Бунт Хаус

Глава 31.

ЭЛОДИ

ДОНАЛЬД ДЖЕЙКОБИ был генералом армии до того, как ушел в отставку месяц назад. Но такие люди, как он, никогда по-настоящему не уходят на пенсию. Ни в коем случае. Он был генералом, когда вешал свой мундир, и генералом останется до самой смерти. Само его присутствие, кажется, поглощает комнату, когда Рэн ведет меня в огромное помещение с высоким потолком, которое, как я предполагаю, раньше использовалось как официальная приемная. Сначала я вижу его спину. Стоя, упершись одной рукой в каминную полку нависающего над ним камина, а другую крепко уперев в бедро, он поражает своей внушительной фигурой. Рэн стоит немного прямее, его плечи оттягиваются назад, когда он прочищает горло, объявляя о нашем присутствии.

— Считается хорошим тоном позвонить заранее, если вы планируете привести гостей в дом, — протягивает генерал Джейкоби. Он изображает ленивый, игривый тон, но в его словах слышится вполне реальный выговор.

Он резко поворачивается, отталкиваясь от камина, и взгляд холодных оценивающих глаз падает на меня. Его пристальный взгляд ощущается как острие ножа, направленное вверх, между моих ребер.

Рэн был прав: он совсем не похож на человека с картины на чердаке. Его лицо —дорожная карта из линий и трещин, которые рассказывают ясную историю гнева и несчастья. Глубокие складки вокруг рта и в уголках глаз говорят о глубоком несчастье.

— Представь нас, пожалуйста, — натянуто произносит он.

— Это Элоди Стиллуотер. Мы вместе учимся в академии. Ее отец служит в Израиле. — Рэн дает ему это скудное описание меня в самых коротких словах, насколько это возможно. — Элоди, это мой отец, Дональд Джейкоби, генерал в отставке.

Думаю, что Рэн добавил «в отставке» в конце звания своего отца только для того, чтобы разозлить его. Похоже, это работает.

— Рада познакомиться с вами, генерал Джейкоби, — говорю я.

Он коротко кивает мне.

— Сэр, этого будет достаточно. Я тоже рад познакомиться с вами, юная леди. Репутация вашего отца опережает его. Не сомневаюсь, что с таким отцом, как он, вы получили вполне приличное воспитание. Он, должно быть, гордится вашими манерами.

Мне наплевать на то, что мой отец может гордиться мной. Однако полковник одержим желанием произвести впечатление на своих коллег, даже если они больше не являются официальными служащими. У него был бы гребаный припадок, если бы до него дошло, что я каким-то образом опозорила себя (и, следовательно, его) во время моего знакомства с отцом Рэна.

— Израиль — это престижная должность. Я слышал, что сейчас там все спокойно, но никогда не знаешь, когда это может измениться.

Я никогда не хотела, чтобы где-то вспыхнул конфликт. Невинные и униженные всегда страдают. Но это не значит, что я не надеялась, что что-то случится, пока мой отец был за пределами базы. Какой-то странный несчастный случай или какое-то изолированное нападение, которое привело бы к безвременной кончине полковника Стиллуотера. Если я обречена на ад за то, что думаю о таких вещах, то это цена, которую я готова заплатить. Разведите огонь и разложите приветственный коврик. До тех пор, пока я жива, мне больше не пришлось бы подчиняться уродливому авторитету моего отца, и тогда нет цены, которую я не хотела бы заплатить.

— Благодарю вас, сэр. Это очень любезно с вашей стороны.

— Вы только что поступили в академию?

— Да, сэр.

— И как вам академия, нравится? Нравится проводить время с моим сыном?

Я отчаянно краснею. В этом вопросе есть что-то скрытое — неприятный намек, который заставляет меня чувствовать, что он обвиняет меня в чем-то.

— Э-э, да, сэр. Сама академия прекрасна, а учебная программа — сложная. Плюс... да, это помогает завести там друзей, чтобы провести время с ними во время перерывов.

— Друзья? — Генерал Джейкоби пристально смотрит на Рэна. Рэн смотрит прямо на него, мышцы на его челюсти напрягаются.

— Не друзья, — говорит он. — Мы вместе. Она моя девушка.

Генерал коротко кивает.

— Ах. Я вижу. Значит, вы трахаетесь.

Рэн даже не вздрагивает. Его глаза слегка прищуриваются, но только на мгновение; черты лица полностью контролируются им.

— Да. Мы трахаемся, — ровным голосом отвечает он.

Одно дело, когда чьи-то родители знают, что ты, вероятно, занимаешься сексом, и совсем другое — когда ты вот так обнажаешься. И ещё в таких грубых выражениях? Я так обижена, что мне кажется, будто меня только что ударили. Шок от слов Рэна или его отца ощущается так, будто я только что получила удар в живот.

Генерал Джейкоби вздыхает.

— Приятно сознавать, что ты ведешь себя там как джентльмен, Рэн. Эта школа — один из самых дорогих академических институтов в стране. И теперь ты спишь со всеми подряд? Запятнать фамильное имя, которое так высоко ценилось на протяжении многих поколений? — Он качает головой, от него исходит разочарование. — Честно говоря, я надеялся, что ты будешь вести себя немного лучше.

