Чужестранец и завоеватели

Глава 2

За следующие несколько дней путешествия, Оррик не столкнулся ни с какими опасностями. Ну, не считая меланхолии.

Лес и дорога по ту сторону гор соперничали друг с другом древностью и мрачностью. Исполинские хвойные деревья, вздымавшиеся словно до туч, заслоняя солнце и устилая землю под собой тускло-зелёным ковром опавших игл, видели, должно быть, смену не одного тысячелетия. Но и дорога была столь стара, что эти деревья ещё и из земли не проросли, когда её создатели заботливо насыпали её, вымостили камнем, нарезанным на ровные прямоугольники то ли чародейским искусством, то ли трудом бессчётных рабочих, расставили вдоль неё башни гранитных верстовых столбов и величественные статуи. Ни быстрые реки, ни высокие горы не стали им препятствиями. Теперь же время почти стёрло надписи, некогда украшавшие гранит, как и память об империи, некогда раскинувшейся по этой части континента, но дорога всё ещё сопротивлялась его натиску с угрюмым упорством, несмотря на ветра, заносившие её, дожди, вырывавшие из неё куски и исполинские корни, грозившие в скором времени разворотить её окончательно.

За годы своих странствий Оррик из Яннарии научился ценить любые дороги, заслуживающие этого имени. И к строителям этой дороги, кто бы они ни были – нынче от них в саклибских княжествах остались лишь легенды о великанах и чародеях – он испытывал глубокую благодарность, даже прочёл пару молитв за упокой их душ.

Однако сейчас, после долгого пути по безлюдным местам, окружающий пейзаж вызвал у него невольные размышления о тщете всего сущего. Пройдёт совсем ничтожный промежуток времени, не сменятся даже эпохи, а его родная Яннария, ради которой он в своё время пролил немало пота и крови, или молодое княжество, за которое ему, похоже, предстояло их проливать в ближайшем будущем, разделят участь строителей этой дороги. Упадёт ещё пара крохотных песчинок в часах Небес – и сотрётся с лица Полого Мира последняя память о том, что такие страны вообще когда-то были, а от славы о подвигах их героев если что и останется, то сказания, переиначенные до неузнаваемости. Ради чего же тогда люди вроде него вообще совершают эти подвиги, рвут жилы и рискуют головой?

Оррик поглядел на очередную трёхметровую древнюю статую, мимо которой несла его лошадь. Лысый околочеловек – может и просто странный человек, черты лица пострадали от времени – в необычного кроя робе до пят уже которую тысячу лет мрачно глядел куда-то вдаль. Местные говорили, что эти статуи отпугивают зверьё и лесную нечисть. Может он когда-то был великим героем, чародеем или правителем? И что от него осталось, кроме безымянных статуй?

В этот момент Оррик заметил нечто подозрительное и меланхолию его как рукой сняло.

Пара воронов снижалась к дороге с целеустремлённостью, указывавшей, что летели они по делу. Оррику не пришлось ехать далеко, чтобы увидеть впереди остальную часть птичьей стаи – и трупы, которые она облепила. Их присутствие уже указывало, что поблизости никого нет, но всё же Оррик огляделся по сторонам – ни души, ни единого подозрительного звука. Падальщики при его приближении разлетелись прежде, чем Оррик успел действием выразить своё отношение к существам, не всегда дожидавшимся смерти брошенных на поле боя, чтобы начать их расклёвывать. Он соскочил с лошади и быстро осмотрел убитых.

Минимум с десяток людских тел и пара конских были раскиданы на довольно большом расстоянии, словно пытались бежать, но смерть настигала их одного за другим. Вороны уже успели основательно над ними потрудиться, а убийцы тщательно ограбили, но, судя по остаткам той одежды, которой они побрезговали, погибшие были не простыми крестьянами. Купец со слугами? Вокруг дороги определённо наследил целый конный отряд, мелкие лошадки, грубо сработанные сапоги. Приглядевшись, Оррик нашёл даже обломок стрелы с пёстрым оперением у одного из тел. Да уж, совсем не похоже на обычных разбойников – напали немалым числом, но пленных не брали совсем, даже женщин. Раненых добили дубинками или кистенями. Определённо горные варвары. Неужто война шла так плохо для саклибов, что передовой отряд успел оказаться здесь? Как они вообще ухитрились так резко проиграть? Или предводитель варваров, ложный бог или кто он там, был настолько самоуверен, что отделил часть всадников до битвы?

