Бытовик 2

Глава 19

Глава девятнадцатая.

Вздорный, или напротив, образцово бдительный офицер, оказался магом воды и заместителем командира княжеской дружины, Пламеном Доборовичем Соколовым. Ослушаться прямого приказа своего владыки офицер не посмел, проводил меня в столовую, расположенную на втором этаже просторного дома и сел в кресло, напротив меня, неотрывно сверля злым взглядом белесых глаз.

Я же, чтобы позлить своего визави, демонстративно разложил на столе принадлежности для чистки оружия, что хранились в небольшом футляре, притороченном к кобуре, а, после чистки, стал набивать барабаны новыми патронами, из тех, что был набит мой поясной патронташ.

Пока хозяин дома приводил себя в порядок, наступило время обеда и в гостиную стали заходить слуги, расставляя на столе столовые приборы и посуду, подчеркнуто равнодушно, не обращая никакого внимания на моё занятие.

Я едва успел закончить свои приготовления, когда в зал начали входить, как я понимаю, члены семьи хозяина — ухоженная дама средних лет, два молодых человека и две барышни, одна из которых была явной степнячкой.

Я встал со стула, но представиться не успел — в столовую стремительно вошёл хозяин дома, облаченный в короткий, шитый серебряной нитью, темно-синий камзол, короткие панталоны и белые чулки, в комплекте с штиблетами.

Заняв стул во главе стола, напротив дамы, хозяин величественно сел, давая знак остальным рассаживаться, после чего представил меня своим домочадцам. Как я и предполагал, присутствующая за столом девушка-степнячка была супругой старшего сына князя, дама — женой князя, а остальные молодые люди — младшими детьми.

Обед проходил в тягостном молчании, чувствовалось, что члены княжеской семьи подавлены складывающейся вокруг княжества обстановкой, да и отсутствие у меня крупных воинских сил настроение обедающим не поднимало. Меня лично поразило то, что молодая княжна, супруга княжича-наследника, сидела не со своим супругом, а отдельно, на отдельно поставленном стуле, да и вообще, было ощущение, что все присутствующие к ней относятся, как к пустому месту. Я понимаю, что она — дочь врага, что нарушил клятвы и обещания, напал на родственника, но ведь она теперь член семьи Слободана, мужнина жена. Странно это все, не принято здесь такое поведение, как мне кажется.

Быстро поев, княгиня, невестка и младшие дети князя покинули столовую, а слуги начали спешно убирать посуду, освобождая место на столе, где, через пару минут, старший сын хозяина, Мешко Слободанович, расстелил карту княжеских земель и окрестностей.

— Олег Александрович, разрешите на правах хозяина, еще раз поприветствовать вас в моем доме. — невесело улыбнулся князь: — К сожалению, из соседей, к кому я направил гонцов, до настоящего времени, никто не прибыл, но что поделаешь. Разрешите мне ознакомить вас со сложившейся обстановкой.

Как я уяснил, из рассказа Слободана Третьего вытекало, что в настоящее время он удерживает только территорию столичного городка, располагая тремя сотнями кадровых солдат, из которых треть являются тяжелой кавалерией. Кроме тысячи жителей города и окрестных поселков, что, при нападении, успели перебежать через мосты и укрыться за оборонительными рвами, в городе скопилось около пятисот человек из числа экипажей купеческих кораблей, что были застигнуты здесь блокадой. Как я и предполагал, батарея на выходе из озера, появившаяся на берегу одновременно с нападением воинов коварного княжеского свата Бакра, без затей обстреляла паровой буксир, что пытался уйти в Иртыш, таща за собой две баржи с зерном свежего урожая. Буксир, поняв намек с первого выстрела, вернулся на стоянку в порт Зайсан. Той же ночью командующий войсками князя подполковник Бородуля попытался лично, в ночное время, произвести разведку и рекогносцировку, но часовые на батарее не спали, а подполковнику и его экипажу ладьи из числа добровольцев, не повезло. Живыми их никто не видел, но голову полковника и двух рыбаков торжествующие кочевники на следующее утро долго таскали, насадив на копья, пытаясь смутить защитников города, после чего перебросили через оборонительный ров, а к голове покойного воинского начальника была привязана записка, что князь Слободан со своим семейством, прислугой, дворней и воинскими силами в количестве трехсот человек могут свободно покинуть территорию княжества, сохранив казну, холодное оружие и знамена. Все остальное, в том числе и обыватели, городские и сельские, конный состав, артиллерия…

