Четверо в каменном веке. Том 2

Глава 15 Прикладная лингвистика

— Слушай, Сапегин, первый же встреченный абориген оказался женщиной. Ты даже в заснеженной степи нашёл девку. И… Это ты её обрюхатил?

Ирина не стала ржать, как Ольга, но тоже улыбнулась. Да уж. Оказалось, что аборигенка совершенно голая, кроме небольшой набедренной повязки — скорее даже широкого пояса. Зато как она гордо завернулась в огромную шкуру!

— Да какая женщина? — Огрызнулся Михаил. — Грязная, жирная и вонючая тётка! И волосатая вся. И шнобель похлеще, чем у еврея.

— Совсем не тётка, посмотри на неё. Ей же лет двадцать. И не жирная. Кость широкая — да, но жира нет. Питалась плохо, наверно.

Девушки расслаблено положили арбалеты на плечи и подошли ближе, разглядывая гостью. Перед ними стояла первая представительница местной цивилизации. Рост кое-как дотягивал даже до низенькой Ирины. Зато коренастая и плечистая. И пузатая к тому же. Кожа загорелая почти до черноты. Не чёрная, как у негров, а сильно загорелая. Как у каких-нибудь узбеков, туркменов или греков с итальянцами и прочими ромеями. Волосы тоже можно принять за чёрные, но на ярком солнце видно рыжину. Это на голове и… кхм… внизу живота. В остальных же местах несколько светлее, под цвет кожи. В остальных — это везде, где растительность зачастую присутствует не только у женщин, но и у мужчин: ноги, руки ниже локтей, спина, середина живота и груди. А глядя на лицо, вспомнился анекдот. Это который «если бы не усы — вылитая моя жена». Михаил хрюкнул, унимая смех. Пересказывать анекдот не рискнул. Был у него неприятный опыт. Знакомая тогда знатно обиделась. Не любят женщины, когда им напоминают о том, что надо бриться.

— Ну, согласен. Совсем девочка. Но то, что волосатая и вонючая — спорить не будете? Ещё и вшивая, наверно.

— А это уже издержки местного климата. Как ей мыться зимой-то?

Гостья, нахмурив брови, переводила взгляд с одного говорящего на другого. Наконец, ей надоел этот непонятный трёп. Она ткнула себя в грудь и произнесла гортанно:

— Ив.

— Кажется, она представилась. Слышь, Сапегин?

Гостья не дождалась адекватной реакции и снова ткнула себя в грудь:

— Йѣw[11].

Теперь, на второй раз, стало понятно, что В у неё не совсем В. Скорее, похожа на английскую W. Да и в начале не И, а Й с каким-то непонятным звуком. Михаил взмахом ладони остановил очередную насмешливую фразу, готовящуюся вылететь изо рта жены. Также ткнув себя в грудь, он назвался:

— Михаил.

— Мекхаель, — почему-то на испанский манер повторила гостья.

Только Х у неё получилось странное. Что-то среднее, между К и Х. Поочередно показывая на себя и собеседницу, мужчина произнёс:

— Михаил. Ив.

— Меӄаель. Йw.

Вперёд выступили жёны:

— Ольга.

— Ирина.

— Ольыга. Ийинэ. — Повторила девушка.

В имени старшей жены у неё появился такой же непонятный короткий звук, как и в собственном имени гостьи. А у Иры девушка не только не смогла произнести Р, но и вообще исказила имя. Ладно, хоть ударение осталось на тех же местах. Теперь уже ему впору посмеяться, как переврали имена жён. Но Михаил решил не заострять.

— Ну, вот и познакомились. Давайте домой.

Он махнул рукой, все двинулись. Почти все. Йв осталась стоять.

— Что? — Мужчина постарался мимикой показать вопрос.

– Ӈанко! — Девушка махнула рукой.

Первым шло не чистая Н, а очень похоже на английскую носовую N в инговом окончании.

— Чего? — Не понял Михаил.

– Ӈанко. Гѣммо ҕоля куҕэтѣӈ. Эньпичинэну ѣнно ӄайѣкна. Ѣнан гѣткаw мѣли.

Далее последовала пантомима, достойная артистов Монмартра или театра «Мим».

— Них*я не понятно, но очень интересно. — Выдал Михаил.

— Да чего непонятного? — Хмыкнула Ольга. — Там кто-то ноги сломал, надо идти к нему на помощь.

Ира уточнила:

— Муж её ноги сломал. То, есть отец ребёнка.

— А! То есть вот эдакое движение руками — это зачатие что ли? — Уточнила Ольга.

— Я поняла именно так.

