Чужие степи 7

Глава 23

Летели недолго, и когда сели, я ещё больше вжался в свой угол.

Самолёт прокатился по полю, подпрыгнул на кочке и остановился. Немцы снова загомонили, обсуждая что-то смешное, и отперев дверь, гурьбой ломанулись на выход.

Я же так и сидел не шевелясь, и только когда оба пилота покинули борт, позволил себе выглянуть.

Дверь закрыта, иллюминаторов нет, поэтому перекрестившись, вылез из своего убежища и стараясь ничего не задеть, направился в кабину.

Заглянул, никого. На карачках заполз внутрь. Обзор из остекленной кабины отличный, но это работало в обе стороны, поэтому наблюдать приходилось из очень неудобной позиции, так чтобы минимизировать возможность обнаружения.

За окном рассвело, но небо затянуто облаками, поэтому всё очень серо. Впереди ничего и никого. По правому борту на значительном удалении несколько невысоких строений. Слева, тоже не близко, деревянный забор с пущенной поверх колючей проволокой.

Людей нет, и это радует. Оставаться здесь не вариант, будут разгружать, заметят, поэтому пока не совсем рассвело, надо линять. Вопрос куда.

Так же осторожно отполз в салон, поправил пистолет на боку, и тут заметил подвешенный на стене автомат, вроде шмайсера, но не он, хотя и похож.

Снял со стены, проверил. Магазин полный. Пошарил кругом, нашел ещё один, сунул в карман. Если что, всё лучше пистолета будет.

Выглянул наружу, никого. Бежать или красться не выйдет, место открытое, поэтому идти нужно так, будто право имеешь. Вспомнил про китель на пилотском кресле, заглянул в кабину, снял его, и кое как втиснувшись, расправил плечи. Ткань треснула, но выдержала. Вблизи не прокатит, но если издали смотреть, сойдёт.

Вернулся к двери, и уже не таясь, вышел наружу.

Никого. Вот только куда идти?

Покрутил головой, в конце забора заметил маленький деревянный домик типа сортир, и двинул к нему, вроде как по надобности. Подошёл, осмотрелся. Прятаться негде, везде всё просматривается. Разве что прямо здесь, за пристроенной к забору собачьей будкой, недалеко от туалета. Места немного, но для меня достаточно.

Если присесть, то вообще хорошо получается. Щели между досок приличные, и сквозь них можно наблюдать за обстановкой. С одной стороны вид на туалет, с другой на стоянку самолетов — а здесь кроме Юнкерса ещё один стоит, пузатый двухмоторный бомбардировщик, со стеклянной кабиной и подвешенными под крыльями бомбами. Размерами он как Юнкерс, но выглядит гораздо брутальнее. За забором же какие-то грязные бараки, да кучи досок повсюду. Может склады?

Плана действия у меня никакого не было, и единственное чего я хотел, просто сбежать отсюда. Вот зачем монету кидал? Остался бы, не попал бы в такую ситуацию. Забраться обратно в транспортник? Так разгружать станут, найдут. Да и не найдут если, кто может гарантировать что самолет вернётся на тот же аэродром?

Угнать не получится, с управлением наверняка не справлюсь, да и ночи ждать надо, днём толку никакого не будет.

А вот и первый посетитель деревянного домика. Насвистывая какую-то незнакомую мелодию, к туалету приближался дородный усатый фриц. Без кителя, в рубахе и форменных брюках, комплекцией тянул он минимум на полковника, но судя по простоватому выражению лица, полковником всё же не был.

Дошел, почесался, и решительно открыв дверь, скрылся внутри.

Отсутствовал недолго, видимо по-маленькому, вышел, поправил рубаху, вытер о штаны руки, и так же насвистывая, потопал обратно.

Нет, а сзади точно полковник. Это если на лицо не смотреть. Не бывает у полковников таких лиц, обычно они все серьезные, от собственной значимости распираемые. А если и позволяют себе глупость, то лишь перед лицом ещё большего начальства.

Минут через пять в сторону туалета потащился следующий посетитель. В отличии от «не полковника», этот был хмур, мелодий не насвистывал, и вообще смотрел перед собой так, будто не облегчится идёт, а в штыковую атаку.

Одет так же, штаны и рубаха, комплекции средней, волос на голове почти нет, только усы и брови, смотрит «волком», шагает уверено.

Дошёл, скрылся за дверью, и ну зло из себя выпускать. Звуки такие издавал, да ещё с комментариями на немецком, что я даже слегка смутился, став невольным свидетелем процесса дефекации сего лысого господина.

Минут пять продолжалась его туалетная эпопея, после чего он вышел, и безмятежно зашагал обратно.

