Черный дембель. Часть 1

Глава 17

Котова и Торопова сдали свои работы по математике раньше нас. Я видел, как они спустились по ступеням с верхних рядов и положили на преподавательский стол свои работы. Кирилл и Артур сказали, что не застали их в коридоре около аудитории. Поэтому парни не просили, чтобы мы задержались: нам некого было ждать. Мы не спеша зашагали по пустым коридорам к выходу из главного корпуса МехМашИна. Мой младший брат пребывал в подавленном состоянии. А Артур злился из-за своего наряда: он снял и запихнул в карман галстук, пиджак Прохоров нёс в руках. А я вспоминал результаты вступительных экзаменов из моей прошлой жизни.

Тогда я получил пятёрку за письменный экзамен по математике. Устный экзамен по тому же предмету я сдал на «хорошо». Физику с трудом, но всё же вытянул на четвёрку. Артурчик заработал тогда три четвёрки. Кирилл отработал на тех экзаменах лучше нас: один балл мой брат потерял только на устной математике — два других экзамена он сдал на «отлично». Прохоров заработал в тот раз самый низкий средний бал — его я сейчас и взял за «проходной». В прошлой реальности средней оценки в четыре балла было достаточно для поступления. «Но теперь в уравнение добавилась новая переменная, — напомнил я сам себе, — Лена Котова».

Лену и Наташу мы не встретили и в вестибюле (там бродили рядом со статуями лишь два паренька, которые сдали свои работы на пару минут раньше меня). Меня этот факт порадовал: я не испытывал желание слушать девичий щебет. Но Кирилл и Артур озирались по сторонам — они явно искали взглядами не скульптуры советских инженеров. Парни переглянулись. Прохоров пожал плечами. Мой младший брат невесело усмехнулся. Я поправил на плече лямку сумки и двумя руками толкнул тяжёлую дверь, что отделала нас от яркого солнечного света и от пропитанного выхлопными газами уличного городского воздуха.

Я шагнул на уже нагретые солнцем ступени. Следом за мной из здания вышел Кир. Последним покинул главный корпус МехМашИна Прохоров. Парни зажмурились — убедились, что Торопова и Котова не дожидались их и на улице. Разочаровано выдохнули. У Кира снова поникли плечи, будто он вновь вспомнил о прошедшем экзамене. Прохоров потёр усы, махнул пиджаком — отогнал от себя большого шмеля. В атмосфере «провала и трагедии» мы зашагали к трамвайной остановке. Артурчик уже предупредил нас, что в посёлок не поедет. Хотя в прошлый раз во дворе его бабушки мы втроём «обмыли» первый экзамен.

— Жарко, — выдохнул Артур.

Ветер сменил направление — он донёс до нас ароматы хмеля и солода.

Мы дружно повернули головы. Взглянули на жёлтую бочку на колёсах, рядом с которой выстроилась очередь из абитуриентов Новосоветского механико-машиностроительного института и из случайных прохожих. Четверо счастливчиков уже держали в руках наполненные пенным напитком гранёные кружки. Они выглядели радостными — даже во мне пробудили зависть. Я заметил на бочке табличку: «Требуйте долива пива после отстоя». Разглядел и набитое на бочке через трафарет меню (рядом с хмурой женщиной в грязно-белом фартуке, наполнявшей кружки пивом для новых счастливчиков): «0.5 — 20 коп, 1.0 — 40 коп».

— Может, по пиву? — озвучил наши общие мысли Прохоров.

Он взглянул на меня.

Кир похлопал руками по пустым карманам своих брюк.

— Хорошо бы… — вздохнул он.

— Не возражаю, — сказал я.

И призывно махнул рукой.

Мы заняли очередь: стали в самом эпицентре дразнящих запахов. Парни завели между собой разговор на «отвлечённую» тему (но он явно не клеился). А я посматривал на советских граждан, поглощавших пенный напиток из наспех промытых тонкой струйкой воды кружек. И размышлял о том, что жить без интернета всё же спокойнее. О большинстве инфекционных заболеваний, что передавались воздушно-капельным путём, нынешние люди в большинстве своём и не слышали. И не представляли, что через общую посуду реально заполучить чесотку, герпес, гепатит А, ОРВИ, столбняк, газовую гангрену, бруцеллёз и прочие трудно произносимые болезни.

