Чужестранец и завоеватели

Глава 15

Час-другой спустя Оррик понял, в чём состоял недостаток его суждения. Может конь Норана и был похуже. Да и как наездник он вряд ли превосходил своих преследователей. И уж подавно не обладал силами, позволяющими не оставлять следов на снегу.

Зато удачи и отчаянности у предводителя курангов было хоть отбавляй. Он гнал коня почём зря, невзирая на дикий риск. А вот дружинники своих великолепных лошадей придерживали уж потому, что сломай одна из них ногу, это стало бы для владельца страшным, едва ли восполнимым, убытком. Оррика здоровье его серой кобылы не сильно волновало, он далеко оторвался от прочих – но и ему приходилось то и дело натягивать поводья, чтобы не потерять след в темноте. Он продолжал погоню, надеясь более всего на то, что удача Норана всё же не бесконечна, и что до рассвета тот успеет искалечить своего скакуна, а то и себя заодно.

*****

Удача Норана продержалась дольше, чем его отчаянность. Его конь встал на дыбы с отчаянным ржанием, едва не сбросив седока – и лишь усмирив животное, Норан сообразил, что, на миг отвлёкшись, едва не пустил его в прыжок с крутого обрыва.

– Прах и пепел!

Конь под Нораном дрожал и тяжело дышал. Норан понял, что и его собственные руки сжимают поводья до дрожи. Позади не было слышно ни малейшего звука погони. Останавливаться на месте зимней ночью в горах тоже было опасно для здоровья. Но Норан всё же слез с коня, встал на краю обрыва, поглядел вниз. Ночное зрение у него было лучше, чем у кошки, он мог разглядеть не очень далёкое дно и крутой склон с выпирающими там и здесь из-под снега камнями.

– Прах и пепел. Надо ж было так ухитриться, – Норан покачал головой. Вокруг не было ни души. Не перед кем изображать героя-завоевателя, которого ничто не пугает и не удивляет.

Он поднял глаза. Небо за исполинскими горными пиками на востоке уже начало чуть светлеть. Ближайшее место, обещавшее укрытие от чужеземного чёрта и его всадников было ещё неблизко. Да Норан и не знал точно, куда сейчас заехал. Нервы у него были крепкие – пары минут передышки хватило, чтобы их успокоить. Он обернулся, чтобы снова сесть на коня.

И в этот момент, прежде чем его взгляд выделил во мраке между деревьев человеческую фигуру, на него обрушилось уже знакомое, но от того не менее ужасающее давление. Словно ледяные игры вдруг вонзились в сердце, горло и виски.

Норан был близок к завершённости ступени Молодости, пробрать его подобными трюками было непросто. Хоть он и был утомлён, хоть и расслабился более обычного, стоило его сердцу забиться быстрее, как наваждение развеялось. Но всё же оно замедлило его реакцию на долю мгновения. Тому, кто испускал это давление, не требовалось большего:

– Сайген нашаи! – донеслись до ушей Норана колдовские слова. И тут же, прежде чем он успел сдвинуться с места или дотянуться до рукояти меча, его тело пронзила чудовищная боль. Ощущение было такое, будто кто-то вырвал у него потроха, а на их место плеснул расплавленного свинца. Тело Норана давным-давно стало сверхчеловеческим, он привык к притупленной боли от ран и зловредных заклинаний, но сейчас казалось, будто он вновь обратился в простого смертного! Схватившись руками за живот, он согнулся пополам и рухнул в снег. Его звучно вырвало. Конь испуганно заржал, подаваясь назад от фигуры в тенях.

– Норан, – Покровитель, только теперь выступивший из тени в полосу лунного света, притворялся спокойным. Но голос его был полон напряжённого гнева. – Ты знаешь, как переводятся на курагский диалект Общего те слова cилы, которые я только что произнёс? «Строгое напоминание».

Норан был слишком занят тем, что пытался выблевать остатки воды из желудка и втянуть в себя немного воздуха, чтобы отвечать. Боль начала постепенно притупляться, но всё ещё оставалась чудовищной.

– Боюсь, что ты нуждаешься в строгом напоминании, кто я такой и почему ты ещё жив.

На этом месте терпение Покровителя лопнуло окончательно, и он закричал во всю глотку, так что полетела слюна и затряслась его роскошная чёрная борода:

– Как ты, отродье ничтожного пастуха и вонючей шлюхи, посмел погубить моих людей?!? Ты ведь нарочно позволил им попасть в западню, так?!? Пожелал лишить меня глаз, рук и уст?!? Сайген нашаи!!!

