Что делала Кейти

Глава XI НОВЫЙ УРОК ЖИЗНИ

Долго еще дети вспоминали со смехом веселый вечер Дня святого Валентина. Дорри заявил о своем желании, чтобы этот день повторялся каждую неделю.

— Не кажется ли тебе, что святой Валентин устанет писать для вас стихи каждую неделю? — спросила его Кейти. Но и ей воспоминания о том веселом и светлом вечере помогли пережить и весну, и лето, и долгую, холодную зиму.

В том году весна выдалась поздней, а наступившее наконец лето — жарким. Кейти тяжело переносила жару. Она не могла двигаться и поворачиваться к ветерку то одним, то другим боком. От нескончаемой дневной жары слабела и становилась вялой. Голова ее поникла, как увядший цветок в саду. Но Кейти было хуже, чем цветам: каждый вечер Александр обильно поливал их из резинового шланга, а ей никто не мог дать то, в чем она нуждалась, — струю холодного, свежего воздуха.

Нелегко было сохранять чувство юмора и хорошее настроение при таких обстоятельствах, и мало кто осудил бы Кейти за то, что она порой забывала свою решимость стойко переносить беду и становилась капризной и раздражительной. Не часто, но иногда выпадали такие дни, когда мужество и присутствие духа оставляли Кейти. И все же этот мучительный год болезни научил ее стойкости и терпению. Однако она худела и бледнела, и папа с тревогой замечал, что, изнуренная жарким летом, она была не в состоянии ни читать, ни учиться, ни шить, а сидела час за часом, опустив руки и тоскливо уставясь в окно.

Он пробовал покатать Кейти в карете. Но тряска экипажа причиняла ей такую боль, что она попросила его не повторять больше таких поездок. Оставалось лишь ждать более прохладной погоды. Лето тянулось мучительно долго, и все, кто любил Кейти, обрадовались, когда оно наконец кончилось.

Наступил сентябрь с его холодными ночами и утрами, задули с гор свежие ветры, пахнущие сосной. Казалось, ожили и природа, и люди, и Кейти вместе со всеми. Она снова принялась за чтение и вязание крючком. Через некоторое время она собрала свои учебники и начала учиться по ним, как советовала кузина Элен. Но много недель праздности привели к тому, что учиться ей стало труднее. Однажды она попросила папу разрешить ей брать уроки французского языка.

— Видишь ли, я забыла все, что знала… И Кловер собирается в этом семестре учиться французскому. Мне будет обидно, если она сильно обгонит меня. Как ты думаешь, папа, месье Берже согласится приходить ко мне? Он иногда дает уроки на дому.

— Думаю, он согласится, если мы попросим его, — ответил доктор Карр, радуясь, что Кейти, казалось, проснулась к новой жизни.

Учителя пригласили, и он приходил теперь два раза в неделю. Садился рядом с креслом Кейти, проверяя ее письменные задания, и занимался с ней французскими глаголами и произношением. Он был симпатичным маленьким старичком-французом и умел делать уроки занимательными и приятными.

— Вы теперь более усидчивы, чем раньше, мадемуазель, — заметил он ей однажды. — Если так пойдет, вы скоро станете моей лучшей ученицей. И если ушиб спины сделал вас такой прилежной, может, посоветовать другим юным леди прыгнуть с качелей?

Кейти рассмеялась. Но, несмотря на месье Берже и его уроки и на ее стремление учиться и сохранять бодрость, вторая зима оказалась для нее труднее, чем первая. Это часто случается с людьми, надолго прикованными к постели. Вначале сильное волнение, связанное с новым состоянием, помогает больному принимать мужественные решения. Но месяцы тянутся друг за другом, день следует за днем, и все они скучны и однообразны. И постепенно уходят мужество и присутствие духа. Кейти казалось, что весна была давным-давно и ничего не было после нее, кроме мучительно жаркого лета.

«Хорошо бы хоть что-нибудь случилось», — часто говорила она себе. И вскоре кое-что случилось, но такое, о чем она и подумать не могла.

— Кейти, — спросила Кловер, заглянув к ней как-то в ноябре, — ты не знаешь, где камфара? У тети Иззи сильно болит голова.

— Нет, — ответила Кейти, — не знаю. Или, подожди, Кловер, кажется, Дебби приходила за ней на днях. Поищи в ее комнате.