— Простите, что перебиваю, но у вас есть артиллерия? — поразился я.

— Да какая том артиллерия…- отмахнулся местный владыка: — Так, купили, по случаю, две старые морские пушки, да на пристани поставили…

— Понятно, еще раз прошу прощения. — извинился я.

— Какими силами располагает ваш родственник?

— Кто?

— Ну, свойственник ваш, ваша светлость, хан Бадр…

— А, это… видите ли, Олег Александрович, мой сын развелся с Гюлер…

— С кем, простите?

— Гюлер. Жену моего сына звали Гюлер.

Пока я судорожно пытался вспомнить, что я знаю о местных разводах, у меня непроизвольно вырвалось:

— Так, наверное, хан напал по причине того…

— Олег Александрович, я понимаю, что вы человек молодой, горячий, может быть, в чём-то, наивный, но рассудите здраво — зачем моему сыну и наследнику на новом месте княжения жена из диких степных племен?

— Наверное вы правы, ваша светлость…- склонил я голову: — Так в чем дело то?

— Да, проклятые англичане письмо прислали, что лично им, за проход в Иртыш, я должен двадцать пять тысяч рублей серебром или в иной монете благородного металла.

— И?

— Да, помилуйте, голубчик, такая сумма меня разорит. Итак, всё имущество оставляю ироду этому Бакру, так еще и британцы все, до последней копейки отобрать пытаются. А самое главное, что кто-то им указал точную сумму, что у меня в казне имеется.

— Да…- покивал я головой: — Истину говорите, всюду предательство и длинные уши. И что, ваша светлость будете делать?

— Да пока не знаю. Вот с купцов деньги выбиваю, почти пять тысяч собрал, так жалобятся, хамы, как будто я для себя только стараюсь.

— Неблагодарные скоты. — посочувствовал я князю: — Вы из природного благородства пытаетесь решить вопрос наилучшим образом, а они…Только о мошне своей и способны думать. Ваше сиятельство, а ведь я могу вам в вашем затруднении помочь. Давайте я доплыву до англичан и попробую скинуть сумму. Скажу им — имейте совесть. Сэры и эсквайры, но если вы благородные люди…

— А вы английским языком владеете? — удивился князь: — У нас же в основном французский и немецкий в ходу…

— Да, было дело, самостоятельно занимался. В детстве болел много, вот и учил английские слова…

— Похвально, юноша, весьма похвально. — меня, по-отечески, похлопали по плечу: — Тогда не будем терять времени, которого итак нет. Очень надеюсь на вас, Олег Александрович, но сроки действительно поджимают — до дня, установленного Его Императорским Величеством всего пять дней осталось. Задержимся в пути — впадем в немилость, да и место нашего нового пребывания могут кому-то еще отдать… Идите, голубчик, вас проводят.

— Ваша светлость, еще минуту. Простите, я долго был в дороге и не в курсе — о каких сроках, установленных Императором вы говорите?