Холодный, обжигающий огонь горит в глазах Рена.

— Я не сплю с кем попало. Я сплю с одним человеком. Я бы сказал, что у меня лучше получается сохранить имя Джейкоби, чем у тебя, отец. Учитывая твои прошлые неосторожности.

О боже мой.

Мои плечи поднимаются выше ушей. Я бы никогда так не поступила... я бы никогда не смогла так разговаривать с отцом. И не важно, кто будет рядом. Он выбил бы мне зубы. Об этом даже думать невыносимо.

Генерал Джейкоби рычит. Он в ярости. Кивает, проводя языком по зубам.

— Ладно. Ну что ж, довольно об этом. Ужин будет в семь. Почему бы вам двоим не скрыться, пока не раздастся звонок? Элоди, когда ты будешь тереться своим телом об этого мальчика, почему бы тебе не попробовать стереть с него некоторые из этих манер.

Что... За... Хрень.

Он не просто так это сказал.

И снова Рэн не выказывает никаких признаков эмоций. Я была бы впечатлена, если бы не была так чертовски зла. Я никогда не ожидала, что рыцарь в сверкающих доспехах приедет на белом коне, чтобы спасти меня. Но какая-то тень раздражения на лице Рэна была бы сейчас очень кстати.

Он только моргает, глядя на отца.

— Для того, кто так высоко ценит хорошие манеры, — говорит он. — Ты самый грубый ублюдок, которого я когда-либо встречал.

Генерал Джейкоби смеется. Сурово. Недружелюбно.

— О, мой дорогой мальчик. Я бы уважал тебя гораздо больше, если бы у тебя хватило смелости прийти и сказать мне это в лицо.

Рэн не колеблется. Он подходит прямо к отцу, и о боже, я не могу смотреть…

Ого!

Черт возьми!

Ни хрена себе!

Генерал Джейкоби готов к тому, что его сын выплюнет ему в лицо гневные слова. Он не готов к мощному правому хуку, который Рэн наносит ему в челюсть. Я с ужасом смотрю, как старик, шатаясь, кренится на каминную полку, вытягивает руку, пытаясь удержаться, и падает навзничь. Это не очень хорошо. Он приземляется на решетку, задрав ноги вверх, в самом недостойном зрелище, которое я когда-либо видела. Его лицо становится ярко-фиолетовым.

— Вон отсюда! Вон из моего дома! — ревет он. Его руки и ноги повсюду, когда он пытается снова встать. Ему требуется три попытки, чтобы выпрямиться, и когда он все-таки встает на ноги, оказывается, что задняя часть его дорогих черных брюк покрыта пеплом. Он пытается схватить Рэна за шиворот футболки, но Рэн шлепает его по руке, холодно смеясь себе под нос.

— Попробуй, — кипит он. — Давай, попробуй, бл*дь. Посмотрим, что будет дальше.

Генерал опускает руку, но он еще не закончил с Рэном. Отнюдь нет.

— Глупый мальчишка. Значит, ты все-таки решился сделать это. Ты сам себя поимел. Больше никакой чопорной, шикарной школы для тебя. С тобой все кончено. Вы направляешься в военную ш…

— Какое сегодня число? — спрашивает Рэн.

Отец резко отстраняется.

— Что?

— Какое сегодня число? Сегодняшнее число. Давай. Ты читаешь газету каждый день. Ты должен это знать.

— Не будь таким тупым. Конечно, я знаю сегодняшнюю дату. Сегодня семнадцатое марта.

Рэн притворяется удивленной.

— О. Круто. А что случилось четвертого марта, отец?

— Ну, даже не знаю! Я уверен много чего. Четвертое марта… — он резко замолкает. Его лицо становится пустым.

— Да-а-а, совершенно верно. Доброе старое четвертое марта. Ты опять забыл про день рождения своих детей, папа? Только на этот раз ты забыл о нашем восемнадцатилетии. А это значит... — Рэн подходит ближе к отцу и встает прямо перед ним. Он тычет пальцем в грудь Генерала Джейкоби с каждым своим замечанием. — Больше никаких приказов. Больше никаких команд. Больше никаких угроз. Больше никаких нависающих над моей головой военных школ, при каждом удобном случае. Я уже взрослый. Я достиг совершеннолетия. И ты больше не будешь разговаривать со мной, как будто я какая-то неприятная вещь, которую ты нашел прилипшей к подошве твоего ботинка.

Генерал Джейкоби пылает гневом.

— Ладно. Тогда твое обучение закончится. Я больше ни за что не заплачу, мальчик. Тот дом, в котором ты живешь со своими друзьями…

— Он мой, — выплевывает Рэн. — Документ составлен на мое имя. И я сам заплачу за свое чертово обучение. Я сам покрою свои расходы. Ты не можешь взять ни цента из моих денег, и ты это знаешь. — Он сильно выдыхает, раздувая ноздри. — Почему бы тебе не сесть, старик? Ты чертовски смешно выглядишь.

Развернувшись, он пересекает официальную столовую, берет меня за руку и тянет прочь.

Наверное, он все-таки разозлился из-за того замечания.