Ольга постаралась воспроизвести жесты гостьи:

— Там, мужик сломал ноги. Идём туда, везём мужика сюда. Так?

Девушка радостно закивала.

— И!

Тут в переговоры вступил Михаил:

— Как далеко?

Он показал на Солнце, потом провёл ладонью по небосводу.

— Сколько раз?

Он начал повторять солнечный путь, каждый раз показывая пальцы:

— Один?

— Два?

— Три?

— И! Ӈѣёк! — Радостно закивала Йв, увидев перед собой три пальца. — Ӈѣёк ҕѣлwѣй!

— Три дня, значит… Значит так! — Продолжил он приказным тоном. — Сейчас вечер. Идём спать. Потом берём еду и идём к твоему мужику. Ферштейн?

Каждую фразу он пытался обозначить более-менее понятными жестами.

— Уйӈэ! — Йв замотала головой и снова махнула вдаль. — Ӈанко мѣнтѣленмѣк!

— Я понял, что наши заморочки для тебя х*йня. Но всё же…

Его перебили. Теперь уже Ира попыталась объяснить:

— Ты пойми. Нельзя ночью ходить. Завтра пойдём. Солнце встанет, и пойдём. Поняла? Ферштейн? — Зачем-то повторила она за мужем по-немецки.

— Еёк… Ӄейчѣтэй. — Вздохнула Йв.

Гостье явно хотелось, чтобы пошли сейчас, но одной ей не справиться, и она согласилась.

Верба шагала вслед за остальными и пыталась успокоиться. Ей хотелось бежать обратно, к своему мужу, но приходилось идти с этими странными людьми. Если она уйдёт сейчас, то чужаки сами не пойдут спасать Неясыть. Зачем это им? Им это не надо. Придётся ждать, пока чужаки соберутся в дорогу. А они не хотят идти это на ночь глядя. Странные они какие-то. Всё не как у людей. Лошадь, вот, поймали и заставили волокуши таскать. Странно, но удобно. Люди бы так не смогли. Боятся лошади Настоящих людей. Когда Мекхаель подвёл Вербу к волокушам, животное захрапело от страха и попыталось убежать. Мекхаелю удалось поймать и успокоить лошадь, но она так и продолжала настороженно смотреть на Вербу.

Если Мекхаель завтра возьмёт их, то будет удобно тащить Неясыть. Наверно, возьмёт. Потом эти странные большие глаза. Что это? Как только отправились вглубь леса, Мекхаель снова прицепил их. Но только он один. Женщины большие глаза не носили. Странные шкуры синего и зелёного цвета. Шерсть не видно — она внутри одежды. Зато видно, что кожа очень странных цветов. У каких зверей такая кожа?

За этими размышлениями она не заметила, как дошли до жилья чужаков. Сначала Верба ничего особенного не замечала — просто шли вдоль груды поваленных деревьев. Хотя уже это было удивительным. Слишком ровно повалило деревья, что они образовали большую непроходимую кучу. Потом девушка увидела, что деревья не вырваны с корнем сильным ветром, а отрезаны, как она отрезает кусок мяса. Вон остались корни в земле, а вон стволы с ровным срезом. Ещё одна странность чужаков. Ӄок![12] Как же они сильны! Какой надо топор, чтобы он резал деревья, как нож — траву? Волшебный топор!

Внезапно в поваленных деревьях появился проход, а за ним — жилище чужаков. Такого Верба ещё не видела. Зимой люди её рода жили в большом чуме — вместе ведь теплее. Летом каждый гулял, где хотел. Иногда ставили лёгкие кожаные чумы или шалаши, если тепло — то спали под открытым небом. Люди озера ставили чумы из двойного слоя шкур. Ещё и под ногами шкуры — у воды сыро и холодно. Также Верба слышала про жилище в скалах или в гротах. Один грот даже видела. В роде Неясыти не просто ставили большой чум на зиму, но ещё и рыли яму по пояс — в землянке зимой теплее, чем просто под колпаком из шкур. Чтобы стены землянки не осыпались, их крепили жердями.

Жилище чужаков и в этом удивило. Стены не из шкур, не из земли и даже не из жердей. Из толстых стволов больших деревьев. Часть из простых круглых стволов, а часть из расщепленных на доски. Но и то, и другое — огромных размеров. Чум она всё-таки увидела — на высоте трёх её ростов начинались скаты из волнистого серого камня. Это над жилищем из круглых стволов. А над жилищем из ровного дерева — плоские навесы. Люди тоже иногда делают навесы, чтобы летом укрыть себя и огонь от дождя. Жилище поражало размерами. Сколько же здесь живёт людей? Здесь и её род поместится, и род Неясыти. Разве что озёрные люди не влезут — их больше всех.

