Черному коту повезло

Свет в конце тени

Вскоре после инцидента в Перми, гонки «По следам царей» были возобновлены. Даже несмотря на покушение, итальянский кронпринц Франко Фердини не покинул Империю и лицезрел грандиозную победу простого мужичка из глубинки, что преодолел все четыре этапа на своих двоих. Антон Босяков стал для простых людей героем и символом надежды. Вскоре бунтарские настроения поумерили свой пыл, революционеры отступили.

Меня и Тасманова арестовали. Вскоре нас ждал суд перед самим Императором, Петром Алексеевичем Кречетом. Франко Фердини, считавший меня своим спасителем, Елизавета Сорокина и Максим Ежов выступили моими защитниками. Граф Данила Андреевич Орлов, сдержал своё обещание и также встал на мою сторону.

Орлов времени зря не терял, у него было достаточно доказательств, чтобы признать меня невиновным, а Тасманова покарать по всей строгости.

Князь Мышкин же, защищать своего подчиненного не явился, и оно понятно, почему.

Ведь у Кречета был весьма необычный и сильный дар… Праведный гнев.

Император получил неопровержимые доказательства вины Виктора Андреевича Тасманова, я же был признан невиновным, даже несмотря на все прошлые прегрешения. Ну… например, незаконные проникновение в частную собственность. Или крушение поезда «Аврора». Ведь мои заслуги перед Империей были признаны самим Кречетом. А всё остальное… просто издержки.

Праведный гнев обрушился на графа Тасманова. Его лишили титула, а большая часть имущества рода было арестовано.

Вскоре После суда Тасманова отправили в «Каменные Недра Сибири», тюрьму сверхвысокого режима, что располагалась на сибирской Изнанке. И выйдет он оттуда не раньше, чем через сотню лет. Люди, как принято, столько не живут. Даже такие сволочи.

Через неделю я смог вернуться домой, в Горелово. Где спустя пару дней я получил денежное вознаграждение от графа Орлова. Но он предпочел назвать это «вкладом» в будущее перспективного района Санкт-Петербурга. Честно говоря, такой щедрости я не ожидал, все же я не смог достать Люм. Он исчез, как и транспоратор. Но Орлов и не хотел прибрать к рукам фишку, а уничтожить. Кстати, Клещев тоже предпочел от меня отвязаться. Уж больно могущественные друзья у меня нынче, да и отбирать у меня больше нечего. Так что на память себе только розыскной плакат сохранил. Ностальгировать вечерами в поместье буду.

Ева Мышкина также сдержала своё обещание, и сохранила тело Диего Торреса в целости и сохранности, в ледяной глыбе. В компании Елизаветы, Сануры, Альберта и Евы, я организовал и посетил похороны названного брата в Испании, Гранаде. К сожалению, на родине его не признали героем. Так как Диего не смог выполнить задание короны, убить итальянского кроно-принца, семья Торресов по прежнему была проклята. Диего, как оказалось, был последним из них. Приемников не нашлось.

Я оставил на могиле пачку его любимых сигарет, там же, выкурил свою последнюю. После чего, я бросил эту дрянь. Раз и навсегда.

По возвращению в Российскую Империю, Император вызвал меня в Москву. Где я был награждён новым титулом: Граф. Фанфары играли в мою честь, но лишь среди немногих. Большую часть заслуг, и в частности событий, Император предпочёл скрыть от общественности. Я прекрасно его понимал.

Спустя месяц, как я стал графом, мы с Лизой сыграли свадьбу. Батя её конечно сопротивлялся, но мой новый титул и умение пить его переубедили.

Лиза смогла принять Сануру как полноценного члена семьи. Девушки отлично ладили. Санура исполняла обязанности моего секретаря. Граф Берестнев организовал нам прекрасный бал в моём родовом поместье, которое с каждым днём обретало новые краски.

