Черному коту повезло

Глава 35

Только бы сработало — думал я, прижимая к груди зелье исцеления. Сердце колотилось, как заведенное, когда я очутился на пороге городской больницы.

Атмосфера праздника в городе знаменовала для больницы прямо противоположное. Чрезвычайные смены и забитые палаты. Как правило пьяными дебоширами с отравлением или ножевыми ранениями.

Честно сказать, это сильно отличалось от Геона. Там нет денег — нет медицинской помощи. Нет никакой помощи. Даже спасатели откажутся тебя из-под обломков доставать, если у тебя страховой полис не оплачен. Но здесь… здесь государству будто бы и не плевать на своих граждан.

Я зашёл внутрь больницы. Внушительное здание на четыре этажа. Раньше, по слухам, принадлежало князю Юсупову. Это была его частная резиденция, но когда он покинул страну, в качестве жеста доброй воли оставил здание в управление городом. Очевидно добрая воля, была не такая уж и добровольная. Скромная взятка за собственную голову.

Внутри я спросил у миловидной веснушчатый девушки, как найти палату Лизы. Та сначала отнекивалась, мол, извините, данные о пациентах не даём. Но я то знаю, что добрым словом и букетом цветов можно открыть многие двери.

Вот например дверь в палату Лизы открыть цветами бы не получилось. Только аллергенными.

Два бугая охранника стояли по струнке, сложив руки на поясе. Чувствую с ними дипломатией вопрос не решить.

Ну и ладно. Я зашёл в соседнюю палату, где валялся мужик с гипсом по всему телу. Открыл окно, впуская суровый сквозняк.

— Я быстренько, — подмигнул я человеку-гипсу, — туда и обратно. Ладно? Окно пока подержу открытым, ты тут это, не простудись.

И чего я вдруг стал таким добрым? Раньше бы вломился с ноги. Вместо цветов — угрозы. Вместо тактичного обхода сломал бы тем бугаям колени. Старею что ли?

Нога скользнула по парапету. Вот падла, чуть не навернулся.

Лиза, я иду. Ну почти. Ползу точнее, в надежде не свалиться вниз. С одной стороны хорошо — больница рядом, не пропаду. С другой — если расшибу флакон, то никогда себе этого не прощу.

Какая удача, что окно к Лизе было открыто. Только проветривать палату когда в ней есть пациент, такое себе. Дубак натуральный.

Я аккуратно влез и закрыл за собой окно. Единственный пациент данной палаты —. Елизавета Павловна Сорокина. Не волнуйся, скоро тебе полегчает.

Ногой подвинул стул к её койке и сел. Девушку знатно лихорадило, она бредила во сне. Волосы липли к мокрому горячему лбу. Проклятье пожирало ее изнутри. Стремительно, как раковая опухоль.

Я откупорил бутылочку с противоядием, наклонился к Лизе, и запрокинул её голову.

— Только бы помогло, — горлышко бутылька коснулось ее пересохших губ. Пурпурная жидкость полилась в рот.

Теперь нужно ждать и надеяться на лучшее. Я взял ее руку и прислонился к ней лбом. Пожалуйста, первопредок Лизы. Сорока. Дай ей выкарабкаться… молю.

Эндерал

Город Геон

В Геоне, под холодным неоновым светом, улицы были живыми, но отнюдь не от радости. И не от того, что город процветал. Улицы словно кишки гигантского, ржавого механизма, извивались между небоскребами, утыканными голографическими рекламами и мигающими обещаниями, которые никогда не сбудуться. Запах дешевого синтетического кофе и выхлопных газов висел в воздухе, смешиваясь с ароматом дешевых специй из уличных лавок с фаст-фудом.

Над головами проносились летающие такси. Блестящие корпуса отражали огни, которые были единственным источником света в этом замусоренном мире. Фары освещали стены, покрытые трещинами; виднелись граффити, большинство из которых были просто бессмысленными каракулями местных вандалов. Но некоторые из них, как острые осколки стекла, пронзали душу своим посланием. Пронзали души тех, кто знал, о ком идёт речь.

«Где Вейн?»

