Что делала Кейти

Глава II РАЙСКИЕ КУЩИ

Дети направились в заросли кустарника, располагавшиеся в нижней части примыкавшего к дому луга. Деревья и кусты росли там так близко друг к другу, что за ними ничего не было видно. Зимой земля была сырой и болотистой, так что никто не заходил туда, кроме коров, которые не боялись промочить ноги. Летом же земля высыхала, и тогда там было чудесно: свежая зелень и множество диких роз, лавровых деревьев и птичьих гнезд. Во все стороны тянулись узкие извилистые тропинки, протоптанные скотом. Эти заросли дети называли «Райскими кущами»; им они казались непроходимыми и бескрайними, как леса волшебной страны.

Тропинку к «Райским кущам» местами преграждали спиленные деревья. Кейти и Сиси преодолевали эти препятствия одним прыжком, в то время как младшие с трудом перебирались через стволы. Затем дети оказывались в чистом поле и по молчаливому согласию пускались бежать до самого заветного леска. Здесь они останавливались в нерешительности. Вступать в «Райские кущи» в первый раз после долгой зимы было самым волнующим событием. Кто знает, что могли натворить здесь феи, пока не было детей?

— Какую тропинку выберем? — спросила наконец Кловер.

— Пожалуй, — ответила Кейти, — мы пойдем по Тропинке Странников к Холму Протеста.

— Я тоже так думаю! — подхватила Кловер, которая всегда соглашалась с Кейти.

— Тропинка Хладнокровия тоже красивая, — предложила Сиси.

— А мы хотим пойти по Тропинке Лавров! — закричали хором Джон и Дорри.

Однако, как обычно, вышло так, как хотела Кейти. Было решено, что сначала они пойдут по Тропинке Странников, а потом обследуют все свое маленькое королевство и посмотрят, что изменилось с тех пор, как они здесь были в последний раз. И они двинулись, Кейти и Сиси — во главе колонны, а Дорри плелся в хвосте, замыкая шествие.

— О, вот наш Розанчик, и как много цветов! — вскричали дети, когда достигли вершины Холма Протеста и взобрались на лежавшее там срубленное дерево. На уровне их глаз колыхалось на ветру множество диких роз и свежих зеленых листьев. Этот «Розанчик», как нежно называли они розовый куст, был их самым любимым. Они сочиняли о нем разные истории и всегда боялись, что какой-нибудь голодной корове придет в голову объесть его.

— Да, — сказала Кейти, погладив пальцем один из листиков, — Розанчик был в большой опасности однажды ночью прошлой зимой. Но он был спасен.

— Как? Расскажи об этом! — взмолились остальные. Кейти славилась в семье умением рассказывать сказки.

— Это случилось в рождественский сочельник, — начала Кейти таинственным голосом. — Фея нашего Розанчика была совсем больна. Она сильно простыла, и фея тополя сказала ей, что настой из лавровых листьев помогает при простуде. Тогда она приготовила настой в желудевой чашке, выпила его и крепко прижалась к Розанчику, который почернел, поник и крепко спал. Глубокой ночью, когда фея тоже спала, громко похрапывая, послышался шум и на поляну выпрыгнул ужасный черный бык с горящими глазами. Увидев наш бедный Розанчик, он открыл свою огромную пасть и был готов откусить от него половину. Но в ту же минуту из-за срубленного дерева появился маленький толстый человечек с волшебной палочкой в руке. Конечно, это был Санта-Клаус. Он так стукнул быка своей палочкой по носу, что тот ужасно взревел от боли и потрогал передней ногой нос, на месте ли он. Нос был на месте, но бык тут же получил второй удар, замычал жалобно и унесся в лес со всех ног. Тогда Санта-Клаус разбудил фею и сказал, что если она не будет лучше заботиться о Розанчике, он Назначит на ее место другую фею и велит той как следует охранять наш любимый колючий розовый куст.

— Неужели тут вправду есть феи? — спросил Дорри, который слушал рассказ с открытым ртом.

— Конечно, — ответила Кейти и, наклонившись к брату, прибавила загадочно: — Я тоже фея, Дорри!

— Фу ты! — фыркнул Дорри. — А папа говорит, что ты — жираф!

Тропинка Хладнокровия получила такое название, потому что была темной и холодной. Ветви деревьев и высокие кусты почти смыкались над ней, так что она всегда была в тени, даже в полдень. Повсюду росли белые цветы, которые дети называли «сладкий корень». Правильного их названия они не знали. Ребятишки долго стояли, срывая пучки этих цветов, потом Джону и Дорри пришло в голову выкапывать их корни. Когда они, довольные, проходили Улицу Поганок и Кроличью яму, солнце уже стояло над их головами. Был полдень.

— Я хочу есть, — заявил Дорри.