Время неумолимо летело вперёд. Поместье и близлежащие территории было полностью восстановлены и даже модернизированы. Денег было столько, что Горелово восстанавливалось не по дням, а по часам. Строились новые предприятия, старые перестраивались. Рабочих мест было достаточно, чтобы обеспечить не только старых жителей Горелово, но и привлечь новых. По оценке графа Орлова, перспективы были огромные.

Сибирская Изнанка

Тюрьма сверхвысокого режима, Каменные Недра Сибири

В тюремной камере воняло. Мерзко, отвратительно. Хуже всего, что здесь было полно мышей. И ни одной кошки, чтобы их всех передушить.

Грязные волосы длинными сосульками свисали с головы. Трехмесячная борода чесалась от вшей. А сам же Виктор был звездой программы «жалкое зрелище».

Он лег на жёсткую кушетку и уставился в потолок своей одиночной камеры. Потолок камеры являл собой жуткие образы. Образы его семьи.

Виктор закрыл глаза рукой, но образы никуда не делись.

«Знаешь, я рад что ты нас убил. Иначе бы мы умерли от позора.»

— Заткнитесь, — произнес он растрескавшимися губами.

Воду ему приносили два раза в день, как и еду. Второй раз должен случиться с минуты на минуты. Ох, как же он хотел сейчас пить. Как же сильно его мучила жажда.

«Они тебя сгноят в этой тюрьме. Последний из рода Тасмановых оказался предателем родины. Темное пятно на родословной нашей семьи. Я знал, что тебя стоило прикончить тогда! Когда ты сел за стол с немытыми руками!»

— Заткнись…

«Только посмотри на Виктора… Мне кажется только благодаря твоим пыткам, братец, он не может с нами расстаться ни на секунду»

— Заткнись…

«Или это ты, когда ударила его молотком по голове, когда он принес червяков в твою комнату?»

— Захлопните свои вонючие пасти! Вы…

«Виктор… что бы ни случилось, помни, я люблю тебя.»

Он проглотил сухой ком, с уголка век скользнула горячая капля слёз.

— Прости, я не сумел тебе помочь. Прости Мария. Я подвёл тебя…

Дверь камеры отворилась. Тусклый свет из коридоров казематов проник в его одиночку.

Он встал. Цепи кандалов натянулись. Их следы никогда не сойдут с его кожи.

Браслеты звякнули ржавым металлом, когда он отошёл в угол камеры. Стоило ему нарушить это негласное правило, как его сразу же били и лишали еды.

— Виктор Тасманов, — произнес стражник, ставя на пол поднос с хлебом и кашей, и жестяной кружкой воды, — подойдите и посмотрите на свет.

— В чем дело? — Виктор сделал неуклюжий шаг.

Он щурился от фонаря, которым им светили в лицо. Если бы не это, он бы успел рассмотреть оружие, которое на него направили.

— Ордо Люм передает вам привет.

Шесть лет спустя

Санкт-Петербург, Горелово, владения рода Чернокотовых

«Сенсация! Фееричное возвращение Чернокотовых! Горелово процветает, Триада в бешенстве!» — отложил я газету с громкими заголовками. Как же в последнее время меня задолбали эти журналюги…

Я устало вздохнул, откинулся в кресле, прикрыл глаза и стал потирать виски.

— Мой господин, — мяукнул маленький чёрный комочек шерсти, что только что выскочил у меня из тени. — Я понимаю, что вы очень устали… но сегодня мы должны навестить моего папу. Вы обещали.

— Можно просто «начальник», или вовсе на ты, Луна — открыл я глаза.

Передо мной, на столе, сидел чёрный котёнок и жалобно строил глазки.

— Прости, н-начальник. Я ещё не привыкла, — опустила мордочку Луна.

— Всё нормально. Ну, раз обещал, так обещал! Я своим обещания сдерживаю, — я нехотя встал с кресла и до хруста потянулся.

Я окинул взглядом заваленный бумагами стол. Работы невпроворот, мне не помешает развеяться.

