Бумажные самолёты

Глава 26

Каролина

Чашка кофе в руках отогревает заледенелые пальцы. Из маленького кафе на набережной отлично видно, как дождь обрушивается на побережье, разбивая гладкую поверхность океана вдребезги. Над горизонтом маячит парусник, плывущий к причалу, словно одинокий белый лебедь. В чём-то мы с ним похожи, с этим парусником. Возвращаемся в родную гавань исключительно по острым осколкам.

Я не была здесь с тех пор, как нам с Джорджем было по двадцать. Интересно, какой это был год? В прошлый раз, когда я проезжала мимо, мне даже показалось, что это место закрыто навсегда. Но прошлое никуда не девается. Чтобы его вспомнить, достаточно смахнуть с него пыль.

Но меня привели сюда не угрызения совести. Я чувствую, как меня наполняет смиренное спокойствие. И я здесь уж точно не для того, чтобы придаваться томному чувству ностальгии. В конце концов, наша с Джорджем история ещё не закончена, хоть я и чувствую, что её исход уже близок. Мне лишь нужно набраться смелости поставить точку.

Единственное, что меня держит, — это Майк. Он — наша с Джорджем центробежная. Я не сниму кольцо, пока не буду уверена, что он в надёжных руках. Верит ли он, что я желаю ему только лучшего?

«Глупости, — одёргивает меня внутренний голос. — Он больше не поверит ни одному твоему слову».

Как бы мне ни хотелось возразить, в глубине души я понимаю, что это так. Его «ненавижу» до конца жизни будет звучать в моей голове, даже если Майк попытается взять свои слова назад. Они врезались в мою память, словно клеймо.

Но я никогда не разлюблю Майка. Убийца может покончить со мной раз и навсегда, но моя любовь будет жить вечно.

Из мыслей меня выдёргивает очередной раскат грома. Когда на парковке тормозит знакомый автомобиль, я распускаю неаккуратный пучок волос, чтобы незаметно понаблюдать за Николасом. Держа переносной диктофон наготове, я почти сгораю от нетерпения в мучительном ожидании допроса. Дождь превращает прохожих за окном в серые пятна, плывущие вдоль побережья. Я прищуриваюсь в надежде разглядеть Николаса прежде, чем он войдёт, но он не торопится выходить из машины. Я еле сдерживаюсь, чтобы не выбежать на улицу и не выдернуть его оттуда силой.

Он появляется в кафе спустя несколько минут и растерянно оглядывается. Я не свожу глаз с его тёмной фигуры, маячащей в дверном проёме. Тень не даёт мне полностью разглядеть его лицо. Его чёрная кофта успела промокнуть насквозь, хотя от парковки до крыльца всего несколько шагов. Зачем ему пришлось так долго стоять под дождём? Неужели у него возникли подозрения? С капюшона скатываются крупные капли. Единственный официант бубнит негостеприимное приветствие и удаляется за шваброй. Когда дверь служебного помещения захлопывается, обеденный зал погружается в тишину.

«Ну же, — мысленно поторапливаю я его. — Входи!». Ёрзая на своём месте, я ставлю палец на кнопку записи и терпеливо жду, когда Николас наконец сбросит капюшон. Если сейчас он обо всём догадается, все мои старания коту под хвост. А когда до Николаса доберётся полиция, никто не подпустит меня к нему ни на шаг. От нарастающего страха, что я могу лишиться единственного шанса поговорить с ним с глазу на глаз, начинают трястись руки.

И я случайно нажимаю на «старт».

Николас

Девять месяцев назад

…Всё здесь для Майка!

Самолёты для Майка, вечеринка для Майка, даже Эмили — отгадайте, для кого? — для Майка! Вся моя жизнь — бесконечная подачка для Майка. Я готов жертвовать всем ради него, а он, видимо, слепой, раз этого не замечает. Эгоист, эгоист, эгоист! Я специально погромче хлопаю дверью, чтобы у него появилось побольше поводов сдать меня копам. Пусть лучше будет так, чем он продолжит нести ту чепуху, которую сам себе навыдумывал. Но, похоже, я переоценил его.