Мекхаель отодвинул часть стены и скрылся внутри. Верба, как гость, ждала, пока зайдут хозяева. Но женщины не торопились: достали веник, смели снег от входа, потом обмели ноги, завёрнутые в странно выделанную кожу. На ходу было не очень хорошо видно, а теперь девушка смогла рассмотреть и то, что всё аккуратно сшито из маленьких кусочков кожи, и тоненькие ремешки, на которые завязано, и толстый низ, неизвестно из чего сделанный. Настоящие люди обходились просто подвязанными шкурами, и то — только в самые сильные морозы. Но сейчас мороза нет, а эти странные люди замотали ноги.

В это время раздался грохот. Верба быстро развернулась на шум, готовясь защищаться. Но увидела только, как проваливается ещё одна часть стены. Мекхаель повёл лошадь внутрь. Девушка заинтересованно пошла вслед за волокушами. Внутри оказалось не очень темно — остатки вечернего света проходили через большие проёмы по верху стены.

Мужчина тем временем отвязал лошадь и увёл дальше, бросив волокуши на дороге. Пока Верба перебиралась через них, мужчина с лошадью уже ушли за поворот. Девушка, выглянув, успела увидеть ещё одно маленькое жилище, сложенное из стволов. Волшебные у чужаков топоры. Людям потребовалось бы несколько дней на каждое дерево, чтобы подрубить корни, счистить кору, убрать ветки. А здесь вон их сколько! В боковой стене жилища был прорезан маленький проём, вот в его слабом свете она всё и разглядела.

Верба с интересом наблюдала, как мужчина заводит лошадь внутрь, даёт ей сухую траву. Когда он немного отодвинулся, девушка заметила, как из угла выскочил жеребёнок и подбежал к матери, теребя титьку. Потом Мекхаель сходил куда-то и принёс воду в чём-то из жёсткой кожи. Перелил в глубокую деревянную посудину. Потом вышел и закрыл вход пологом из досок. Верба всё это время пряталась между ровно сложенных дров — больше ничем другим эти короткие деревяшки быть не могли. Хотя очень странно рубить большие деревья на маленькие кусочки, если можно насобирать сухих веток. Но с волшебным топором всё просто.

Мужчина ушёл, а вскоре её нашли женщины и повели в дом. Девушка всё это время удивлялась, не встретив больше никого под крышей. Но удивилась ещё сильнее, когда оказалось, что в семье всего трое. Совсем маленький род. Как же они всё это построили? Хотя, если есть волшебные топоры… Кстати, где они их прячут? Копья видела, ножи видела. А где же топоры? А может, не только топоры? Может, и копья волшебные? Надо проверить.

Верба думала, что придётся подниматься высоко — до самого чума. Но вход в жилище оказался прямо в деревянной стене. Поднялись всего на высоту её роста, а потом Ийинэ откинула полог из толстых деревяшек. С обеих сторон на пологе была закреплена шкура ещё одного неведомого зверя — теперь красного цвета. Что за звери водятся у чужих? То с синей кожей, то с зелёной, то с красной. Никогда Верба не встречала таких зверей.

Жилище оказалось поделено перегородками. Почти как в большом чуме. Только у людей перегородки из шкур, а здесь деревянные. Сначала они зашли в маленькую комнату, где женщины сняли верхние шкуры. Под ними была ещё одежда — тонкая, а снизу виднелась ещё. Девушке снова, как можно быстрее, пришлось обдумать, что же она знает о чужаках. Там, снаружи, эти люди из-за шкур казались достаточно толстыми, чтобы походить на настоящих людей. Теперь же она увидела, что они гораздо тоньше её сородичей. Да, потолще нелюдей, но до ширины Настоящих людей далеко. Кто же эти чужаки?