«Меньше знаешь, крепче спишь», — подумал я. Смахнул со лба капли пота. Наблюдал за тем, как продавщица отсчитывала сдачу очередному шагнувшему к ней измученному жарой и жаждой гражданину. Видел, как получивший в руки кружку с вожделенным напитком юный абитуриент ловко сдул на землю пивную пену — его приятели встретили этот жест восторженными криками. Мелкими шагами мы с парнями неторопливо, но неотвратимо приближались к стулу продавщицы и к заветному кранику. Наконец, и я протянул женщине трёшку, получил сдачу липкими монетами и три кружки с пахучим напитком.

Я ссыпал мелочь в сумку, не пересчитал её. Кир и Артур тут же забрали у меня свои долгожданные порции. К прочим заполучившим бокалы счастливчикам мы не присоединились — отошли от жёлтой пивной бочки в тень под густую крону каштана. Проигнорировали завистливые взгляды всё ещё томившихся в очереди под палящими солнечными лучами мужчин.

— За ВДВ! — объявил я. — С праздником, пацаны!

Отсалютовал парням бокалом.

— За ВДВ, — нестройным хором повторили Кирилл и Артур.

С нескрываемым удовольствием мы проглотили по три глотка горьковатой прохладной жидкости и по букету случайных неизвестных инфекций. Я не почувствовал в советском пиве вкусов димедрола и стирального порошка, о которых в прошлой жизни предупреждали интернетовские статьи. В насыщенном пивном вкусе затерялись и привкусы инфекций.

— Хорошо, — снова озвучил наши мысли Артурчик.

— Неплохо, — согласился я. — А главное: вовремя и к месту.

Мой младший брат не поддержал наши восторги — он тоскливо вздохнул.

— Серый, — произнёс Кирилл, — а что будет, если я за сегодняшний экзамен получу двойку?

Я пожал плечами и сказал:

— Ничего хорошего не будет, малой. Оценку, в теории, ты можешь и оспорить. Вот только вряд ли от этого будет толк.

Я тут же добавил:

— Но ты рано задумался об апелляции, Кир. Не паникуй раньше времени, брат. Дождёмся результатов экзамена.

И тихо произнёс:

— А там уже решим, что и как мы сделаем.

Домой мы приехали раньше родителей. Кирилл наспех пообедал, прихватил со стола учебник математики и заперся в спальне. На этот раз мы с ним не отмечали День ВДВ, как в той моей прошлой жизни. Я слышал, как Кирилл вечером отчитывался перед мамой — та его успокаивала, повторяла Киру мои слова о том, что он рано паникует.

Ни в пятницу, ни в выходные мой младший брат не ходил ни на речку, ни на «главную площадь». После пробежки вокруг посёлка и комплексов упражнений он брал книгу, свои школьные конспекты и закрывался в спальне. Не отвлекал его в эти дни от учёбы и Прохоров: Артур не наведался в посёлок к бабушке даже в выходные.

В понедельник Кир не вытерпел: сразу же после утренних процедур он с ещё влажными после душа волосами поехал в институт. Хотя я говорил ему, что результаты экзамена обнародуют только завтра. К полудню мой брат вернулся: хмурый, раздражённый. Буркнул мне в ответ, что «пока не повесили». От обеда Кирилл отказался. Он сгрёб в охапку учебники и уселся на кровати.

В ночь с понедельника на вторник мой брат почти не спал. Я просыпался — слышал, как он ворочался на кровати. Во время утреннего спарринга Кирилл выглядел вялым и неуклюжим. Он пропустил два простеньких удара — я прервал схватку и отправил его в душ. Ещё вчера мы определились со временем поездки в МехМашИн. Кир терпеливо дождался его, не поторапливал меня.

На условленном месте (около бочки) мы Прохорова не встретили, хотя и опоздали на четверть часа.

Кирилл указал на главный корпус института и сказал:

— Наверное, он уже там.

Я посмотрел на брата (тот нервно покусывал губы) и предложил:

— Давай проверим.

