Бумажные самолёты

Интерлюдия

Эмили

Лос-Анджелес, прошлой осенью

Меня тошнит от жизни, поставленной на повтор. Спустя пару месяцев я смогла предугадывать события с точностью до секунды: мама, целующая папу; поворот ключа; темнота; поток воспоминаний, сбивающий с ног, словно тайфун. Казалось, что я стала заложницей убогого сценария, в котором недостаточно драмы. И чем больше я прокручивала в голове события в Нью-Йорке, тем быстрее приближалась к кульминации. Я плакала. Плакала. Плакала. Фильм под названием «Моя новая жизнь» определённо провалился в прокате. Но долг перед родителями не давал мне признаться в этом — по крайней мере, поначалу.

Но как долго мне пришлось бы разыгрывать роль? Прожитые дни оставляли на моём лице неизгладимый отпечаток грусти. Я ночами напролёт слонялась по новому дому, привыкая к обстановке. Слишком просторно, слишком вычурно, слишком «не так, как в Нью-Йорке». Лос-Анджелес напоминал рекламный буклет, но Нью-Йорк был произведением искусства. А главное — Лос-Анджелес так и не стал мне родным. Я так изменилась, что собственное отражение начало казаться чужим. Я как будто смотрела на совершенно незнакомого человека, в котором от меня — только имя. Я искала звёзды. Как бы я хотела, чтобы пролетела комета, а лучше — прошёл метеоритный дождь! Тогда я бы загадала, чтобы время повернулось вспять, и я снова стала собой. Но небо было пустым.

Я бежала не от Итана — я бежала от самой себя. Я бежала от Эмили, которую создали злые языки, которую запечатлели на фотографиях и которую втаптывали в грязь двадцать четыре часа в сутки. Людям всегда проще осудить, чем попытаться понять. Выпустить когти. Накинуться и растерзать, словно добычу. Потребовалось всего пять минут, чтобы уничтожить моё имя, и целая вечность, чтобы его восстановить. Но чего это стоило? Под приклеенной улыбкой скрывалась кровоточащая рана. Я чувствовала, что была переполнена болью, которую не могла выплеснуть.

«Сколько можно трепать себе нервы? Позвони Итану!».

Мне не хотелось ворошить прошлое — только напомнить: если я молчу, это ещё не значит, что я ничего не помню. Я брала телефон, но стоило пальцу зависнуть над его номером, как я тут же сдавалась. Я собиралась звонить парню, у которого когда-то бывала чаще, чем у себя дома, и от этого мне становилось не по себе. Словно его дом был моим, словно сам Итан был моим домом. «Который ты потеряла», — проговаривала я и блокировала смартфон. После того, что он сделал, Итану нельзя было доверять. Но как можно не доверять тому, кого считаешь любовью всей своей жизни?

Было слегка за полночь, когда в прихожей щёлкнул свет. Мама стояла на пороге, опустив голову, словно в чём-то провинилась. Может, она понимала, что это неправильно — оставлять нас и тратить деньги, которых и так кот наплакал? Мне бы хотелось, чтобы это было так. Её платье было насквозь мокрым.

— Ты что, шла пешком? — спросила я шёпотом, когда она прошла мимо меня в ванную. — Там же ливень.

Я посмотрела на её грязные туфли, брошенные у двери, и уже хотела пойти и поставить их как надо, как мама вдруг ответила:

— Я выпила.

В этом я не сомневалась. Обессилено вздохнув, я проскользнула за ней в ванную и прикрыла дверь.

— А где машина? У казино? Попросить папу, чтобы он прикатил её к дому?

— Нет больше машины, — ответила она, словно это было в порядке вещей.

Я встала в дверном проёме как вкопанная.

— Ты шутишь?

Я не могла поверить в это. Ещё несколько часов назад мама повернула ключ, нажала на педаль газа и помчалась веселиться, а теперь она заявляет, что у неё нет машины.

— Ты проиграла её?

Я слышала, как поскрипывает диван, и понимала, что папа проснулся. Я хотела вести себя как можно тише, зная, что папа не любит, когда мама пьяная, но не могла совладать с собой. Молчание в ответ было последней каплей.

— Как ты могла ставить на неё?! Это же твоя первая машина!

— Закрой свой поганый рот, — процедила она, и что-то внутри меня оборвалось.

— Как ты могла?!

Мама сожалела, это было видно невооружённым глазом. Она села на край ванной и спрятал лицо в ладонях. Но этого мало — я хотела, чтобы она признала свою ошибку.

— Наша машина, — только и могла сказать я. — Сначала бизнес, а теперь и она! Ну и ну! Может, пора остановиться, пока на нас хотя бы есть одежда?

Дверная ручка задёргалась, и я услышала сонный голос папы.

— Эмили? Натали?

Мама подскочила на ноги, накинула на голову полотенце и включила воду. Она пила прямо из-под крана, чтобы как можно скорее перебить неприятный запах алкоголя. Никогда ещё она не выглядела такой жалкой.

Я вышла из ванной, не посмотрев на папу, и заперлась в своей комнате. Проблемы наваливались на наши плечи одна за другой, а я была их катализатором. Значило ли это, что только мне было под силу их решить? Сомневаюсь. Но лучше было попробовать, чем совсем опускать руки. Это я знала наверняка.