В Геоне, под властью Инуяси, жизнь протекала в борьбе за выживание. Каждая улица была полем боя, где люди сражались за кусок хлеба, за глоток воды, за право дышать. И каждый день, глядя на граффити с вопросом «Где Вейн?», они задавались тем же вопросом, но про себя: «Где наша надежда?». А надежда, как принято говорить, умирает последней.

Однако, подавляющее большинство, что было способно сложить два и два, догадывалось, что могло случиться с легендой Геона.

Нападение террористов на главную цитадель «Инуяси».

12 Сентября 2455 года корпоративной эпохи.

С тех пор Стил Вейн бесследно исчез. А корпорация «Инусяси» правила не только Геоном, но и всем Эндералом.

Меня ласково трепали по голове. Мне было так хорошо, что не хотелось покидать сонное царство. Правда, то что мне снилось, было тем ещё дерьмом. И из этого дерьма надо бы выбираться…

Я резко дернулся и тряхнул головой. Пресвятые наномашины, я реально уснул⁈ Глаза открылись с трудом, после, я поднял голову и встретился взглядом с Елизаветой.

— Привет, — она слабо улыбнулась, её ладони держали мою руку.

— Привет, — я проглотил сухой ком в горле, — как ты… как ты себя чувствуешь?

— Ощущение, будто проспала всё самое интересное и при этом не выспалась, — она отвернулась к окну. Солнце мягко проникало сквозь занавески, падая на букетик цветов в вазе возле неё.

— Я себя так каждое утро ощущаю, — усмехнулся я, накрывая свободной рукой ее ладони, — ты что-нибудь помнишь?

— Нет, — она покачала головой и шмыгнула носом, — Мне в один момент на гонке стало плохо, а потом всё… как отключили. Темно и… больно.

Значит она не запомнила, кто её ранил. Это плохо.

— Ничего страшного, главное всё обошлось, — я придал голосу тепла, — тебе принести что-нибудь? Кофе? Чай? Вина?

— Тим, ты необычайно заботлив, — у меня ёкнуло сердце… она ни разу меня так не называла, — но воды, если можно.

Рядышком стоял графин с водой. Я высвободил руки и налил стакан. Поднес к её губам и помог выпить.

— Еще что-нибудь, ваша светлость?

— Да, — она улыбнулась, прикрыв один глаз, — ты мне кое-что обещал.

— Правда? — я много кому чего в жизни обещал, всех обещаний и не упомнишь. Наверно поэтому корпы каждую договоренность письменно требуют подтвердить, — ничего, если я забыл?

— Ничего, помоги мне встать. — она попыталась встать с постели, тело еще было достаточно слабым, потому я помог ей подняться.

— Если ты хочешь мне дать леща, ты могла бы просто попросить сесть поближе.

Моё лицо оказалось в теплых руках Лизы.

— Помолчи пожалуйста, — она прижалась к моей груди, и крепко обняла.

Мы стояли в тишине, пока я не почувствовал как моя рубашка пропитывается ее слезами.

— Хэй, ты чего, — я чмокнул ее в макушку, поглаживая по волосам, — все же хорошо. Я рядом! Если это из-за долга, то… блин, да отдам с процентами, чего бы я там не задолжал! Только не плачь.

Лиза вытерла слезы, и посмотрела на меня покрасневшими глазами.

— Прости, я… — голос немного надрывался в слезах, — я все еще не верю, что смогла встать на ноги. Я думала, что умру.

— Но ты жива, и я сделаю все, чтобы так оно и оставалось. Клянусь!

— Еще один долг, Тим, — хмыкнула девушка с улыбкой, — осторожнее, а то ведь и девяти жизней не хватит расплатиться.

— Да что я должен то⁈ — я реально не понимал.

— Танец, — Лиза положила ладонь на мою щеку, — ты обещал потанцевать со мной еще раз. Тогда, на приёме.

У меня аж от сердца отлегло и я выдохнул.

— Хочешь прямо сейчас? Без музыки? В палате?

— Почему бы и нет? — она потянулась за поцелуем, — это лучше любого светского вечера.

Я ответил зову её губ. Она права. Это явно лучше любой душной вечеринки.

К вечеру мы выбрались из больницы. Доктор взял еще какие-то анализы, но в целом благословил на домашнее восстановление. Правда Лиза заявила, что желает продолжить гонку, пусть и с существенным штрафом по времени. Спорить с ней не стал, уж больно ярко в её глазах горел огонёк решимости.