Норан уже приподнял было голову, чтобы опровергнуть обвинение. Он бы даже не солгал – конечно, он собирался со временем избавиться от ночных бродяг. В частности, потому, что это могло заставить полного с трудом сдерживаемого гнева Покровителя сделать глупость. Но сейчас для этого было ещё слишком рано! Прежде чем он успел что-то сказать, новая волна боли заставил его опять согнуться в судороге – едва хватило сил, чтобы не рухнуть лицом в собственную рвоту.

Однако, хватило. Действие заклинания было столь же жутким, как и в первый раз, но Норан постепенно приноравливался терпеть эту агонию. Покровитель стоял близко, но не совсем вплотную – шагах в шести-семи. Он не мог знать, не мог даже подозревать об имевшемся у Норана средстве на крайний случай, иначе не распинался бы тут. Нежелание подходить вплотную было лишь рефлекторной предосторожностью.

Вот как бы ещё восстановить контроль над собственным телом в степени, достаточной для применения этого средства.

Выпустив пар, Покровитель теперь молол языком чуть спокойнее, и Норан понял, что эта задача обещает решиться сама:

– Может мне обложить твой убогий умишко такими печатями, что ты и до ветру сходить без моего дозволения не сможешь, а, Норан? Тяжко будет управлять курангами через посредство безвольной куклы, не спорю, но всё же не так тяжко, как терпеть твои подлости!

Правая рука Норана ощупала твёрдый, угловатый камень под снегом. Теперь хорошо бы Покровитель подошёл чуть ближе, для надёжности… Норан промычал в ответ нечто неразборчивое.

– А? Ты что-то сказал? Не слышу! – Покровитель сделал шаг вперёд.

Идеально было бы подманить его ещё на пару шагов… но, как Норан усвоил ещё в юности, жизнь вообще не идеальна. Покровитель мог в любой момент применить ещё одно заклинание, чтобы понадёжнее обезвредить Норана. Он вообще стоял так близко, потому что полагал – его жертва всё ещё скована болью, сил на неожиданный бросок нет. И он даже был прав. Сейчас Норан едва ли смог бы даже разогнуться, не то что куда-то бросаться.

Но, по крайней мере, он восстановил контроль над собственными руками. Подняв голову, чтобы поглядеть в лицо Покровителю, он зацепился почерневшим ногтем среднего пальца правой руки за краешек камня и рванул изо всех сил, словно зверь скребёт когтями. Когтей у Норана не было, так что ноготь отломился с хрустом и болью, которая сейчас показалась не страшнее пчелиного укуса.

И в тот же момент расплылся маслянистым чёрным дымом, а дым обратился в извивающиеся щупальца мрака, устремившиеся к Покровителю с такой скоростью, что даже глазам Норана они представились лишь как расплывчатое тёмное пятно.

Добыть это древнее оружие из забытого чёрного города в ледяной пустыне, а потом уберечь его от других искателей приключений, было очень непросто. При всей своей силе, смелости, хитроумии и бессовестности, Норан не преуспел бы без незаурядной доли слепой удачи. И недостатков у Дьяволова Когтя – так называл его колдун, собиравший команду для похода в тот забытый город – хватало, даже не считая болезненного способа использования. Он действовал лишь раз, на малом расстоянии, только на смертных, считая, конечно, тех, кто получил второе рождение. Все они перекрывались решающим достоинством – он был способен убить существо, намного превосходящее по силе своего владельца.

Покровитель взвыл, отшатнувшись назад. Его привычный облик куранга почтенных лет и внешности развеялся как горячий воздух от костра, под ним показался человек – человек ли? – того же роста, но с серой как камень и столь же безволосой кожей. На миг Норан испугался, что Покровитель не был живым и сейчас он стряхнёт с себя проклятье Дьяволова Когтя, как собака стряхивает воду. Но нет – чёрный дым втёк под серую кожу, и вены под ней разом вздулись чёрным, Покровитель бился в жуткой судороге, шатаясь как пьяный.

Норан попытался подняться, достать меч, но прежде чем он успел это сделать, Покровитель восстановил контроль над собой. Лишь на миг, но этого хватило, чтобы сложить руку в колдовской знак и прошипеть какое-то слово. И тогда он исчез, словно бы его и не было, только воздух хлопнул, устремившись в освободившееся пространство, да снег разлетелся во все стороны.

Норан со стоном опустился обратно на снег. Поглядел на оставшиеся там, где только что был Покровитель, несколько капель чёрной крови. От них шёл явный даже за несколько шагов запах гнили. Если разложение зашло так далеко за несколько ударов сердца, то проклятый колдун почти наверняка был не жильцом. Впрочем, думать об этом смысла не имело. Если Покровитель действительно обладал таинственной и непостижимой силой, способной преодолеть даже силу Дьяволова Когтя, то защититься не удастся, а бежать бессмысленно. И то, и другое было наглядно показано совсем недавно. Что тогда толку заранее терзать себя страхами?