— Как странно! — произнесла она вслух, когда Кловер ушла. — Я не знала, что у тети Иззи бывают головные боли.

— Как тетя Иззи? — спросила она, когда папа зашел к ней днем.

— У нее жар и головная боль. Я просил ее лежать спокойно и не вставать сегодня вечером. Старушка Мери придет раздеть тебя. Ничего, дорогая?

— Ни-че-го! — протянула Кейти. Но она расстроилась. Только тетя Иззи умела прикасаться к ее телу с такой нежностью, что никогда не причиняла боли.

— И отчего это вдруг случаются всякие неприятности? — заметила она Кловер с неудовольствием.

Но ей стало еще хуже, когда ни завтра, ни послезавтра, ни на следующий день тетя Иззи не пришла в ее комнату. Мы начинаем по-настоящему ценить только то, что теряем. Впервые Кейти поняла, как много значила для нее тетя. Она скучала по ней ужасно.

— Когда же тетя Иззи выздоровеет? — спрашивала она отца. — Я так скучаю по ней.

— Мы все хотим поскорее видеть ее здоровой, — ответил доктор Карр, который выглядел встревоженным и озабоченным.

— Она очень серьезно больна? — спросила Кейти, пораженная выражением его лица.

— К сожалению, да, — ответил он. — Я собираюсь нанять сиделку, чтобы ухаживать за ней.

Болезнь тети Иззи оказалась тифом. Доктора сказали, что ей нужен полный покой, поэтому Джонни, Дорри и Фила увели к миссис Холл. Элси и Кловер тоже хотели отправить к знакомым, но они так горячо умоляли оставить их дома и так твердо обещали хорошо себя вести, что папа разрешил им остаться. С исчезновением звонких детских голосов в доме стало тоскливо. Все вели себя тихо, как мыши, говорили шепотом и реже навещали Кейти, потому что были поглощены уходом за тетей Иззи. Это было смутное, грустное время. Все три девочки мало понимали в болезнях, но папино скорбное лицо и притихший дом наводили на них тоску, и очень скучно было без маленьких.

— О, господи, — вздыхала Элси. — Скорей бы тетя Иззи поправилась.

— Мы ведь слушались ее, правда? — волновалась Кловер. — Я не стала больше вешать свое полотенце на вешалку для шляп, потому что тете Иззи это не нравилось. И я всегда буду собирать крокетные шары и класть их в ящик каждый вечер.

— Да, — согласилась Элси, — и я буду собирать их, когда тетя Иззи выздоровеет.

Но этому не суждено было случиться. Тете Иззи становилось все хуже. Детям это было непонятно. Им казалось, что взрослые такие большие и сильные, что с ними ничего случиться не может.

Кейти волновалась больше других, но и она не сознавала опасности в полной мере. Поэтому для нее было страшным ударом, когда, проснувшись однажды утром, она увидела, что старая Мери сидит у кровати и горько плачет, вытирая глаза передником. В ту ночь тетя Иззи умерла.

Все их добрые намерения, их раскаяние в непослушании, их решение никогда больше не огорчать тетю Иззи и всегда слушаться ее — все это оказалось напрасным. Слишком поздно! Впервые три старшие девочки, не переставая плакать, почувствовали, каким добрым другом была для них тетя Иззи. Ее чрезмерная суетливость была теперь забыта. Помнилось только, как добра она была к ним с самого их раннего детства. Как стыдно им было вспоминать, что они передразнивали ее и позволяли себе насмешливые, непочтительные высказывания! Но сожалеть и раскаиваться было поздно.

«Что мы будем делать без тети Иззи?» — думала Кейти, засыпая в ту ночь в слезах. Этот вопрос она задавала себе снова и снова уже после похорон, когда младшие вернулись домой от миссис Холл и все осознали, что жизнь продолжается.

Несколько дней Кейти почти не видела отца. Кловер сказала, что он выглядит очень усталым и почти все время молчит.

— Папа обедал сегодня? — спросила Кейти как-то днем.

— Ел очень мало. Сказал, что не голоден. Сын миссис Джексон пришел за ним, когда мы еще сидели за столом.

— О, господи! — вздохнула Кейти. — Хоть бы он не заболел. Какой сильный дождь! Клови, сбегай вниз, достань его шлепанцы и положи их поближе к огню, чтобы согрелись. И попроси Дебби сделать к чаю пирожные, папа их любит.