Широкие проспекты разрезали город на части, утопая в свете магических фонарей. Сеть трамвайных путей, десятки автомобилей и сотни экипажей, пересекали дорогу. И не стоит забывать про митинги в поддержку гонки.

Мы с Лизой прогуливались по тротуару. Девушка взяла меня под руку и прильнув к плечу медленно шла, поглядывая в витрины бутиков.

Она повернулась ко мне, мягко улыбаясь.

— Что-нибудь приглянулось?

— Мне? В магазинах? Да нет… я просто любуюсь видами.

— Видами значит? — надула губки Лиза.

— Да! — я наклонился и мягко её поцеловал, — видами нас любуюсь.

— Тим, — девушка покраснела и только сильнее прижалась ко мне, — это смущает…

Ого. Не думал, что она такое признает. Это точно моя Лиза? Её случаем не подменили в больнице?

— Ты уверена, что хочешь на балет? — я почесал затылок, — может лучше поужинаем в ресторане?

— Нет, хочу посмотреть балет. С живой музыкой, живым танцем эмоций. Это же прекрасно, ты так не считаешь?

— Честно говоря, ни разу там не был, — признался я, — Ни на балете, ни в театре. И слабо себе представляю, что там вообще происходит.

Лиза встала как вкопанная.

— Ты шутишь? — в её голосе сквозило недоверие.

— Отнюдь. Я честен как и… почти всегда.

— Тогда мы просто обязаны пойти! — она решительно потянула меня через дорогу к трамвайной остановке, — а поужинать и в буфете можно.

Уговорила! Я и сам не против отвлечься сейчас от бесконечного стресса, приключений, гонки и врагов. Отдохнуть от всего в компании девушки… к которой у меня явно есть чувства.

Уютный трамвайчик, немного людей. Я в легком сером пальто на скамейке, рядом Лиза в тон осенней листве — бежевое пальто, рыжий шарф и шляпка. В руках маленький изящный зонтик.

— Давно не каталась на них, — улыбнулась она, — такое необычное чувство.

— Хэх, говоришь так, будто для тебя весь мир в новинку теперь, — поддел я, — а вдруг ты теперь… двоедушник?

— Не смешно, — серьезно посмотрела она, — это довольно жутко.

— Ладно, прости, дурацкая шутка, — я экстренно стал искать на чтобы отвлечь внимание, пока не увидел за окном группу людей в рабочей одежде с плакатами. Один из них что-то скандировал стоя на паллетах. Я прищурился, разглядывая надпись на одном из плакатов «Союз рабочих»– это кто такие?

— М-м-м? — Лиза посмотрела, куда я указал, а затем наморщив носик фыркнула, — коммунисты.

— Ты так отреагировала, будто они тебя раздражают. Рабочий класс требует нормального к себе отношения. Разве это плохо?

— Плохо, что они хотят не только этого. А еще смерти аристократии, как явления, — Лиза взяла оставленную кем-то газету со скамейки, — вот, погляди, что они творят.

«В Марселе произошла стачка возле доков предприятия 'Стофф Фабрик». «Союз рабочих» требовал компенсацию за сверхурочные, а также доп.выплаты за детский труд. Граф Августо Моретти отказался выполнять требования. К вечеру доки охватил пожар. На следующее утро тело графа обнаружили обезглавленным на пороге его поместье под Марселем. По последней информации незадолго до происшествия возле его дома видели группу рабочих в униформе «Стофф Фабрик».

Редакция «Имперского вестника» напоминает: Движение «Союз рабочих» является опасным для общества! Согласно нашей информации, к концу года император объявит данное сообщество нежелательным на территории нашей страны. Также издание «Имперский вестник» призывает вас НЕ вступать в данный союз. Ради безопасности вас и ваших близких.'

— Радикалы…

— Именно, — кивнула Лиза, — я сама не против их повестки, ты сам знаешь, ну…

— Что ты Королева Нищих?

— Да, — она улыбнулась, когда я взял её за руку, сжимая теплую ладонь в своей, — но методы их мне совершенно чужды.