Оррик почесал в затылке. Его типичное везение – уж конечно отряд, расправившийся с этими путниками, продолжал караулить дорогу. Судя по следам, они уехали на восток, куда направлялся и Оррик. Любого простого налётчика он мог прихлопнуть как осу. Но перспектива встречи с целой бандой кровожадных конных лучников радовать никак не могла – даже если не было у них какого-никакого дваждырождённого вождя, что вряд ли, достаточное число ос всё равно может зажалить.

Оррик вновь ощутил желание повернуть назад. Он гордился своей осмотрительностью и полагал, что при встрече с драконом у лиса больше шансов выжить, чем у льва. Но здесь-то ему угрожал не дракон – ни в прямом, ни в переносном смысле. А если в переносном и угрожал, то это ещё надо было проверить. После краткого размышления, он взобрался на лошадь и поехал дальше, но теперь его разум больше не отвлекался на посторонние мысли, а чувства были напряжены до предела.

Следы, попадавшиеся Оррику на глаза в течении дня, лишь подталкивали его усиливать бдительность. Поэтому ржание раненой лошади и выкрики людей, он уловил на большом расстоянии. Походило на бой, но идущий довольно вяло.

*****

Четырёхарочный мост через глубокую расселину с крутыми берегами, по дну которой текла река, в эту пору столь же сонная и тёмная, как и лес вокруг, был воздвигнут в те же давние времена и с тем же тщанием, что и дорога. Но всё же то, что он более-менее твёрдо стоял до сих пор, было почти чудом. Сейчас на его посеревших камнях темнели брызги крови и остывали пара лошадей, да один человек, а над ним свистели стрелы и арбалетные болты. Спешившийся отряд горных варваров в расшитых бисером кожаных рубахах и меховых шапках перестреливался через реку с людьми в разномастной саклибской одежде, чьи крашенные в синий и красный щиты были помечены знаком трёх белых башен и звездой Восьми Небесных Богов. Короткие луки горцев менее подходили для такого боя, чем саклибские самострелы, и у них не было щитов с доспехами, зато они превосходили своих противников числом. К тому же, оставшиеся на мосту трупы свидетельствовали, что противникам этим срочно надо было на другую сторону.

Неприятели обменивались не только метательными снарядами, но и оскорбительными выкриками, раненые стонали, в общем, шуму было достаточно, чтобы никто не заметил, как варвар на самом краю их линии вдруг осел на землю, получив арбалетный болт не в грудь, а в спину. Затем голову другого пришпилило болтом к дереву, за которым он укрывался. А вот третий выстрел невидимого арбалетчика оказался не столь удачен – жертва подскочила с криком боли, прежде чем покатиться вниз по склону.

Стоявшие поблизости лучники завертели головами, завскакивали, закричали. Один из них был тут же застрелен с другой стороны реки, второго сбила с ног лошадь вылетевшего из леса всадника, третьего этот всадник пронзил копьём. Копьё, однако, застряло в теле убитого, а варваров оставалось ещё не меньше трёх десятков, пусть нападение с тыла и застало их всё равно, что со спущенными штанами. На своё несчастье, варвары слишком ценили лошадей, поэтому, когда им приходилось действовать, не раздумывая, они стреляли в наездника. От одной стрелы тот уклонился, изогнувшись в седле, вторую отбил своим узким клинком, полоснул незадачливого лучника по шее, стоптал лошадью ещё одного противника.

Меж тем, люди на другой стороне реки времени зря не теряли – через мост устремилась пара всадников на великолепных конях и в блестящих кольчугах, за которыми поспевали, как могли, прочие бойцы, кто пеший, кто конный. Варвары к тому времени уже пришли в полное смятение, многие думали лишь о том, как бы добраться до своих лошадей, привязанных чуть в стороне от реки, так что в наступающих полетело лишь несколько наскоро нацеленных стрел. Ну а когда те преодолели мост, стычка окончательно превратилась в побоище. Вскочить в сёдла и ускакать успели лишь очень немногие.

Один из одоспешенных всадников, коренастый человек с суровым лицом и полуседой бородой поверх кольчужного воротника, отцепил от седла рог и затрубил, призывая обратно тех из воинов попроще, кто увлёкся погоней.

— Шевелитесь! Тащите поклажу на эту сторону, валите деревья, вон те и те, перегородим мост!

Как раз в этот момент к нему и подъехал Оррик, только успевший подобрать своё копьё:

— Неужто молодецкие забавы ещё не закончены на сегодня? Что тут у вас вообще творится?

Оррик и так понимал, что. Конечно, изучить местную геральдику в деталях у него времени не было, но уж то, что три белые башни были знаком княжества Мераньского, через земли которого он собирался проехать, он узнать успел. Если варвары сражались с княжескими людьми, причём на противоположной стороне княжества от той, с которой они должны были вторгнуться, то творилась здесь война. И шла эта война крайне неудачно для Мерани. Но убедиться всё равно не мешало.