Вслед за женщинами Верба тоже сняла свою шкуру, постаравшись повесить её на такие же палочки, как это сделали женщины. В чуме тоже у входа снимают тёплые шкуры, только стены у людей не из дерева и палки в них нельзя воткнуть. Поэтому все просто складывают шкуры у входа или берут с собой и садятся на них. Посмотрев на неё задумчиво и почему-то осуждающе, женщины выдали девушке какую-то очень тонкую и очень хитро сшитую одежду. Тоже, как и многое у чужих, синего цвета. Только пощупав материал, Верба поняла, что это всё-таки не кожа. А вот из чего — непонятно. Надела с помощью женщин. Было тесно и непривычно, но Верба не решилась спорить, ведь и чужаки остались в подобной тонкой одежде. Только других цветов. Спереди одежда закрывалась на красивые роговые кругляши. Это сколько же времени надо, чтобы вырезать эти штуки? Хотя, да… Волшебные топоры…

Потом они зашли в следующую комнату[13]. В первом помещении Верба видела и другие деревянные пологи, но её повели сюда. Если на входе была полутьма, то здесь горели огни. Маленькие огоньки на маленьких стоящих вертикально палочках. Ещё немного света попадало через проёмы в стенах. Ещё снаружи Верба пыталась понять — кажется ей или в стенах действительно прозрачный камень? Ей не показалось. Вот он — тонкий и прозрачный. Или это кусок льда? Почему же он не тает в тепле?

Только после этого девушку, наконец, привлекла обстановка. По центру комнаты зачем-то стояла пихта. Дерево было так завешано красивыми блестящими вещами, что девушка сначала не поняла, какая конкретно это порода. На стенах и наверху висели похожие блестящие вещи, только длинные. А ещё рисунки непонятных, никогда не виданных зверей.

Так же в комнате вдоль всех стен стояли ровно оструганные широкие деревяшки, на которых что-то стояло и лежало. Вот на этой точно подставки для мяса. Только люди их выстругивают из дерева, а эти сделаны из белого камня. Она осторожно потрогала край — белый, прохладный и гладкий. Как сумели выстругать камень, она не знает, но это точно камень.

Пожалуй, пора спросить про копьё. Хотя голова уже давно кружилась от непонятных вещей, но Верба всё-таки пересилила себя и показала на оружие в углу. Не сразу, но её поняли.

На её просьбу отозвалась самая маленькая и самая младшая — Ийинэ. Верба даже думала, что они одного возраста, но сейчас, при свете, поняла, что женщина гораздо старше. Просто лицо у неё всё ещё детское, а кожа — гладкая. Если у них волшебные топоры, волшебный нетающий лёд, каменные подставки для еды, то, наверно, они знают, и как не стареть! Амок![14] Ей вдруг стало страшно. Как она сразу не догадалась! Старуха рассказывала, что живёт на землях Полуночи Великий Шаман Шаманов. Амок! Получается, она попала к Шаману шаманов! И эти женщины — жёны Великого Шамана. А она так запросто может с ними разговаривать! Ӄок!

А Ийинэ уже с улыбкой протягивала ей своё копьё. И не боится, что Верба нашлёт злых духов. Хотя, чего ей бояться, если она жена Шамана шаманов? И сама много умеет, наверно. Но Верба аккуратно, она только посмотрит.

Красивое копьё. Рукоять ровно остругана и отполирована. И наконечник! Наконечник! Волшебный камень! Верба сразу поняла, что камень не простой. Тяжёлый, гладкий, холодный и блестящий. Она провела пальцами по наконечнику, пытаясь понять, что же за камень. Нет, такой ей не встречался. Она попробовала надавить на кончик, пытаясь понять, насколько камень крепкий. Оказалось — очень крепкий. Кончик обломить не удалось. Зато на пальце сразу появился порез.

Ийинэ только улыбнулась, когда Верба, как ребёнок, сунула палец в рот.

На этом испытания новым не закончилось. Пока Верба смотрела копьё, Великий Шаман и его старшая жена принесли горячую еду. От запахов в животе у девушки сразу заурчало, на что Ийинэ снова рассмеялась. Но не обидно, а легко и весело. Она вообще всегда смеялась там, где остальные чужаки скупо улыбались.

Великий Шаман что-то приказал младшей жене (или это его дочь?). Та немного попрепиралась, но повела Вербу в другую комнату. Здесь находились вещи совсем уж непонятные. Кроме очага. Пусть очаг оказался очень странным — сложенным из белого известняка и полностью закрытым, но это именно очаг. Внутри ещё недавно горел огонь. Но Ийинэ привела её сюда не за этим. Оказалось, что перед едой нужно проводить специальные ритуалы. Младшая Жена Великого Шамана показывала на каждую вещь и называла, улыбаясь каждый раз, когда Верба неправильно повторяла. Но не могла она сказать так, как надо. Иначе исчезнет Волшебное Чередование Звуков. И ведь так во всех словах, что говорят чужаки. Даже имена у них без волшебного чередования. А ведь и Старуха, и Шаман говорили, что только так духи услышат людей. Внезапно девушке пришло на ум, что Шаман шаманов специально говорит неправильно. Он настолько силён, что духи всегда его слышат. А что за духи придут, если Мекхаель будет правильно чередовать звуки? Очень старые и осень сильные духи. Они же здесь всё разрушат! Наверно, это правильно, что он не использует Волшебное Чередование. Люди постоянно говорят слова только правильно. То есть понемногу расходуют волшебную силу слова. А если говорить так, как Великий Шаман? Тогда сила будет накапливаться. И вот, когда будет много силы, тогда можно такое сказать! Ӄок!