После чая доктор Карр поднялся в комнату Кейти, чтобы посидеть с ней немного. Раньше он приходил часто, но после смерти тети Иззи пришел в первый раз.

Кейти с беспокойством вглядывалась в его лицо. Ей показалось, что он постарел за последнее время и выглядел таким удрученным, что у нее сжалось сердце. Она старалась проявить к нему внимание, но что она могла сделать, сидя в кресле? Помешать кочергой в камине, чтобы огонь горел ярче, или взять его руку и нежно гладить ее своими двумя. Это было немного, но папе было приятно.

— Чем ты занималась сегодня? — спросил он.

— Совсем немногим. Утром я учила французский, а потом Элси с Джонни принесли свою мозаику, и мы складывали разные фигуры. Вот и все.

— Я подумал о том, как мы будем теперь вести хозяйство, — сказал доктор Карр. — Конечно, нам придется пригласить кого-нибудь, но найти подходящего человека нелегко. Миссис Холл знает одну женщину, которая могла бы стать нашей экономкой, но она сейчас в отъезде и вернется только через неделю или две. Как ты думаешь, сможешь ты обойтись без посторонней помощи еще несколько дней?

— Папа, — вскричала Кейти в смятении. — Неужели обязательно надо приглашать кого-то чужого?

— Ну, а как без этого? Кловер слишком мала, чтобы вести дом. И, кроме того, она целый день в школе.

— Я не знаю… Я не думала об этом, — сказала Кейти растерянным тоном.

И она стала думать — весь тот вечер и на следующее утро.

— Папа, — сказала она, когда отец в следующий раз пришел навестить ее. — Я подумала о том, что мы обсуждали вчера вечером. И мне кажется, не надо никого приглашать. Я прошу дать мне самой попробовать. Правда, папа, я думаю, у меня получится.

— Но как? — спросил доктор Карр, очень удивленный. — Я себе этого не представляю. Если бы ты была здоровой и сильной, Кейти, — и тогда я сказал бы, что ты слишком молода для такой работы.

— Через две недели мне будет четырнадцать, — сказала Кейти, постаравшись выпрямиться в своем кресле. — Подумай, папа, если бы я была здорова, я проводила бы целые дни в школе и тогда, конечно, не смогла бы вести хозяйство. Сейчас я расскажу свой план. Я обдумывала его целый день. Дебби и Бриджет живут у нас так долго, что прекрасно знают все требования тети Иззи. И обе они такие хорошие, что больше всего на свете хотят быть нам полезными. Так почему они не могут прийти ко мне и спросить, что им делать, вместо того чтобы я приходила и давала им указания? Кловер и Мери тоже будут внимательно следить за тем, все ли в доме в порядке. И ты же не рассердишься, если поначалу дела пойдут не так гладко, как при тете Иззи? Не рассердишься, я знаю. Потому что ты понимаешь, что я буду стараться изо всех сил. Разреши мне попробовать! Ведь хорошо, что мне будет о чем думать, пока я сижу здесь совсем одна, намного лучше, чем поселить у нас чужую женщину, которая не знает детей и вообще ничего в нашем доме. Я уверена, я стану счастливее. Пожалуйста, папа, скажи «да», ну, пожалуйста!

— Это слишком трудно для тебя, слишком трудно, — ответил доктор Карр. Но ему было очень нелегко противостоять ее «ну, пожалуйста!» И дело кончилось вот чем: — Ладно, дорогая, попробуй, хотя я сильно сомневаюсь, что все получится. Я попрошу миссис Холл пока не писать письмо в Висконсин. Подождем месяц.

«Бедная девочка, ей хочется хоть как-нибудь отвлечься от болезни, — бормотал он, спускаясь по лестнице. — Через месяц она будет рада сбросить с себя эти обязанности».

Но папа ошибался. В конце месяца Кейти была полна решимости продолжать начатое дело. Тогда он сказал: «Ну ладно. Пусть ведет дом до весны».

Работа оказалось не такой трудной, как он считал. У Кейти было много времени, чтобы обдумать каждую проблему. Дети целые дни проводили в школе, посторонние заходили редко, так что она могла спокойно осуществлять свои планы. Это очень помогало ей в работе.

Кроме того, тетя Иззи была настолько пунктуальным и точным в делах человеком, а слуги так привыкли к этому, что казалось, домом вообще никто не руководит, а все идет как надо само собой. Дебби и Бриджет понимали Кейти с полуслова.

