у огня обогрелся, как сразу предложил заключить военно-экономический союз против персов. Кондрат не возражал, своим статусом не чванился, сел за стол переговоров, и через три часа была готова черновая копия договора между Ханством Казикумыкским и Войском Донским. Писать эту бумагу пришлось мне, это уж как водится, когда я нахожусь рядом с батей, так что о чем договорились два вождя я знал не понаслышке.
Казаки и войска казикумыков должны были действовать против персов, не соприкасаясь, но по возможности, были обязаны учитывать планы своих союзников. Горцам было разрешено покупать на Дону и в Астрахани оружие и порох, и там же сбывать свои товары и трофеи. Два казачьих Войска, Донское и Терское, претендовали на территории Дербентской, Кубинской и Бакинской провинций. Армии Ханства Казикумыкского на территории Шекинской, Гянджинской, Ширванской и Карабахской провинций.
Такими были основные пункты этого договора и, оставив горцев отдыхать после дальней дороги и обсуждать соглашение с Доном, мы с отцом направились домой. Наши кони шли бок о бок, дело было к вечеру, с реки поддувал свежий ветерок и начинало примораживать. Отец повернулся ко мне и спросил:
- Как тебе Сурхай?
- Серьезный мужчина. Сходу сообразил, что мы в силе, и уже не только на Шемаху нацеливается, но и на соседние города.
- Точно. А про личность чего-нибудь скажешь?
- Умен, хитер и коварен, но имеет понятие о чести. Чем-то напоминает горного барса, походка мягкая и, не смотря на то, что у него нет левой ладони, я бы с ним драться остерегся.
- Это точно, боец он знатный. А знаешь, как он руки лишился?
- Нет. Расскажи.
- Несколько лет назад умер прежний правитель Казикумыка Али-бек, и после себя он оставил только внуков. Они, как водится, сцепились за власть, и дошло до оскорблений. После этого, само собой, выход один, бой насмерть. И Сурхай, в одиночку, вышел против семерых двоюродных братьев.
- А каким оружием бились?
- Бились они на кинжалах, и Сурхай победил. Троих братьев сразу убил, а четверых тяжело ранил, и они позже скончались. В этом бою он лишился левой ладони, и с тех пор носит прозвище Чолук, что значит Безрукий.
- Интересная история.
- Ну, да. Ты завтра со мной?
- Нет, своими делами займусь.
- Как знаешь.
Войсковой атаман чуть взбодрил своего коня нагайкой, вырвался вперед, и все остальные казаки последовали за ним. Еще один день жизни пролетел незаметно, и как бы мне не хотелось подольше побыть рядом с отцом, пришла пора приступать к осуществлению своих планов, а то за Кондратом можно всю зиму хвостом пробегать и нигде не успеть.