Бумажные самолёты

Глава 35

Даррэл

Линкольн, прошлым летом

Её платье настолько лёгкое, что даже летний ветер покажется ледяным. Ярко-красный подол едва ли доходит ей до колен. Разве в Калифорнии не бывает прохладно? Прогноз обещает осадки и сильный западный ветер примерно во второй половине дня. Наверное, можно найти что-нибудь потеплее.

Диана закатывает глаза и нехотя соглашается взять с собой кофту. Знаю-знаю, в свои сорок с небольшим я веду себя как старик, ну и что? Неужели я не могу немного поволноваться за собственную дочь? Тем более, когда она так далеко…

Она села на самолёт до Калифорнии в тот же день, когда окончила школу. Мы никогда не говорили об этом вслух, но знали, что скрывалось за этим поступком. Когда могила Агнес заросла мхом, это свело её с ума. Слишком трудно ходить по земле, под которой тлеют кости родной матери. Смерть — последняя вещь, которой должна быть обременена семнадцатилетняя девушка. Поэтому Диана и сделала то, что сделала. Она не бросила нас — она лишь посмотрела правде в глаза и послала её к чертям.

А что теперь? Пять лет пролетели словно год, и вот Диана уже хвастается своим свежим дипломом.

Когда я прикладываю палец к экрану, мне кажется, что мы становимся немного ближе. Как будто тысячи миль медленно сокращаются, и вот через каких-то пару дней я снова увижу её здесь, в Линкольне. Этот город по-настоящему опустел, когда Диана уехала учиться. Вообще-то он никогда и не был популярен у туристов, да и не все местные, особенно молодёжь, были рады здесь оставаться. Но без Дианы Линкольн перестал быть Линкольном — по крайней мере, в моих глазах. Он стал таким же городом, каких в Америке пруд пруди. Чистым. Грязным. Ярким. Тусклым. Каким угодно, но не таким, как прежде.

Родным.

— Кажется, что-то со связью, — тактично замечает Диана, и я убираю палец с маленького глазка камеры.

— Не обижайся на старика, — смеюсь я. — Я просто соскучился.

— Я тоже.

«По нам, но не по этому месту, где всё напоминает о смерти», — догадываюсь я. Диана никогда не хотела возвращаться, и хотя раньше я списывал это на максимализм, сейчас я верю ей всё больше. Линкольн — это про МОЁ детство, МОЮ любовь и МОЙ дом. Представить на его улицах Диану становится всё сложнее, хоть подсознательно я продолжаю надеяться, что она передумает.

Она говорит, что я зря переживаю, и, глядя на её загорелое лицо на фоне алого заката, я не могу не согласиться. Ветер играет с её распущенными каштановыми волосами. Диана не выглядела так свежо с тех пор, как мы похоронили Агнес десять лет назад. А это чуть ли не половина всей её жизни.

— Когда я вернусь, чемоданы должны быть собраны, слышите? — по-театральному строго повторяет она.

— Какие ещё чемоданы?

Диана цокает языком.

— Не заставляй меня прибегать к крайним мерам и заказывать грузовик.

— Значит, так решают проблемы крутые калифорнийские парни? Звонком куда надо?

— Можно и так сказать. По крайней мере, здесь везде ловит связь, — добавляет она. — Просто пообещай, что вы поедете со мной. Я нашла очень хорошую квартиру на окраине. Если продадите дом, ещё и на ремонт останется.

— Я…

— Я не дам вам остаться. Серьёзно. Время не ждёт, пап. Ты ещё достаточно молод, чтобы начать всё сначала.

Я поджимаю губы. Мысль о том, что мне придётся оставить Небраску, кажется слишком страшной, чтобы думать о ней даже при свете дня.

Оставить Небраску.

Оставить Агнес.

Бррр.

— Посмотрим.

Из-за нарастающего на фоне шума я не совсем понимаю, что говорит Диана, но могу догадаться, что она снова пытается меня переубедить. Так происходит всегда, когда речь заходит о нашем переезде в Калифорнию. Вернее, о том, что Диана решила перевести нас с Роуз в Калифорнию, как только в средних классах закончится учебный год. Она считает, что Линкольн медленно затягивает петлю на шее нашей семьи. Чувство вины перед Агнес гложет нас по ночам, не давая спать. А в Калифорнии, на новом месте… дышится легче.

Перед глазами мелькает Диана, закат, снова Диана. Кажется, что солнце тает над холмами, словно масло, и растекается по всему небосводу.

— Пап? Ты слышишь?

— А?

— Я сказала, что люблю тебя. Передавай привет Роуз.

Последнюю фразу обрывает рык мощного двигателя, как будто с места только что сорвалась космическая ракета. Я смотрю на Диану широко улыбаюсь. Она не обращает внимания на нарастающий шум.

— Обязательно. Повеселись там как следует.

Камера ловит прощальный солнечный луч за секунду перед тем, как мир начинает вертеться перед глазами, словно карусель. От глухого удара сердце уходит в пятки, и я почти роняю телефон на пол. Смартфон Дианы падает на асфальт с таким треском, что кажется, будто он развалился на кусочки.

Я понимаю, что камера поймала не солнечный луч.

Это был свет автомобильных фар.