И Верба решила приложить все старания, чтобы повторять точно так же, как делает и говорит Ийинэ.

Сначала её привели в странное место под названием тоалета. А она-то не могла понять, почему так пахнет и кто же нагадил прямо в доме! Оказывается, у больших шаманов есть специальная колода, чтобы не бегать на мороз. А уж как беременным хорошо! Не надо приспосабливаться, пытаясь поберечь живот. Села на тоалета — и делай дела. Что Верба с облегчением повторила за Ийинэ. Очень вовремя. А то девушка уже собиралась с духом, чтобы идти на улицу. Ей не очень холодно, конечно, но и приятного мало — ссать на морозе.

Потом Ийинэ показала шаманский ритуал, который Верба никак не могла понять. Но послушно повторила. Тем более, когда пришли Мекхаель и Ольыга, чтобы тоже провести этот ритуал. Надо было повернуть кривую палочку, сделанную из такого же, как на копье, блестящего камня, который называется челечон. Тогда из твёрдой и кривой тростинки, тоже сделанной из этого челечон, польётся вода. Потом трёшь руки и лицо каким-то вонючим камнем, пока не появится пена, смываешь пену и вытираешь руки особой мягкой шкуркой, сплетённой из травы и шерсти. То, что шкурка из травы и шерсти, Верба узнала позже, уже после трапезы. А пока её ждали очередные испытания в доме Шамана шаманов.

Она уже заметила, что вся еда лежит на высокой поставке. Верба только не могла понять, как есть: стоя слишком низко, а, сидя на полу — получается выше головы. Оказалось, что для этого есть подставки поменьше. Сидишь как на камушке — не высоко и не низко. Но это было совсем не испытание. Настоящее испытание она не прошла. Шаманы пытались научить её есть специальным инструментом для еды. Но мелко нарезанная еда постоянно вываливалась. Тогда Мекхаель просто принёс кусок мяса, дал нож и показал, что можно есть руками. Ийинэ напомнила, что этот нож гораздо острее обычного кремневого. Но Верба уже сама поняла, что здесь всё оружие из волшебного камня челечон, и надо резать осторожно. Мясо оказалось очень хорошо приготовлено — всё пропеклось, но не подгорело. Что сказать? Шаманы! Даже огонь их слушается.

Поели, немного посидели-поговорили, пока еда не улеглась. Оказалось, что шаманы, как обычные люди, любят поговорить после вкусной еды. Шаманскую еду Верба всё-таки попробовала. Ийинэ, смеясь, кормила её, как маленького ребёнка. Верба только, как птенец, открывала рот, а женщина клала ей туда еду. Очень необычный вкус. Такого Верба никогда не ела. Она попробовала всё, что лежало на чытолэ. Очень хотелось ещё. Ийинэ тоже понравилось кормить. Но тут вмешался Мекхаель. Мужчина постарался знаками объяснить, что к такой еде надо привыкать с детства, а то может живот прихватить. Пришлось согласиться. И всё это время Верба старалась запомнить все слова, что говорили в семье шаманов. Очень много слов получилось. И не все она поняла, но попыталась запомнить. Тем более, что все трое старались объяснять как можно больше. Объяснили и про пихту в центре комнаты. Теперь девушка поняла, кто по-настоящему проводит ритуалы уговора Духа Зимы и призыва Духа Лета.

Уже давно пришла ночь, наступление которой не заметили — горящие свечи скрадывали тьму. Вербе дали несколько шкур, которые она постелила на полу. Сама семья шаманов ушла в другую комнату.

Девушка ещё долго вертелась, пытаясь унять бешено скачущие мысли. Завтра они едут за Неясытью, и Шаман шаманов обязательно вылечит его.

На следующее утро в путь выдвинулись только гостья и сам Михаил. Погрузил на сани немного продуктов, походный набор, набор скорой помощи, сено, несколько шкур с одеялом и выехал со двора.

— Вы поймите, — увещевал он девушек. — В этот раз я решил идти без палатки. Я ещё более-менее смогу выдержать. А вам, беременным, куда? Да и Лизке всю ораву не увезти.