Колдовская боль быстро рассеивалась, в отличие от боли в искалеченном пальце. Конь, по счастью, не сбежал, так и стоял неподалёку. Может просто слишком вымотался. В его седельной сумке были и тряпки для перевязки, но при таком морозе они, наверное, стали твёрдыми как дерево. Да и ранение было не такое, чтобы из-за него терять время.

В ушах всё ещё стучало, так что Норан распознал другой стук, стук копыт, куда позже, чем должен был бы.

*****

После того, как самому Оррику рассекло бровь незамеченной во мраке веткой, а серая кобыла лишь каким-то чудом отделалась порезанной ногой, натолкнувшись на скрытую под снегом природную ловушку из острых камней, Оррик уже решил было притормозить и подождать рассвета, до которого оставалось немного. Его решение тут же поменялось, когда он услышал вдалеке безумный вопль, испущенный явно не диким животным. Он дал шпор лошади, и та рванула вперёд, как если бы была вполне здорова.

Прошло совсем немного времени, и Оррик завидел впереди, где лес редел, а небо уже чуть светлело, рослую фигуру того, за кем гнался половину ночи. Норан был пеш – угробил-таки коня, что ли? Не то что бы Оррик жаловался. Наездником он был хорошим, по стандартам простых смертных даже исключительным, но вот сражаться в седле не любил. Стоптать лошадью пешего противника – совсем другое дело.

Серая кобыла пронзительно заржала, получив ещё шпор и понеслась вперёд не разбирая дороги. Казалось, что не разбирая. Потому что когда Норан бросился бежать, а потом, когда всадник и лошадь уже почти настигли его, резко свернул за бугор, на котором росло вековое дерево, она, вместо того, чтобы повиноваться нажиму вожжей, продиктованному инстинктом Оррика, встала на дыбы, заржав ещё пронзительнее и возмущённее. А Норан, обогнув дерево с ловкостью кошки, не тратя время на выхватывание меча, бросился вперёд всем телом, ударив серой кобыле в бок.

Силы в Норане хватило бы на трёх, а то и четырёх, дюжих воинов. Не удивительно, что такой удар сбил лошадь с ног. В последний момент Оррик успел выдернуть ноги из стремян и не попасть под падающую тушу – только покатился кубарем по снегу. Он вскочил с проворством зайца и успел выхватить меч, чтобы отбить первый удар набежавшего Норана. Снопом разлетелись синие и оранжевые искры, достаточно яркие, чтобы на миг разогнать мрак ночного леса – оба бойца укрепили свои клинки толикой Второго Дыхания, как всякий дваждырождённый боец их уровня делал рефлекторно, иначе те сломались бы при первом же столкновении.

Правая рука Оррика наполовину онемела от страшного удара. Он мог только отступать и уклоняться под яростным натиском Норана. Куранг не пользовался никакими чудесными приёмами, он даже обычные приёмы владения мечом освоил не слишком хорошо. Просто он был чудовищно силён и быстр – как и полагалось воплотителю, сосредоточенному на перманентном изменении собственного тела. Оррик тоже был далёк от простого человека, но не мог сравниться с Нораном в базовой силе, стойкости и даже скорости. Духовные боевые искусства Оррика строились, как раз таки, вокруг чудесных приёмов, кратких вспышек невероятного. Вот и сейчас, он уворачивался от страшных ударов меча, как если бы на миг все кости в его теле становились гибче верёвок – но лишь на миг, после которого нужно было время на новый вдох, чтобы вобрать в себя ещё энергии. В поединке между мастером боевых искусств и мастером воплощения физических изменений, если их силы в целом оказывались близки и ни у кого не было припасено атаки из серии «пан или пропал», побеждал тот, кто мог навязать противнику свой ритм боя.

Вот потому-то Оррик сразу понял, что проигрывает. Снег в этом месте был слежавшимся, не слишком глубоким, но всё же замедлял движения, мешал работать ногами. Глаза Норана быстрее приспосабливались к стремительной смене темноты и вспышек при столкновении мечей. И, конечно, раз начав давить, он лишь усиливал натиск, не давая Оррику передохнуть, подстроиться под его движения и найти момент для контратаки.