— Да, да, голубчик, одну минуту. — князь позвонил в колокольчик и велел лакею принести последние газеты, вот с этой кипой газет меня и проводили из дворца, видимо, местный владетель был готов хвататься за любую возможность сохранить свои денежки. Под недобрым взглядом капитана Соколова я со своим экипажем заняли места в плоскодонке и отчалили, с стремясь поскорее вернуться к своим. Пользуясь своим служебным положением, я уселся на заднюю скамью и погрузился в чтение прессы. Как я понял из многочисленных статей, Его Императорское величество договорился с британцами о линии разграничения и теперь сливал все завоевания, расположенные южнее линии Омск-Оренбург, направив свое высочайшее внимание на Европу. Подавалось это под соусом, что Империя — суть Европа и азиатская грязь и неустроенность требует слишком много усилий, в Европе же у Его Величества имеются множество интересов, потерянных территорий, на которые он имеет право, но которых, вследствие интриг европейских великих домов он был лишён. В общем, собираем силы и начинаем проталкивать линию границ Империи на Запад, а чтобы народ не расслаблялся, по привычке затягивая время, всем подданным, кто желает продолжать службу на Императорский дом или рассчитывает еще на какие милости Его Величества надлежит в течение оставшейся недели прибыть на территорию Империи. Ну и про себя нашел небольшую заметочку на пятой странице о том, что за нарушение контракта и, по совокупности проступков перед империей, меня приговорили к десяти годам каторги, а за мою голову назначена награда в размере десяти тысяч рублей серебром. И самое главное, кто-то аккуратно подчеркнул эту заметку каким-то острым предметом, так что значок был еле заметен.

Я аккуратно сложил газеты и сунул их за отворот мундира и задумался — как быстро меняется окружающая обстановка и мои планы на будущее. Еще сегодня я планировал совместно с войсками князя Слободана Третьего согласованно ударить по подлейшему Бакру, а сейчас уже не хочу. Милый князюшка со своим сыночком оказался еще тем пи… хитрованом, скинув с поезда, ставшую ненужной, ханскую дочку. Если посчитать, что Бакр считает себя по положению выше Слободана (ну а как-же, у хана же почти тысяча сабель, а у княжества — всего триста штыков), то с точки зрения степной философии Бакр сейчас получает отступные за развод. Другой вопрос, что степные методы раздела имущества бывших супругов я не приемлю, славянские подданные, да еще и богатые сельскохозяйственные земли, мне нужны самому. И тут меня проняло. В голове зазвучали слова моего прошлого президента о полной продовольственной безопасности. А ведь это то, что необходимо моему княжеству для выживания, и я должен срочно составить план, как максимально коротко побрить бывших сватов.

— И что спим, господа? Предлагаете моей светлости погрести? — обратил я внимание на своих спутников, что пользуясь моим уходом в астрал, откровенно филонили на вёслах.

Тот же вечер, рейд города Зайсан напротив княжеского дворца.

— Ваше сиятельство! Князь Слободан! — орал я в раструб жестяного громкоговорителя, болтаясь на легкой волне, на той-же лодке, но уже с четырьмя гребцами, напротив княжеского дворца.

— Что вы кричите, господин Булатов? — вышел из темноты и сразу, с ходу, оскорбил меня зловредный капитан Пламен Доборович Соколов. Так как за этим чёртом в серебряных погонах стоял десяток вооруженных стрелков, я сделал вид, что не расслышал его слов.

— О, капитан, не узнал. Богатым будете, когда-нибудь, примета такая есть. Позовите вашего господина, будьте так любезны.

— Вы в своем уме, господин хороший? Выходите на сушу, в своем кабинете Его Светлость вас примет…

Точно, отличная мысль. Как только я расскажу князю о результатах моих переговорах с покойными британскими артиллеристами, что решили немного подзаработать в отпуске, обобрав русского варвара-князя, и Его Светлость посчитает, что я больше не нужен… Судя по всему, князь очень любит деньги и получить десять тысяч рублей серебром за мою голову для него весьма заманчивая цель. Или не для него. Пометочку в газете мог оставить как любой из сыновей, так и капитан княжеской гвардии, что зло буравит меня своими буркалами.