— Нет, нет, Дорри, даже и не думай, пока шалаш не будет готов! — закричали младшие девочки в тревоге, зная, что Дорри совершенно неспособен терпеть голод. Все принялись торопливо строить шалаш. Это было нетрудно; они просто привязали веревками ветви орешника к растущим вокруг молоденьким тополям и положили сверху принесенные с собой ветки. Среди тополей и жила та самая фея, которая посоветовала фее Розанчика пить лавровый чай от простуды.

Когда шалаш был готов, все залезли в него и прижались друг к другу. Он был очень маленький, этот шалаш, но туда поместились все дети с корзинками и котенком. Правда, туда уже больше никого нельзя было впихнуть, даже второго котенка. Кейти, сидевшая в середине, взяла самую большую корзину и подняла крышку, все остальные жадно смотрели, что там внутри.

Сверху оказалось множество имбирных пирожных. Их аккуратно разложили на траве, чтобы каждый мог дотянуться. Затем появились намазанные маслом хлебцы, по три штуки на каждого, переложенные ломтиками отварной баранины. А на дне корзины лежали еще дюжина крутых яиц и целый слой толстых сэндвичей с маслом и котлетами. Такой ланч собрала детям тетя Иззи, зная, какой у них прекрасный аппетит.

Ах, как все это было вкусно, когда солнце светило, тополиные листья шелестели на свежем ветру, который разносил чудесный древесный запах, а в кронах наверху пели птицы! Это было намного прекраснее чинного обеда в столовой, в обществе взрослых. Каждый кусок доставлял удовольствие. А когда исчезла последняя крошка, Кейти открыла вторую корзину, и там — о, приятный сюрприз! — лежали семь маленьких пирожков, испеченных в духовке, каждый с румяной корочкой и засахаренными, хрустящими краями со вкусом ириски, или лимонной дольки, или того и другого вместе.

Раздался вопль общего восторга. Даже сдержанная Сиси выразила удовольствие, а Дорри и Джон принялись бить пятками по земле, визжа от восторга. Семь рук протянулись к корзине и семь челюстей заработали, как заведенные. В один момент все пирожки были сметены до единой крошки и блаженная липкость слизана с губ.

— Что будем делать дальше? — спросила Кловер, в то время как маленький Фил перевернул корзинку вверх дном, чтобы убедиться, что больше еды не осталось.

— Не знаю, — ответила Кейти сонно и прилегла на искривленную нижнюю ветку лесного ореха, которая почти лежала на земле.

— Давайте играть, будто мы взрослые, — предложила Сиси, — и рассказывать друг другу, что мы собираемся делать.

— Вот ты и начинай, — согласилась Кловер. — Так что же ты собираешься делать?

— Я куплю себе черное шелковое платье, украшу шляпу гирляндой роз и надену длинную белую муслиновую шаль, — начала Сиси. — Я хочу выглядеть точно, как Августа Кларк! Буду очень доброй, как миссис Беделл, только гораздо красивее ее. Все молодые джентльмены захотят пройтись со мной или проехаться верхом, но я совсем не буду их замечать, потому что, вы знаете, я хочу быть учительницей в воскресной школе и помогать бедным. И однажды, когда, склонившись над старушкой, я буду кормить ее смородиновым желе, мимо пройдет поэт и увидит меня, и напишет обо мне поэму, — торжествующе закончила Сиси.

— Нет, — сказала Кловер, — это мне совсем не нравится. Я стану красивой леди — самой красивой леди на свете. Хочу жить в замке желтого цвета, с желтыми колоннами и портиком, и квадратной башенкой на крыше, как у мистера Сойера. Там у моих детей будет домик для игр. В окно будет вделана подзорная труба, чтобы осматривать окрестности. Каждый день я буду ходить в платьях из золота и серебра и носить бриллиантовые кольца, а для грязной работы надену белый атласный фартук, чтобы не запачкаться. Посреди заднего двора будет бассейн, наполненный духами, и, если мне захочется духов, я просто выйду и налью из бассейна во флакон. Я не хочу преподавать в воскресной школе, как Сиси. Но каждое воскресенье я буду стоять у ворот моего замка, и когда школьники будут проходить мимо, я смочу их носовые платки духами.

— И я так хочу! — вскричала Элси, чье воображение загорелось от столь дивной картины. — Только мой бассейн будет самым большим. И я буду еще красивее, — прибавила она.

— Ты не сможешь, — заметила Кейти со своей ветки. — Кловер будет самой красивой леди на свете.

— А я все равно буду красивее самой красивой, — упорствовала Элси. — А еще, я тоже стану большой и буду знать все-все секреты. И все будут добры ко мне. И не станут убегать и прятаться. И не будет никаких тайников и вообще никаких неприятностей.

— А кем будешь ты, Джонни? — спросила Кловер, встревоженная жалобными нотками в голосе Элси и желая переменить тему.

Но у Джонни не было ясных идей относительно ее будущего. Она только засмеялась и сильно сжала руку Дорри, вот и все. Дорри высказался более определенно.