— Луна, давай в тень.

— Да! — мило мяукнула маленькая кошечка, и нырнула в тень.

Этот кабинет стал для меня настоящей тюрьмой. А быть графом не просто, до сих пор не могу привыкнуть.

Я покинул «тюрьму» и спускаясь по лестнице, столкнулся с Санурой.

— Тимофей Николаевич, — обратилась ко мне рогатая девушка. — У вас будет минутка поговорить? Санура… Кхм. Приняла решение.

— Конечно. Для тебя у меня всегда найдется время. И не зови меня по имени отчеству. Коробит, знаешь ли.

Мы вместе спустились вниз, в главный зал, и отошли в сторонку, дабы не мешать слугам.

— Санура хочет уйти, вернуться домой… — она раскраснелась, отвела взгляд и обхватила свое левое плечо правой рукой.

— Значит, ты всё же решилась, — я не смог скрыть улыбки. — Будешь искать способ избавиться от дара Бога Ночи?

— Угу, — кивнула Санура. — Санура хочет найти свой народ, победить злого бога и возродить храм!

— Собираешься вернуться на службу Богу Солнца? Он же бросил тебя в трудный час. Уверена?

— Да! — снова кивнула Санура. — Санура докажет ему, что стала сильнее, и с ней нужно считаться. Санура снова станет жрицей. Тимофей, вы… Отпустите Сануру домой?

— Что ж… неоднократно говорил тебе это, но повторю снова. Я не держу тебя, родная. Если есть причина и желание уйти, я не могу и не буду удерживать тебя силой, — эти слова впервые прозвучали ещё в первый день нашей встречи, шесть лет назад.

— П-правда? — она широко улыбнулась и даже подпрыгнула от радости. — Санура почти закончила собирать вещи… вы ведь проводите Сануру?

— Разумеется, — я был искренне рад за неё.

— Тогда встретимся на улице через пятнадцать минут, хорошо? Сануре нужно предупредить Елизавету Павловну, что вы дали добро!

— Само собой, — кивнул я, после чего, мы разошлись.

Я двинулся дальше, попутно наслаждаясь величием главного зала своего поместья. Ребята поработали на славу. Выйдя на улицу, я втянул носом морозный зимний воздух.

Снежные хлопья падали мне на волосы и лицо, это было приятно, хоть я и никогда не любил зиму.

— Ю-юная госпожа! Осторожнее, вы можете пораниться! — кричал Альберт вслед неугомонной маленькой девочке пяти лет.

— Не догонишь! Старый уже! — хихикала моя старшая дочка, Агата.

— Не такой я уж и старый, госпожа! — с обидой ответил Альберт.

— Старый! — высунула язычок девочка, слепила снежок и метко бросила старику прямо в голову, что тот чуть не упал.

Я успел подскочить к дворецкому и придержать его за плечи.

— Тимофей, — старик тепло улыбнулся и вздохнул с облегчением.

— Теряешь хватку, Альберт, — я отряхнул его заляпанную снегом одежду, дедок хоть и крепкий, но возраст уверенно гнет свое.

— Что⁈ — опешил Альберт, — да я ещё ого-го!

Агата расхохоталась и собралась запустить ещё один снежок.

— Агата! — окликнул я дочь. — Ты обещала больше не обижать Альберта.

— Это я обещала маме! А с тобой, папа, у меня договорённости не было, — сверкнули изумрудные глазки.

От кого она этого набралась?

— Значит, я расскажу маме, что ты нарушила договор, — пригрозил я с ухмылкой. — Либо, ты можешь заключить его и со мной. Выгодная сделка, что скажешь?

— Ладно, — надула губки девочка. — Тогда подпишем договор за ужином!

Настоящая корпо… Аристократка растёт. Ничего не скажешь.

— По рукам, — я присел на колено и развёл руки, — иди ко мне.

Девочка охотно бросилась ко мне в объятия. В последнее время я слишком мало проводил время с семьей. Работа из меня всю душу высосет рано или поздно!