Пожилой воин уставился на Оррика с выражением, которое тот не привык видеть, тем более при первой встрече – выражением изумления, к которому примешивалась радость и даже некоторое благоговение:

— Государь чужестранец, да благословят вас Восемь, нам в затылок дышат сотни полторы варварских псов, давайте я скажу по…

— Алким, займись обороной. Я растолкую всё, — второй всадник, довольно среднего роста и сложения, которое было крепким лишь на невнимательный взгляд, благодаря прикрывающей всё тело тяжёлой кольчуге и накидке поверх неё, заставляющей плечи казаться шире, подъехал к ним. Несколькими яростными движениями всадник закончил вытирать длинный меч остатками лисьей варварской шапки, убрал меч в ножны, снял шлем с маской, приглушавший голос и оказался рыжеволосой всадницей. Так как Оррик ещё не лишился глаз, его удивило лишь то, что всадница оказалась очень милой и молодой, чересчур молодой для того, что ей только что пришлось делать.

— Я — Нельяна, первая княжна Мераньская и предводительница этого отряда. Доблестный чужестранец, могу ли я узнать ваше имя?

Оррик совсем не удивился, что в нём признавали чужестранца. Пусть одежда у него теперь уже была в основном саклибской, но лицо разом выдавало чужака. Но при этом он обратил внимание, что Нельяна и Алким произносят слово «чужестранец» на манер титула.

— Оррик из Яннарии, что у западного края мира. А могу ли я наконец услышать, что тут происходит?

— К курангам, племени наших наследственных врагов, явился их поганый идол в облике человека огромного роста и волшебной силы. Под его началом куранги и прочие дикари вторглись в княжество. Мой отец-князь и старшие братья убиты, остались я, да младший брат, совсем ещё ребёнок. Стольный город Мерань в осаде, а когда я с Алкимом поскакала за помощью, нас преследовали, окружили и почти уже загнали.

— Дальше на запад о войне слыхали, а о вашем поражении – нет. Видно дорогу дикари перекрыли самым первым делом, вот как раз та шайка, что сейчас разбегается по лесу. Не думаю, что ваши родичи с той стороны гор смогут вовремя собрать войско, чтобы вам помочь.

— Что с того? Я ходила за знамением и советом в главный собор Восьми. И у образа Охотника мне было сказано, что спасти наше княжество может чужестранец с запада.

Оррик молча воздел глаза к небу. В словах княжны он не усомнился ни на миг. Однако же, ему что, мало было трудов и опасностей в его путешествии по бескрайним землям Полого Мира, чтоб сами Небесные Боги подкидывали ещё? Не просто война, а война уже, считай, проигранная?

От моста послышались предупреждающие крики:

— Копыта, стук копыт! Погоня уже близко!

В этот момент Оррик почувствовал острое как никогда за предыдущие дни желание развернуть лошадь и дать ей шпор. Не столько потому, что он мог придумать массу лучших способов распорядиться своей жизнью, чем выкинуть её зазря ради чужой страны, в которую он ещё даже и не ступил, сколько из чувства противоречия попытке управлять его судьбой, не спросив его самого.

С другой стороны, подумалось ему, он уже ввязался в драку сам. По собственной воле. Разве переставала эта драка быть достойным делом лишь потому, что неожиданно оказалась куда сложнее, чем он думал? Несколько секунд эта логика боролась с эмоциями. Оррик бросил взгляд на княжну. Без всякого сомнения та была дваждырождённой, сложновато было бы обычной девушке, с девичьей фигурой, таскать на себе столько железа, рубить в нём врагов и даже особо не запыхаться. Но сейчас Нельяна смотрела на него с такой смесью надежды и тревоги своими большими серо-зелёными глазами, настолько походила не на дваждырождённую воительницу, а просто на женщину – вдобавок, почти что ребёнка – в отчаянной ситуации, что гнев Оррика отступил, получив удар в спину от эмоций другого рода. Он лишь пробормотал под нос пару отборных богохульств, перед тем, как сказать:

— Не знаю как насчёт княжества, но спасать прекрасных девиц от дикарей мне не впервой.

*****

Дикарям, как видно, сильно хотелось добраться до девицы. Сейчас большая их часть оставила коней позади и спешилась, выстраиваясь в не слишком стройную, но многочисленную колонну по дороге. Были в их числе и кожаные рубашки, на которых Оррик уже насмотрелся, и рыжие воины в овечьих бурках и медных шлемах, и сами куранги – высокие, мрачные, с чёрными волосами и в чёрных плащах.