— Нет, капитан, мне некогда по приемам расхаживать. Если не желаете вызвать сюда вашего хозяина, по просьбе которого я по озеру который час мотаюсь, то потом пеняйте на себя. Я с «бритами» договорился, но, очевидно, что это здесь уже никому не нужно. Счастливого пребывания в осаде, господа.

Я уселся на банку, досчитал до двух…

— Ваша светлость, прошу подождать, за Его Светлостью князем уже послали…

Вот так, не рискнул усатый чёрт проигнорировать мои слова о договоренности с британцами.

Князь в сопровождении старшего сына и охраны появился через десять минут и выразил недоумение…

— Времени в обрез! — перебил я его: — Британцы ждут вашего согласия. Я договорился сбить цену за ваш проход до пятнадцати тысяч рублей серебром…

— Я, признаться, рассчитывал на большее…- загрустил высокородный крохобор: — Тысяч пять, не более…

— Побойтесь гнева богов, ваша светлость! — не выдержал я: — Я торговался как последний крестьянин на базаре, бился как лев за каждую копейку. Вы итак, вместо двадцати пяти тысяч заплатите за свою безопасность десять тысяч…

— Как десять тысяч? — всполошился владетель: — Вы же сказали, что пятнадцать!

— Но пять тысяч то не ваши деньги. А средства купечества, значит с вас только десять…

— Ну да, ну да…- грустно подтвердил князь, считавший каждую копейку, оказавшуюся в его досягаемости исключительно своей.

— Мы надеемся, что вы, когда все закончится, присоединитесь к нашему каравану, князь? — дружески спросил наследник владетеля, просто слишком дружески.

— Безусловно. Но, до окончания сделки я буду вынужден находиться в гостях у британцев, как заложник, к сожалению. — вот кажется и проявился выгодоприобретатель, планирующий сдать меня властям империи.

— Мы будем рады, что вы присоединитесь к нашему каравану. Комфортабельную каюту на нашем флагмане я вам гарантирую. — учтиво пообещал старший сын, коротко кивнув на вопросительный взгляд папы. Очевидно, что Слободан Третий не планировал брать меня в путешествие. Я для него был всего лишь инструментом, что был предназначен для выполнения разовой задачи.

— Весьма польщен вашим предложением и всенепременно им воспользуюсь. — я поклонился, после чего перешёл к делу:

— Господа, британцы требуют, чтобы ваш флагман с вашим семейством на борту, выдвинулся завтра к устью Иртыша первым, еще на рассвете. Не доходя до места расположения британской батареи около двухсот саженей, вам необходимо встать на якорь и выслать к батарее лодку с одним гребцом, который выложит на берег мешок с деньгами и вернется на борт корабля. После того, как англичане проверят содержимое мешка и убедятся, что свои обязательства Ваша светлость выполнила, над батареей будет поднят белый флаг, и вы сможете продолжать движение. Для движения кораблей напротив батареи будет обозначен безопасный фарватер, обозначенный двумя большими поплавками — белым и красным. Единственное требование британцев — из соображения своей безопасности, они требуют, чтобы судно с вашими воинами начало движение только после того, как ваш флагманский корабль, Ваша Светлость, покинул воды озера и ушло в Иртыш. Они опасаются, что ваши солдаты бросятся в самоубийственную атаку на берег, чтобы дать возможность своему горячо любимому повелителю проскользнуть мимо опасного места бесплатно. Похоже, такая мысль князю в голову не приходила, но слова о «горячо любимом повелителе» ему пришлись по душе.

Господа владетели посовещались, после чего мне было дано высочайшее согласие на этот план.

— И еще одно, господа — британцы пропустят первоначально вас и вашу воинскую команду. Остальные корабли. В том числе и купеческие, могут двигаться только через два часа после того, как ваш караван покинет озеро.

От этого условия князь отмахнулся — судьба купечества и их кораблей Слободана Третьего волновала мало.

На этом наша встреча была завершена, и я откланялся, после чего моя лодка скрылась в вечерней темноте.