Ольга хмуро посмотрела на Йв. Потом прикинула, что на такую страшилу он не полезет. Натурально орчиха, только маленькая — ниже Ирины. Зато шире раза в три. И без клыков. Сплюнув, отпустила.

Пока ехали по лесу, приходилось огибать каждое дерево. Йв нетерпеливо убегала вперёд, потом возвращалась, подгоняя:

— Янотэтѣӈ!

— Инҕэ!

— Ток, ток, тогок, мѣнкѣччальпа!

Что конкретно это означает, Михаил не очень понимал. Разве что соотнёс «янотэтѣӈ» с жестом «вперёд». А вообще, он задумался, что надо самим учить местный язык. Очень уж специфически Йв коверкала слова. Возможно, они сами произносят неандертальские слова с жутким акцентом. Но на их стороне гибкость языковых норм. Они смогут приспособиться. Главное — «правильно свернуть язык», вспомнил он историю из позабытой книжки. Ни названия, ни автора, ни сюжета в голове не осталось, а вот история вдруг всплыла. Как одному из героев «совместными усилиями свернули язык в нужную сторону» и он заговорил на местном наречии лучше всех. Правда, разучился говорить на родном языке.

В отличие от современных людей, со школы разминающих язык и мозги чужой речью, у древних более жёстко в этом плане. Вспомнить хотя бы, как русские поселенцы коверкали местные названия. Вот и с Йв так же… Надо, кстати, приучаться к звукам неандертальского языка. Не Йв, как получается говорить в уме, а именно Йѣw. Ну, а то, что это неандерталка, все трое сошлись во мнении. Маленький рост, бочкообразная фигура, большой нос — всё, как расписывает товарищ Дробышевский. Разве что челюсти не очень заметны. Все учёные твердят про скошенный подбородок. Поэтому Михаил немного запутался, увидев вполне себе нормальное, только очень крупное лицо. Но девушки воспользовались случаем, когда умывали гостью, и проверили. Нижняя челюсть действительно задвинута назад. Зато на этом месте торчала плотный жировой валик. Кстати, у себя и у жён Михаил потом тоже нашёл на подбородке жировую складку, но тоньше и мягче.

Так что внешне неандерталка походила не на лысую обезьяну, а на слишком заросшую представительницу северных народов: лицо округлое, из-за толстой кожи глаза немного прищурены, как у всех азиатов. Вполне похожа на виденных в детстве корячек. Разве что усики… Может, девчонки научат сбривать? И тут же остановил себя: вот накуя тебе этим заморачиваться? У девчонки есть муж. Ему ведь нравится? Вот пусть и живут.

Вчера они дружно старались научить дикарку русскому языку. Хотя бы на уровне «твоя моя понимай». Получалось не очень. Выяснить неандертальский словарный запас тоже не очень выходило — слишком мало пересечений в современном и дикарском быту. К тому же Йв зачастую один и тот же предмет каждый раз называла по-разному. Выяснилось это, когда спросили про тарелки. Получилось забавно. Ира и Ольга одновременно поинтересовались, как называется предмет. Но у одной на тарелке лежало мясо, а у другой рыба. Ответ озадачил — в двух словах совпадали всего пара согласных. Возможно, там есть основа, означающая «тарелка» или «подставка для еды», но всё дело в замене звуков. По типу нашего лаг-лож, кас-кос или гар-гор. Потом и другие слова выявились, название которых зависит от материала или других признаков. В воображении Михаила русско-неандертальский словарик угрожающе быстро разрастался.

И в то же время, поражала закавыка, преграда между способностью произносить звуки и их употреблением. Опытным путём за ужином выяснили, что Йв вполне нормально произносит все (все!) гласные русского языка. И даже ещё один звук сверху. Этот непонятный краткий звук Ѣ, совмещающий О, Ы и Ё. Но затык начинается, когда их надо комбинировать. В одном порядке получается совмещать, в другом — нет.

Совсем другой разговор о согласных. Здесь наоборот — казалось, что Йв чисто физически не может произнести половину алфавита. Представляете язык, в котором нет половины привычных звуков? Имеются: В, Г, К, Л, М, Н, П, Т, Ч. Все звуки, что не вошли в список (Б, Д, Ж, З, Р, С, Ф, Х, Ц, Ш, Щ) меняются на имеющиеся по малопонятным правилам. Есть, правда, ещё четыре, самый простой из которых — лёгкий В, похожий на английский W. Но сколько жути навевают Ҕ, Ӄ и Ӈ! Носовые звуки Михаилу жутко не нравились ещё на уроках английского.