Оррик со своего берега поглядывал на их приготовления к штурму моста скептически. Круглые щиты варваров, прикрывали в лучшем случае полтела, хоть какие-то доспехи имелись не у всех, мост был узок, саклибы успели свалить три небольших, по меркам этого леса, дерева, на скорую руку устроив баррикаду. К тому же, чуть позади этой баррикады сейчас укрывались сам Оррик и старый Алким, который насколько Оррик мог прикинуть на глазок, был закалённым дваждырождённым на ступени Молодости, хотя и только её начального круга, намного слабее его самого. Пара хороших бойцов могла сдержать на мосту целое войско, и позволить прочим саклибам невозбранно расстреливать сбившихся в кучу, прикрытых только невысоким парапетом врагов. И вообще, такая готовность идти на неминуемо сопряжённый с большими потерями штурм была несколько странной. Это для регулярно устроенных армий цивилизованных народов было в порядке вещей не взирать на потери, если цели полководца требовали штурмовать крепкую позицию, для варварского же вождя его воины были слишком ценными, чтобы легко ими жертвовать. Если, конечно, осознание того, что он исполняет волю живого бога, не вогнало его в необычайный раж. Или он не держал наготове какой-то козырь…

— Не узнаёшь среди них какого-нибудь знаменитого дваждырождённого? — спросил он Алкима.

Старый воин покачал головой:

— С ними один из избранных воинов Кормителя Воронов, их идола. Вон он, гад, видишь, тот в рогатом шлеме и накидке из человечьих волос. У избранного, пожалуй, хватит, сил потягаться со мной, но чёй-то он с коня не слезает и в первые ряды не спешит. А никого грознее я не вижу.

Оррик потёр подбородок двумя пальцами. Ну, про него, Оррика, предводитель варваров знать не мог, так что может просто надеялся взять малочисленных саклибов на испуг.

Алким, меж тем, обратился к Нельяне:

— Держись позади нас двоих, коли и руби всякого, кто может проскочить.

Оррику послышалось, будто княжна недовольно фыркнула под маской шлема, но возражать не стала, как видно понимая, что из их тройки она и вправду была самой слабой, а значит такой приказ был разумен.

Как раз в этот момент с другой стороны раздался могучий боевой клич, от которого даже княжна, казалось, чуть вздрогнула.

— Кро-Кроах! Кро-Кроах! Кро-Кроах и победа!

— Это и есть имя ихнего идола? — поинтересовался Оррик как только клич чуть поутих. — Кро-Кроах?

— Не произноси его! — поспешно ответила Нельяна.

Оррик выпрямился во весь рост, показывая презрение к вражеским стрелам и дротикам, и ответил как бы Нельяне, но во весь голос, так что было слышно половине её отряда:

— Чтобы я какого-то земного божка звал по титулу? Много чести! Может он и слышит, когда произносят его имя. Да только его слуги уже нас нашли, а и явись он сюда сам, меня всё равно не испугает.

В последнем пункте Оррик изрядно прихвастнул – но надо же было как-то унять дрожь в коленках у смертных горе-воинов.

Колонна варваров пришла в движение по дороге. Оррик снова пригнулся, и нацелил арбалет, выбирая подходящую цель, в которую полетит первый болт, как только выстрел станет верным. Болтов у него было всего полдюжины, так что тратить их зря не хотелось. Но при этом не забывал поглядывать по сторонам.

Так что успел заметить подозрительное движение в зарослях по обе стороны от дороги. И когда из этих зарослей выскочили два чудища, которые сошли бы за свирепых лохматых псов грязного беловато-серого цвета, если бы не их устрашающий размер – рядом с ними и разумный волк показался бы недорослем – Оррика это врасплох не застало. Он только удивился тому, как твари немногим ниже среднего человека в плечах могли так осторожно красться – не иначе на животах ползли – пока нажимал на спусковую скобу арбалета.

Псы неслись прытче большинства лошадей. Варвары позади тоже перешли на бег, но далеко отставали от своих ручных тварей. Даже среди дваждырождённых многие не успели бы перезарядить довольно тугой арбалет. Оррик же ещё в молодости научился перезаряжать с неуклонной точностью часового механизма, пусть арбалеты и были ему не столь привычны, как огнестрельное оружие.