МехМашИн нас встретил громким рыданием абитуриенток. Мы свернули к главному зданию института и увидели: две тощие девицы сидели на ступенях около главного входа, оглашали окрестности жалобным воем, размазывали по щекам слёзы. Девчонок безуспешно утешали приятели и приятельницы. Но плачущие девицы не прислушивались к чужим увещеваниям: они трясли головами и некрасиво расставленными в стороны коленками, безостановочно подвывали и хлюпали носами. Мы прошагали мимо них по ступеням. Я отметил, что два конкурента выбыли из борьбы. Заметил, что у моего младшего брата влажно блеснули глаза. Я пропустил Кира вперёд и вслед за ним решительно вошёл в вестибюль здания — толстые двери отсекли нас от завываний несостоявшихся студенток.

— Повесили, — произнёс Кир.

Он указал на информационные стенды, рядом с которыми толпились абитуриенты. Парни и девчонки заглядывали друг другу через плечо, толкали в спины, оттесняли в стороны. Одни абитуриенты отходили от стендов, радостно улыбаясь. Другие озадаченно потирали носы и подбородки. К завываниям голосивших на улице девиц присоединила свой пока ещё тихий голос очередная потерявшая надежду на поступление в этом году симпатичная златовласая комсомолка. Заметил я и смахивавшего слёзы со щёк паренька — тот рыдал беззвучно, подёргивал острыми плечами. «То ли ещё будет, — подумал я, — когда двадцать первого числа вывесят списки зачисленных на обучение». Остановился за спинами абитуриентов, поверх их голов взглянул на листы с фамилиями и оценками.

Первой мне бросилась в глаза пятёрка Елены Котовой. Она будто сразу сообщила, что чуда не случится: эта большеглазая девица останется элементом хаоса, нарушавшим формулу известного мне будущего. Я снова заскользил взглядом по страницам и по строкам. Увидел пятёрку и напротив фамилии Артурчика. Подумал, что результат резонный: в этой реальности Прохоров не пережил накануне экзаменов известие о смерти отца и похороны. Я убедился, что оценка моих математических успехов осталась неизменной. В чём почти и не сомневался: подсознательно был уверен, что получу за первый экзамен «отлично». Повёл глазами вниз. Услышал, как справа от меня тихо выругался Кирилл. И тут же нашёл в списках оценку успехов моего младшего брата.

— Тройка, — устало выдохнул Кир.

Он покачал головой, печально вздохнул.

А мне на ум пришло странное ругательство: «Котова».

Артурчика мы не дождались.

В начале второго направились к трамвайной остановке.

— … Не дрейфь, малой, — в очередной раз повторил я. — Тройка положительная оценка. Шансы на поступление остались. И пока ещё неплохие. Два экзамена впереди. Выброси из головы всю ерунду. И думай только о физике и о математике…

Я размахивал руками, словно дирижировал оркестром.

Кирилл кивал головой, покусывал губы.

— … Я в тебя верю, брат, — говорил я. — Ты справишься!..

В среду восьмого августа мы обошлись без утреннего спарринга — ограничились пробежкой и занятиями на спортплощадке. После душа Кир наскоро перекусил и засел за учебники: сегодняшний экзамен начинался во второй половине дня. До похода в институт мы с братом пообедали. Кирилл мельком взглянул в зеркало на свой наряд и поторопил меня.

Плечо к плечу мы вновь зашагали по улице Речная в направлении деревянного моста и трамвайной остановки. Я придерживал рукой дедовскую сумку — Кир покусывал губы. Ветер подталкивал нас в спины. Солнце пряталось за облаками и не слепило нам глаза. Птицы насвистывали походный марш, создавали нам «рабочее» настроение.

Прохорова мы встретили около заасфальтированной площадки, где уже выстроилась большая очередь к жёлтой пивной бочке. Артур выбросил недокуренную сигарету и сходу извинился перед нами за то, что не подождал нас вчера. Оправдался Прохоров тем, что у него внезапно появились некие «дела». Мой младший брат кивнул в ответ на оправдания Артурчика, рассеяно взглянул на спины девиц, спешивших к зданию МехМашИна. Мы вдохнули растворённые в воздухе ароматы солода и хмеля, направились к институту. На ходу я перечислил парням все найденные в памяти привычки и предпочтения профессора Баранова (те, что касались его поведения на экзаменах). Объяснил парням: Баран ненавидел, когда студенты выдерживали паузы перед ответами, не любил он и дерзких студентов.