Мы вышли на остановке, а после еще минут десять прогулялись пешком, пока перед нами из-за поворота не вырос образ театра. Здоровенный, красивый, сверкающий посреди сумерек легионом маленьких огоньков. Возле театра кучковались извозчики. Люди, преимущественно благородные поднимались по ковровой дорожке, выстланной от центрально входа к ступеням внизу.

— Выглядит внушительно, — я уважительно покивал головой, — надеюсь внутри не хуже.

— Ты посмотри на название, — Лиза привстала на цыпочки и зашептала мне на ушко, — тебе понравится.

— Новгородский областной академический театр имени… — начал читать я, — Чернокотова Михаила Фёдоровича⁈

— Да, твой предок, — улыбнулась Лиза, — тебе есть чем гордиться.

— Эм… у меня слов нет, — я так и залип под вывеской, — а скидка нам по такому случаю полагается?

— Ты совсем дурак? — засмеялась девушка хлопнул меня по руке, — пойдем уже внутрь, здесь холодно.

Справедливо.

Мы поднялись по ступеням и наткнулись на весьма паршивую сценку. Антон Босяков… в его, кхм, привычной одежде, хотел попасть в театр, а человек на входе, в ухоженном костюме и короткими усами, его ни в какую не впускал.

— Хэй, — я щелкнул пальцами, привлекая внимания обоих, — Пропустите господина.

— Прошу прощения, ваше благородие, — мужчина скривился, — я не могу пустить бродягу в театр! Сегодня на представлении будут представители императорской семьи!

— Вы вообще в курсе кто это? — вскинул я бровь, — это Антон Босяков, главный фаворит гонки «По следам Царей». Вы представляете, какой хай поднимется, если столь уважаемого человека, не пустят на мероприятие? Вы хотите проблем? Ваше начальство их хочет? Мы их устроим…

— Н-нет…

— Тогда пропусти его. Если нужны деньги — я оплачу. И за хлопоты добавлю.

— Как скажете, ваше благородие, — мужик уступил, освобождая проход Босякову.

— Спасибо, — Антон протянул мне руку для крепкого рукопожатия, — вы мне ещё на регистрации показались хорошим человеком! Честным!

— Не за что Антон, береги себя.

Мы прошли в театр следом. На просторном фойе в золотых цветах и лепнине. Красный ковер под ногами и хрустальная люстра над головой с расписным потолком. Шик и блеск из этого места так и пёр.

— Это тот крестьянин без лошади? — украдкой спросила меня Лиза, — он правда фаворит?

— А, ты же всё проспала, — черт, она же и впрямь не в курсе событий, — да, этот мужик выиграл этап, уделав Филимонова. Первым пришел, представляешь?

— Я слабо верю, — Лиза задумалась, — вернее не верю, что можно на своих двоих прийти в гонке хоть каким-то. Первым и подавно.

— Думаешь, он жульничает? На вид простой мужичок, которому просто нравится бегать.

— Уверена, что жульничает. Присматривай за ним Тим. Мне кажется, он далеко не так прост, каким хочет казаться.

Лиза была серьезна. Потому я согласился. Не хочу, чтобы она волновалась и считала меня беспечным.

На кассе я взял нам пару на ложу. К счастью там еще оставалось как раз пара свободных мест. К билету прилагались еще какие-то буклетики.

— Что это? — спросил я у Лизы.

— Либретто.

— И в чем его смысл?

— Чтобы понимать происходящие события на сцене.

— Погоди… то есть, а так я ничего не пойму? Это типа как читать книгу с одними картинками? А буквы на отдельной бумажке.

— Ну-у-у, — прикусила губу Лиза, — да. Вроде того.

— М-дэээ. Может лучше поужинаем?

— Тебе лишь бы поужинать, — Лиза похлопала ресницами, — на антракте. Он для того и существует, чтобы поужинать, выпить бокальчик вина или бренди, а после вернуться на представление.

— Чувствую, часть зрителей заканчивают представление именно на буфете.

— Верно, — улыбнулась она, — а говоришь, ни разу не был в театрах. Пойдем вниз, нужно сдать одежду в гардероб до последнего звонка.

Мы расселись по своим местам. Лиза даже где-то насуетила два маленьких бинокля, чтобы мы могли рассмотреть каждую морщинку на лицах балерунов. По третьему звонку огромная, вот прям гигантская люстра под потолком погасла. Не чета той, что у меня в зале. Да и заметно проигрывает той, что в фойе.