Я всегда наступаю на одни и те же грабли — думаю, что Майк одумается прежде, чем совершить ошибку. Но, похоже, он (как и я, в общем-то) не умеет на них учиться. Самое страшное, что никого, кроме меня, это больше не волнует — ни его любимую Роуз, от которой ни слуху ни духу, ни злюку Эмили, которая не бросилась за Майком вдогонку, как сделала бы любая другая истеричка на её месте. Если все позволяют себе закрывать глаза, то почему я не могу поступить так же?

Я нащупываю ключи от машины и заваливаюсь в водительское кресло. Не могу поверить, что всё ещё здесь нахожусь. Когда этот чокнутый велел мне «бросать валять дурака», я думал, что смоюсь отсюда, как только всё выскажу ему в лицо. Но почему тогда я не могу поставить ногу на газ? Может, потому что я и вправду просто напросто дурак?

Я выхожу из машины. Ночь сегодня звёздная. Мне нравится смотреть наверх и представлять, как мы с Майком пялимся в небо болтаем ни о чём. Но я понимаю, что это не по-настоящему и что никакого Майка рядом нет. Вместо него туда-сюда слоняются гости, вместо побережья — облезлые кусты. Вместо дружеской теплоты — холод.

Где же Эмили? Неужели всё ещё стоит одна в саду? Она выглядела растерянной, когда Майк скинул с себя её руки и скрылся в доме, хотя, когда она только пришла, уверенности в ней было хоть отбавляй. Похоже, у неё всё же есть чувство собственного достоинства — как раз то, чего мне так не хватает.

Эмили подходит Майку куда больше Роуз. Ну зачем ему девушка, которая хочет только одного? Проблема даже не в её одержимости, а в том, к чему она может привести. Если Роуз и готова окунуться в этот омут с головой, то я — нет. И я сомневаюсь, что Майк тоже. Но подходит ли Майк Эмили? Это большой вопрос. Она никогда не держит в себе то, что думает. Она как поднесённая к коробку спичка, которая может вспыхнуть в любую секунду.

Возможно, я должен был всё остановить. Возможно, именно поэтому мой план был обречён на провал. Надо найти Эмили и обо всём поговорить.

Какой-то кретин в столовой встречает меня с хлопушкой. Вообще-то я обожаю конфетти, но сейчас мне не до веселья. Я не знаю, на кого злюсь больше: на Майка — за его ложные обвинения; или на себя — за то, что в шаге от того, чтобы сделать всё с точностью до наоборот.

— Николас?

Я оборачиваюсь у выхода из столовой и встречаюсь взглядом с одной из «дрянных девчонок». Уверенный, что она ошиблась (ведь мы даже не знакомы), я оглядываюсь в поисках другого Николаса. Но девушка, кивая и говоря одними губами «ты, ты!», продолжает меня подзывать.

— Да? — я медленно подхожу к их компании.

— Что-то произошло? — продолжает она, как будто мы старые друзья. Натянув улыбку, я отвечаю:

— Не совсем, — я решаю не откровенничать и лишь спрашиваю, обращаясь ко всем: — Вы не видели Эмили? Девушку в платье как у Монро, всю в чёрном, — поясняю я.

Переглянувшись, они одновременно отвечают:

— Нет.

— Жаль, — я уже хочу продолжить поиски, как одна из «девчонок» — та, что назвала меня по имени, — внезапно хватает меня за запястье. Я удивлённо смотрю на наши руки.

— Не хочешь… немного поболтать? — она хлопает длинными ресницами, глядя мне в глаза. — Если, конечно, никуда не торопишься,

Она очень милая. И смелая. Мне правда было бы приятно провести с ней пару вечеров — раз уж Эмили как сквозь землю провалилась. Не сомневаюсь, что с ней есть о чём поболтать.

— Звучит заманчиво, но мне нужно найти Эмили. Может, как-нибудь в другой раз?

— А если она уже ушла?

— Тогда и я уйду, — пожимаю я плечами. — Мне больше нечего здесь делать.

Разочарованно вздохнув, «девчонка» подпирает голову и делает глоток из пластикового стаканчика.

Только на пороге я задумываюсь над тем, что зря отказываюсь. Мне бы не помешало остыть, посидеть час-другой за закусками и привести мысли в порядок. Хэллоуин в самом разгаре, не хочу же я провести его, сидя в своей комнате, прямо как Майк? Этот парень тот ещё затворник. Я должен перестать быть жертвой его поганого настроения и позволить себе жить так, как хочу, чувствовать то, что хочу…