Всё это выяснено опытным путём, а гораздо больше предстоит выяснить! И начинать говорить самим. Ибо невозможно узнать в «челечон» — «железо» или в «тоалета» — «туалет».

Наконец, достигли открытого пространства. Гикнув, Михаил погнал сани по степи, раскидывая фонтаны снега. Девушка сначала прибавила скорость — очень уж она рвалась вперёд, к мужу. Рядом с радостным лаем бежали собаки. Им тоже надоело плестись шагом. Но Йв довольно скоро запыхалась и притормозила, а затем и села на предложенную скамейку. Говорят, что дикари могут посоревноваться в беге с лошадьми. Но это, наверно, про охотников в самом расцвете сил. А здесь, пусть дикая и выносливая (дико выносливая), но всего лишь девочка, причём беременная и с очень короткими ногами. Куда уж ей! Разочарованные в игре собачки снова начали наворачивать круги, распугивая местных зайцев и хомячков. Впрочем, Михаил вскоре тоже сбавил темп. Приходилось постоянно объезжать жёсткие бодыли и слишком густые заросли. Снега, не смотря на прошедший буран, выпало не так уж много. А наступившие потом солнечные деньки понемногу подтапливали наст и тот становился всё ниже, открывая павшую траву. Она хоть и заледенела, но сани скользят по ней хуже, чем по чистому снегу.

Лизка возмущённо всхрапывала от близости аборигенки, но уже не паниковала. Им вообще попалась какая-то непробиваемая животина. Или она столько натерпелась прошлым летом, что сейчас ей всё по барабану? А может, это от направления ветра зависит. Ведь, пока неандерталка в санях, то её запах до лошади не доходит. Но стоит девушке подойти ближе — снова хрипит от страха.

Так и ехали. Лошадь тоже, конечно, не автомобиль. Регулярно приходилось сбавлять скорость, чтобы не загнать животину. В такие моменты нетерпеливая проводница соскакивала и убегала вперёд. Смысла в этом было немного. Совсем не было смысла: вскоре лошадь догоняла её и девчушка садилась на сани. Накануне Михаил долго прикидывал, на каких из двух саней отправляться. Без сидений хорошо будет везти раненого. Спать, опять же, можно на тёплом сене, а не в сыром снегу. Зато на скамейке удобнее в пути. Остановился на среднем варианте. На оборудованных скамейками санях выломал переднее сиденье, а заднее оставил. И спать теперь можно, и ехать удобно. Ломать — не строить, так что управился за полчаса. Теперь по бортам торчали только боковинки сиденья. Но с ними даже удобнее. Сена, например, больше влезло.

Несколько раз за день устраивали привал. Лошадь жевала сено и вытаявшую из снега траву, а люди разводили костерок и пили горячий чай. На ночёвку остановились уже в сумерках. Кажется, Йв готова была и дальше двигаться. По крайней мере, видела она точно лучше мужчины или лошади. Но Михаил испугался, что как раз животное может не заметить в темноте яму или кочку и сломать ноги. Ему-то достаточно видеть силуэты кустов или большие камни, которые надо объезжать.

Пришлось останавливать явочным порядком. Когда при торможении Йв снова собралась бежать вперёд, Михаил просто встал на месте и стал звать её обратно. Говорил и жестикулировал, пока та не сообразила, что никто никуда не едет, а совсем наоборот.

Показав Йв, как работать с топором, он пантомимой попытался добиться от неё сбора дров. Как только инструмент оказался в руках девушки, она как будто засветилась. Такого страсти и восхищения он ни у кого не видел. Йѣв поглаживала топор и приговаривала на все лады:

— Одѣдҕаҕѣл. Челечэн одѣдҕаҕѣл.

Пришлось приструнить и снова показать, как отрубать ветки:

— Дрова.

И так несколько раз, повторяя одно слово.

Потом скидал их в кучу:

— Огонь. Пых-пых!

Вроде поняла. Да и восторг немного сгладился. Пошептав что-то под нос, девушка приступила к заготовке дров. Она рубила их и стаскивала в кучу, приговаривая смешное «тьяwа», «агонь» и «пыкхѣпыкх». Занятно, что нашлись-таки слова, которые девушка почти не исказила. Определённо «дрова» и «огонь» проглядывали сквозь неандертальский акцент. И уже вполне ожидаемо русское Х в междометии «пых-пых» про горящий огонь, превратилось в КХ — эту закономерность Михаил выучил на своём имени.

Пока проводница упражняла руки и язык, он распряг и стреножил лошадь. Прикрыл её меховой попоной от ночного мороза и задал корм. Напоит позднее, когда растопит снег.