Оркестр в яме громыхнул музыкой. Акустика здесь мое почтение. Занавес открыл нам декорации какого-то дворца. Женщина и мужчина одетые в роскошные наряды королевских особ, танцуют на носках вокруг детской люльки. Играет, без дураков, потрясающая музыка. К парочке присоединяется еще кучка невысоких, стройненьких девушек. Изящный танец, каждая из них подходит к люльке и что-то передает. После этого общий танец. Сменяется темп музыки и… конец акта.

— Арфа звучала восхитительно, — шепнула мне Лиза, — А видел то па от Беззаботности?

— Это которая?

— Последняя.

— Ааа, да, клево.

Вот только… Я открыл либретто, потому что ничего непонятно с самого начала.

Пролог: Король и Королева празднуют рождение дочери — принцессы Авроры. Под нежные звуки арф и скрипок появляется со своей свитой фея Сирени. Слетаются добрые феи — Нежности, Резвости, Щедрости, Смелости и Беззаботности. Каждая из них принесла новорожденной свой дар.

Стало чуть яснее, но не то чтобы совсем. В целом балет это что-то медитативное. Красивый транс, эмоции передаваемые языком тела со сцены, музыка трогающая до глубины души. Лиза аж наклонилась вперед, чтобы рассмотреть все как следует через бинокль.

Не зря пришли, похоже. Пока внизу меняли декорации переходя из одного акта в другой, я огляделся по сторонам. Внизу видно было примерно ничего, зато по краям, где были ложи и балконы, я разглядел много знакомых лиц. Берестнев, сидел с какой-то молоденькой дамочкой. Почему-то я уверен, это его дочь. Неподалеку Макс Ежов с гипсом на руке и какой-то дамочкой в сапфировом ожерелье. Над нами, на самых самых вип-местах сидели представители императорской семьи.

Пока я вертел головой, декорации сменились. По всему театру послышался неодобрительный ропот. Блин, темно, не разглядеть, что происходит.

— Тим… — Лиза резко повернулась ко мне, потянув меня за руку — нам надо уходить!

— Что? — я не понимал, что происходит, — Время для буфета?

Затем я услышал крики. Панику. А после включился свет и на сцене, вместо декораций висел здоровенный плакат. На фоне которого висел человек с петлей на шее. Барон Хаскин… тот самый, который был на упряжке в гонках. Я узнал его мгновенно.

Плакат гласил:

«Союз Рабочих» шлет вам пламенный привет! Горите в огне, буржуа!

Вот же… На балконе над нами прогремел взрыв. Ударная волна, огненным смерчем смела девчонку сидящую в паре рядов от нас, расплавляя её кожу на спине до обугленных ребер и отшвыривая ту вниз, в толпу вместе с пылающими кусками балкона. Оторванная балка сокрушительным ударом размозжила девчонке в балетной пачке голову, выбив её в оркестровую яму. Я успел схватил Лизу и закрыть от повторного взрыва сбоку. По счастливой случайности, кресло под нами оторвало, что уберегло нас от смерти, благородно приняв удар бетона на себя.

Хаос, кровь. Кто-то сколдовал воду, но было поздно. Еще взрыв. И стекающая по обломанному бетону вода, обрамляла торчащую арматуру и уносилась с шипением на нижний этаж, растворяясь в огне вместе с кусками плоти людей. Оплавленные осколки стекла и керамики тлели под ногами вместе с деревянным полом. Дым драл легкие вместе с пылью поднятой взрывом.

Пол угрожающе заскрипел, проваливаясь под нами. Краткий полет наполненный болью в ноющих костях.

— Черт, кхах, побери… — я закашлялся, сплевывая кровь, потом замер, когда уткнулся головой в чье-то бедро. Это была Лиза. Во вьющейся пыли и смоге, я только разглядел тонкую алую струйку, сочащуюся из ее уха.

— Лиза! — я убрал волосы с её лица, — Ты цела?

— Я… кажется, да… — она тяжело дышала и кашляла от дыма.

— Уходим отсюда, слышишь? — я взял её под руку и помог встать.

— Вот же уроды, — выругалась Лиза, стирая кровь с виска.