— Стреляйте же, стреляйте! — заорал он, пока его тело выполнялонужные движения. Алким тоже выкрикнул нечто подобное. Это вывело простых саклибов из оцепенения, вызванного появлением чудовищ. Засвистели болты, стрелы и дротики. Пара-тройка даже попала. Но ещё прежде чем Оррик вновь поднял арбалет, он увидел, что метательные снаряды словно соскальзывают с шерсти чудовищ, не нанося серьёзных ран. Конечно, их защита могла быть и естественной природы, просто толстая шкура…

Но перед тем, как выстрелить вновь, Оррик сделал глубокий вдох. Чудодейственная сила Второго Дыхания электризующей волной пробежала по его телу, на миг распространившись до самых дальних его уголков. Выдох – и вся эта энергия отхлынула, как отступающая волна, но вместо того, чтобы бесполезно рассеяться обратно, она устремилась к рукам и через пальцы потекла в его оружие, так что на долю мига болт на арбалетном ложе казалось завибрировал от наполнившей его силы. Эта сила истаяла бы в течении нескольких вдохов, но прежде чем это произошло, Оррик взял последнюю поправку на движение гигантского пса и нажал на спуск.

Чудища бежали пригнув головы, скрывая шеи, так что выцелить горло или глаз было не под силу даже Оррику. Ударив в место соединения плеча с шеей, арбалетный болт ушёл в тело гигантского пса почти до оперения. Видно и вправду эти твари были заговорены от оружия – но сейчас Второе Дыхание Оррика восстановило естественный закон, по которому оружие ранило тех, кого поражало. Оррик не любил этот приём, требовавший концентрироваться и вбирать себя силу перед одним-единственным ударом или выстрелом, что, конечно, было крайне неудобно в бою. Но сейчас он идеально подходил к ситуации.

Туша гигантского пса состояла из плоти и крови, лишь укреплённых чародейством, и одним, даже удачно попавшим, арбалетным болтом завалить эту тушу на месте было невозможно. Времени перезарядить ещё раз уже не оставалось. Оррик отбросил арбалет и выхватил шпагу. Мигом позже, чудовище взвилось в прыжке, без труда перелетев через недоделанную баррикаду и нацелившись опрокинуть Оррика ударом всего тела.

Вот только Оррик на месте не стоял, а напротив, как по волшебству сместился на полтора шага в сторону. Его шпага полоснула по горлу чудища пролетевшего мимо настолько близко, что Оррик ощутил вонь от сырой шерсти. Твёрдая рука и Второе Дыхание не подвели, позволив нанести чудовищную рану. Ноги пса подломились, он разом лишившись всякой грации проехался по земле, попытался встать, но тут на него обрушилась Нельяна, сделавшая ровно то, что ей сказал Алким. Пусть она не владела чудодейственными приёмами Оррика, сильного удара копьём двумя руками сверху вниз оказалось достаточно, чтобы пробить зачарованную шкуру.

Сам Алким владел таким же или очень похожим приёмом. Но он допустил ошибку, встретив бросок второго пса с копьём, упёртым тупым концом в землю, как, должно быть, привык, при охоте на большого зверя. Вот только сейчас у него было копьё для войны, с широким наконечником, но без перекладины, которая могла бы зверя удержать. Чудище само загнало его до половины себе в грудь инерцией своего броска. Но его челюсти сомкнулись на плече Алкима. Тяжёлая кольчуга не разорвалась, но кости под ней захрустели. Древко копья с треском переломилось, пёс Кро-Кроаха придавил дваждырождённого к земле и перехватил челюстями за горло. Алким ещё успел ударить чудовище ножом в шею за миг до того, как то встряхнуло его подобно тряпке, ломая позвоночник. А вот Оррик замешкался на миг, делая вдох, чтобы собрать силу для третьего удара естественного закона – нет не зря, он не любил это приём. Шпага пробила череп пса войдя в затылок и выйдя из глаза, ранение смертельное даже для большинства волшебных зверей – но страшные челюсти даже в смертельных конвульсиях продолжали сжиматься на горле старого воина.

— Алким! — выкрикнула Нельяна, бросившись к нему.

А вот у Оррика не было времени разбираться, можно ли ещё спасти Алкима, тем более, что на глазок он бы поставил много к одному против этого. Варвары может и отстали от своих быстроногих псов, но они уже забегали на мост.

— Четвероногим псам конец, осталось разобраться с двуногими! — заорал Оррик во всё горло. В душе же он молился, чтобы саклибы не спраздновали труса. Минимум сотни полторы людей, среди которых дваждырождённых наверняка больше одного – пусть даже на узком мосту, пусть даже за какой-никакой баррикадой, для одиночки ниже ступени Зрелости это будет бой, достойный песен и легенд. А в песнях и легендах герои слишком часто погибали.