— Папа, папа! А знаешь, чему меня Костя Ежов научил⁈ — ехидно ухмыльнулась Агата.

О не-е-е-ет! Только не это!

— Покеру! Я умею играть в покер! — рассказала Агата, не дождавшись от меня ответа.

— Э-э, — я не знал как ответить…

Агате бы поменьше общаться с сыном Максима…

— Хочешь, могу и тебя научить? — детские ладони в перчатках легли на мои щёки.

— Ха-ха, — с моих губ сорвался нервный смешок. — Обязательно, но позже, котёнок, — я поцеловал её в лоб, потрепал по голове и отпустил. — Не замёрзла? Может лучше выпьешь чаю с Альбертом?

— Не-а! Хочу побыть с тобой, папа, — она взяла меня за руку. — Куда мы идём? — навязалась Агата, я был не против.

— В храм, хочу увидеться со старым другом, — улыбнулся я. — В храме нужно вести себя тихо, ты ведь помнишь?

— Или Ноктус Черномор будет злиться, — кивнула Агата. — Папа, я буду тихонькой!

— Вот и славно, пойдём.

«Господин, я ужасно волнуюсь…» — мяукнула Луна.

Просто будь собой, — мысленно ответил я кошечке.

Храм располагался на территории поместья, в самом его углу. Маленький, да шикарный!

Храм первопредка

Агата молча стояла в сторонке и с интересом разглядывала интерьер. Амулеты и идолы, посвященные нашему тотемному зверю, Чёрному коту.

— Как тебе на новой должности? — чёрный кот потянулся на постаменте, что был посвящен Черномору, — знаю, знаю. Я постоянно это спрашиваю. Но вдруг что-то поменялось.

— Задолбала эта бюрократия, — я сел на пол, скрестив ноги, а из моей тени показала мордочку Луна, — Бумажная волокита и прочая хрень. Еще и Лизе с черным рынком помогать надо.

— О, как я тебя понима-у-у.

— Ты? Да ты целыми днями бездельничаешь!

— Бездельничать тоже утомляет, нача… Тимофей.

— Тогда побездельничай со своей дочкой, а, — я взял комок черной шерсти и посадил на алтарь, — игривая до ужаса.

— Вся в папку!

— Да, да. Сказки мне не рассказывай, жирный лентяй. Вон, посмотри как тебя разнесло!

— Это я то жирный лентяй⁈ — подскочил Нуар, — да я, между прочим…

— Великий герой, заместитель Черномора и бла-бла, — отмахнулся я.

— Именно так! — замахал хвостом мой старый приятель, а за этим самым хвостом охотилась его дочурка Луна, с вытаращенными от восторга и азарта зелёными глазами.

— Развлекайтесь тогда, а я пожалуй пойду. Надо проводить Сануру, да и Тенегрива потом покормить. Пойдешь с нами на проводы?

— Пожалуй воздержусь, — усмехнулся Нуар, — боюсь она меня не отпустит из объятий и заберет с собой.

— Ну, как знаешь, приятель.

— Хэй, начальник, — окликнул меня Нуар на выходе, — скажи, ты скучаешь по нашим былым приключениям?

— Хм, — я обернулся и подмигнул, — Нет. Не скучаю.

— Правда?

— Да. Ведь впереди всегда ждут новые.

— Твоя правда, — усмехнулся Нуар. — Было приятно работать с тобой, Тимофей, — с грустью добавил он.

— Взаимно, Нуар, — я улыбнулся ему на прощание. — Увидимся через месяц?

— Думаю да, — кивнул кот, играясь лапкой с Луной.

Нужно дать им время побыть вместе, Луна скоро вернётся ко мне в тень вместе с удачей.

С Агатой за руку, я вышел из храма. Возле ворот уже собрались слуги. Санура стояла между ними, держа в руках небольшой рюкзак. Издали нам махала Лиза. Шла она не очень быстро, ей помешала служанка. Все ж на восьмом месяце беременности особо не побегаешь.