Отчаянно отскочив ещё раз, Оррик упёрся спиной в дерево. Норан следовал за ним по пятам, но Оррик успел скользнуть в сторону и когда меч Норана на долю мгновения замедлился, встретив и начисто срубив твёрдый ствол, сделать выпад в ответ. Будь у него хорошая шпага, а не саклибский меч с почти что скруглённым остриём, он бы, может, проткнул Норану лёгкое. А так меч пробил кольчугу, пробил одежду и упёрся в кость, не войдя между рёбер.

Отскочить после выпада Оррик уже не успел, меч Норана зацепил ему плечо, но кольчуга смягчила удар, спасла руку, лишь немного крови разлетелось каплями. Норан продолжал переть, как целое стадо бешенных быков, не давая ни мгновения передышки и Оррик понял, что предводитель курангов загоняет его к обрыву. Уйти в сторону взрывным рывком? С его-то скоростью реакции Норан гарантированно сможет нанести точный удар, в тот заметный даже для смертного момент, когда Оррик ещё только будет напрягаться и сгибать ногу, чтобы как следует оттолкнуться от земли.

Вместо попытки разорвать дистанцию, Оррик устремился вперёд в отчаянной контратаке. Его движения вдруг ускорились, он легко ушёл от размашистого удара, полоснув снизу вверх, зацепив Норана прямо в подмышку. Но лишь зацепив. А куранг продолжал переть вперёд, места на увороты уже оставалось мало, позади была скала. На полвдоха они столкнулись грудь в грудь, Оррик пнул Норана в голень, попытался перехватить кисть, превращая рубку в борьбу – вот только Норан оттолкнул его раньше.

Ладно бы оттолкнул, заставив отшатнуться ещё на пару шагов к обрыву, а выбил из равновесия. Норан был не тем противником, чтобы дать его восстановить, он налетел Оррика, чья мимолётная вспышка энергии уже выгорела дотла, как ястреб. Один удар, другой, теперь больше не было выбора, кроме как отбивать их напрямую, третий удар наверняка выбил бы меч из отнявшейся руки, или опрокинул бы Оррика на землю. Оставался лишь один путь к выживанию. И Оррик без колебаний сделал ещё два шага назад.

*****

Норан подскочил к краю обрыва, за который ухнул чужеземный чёрт, глянул вниз. Там было очень темно, но на дне он приметил шевеление. Как Норан знал на прочувствованном лично опыте, убить дваждырождённого падением было весьма непросто. Он тяжело выдохнул, вытер пот со лба, понял, что запястье правой руки под кольчугой саднит – это когда же по нему успели полоснуть? Проверил рану в подмышке – пустяки, кольчуга помогла, клинок еле достал до кости, а смерть от потери крови дваждырождённому едва ли грозила. Огляделся в поисках возможного спуска.

– Прах и вонючий пепел! – если лёгкий спуск и существовал, сейчас его было не разглядеть. Не слезать же по круче, рискуя расшибиться сильнее противника.

Как раз тут Норан и услышал отдалённый шум приближения ещё нескольких всадников. Стрельнул глазами вокруг. Лошадь, на которой прискакал этот Оррик, сумела встать на ноги и пропасть непонятно куда, оставив кровавый след. Конь Норана отбежал недалеко, вдоль обрыва. Может уже просто лишился сил. Но другого коня никто не предлагал, так что Норан поспешно бросился к этому. Сам он сил ещё не лишился, но чувствовал себя на пределе. Живот вновь стянуло остаточной болью от заклинаний. Перспектива драки ещё с несколькими – он не знал сколькими – дваждырождёнными, хотя бы и на Детстве, его совсем не радовала.

*****

Норан не знал, что преследователей оставалось всего трое. И что их перспектива драки с ним радовала ещё меньше. Поэтому выехав на место боя, услышав окликающего их из-под обрыва Оррика, они сочли своим первейшим долгом вытащить своего воеводу, а не гнаться за сбежавшим воеводой курангов.

Оррику не слишком повезло. Хоть в падении он и был ловчее кошки, притом обладал куда более прочными костями, но на таком склоне, с торчащими из под снега там и здесь острыми камнями, да ещё прыгая спиной вперёд, даже он оказался на волосок от смерти. Дышать было больно из-за помятых рёбер, встать было сложно из-за сломанной ноги – кость не торчала наружу, но Оррик аж чувствовал скрип обломков друг о друга – мутило после удара головой о валун. По крайней мере, серая кобыла нашлась. И ей повезло больше, её рана была неприятна с виду, но несущественна.

– Кажется, боги с небес намекают мне, что лучше бы возвращаться в Высокий Луг, – просипел Оррик, когда понял, что дружинники ожидают от него указаний. – Выиграть эту войну одним ударом меча сегодня не выйдет.