— Я хочу каждый день есть индейку, — объявил он, — и пудинг в тесте, знаете, не вареный, а испеченный, с румяной корочкой. И на нем чтобы много сладкого соуса. И я стану таким большим, что никто не скажет: три порции вполне достаточно для маленького мальчика.

— Дорри, да ты поросенок! — вскричала Кейти, а остальные покатились со смеху. Дорри был оскорблен.

— Вот я пойду и расскажу тете Иззи, как вы меня называете, — сказал он с глубокой обидой в голосе и встал.

Но Кловер, которая была прирожденным миротворцем, взяла его за руку и погладила. Эта ласка утешила мальчика настолько, что он согласился остаться, тем более что все стали очень серьезными и обещали больше не смеяться над ним.

— Теперь, Кейти, твоя очередь, — сказала Сиси. — Расскажи, кем ты хочешь стать, когда вырастешь.

— Не знаю точно, какой я хочу стать, — ответила Кейти со своего ложа. — Красивой, конечно, и доброй, если смогу, но не такой доброй, как ты, Сиси, поскольку было бы очень мило прокатиться верхом с молодым джентльменом иногда. Мне бы хотелось иметь большой дом и прекрасный сад, чтобы все вы могли приехать и жить со мной. Мы будем играть в саду, а Дорри будет есть индейку пять раз в день, если захочет. Мы купим машину для штопки чулок и еще такую, чтобы содержала в порядке ящики письменных столов. Мы никогда не будем шить и вязать и вообще не будем делать ничего, что нам не нравится. Все это о том, кем мне хочется быть. А теперь я расскажу вам о том, что мне хочется делать.

— А разве это не одно и то же? — спросила Сиси.

— О, нет, — ответила Кейти, — совсем другое. Видите ли, я хочу делать что-нибудь благородное. Еще не знаю, что именно, но, когда вырасту, буду знать точно. (Кейти постоянно говорила «Когда я вырасту», забывая о том, что она уже выросла, выше некуда.) Может быть, я буду плавать на лодке и спасать тонущих людей, как спасли ту девочку в книге. Или пойду сестрой милосердия в больницу, как мисс Найтингейл. Или во главе крестового похода буду скакать на белой лошади в доспехах и шлеме, и со священным знаменем в руке. А может, буду писать картины или петь, или стану, как его… скульптором, ну, вы знаете, высекать фигуры из мрамора. В любом случае, буду что-то делать. И когда тетя Иззи узнает и прочтет обо мне в газетах, она скажет: «Милое мое дитя! Я всегда знала, что она прославит свою фамилию». Люди очень часто говорят задним числом, что они «всегда знали», — заключила проницательная Кейти.

— Ах, Кейти, как это будет замечательно! — воскликнула Кловер, сжимая руки. Кловер верила в Кейти, как в Библию.

— Вряд ли газеты окажутся такими глупыми, что будут печатать о тебе, Кейти Карр, — вставила Элси мстительно.

— Нет, будут! — вскричала Кловер и пихнула Элси.

Вскоре Джон и Дорри убежали по какому-то им одним известному делу.

— Какой Дорри смешной со своей индейкой! — заметила Сиси, и все снова засмеялись.

— Если вы никому не скажете, — сказала Кейти, — я покажу вам дневник Дорри. Он завел его недели две назад, а потом бросил. Я нашла его сегодня утром в уборной.

Все пообещали, и Кейти достала дневник из кармана. Он начинался так:

«12 марта. Решил вести дневник.

13 марта. На обет ел ростбеф, копусту, картошку, яблочный соус и рисовый пудинк. Мне не нравится, как у нас готовют рисовый пудинк. Вот у Чарли Слэка его готовют хорошо. Каша с сиропом к чаю.

19 марта. Зобыл что делал. Джон и я взяли пирог с собой в школу.

21 марта. Зобыл что делал. Пирожные на зафтрак. Дебби была занята.

24 марта. Воскресенье. Котлеты на обет. Учил урок по Свещенному Писанию. Тетя Иззи сказала, что я жатный. Решил не думать так много о еде. Хочу быть харошим мальчиком. К чаю не дали ничево.

25 марта. Зобыл что делал.

27 марта. Зобыл что делал.

29 марта. Играл.

31 марта. Зобыл что делал.

1 апреля. Ришил больше не вести дневник».

Записи кончились, и не успели дети отсмеяться, как легла большая тень и Мери явилась сказать, что чай готов. Как им не хотелось брать пустые корзинки и шагать домой, зная, что дивный субботний день кончился и наступит снова только через неделю! Зато было радостно знать, что «Райские кущи» всегда ждут их и что в любой момент, если позволят Судьба и тетя Иззи, стоит лишь перебраться через пару бревен — а это совсем нетрудно, — и, не опасаясь, что им преградит путь ангел с пылающим мечом, они могут войти и вновь завладеть своим Эдемом.