Как только посуда после завтрака была вымыта и убрана, Дебби надевала чистый передник и отправлялась наверх за указаниями относительно обеда. Вначале это казалось Кейти забавным. Но потом необходимость день за днем заказывать различные блюда стала ее утомлять. Она никогда не видела, как готовят еду. Не имея опыта, не знала, как вносить в это дело разнообразие.

— Значит так: ростбиф, баранья нога, вареные цыплята, — говорила Кейти, загибая пальцы, — ростбиф, баранья нога, вареные цыплята. Дебби, а может, зажарить цыплят? Господи, почему бы кому-нибудь не изобрести еще каких-нибудь животных? Почему их так мало?

Затем Кейти собрала у себя все кулинарные книги, какие были в доме, и читала их до тех пор, пока у нее не пропадал аппетит, будто она проглотила двадцать обедов. Бедной Дебби эти книги внушали благоговейный страх. Она стояла у двери, и ее милое лицо трагически морщилось, когда Кейти читала вслух совершенно невыполнимые рецепты.

— Вот это, похоже, будет очень вкусно, Дебби. Я думаю, тебе это удастся. Возьми галлон устриц, пинту мясного фарша, шестнадцать крекеров, сок двух лимонов, четыре зубчика чеснока, стакан белого вина, веточку душицы, веточку тимьяна, лавровый лист, порезанный ломтиками лук…

— Как, мисс Кейти, все вместе?

— Ну, Дебби, разве ты не знаешь? Обязательно все вместе. Это есть почти во всех рецептах.

— Но, мисс Кейти, я никогда раньше об этом не слышала. Мисс Карр никогда такого не заказывала, никогда!

— Боже мой, как мне надоело! — стонала Кейти, захлопывая книгу. — Ну, давай придумаем что-нибудь еще.

Бедная Дебби! Если бы она не любила Кейти так горячо, я думаю, ее терпение уже давно лопнуло бы. Но она смиренно переносила это испытание и только иногда начинала тихонько ворчать, когда оставалась одна с Бриджет.

В то время доктору Карру довелось попробовать много необыкновенных кушаний, но он этого даже не замечал. Что касается детей, они были только рады. Обедать стало так интересно! Ведь никто не мог точно сказать, что именно он сейчас ест. Дорри, любознательный, как доктор Ливингстон[6], неизменно первым пробовал экзотическую еду, и, если он одобрял ее, выражали удовольствие и остальные.

Со временем Кейти стала умнее. Она перестала требовать от Дебби новые кушанья, и семья Карр, к всеобщему удовольствию и пользе, снова стала есть простую, жареную или вареную пищу. Но вскоре началась серия новых экспериментов. Кейти прочла книгу «Желудок» и увлеклась идеей «здоровой пищи». Она убеждала Кловер и других детей перестать есть сахар, масло, соусы, кексы, яблочные пироги и вообще почти все, чем они любили лакомиться. Больше всего она теперь любила вареный рис и держала на нем всю семью, пока наконец Джон и Дорри не взбунтовались, а доктор Карр был вынужден вмешаться.

— Дорогая, к сожалению, ты хватаешь через край, — сказал он, когда Кейти открыла свою книгу и приготовилась объяснять свою точку зрения. — Я, конечно, рад, когда дети едят простую пищу, но, знаешь, вареный рис пять раз в неделю — это уже слишком.

Кейти вздохнула, но подчинилась. Позже, когда пришла весна, ею овладел приступ постоянного беспокойства. То она посылала Кловер вниз спросить Дебби, не подгорел ли у нее хлеб и не испортились ли огурцы в банках. То волновалась, что дети ушли из дома, не надев галоши и плащи. Вообще вела себя так, будто все заботы в мире лежат только на ее плечах.

Однако для начинающего эти ошибки были естественны. Просто Кейти слишком серьезно относилась к своим новым обязанностям. Мало-помалу она становилась спокойнее и увереннее. Дела пошли более гладко. Заботы перестали мучить ее. Доктор Карр, наблюдая, как просветлело ее лицо и стали более сдержанными манеры, почувствовал, что опыт удался. Никто больше не заикался о том, чтобы пригласить экономку. Сидя наверху в своем большом кресле, Кейти твердо держала вожжи управления домом в своих руках.