Кстати, для розжига дров достаточно. Михаил расчистил площадку от снега. Кинул на промороженную землю кучку сена и несколько обрывков бересты. Сложил сверху домик из тонких веточек. И тут его (от скуки, наверно) потянуло на шутку юмора. Спрятав коробок в кулаке, он с возгласом «Огонь! Гори!» сунул руки в горку сена. И уже там чиркнул спичкой. Пламя с треском побежало по бересте. Разом вспыхнуло сено.

— Амок! Милгѣн… — Медленно с придыханием произнесла Йв.

Не веря глазам, протянула ладони. И только обжегшись, очнулась от наваждения.

– Ӄок! Милгѣн. Гѣччи Майӈаӈѣлҕѣну китѣӈ!

Он думал, что это был предел восхищения, когда девушка получила топор? Он ошибался. Теперь перед ним сидела личный адепт (адептка?). Казалось, прикажи он броситься со скалы или зарезать себя — и она это сделает. Вот этим челечэн одыдгагыломи зарежется. Он пересел на сани, опасаясь, что религиозный фанатизм выльется в такую знакомую жителям XXI века форму. Пусть здесь почти не чувствуешь жара костра, зато не ощущаешь себя призом сексуально озабоченной фанатки. Но обошлось, то ли местный менталитет другой, то ли девушку не возбуждает он сам. Ну, и замечательно. Ему и жён пока хватает.

Йв понемногу успокоилась. Сидела и меланхолично подкидывала дрова. Огонь оказался обычным огнём, вот она его и поддерживала. Михаил распаковал взятые с собой копчёности: колбасу, мясо, рыбу. Теперь Йв учила новое слово «калъвачан» — вчера колбасы среди продуктов на столе не было. Пришлось объяснять, как колбасу делают. Как всегда, слово оказалось творчески переработано. Если Михаил правильно понял словосложение, то скоро появится «мясной калъвачан» и «птичий калъвачан». А то и вовсе — отдельные слова для мяса каждого зверя или птицы.

Верба не бежала — она летела, как на крыльях. Там, впереди, её любимый. Она никогда не думала, что может остаться одна. Всегда кто-то был рядом: сначала из её рода, потом из рода Неясыти. Сейчас, когда из рода Настоящих людей остались только они — Неясыть да Верба, ей стало страшно. Страшно потерять единственного человека, который разговаривает на одном с ней языке. Человека, который помнит и её родителей, и Старуху… Как она, кстати? Выжила или нет?.. Страшно потерять любимого человека.

А с лошадью оказалось быстрее. То расстояние, что она прошла за два дня и один вечер, теперь проскакали за день и полдня. Даже при том, что лошадь постоянно уставала и переходила на шаг, передвигались они гораздо быстрее. Конечно, Верба нервничала и, стоило лошади снизить скорость, сразу же убегала вперёд. Это, конечно, ничего не приносило, кроме усталости: вскоре лошадь снова догоняла девушку, и она продолжала путь, сидя в волокушах.

А ещё ей дали волшебную шаманскую одежду вместо её шкуры. Называется чѣтаныикойтѣка. Всё в красивых жёлтых и зелёных узорах. Сверху — ещё одна койтѣка, только толстая. Непривычно лёгкая, хотя очень тёплая. Верба всё утро тренировалась надевать и снимать её — очень уж трудно попасть маленькими круглыми пугѣwичитэ в дырочки. Снимать оказалось ещё сложней. Только на ноги она отказалась надевать вотэноктэ. Совсем неудобно. Потом привыкнет и будет носить. А сейчас надо бежать к Неясыти.

Но в остальном у неё есть настоящая шаманская одежда! Так скоро Верба и сама шаманкой станет! Одно заклинание она уже знает. То, чему она была свидетелем вчера вечером, сейчас прибавляло сил и заставляло забыть про усталость. Мекхаель — Великий Шаман. Она знала! Он разжёг огонь руками. Просто засунул руки в костёр и дрова вспыхнули!

А сейчас надо бежать. И она бежала. Потом сидела на волокушах. И снова бежала. И снова сидела.

К полудню они приблизились к знакомым валунам. Она, конечно же, снова убежала вперёд. Снег вокруг был испещрён волчьими следами и Верба с тревогой перехватила копьё. А когда поняла, что следам уже несколько дней и можно не бояться нападения, бросилась к входу.

Но нет, никто не смог растащить завал. Волкам, наверно, надоело нюхать недоступную еду и они ушли.

— Эй, Неясыть! Это я пришла. Верба. Неясыть! Ты слышишь меня?