Артурчик слушал меня вполуха, рассматривал ноги топавших впереди нас девчонок. Но Кирилл ловил каждое моё слово — это я видел по его взгляду. Около ступеней главного здания института женских рыданий мы в этот раз не услышали: экзамен пока не начался. Хотя увидели большую группу своих конкурентов, что успокаивали себя торопливым вдыханием табачного дыма. Вслед за мной Кирилл и Артур прошли по вестибюлю, не задерживаясь рядом с информационными стендами. Я уверенно повёл их к нужному нам сегодня кабинету: ориентировался на свои воспоминания, а не на голоса бродивших по коридорам абитуриентов. Номер аудитории, где будет экзамен, я не вспомнил. Но путь к ней прекрасно представлял, словно лишь вчера там отвечал на вопросы профессора Баранова.

Вскоре я убедился, что память меня снова не подвела. Всё чаще нам встречались сидящие на подоконниках хмурые молодые мужчины и румяные от волнения девицы. Опять я увидел своих бывших, а может и будущих соседей по общежитию. На этот раз мы обменялись с парнями приветствиями, будто почувствовали родство душ после прошлого экзамена. Я не заметил, чтобы абитуриентов стало значительно меньше, в сравнении с прошлым разом. Отыскал взглядом рыжего парня, рядом с которым писал математику. Заметил девчонок с красивыми коленками, которых развлекал на прошлой неделе. Встретил Колю Барсова и Женю Рукавичкину — они вновь активно общались. Увидел Лену Котову и Наташу Торопову. Они помахали нам руками. Артурчик поспешил к ним.

Но мы с Киром лишь кивнули девчонкам (младший брат следовал моим наставлениям). Отметились у сидевшей за столом молодой женщины. И отошли за поворот, откуда Кир не мог посматривать на глаза Котовой.

— Настраивайся на экзамен, малой, — сказал я. — И не кусай губы. Всё будет хорошо. Но только если ты успокоишься и поведёшь себя в присутствии Баранова правильно.

Похлопал брата по плечу.

— Математику ты знаешь, — сказал я. — Важно, Кир, чтобы ты убедил в этом не только меня, но и профессора.

На экзамен я пошёл раньше Кира и раньше Прохорова, как и в прошлой жизни. Но до меня на рандеву с приёмной комиссией уже побывала Котова. Артур сообщил нам, что Лена получила за свои ответы «отлично». «Кому-то из моих бывших сокурсников место в институте не достанется, — подумал я. — Теперь уже точно. Сомневаюсь, что Котова провалится на физике». Я перешагнул через порог кабинета, едва ли не строевым шагом подошёл к преподавательскому столу.

— Здравия желаю! — громко поздоровался я.

Профессор Баранов вскинул брови.

— Служили в армии, молодой человек? — спросил он.

— Так точно, — ответил я. — ВДВ.

Баранов заглянул в список.

— Как ваша фамилия? — спросил он.

— Чернов. Сергей.

Профессор сделал напротив моей фамилии пометку карандашом.

— Служба в рядах советских вооружённых сил уже добавила к вашим будущим ответам полбалла, молодой человек, — сообщил Баранов.

«Знаю, — мысленно ответил я. — На это и рассчитывал».

— Ну-с, тяните билет, товарищ десантник, — сказал профессор.

Он смахнул носовым платком со лба влагу.

Я взял со стола лист бумаги, перевернул его и усмехнулся.

— Что-то не так, юноша? — спросил Баранов.

— Мой любимый номер, — ответил я. — Тринадцатый.

В прошлой жизни мне достался этот же билет.

— Хороший номер, — согласился со мной профессор. — Проходите, присаживайтесь, Чернов. Готовьтесь.

В кабинете, где проходил экзамен, я пробыл меньше часа. Вышел оттуда, даже не вспотев. Навстречу мне ринулись абитуриенты — впереди других ко мне рванули: Прохоров и Котова.

— Сколько? — спросил Артур.

Я дёрнул плечом и ответил:

— Отлично.

— Молодец!

Кирилл ко мне не подошёл.

Потому что в это время мой младший брат уже готовился к ответам на вопросы из двадцать третьего билета.