— Ты как всегда не торопишься, дорогой супруг! — Лиза уперла кулаки в бока.

— А ты как всегда очаровательна, любимая супруга, — я быстро поцеловал её в губы, пока не сказала что-то ещё…

— Агата! — после поцелуя, Лиза тут же обрушила свой взор на нашу дочь. — Снова без шапки!

Началось… Я закатил глаза. Пока она ругала Агату, я встретился с Санурой взглядом. Она мило улыбалась, глядя на нас. Вскоре подоспел и Альберт. Все были в сборе.

Настал момент прощания.

— Тимофей Николаевич, — Санура подошла ко мне и Лизе. — Елизавета Павловна, — поклонилась она.

За шесть лет, Санура научилась манерам и могла сойти за настоящую аристократку. Горжусь ей.

— Санура, — улыбнулась Лиза, сделала шаг к Сануре и взяла её за руки. — Не буду скрывать… Я буду скучать, подруга.

— Я тоже, — Санура отвела взгляд и пустила слезу. Но тут же утёрла её.

— Береги себя, — Лиза с Санурой обнялись. Крепко так, как и подобает настоящим подругам. Как там говорится? От ненависти до любви лишь один шаг?

Затем Санура подошла ко мне. По глазам видел, что она пыталась что-то сказать. Но вместо слов пошли лишь слёзы. Она уткнулась мне в плечо и долго… долго плакала.

— Тётя Санура… — с грустью протянула Агата, дёргая девушку за белое пальто.

Услышав голос Агаты, Санура быстро протёрла глаза и села перед девочкой на корточки.

— Агата, — Санура погладила девочку по волосам. — Вырасти сильной, как папа, — она посмотрела на меня. — И умной, как мама… — затем на Лизу.

Вот сейчас не понял…

— Обязательно! — кивала Агата. — Ты будешь нас навещать? — с надеждой спросила она.

Санура улыбнулась и вместо ответа обняла Агату.

— Прости, но Сануре пора, — с той же улыбкой, сказала Санура и вытянулась во весь рост. — Спасибо за всё, Тимофей, — взглянула она на меня.

— Тебе не за что благодарить меня, — помотал головой. — Тебе спасибо.

Санура лишь посмеялась, её румяные от мороза щечки мило раскраснелись. Девушка закинула рюкзак на плечо и обмотав шарф вокруг шеи, двинулась к открытым воротам.

Все слуги дома Чернокотовых, что вышли её проводить, выстроились в две шеренги по бокам до самых ворот поместья. И каждый её шаг сопровождался парой склоненных в поклоне голов.

Внезапно, девушка остановилась, встала к нам в полоборота и заговорила:

— Санура… Нет… — помотала она головой. — Я! Я буду скучать по тебе, Тимофей Чернокотов.

— Прощай, Санура, — я тоже склонил голову, украдкой вытирая скупую слезу. И стоял так, пока девушка не скрылась за воротами.

Я тоже буду по тебе скучать. У тебя всё получится, Санура.

Слуги начали расходиться, а я тонул в своих мыслях. Ещё многое предстоит сделать, долбанная работа…

— Родной, — тёплая ладонь Елизаветы коснулась моей. — Пойдём уже в дом, здесь холодно.

— Папочка, слушай мамочку! Она умная! — улыбалась Агата своими десятью молочными зубами, держа за руку маму.

— Только это и делаю, милая.

Мы вместе, держа друг друга за руки, медленно пошли домой.

— А после ужина расскажешь мне сказку?

— Хм, а какую хочешь?

— Про храброго Нуара!

— Опять? Может лучше про приключения твоего папы на Изнанке? Или… — я улыбнулся, — или про отважного идальго, рыцаря Диего Торреса?

— Да! Про него! Он крутой.

Я грустно усмехнулся и посмотрел в пасмурное небо. Да, он такой.