Следующего долго ждать не пришлось. В этот раз это был толстый сержант, который кроме веса обладал ещё и другими «достоинствами»: Большим мясистым носом в половину лица, разновеликими бровями выгоревшего, белесого цвета, и под стать носу, пельменями-губами, что делало его физиономию еще «привлекательнее». Я знаю что обсуждать внешность незнакомых людей, а тем более смеяться над ними, не хорошо, но тут уж больно комичным был данный персонаж.

Дойдя до туалета, он поглядел по сторонам, скрылся в домике, но почти сразу же вышел, морщась и по своему бормоча. То ли перехотел, то ли так быстро всё сделал.

После толстяка долго никого не было, но потом едва ли не очередь образовалась. Видимо проснувшись, все потянулись в туалет, а я подумал что лучшего места чтобы перестрелять их, просто не найти. Неимоверно беспечные, они выходили без оружия, и попросту не смогли бы ничего противопоставить.

И нет, это не руководство к действию, просто рассуждаю.

От наблюдений за немцами отвлёк шум из-за забора. Прильнув к оставшемуся от сучка отверстию, увидел такую картину. Из того строения которое я принял за склад, здоровенный фриц пинками выгонял тщедушных мужичков, хватал за шкирку, вытягивал на воздух, и размахнувшись здоровенной, как у лошади, ногой в блестящем сапоге, отвешивал мощного пендаля.

Мужички не сопротивлялись не столько от того что немец здоровый как бык, а по той причине что кроме него присутствовали ещё двое с автоматами.

— Швайне! Шнель! Шнель! — кричал немец, а в ответ ему нёсся отборный русский мат.

Пригляделся, а на мужичках остатки формы вроде той что во снах видел. Пленные? — Похоже.

Выглядят, конечно, странно, но кто знает сколько времени они тут торчат?

Закончив выпинывать пленников, немцы ушли, а мужички разбрелись по территории и расселись кто куда. В основном в тенёк попрятались, но один на самое солнце вышел, и от души потянувшись, улёгся прямо на траву.

От меня метров семь. Позвать?

Обернулся, к туалету очередной фриц чешет. Дождался пока дела свои сделает, и снова к забору.

Пленный на месте. Растянулся на травке, кайфует, песенку какую-то напевает.

Я тихонько свистнул. Вижу, замолчал. Лежит, соображает.

Свистнул ещё раз, уже чуть громче.

Мужичок привстал на локтях.

Убедившись что к туалету никто не направляется, я окликнул его.

— Чего? Кто тут? — негромко отозвался он.

— Свои! Ползи сюда, к забору!

Мужичок задумчиво посмотрел вокруг, определился с направлением, поднялся и лениво почёсываясь, направился в мою сторону.

— Садись ближе! — зашептал я.

Тот сел.

— Ты кто? Откуда? — тут же посыпались вопросы.

— Свой, не дрейфь! — ответил я.

— Откуда? — повторил он.

— Долго объяснять. Выберемся, расскажу!

После слов о «выберемся», мужичок заметно оживился, пришлось даже осадить его, чтобы внимания не привлекать. Охраны не видно, но это ничего не значит, наблюдать могут и как я, через щель, или дыру какую-нибудь.

— Сколько вас здесь? — спросил я.

— Восемь человек, и ещё бабы, но их отдельно держат…

— Много баб?

— Двое докториц, и санитарки ещё, тоже в плен попали…

Дальше он пояснил что немцы захватили госпиталь, тяжёлых и неходячих поубивали, остальных, включая персонал, забрали.

— Давно это было?

— Да с пол года как. Зимой, до рождества ещё…

Шесть месяцев, это значит примерно декабрь, может ноябрь. Значит когда был у евреев, они уже во всю корешились с немцами. Но тогда зачем я учил их летать? Наверняка среди фрицев достаточно первоклассных лётчиков, учителя из которых ещё и получше будут.

Но это вопрос на потом, сейчас надо решать что делать дальше будем.

— Бежать не пробовали?

— Много раз. Только толку? Вокруг степь, спрятаться негде, куда не беги, всё одно поймают. Да и без воды куда?

— Лётчиков среди вас нет случайно? — на всякий случай спросил я.

— Есть конечно. — огорошил пленник. Казалось он даже удивился такому вопросу, мол почему я сам не признал в нём летчика.

Ну и я, конечно, тоже удивился. Потому как совсем не ожидал такого ответа.

— Много? — уточнил, ещё не до конца веря услышанному.

— Да все почитай. Кроме Георгия, он поваром при госпитале был.

Дальнейшие расспросы выявили еще кое какие детали, но главное я уже узнал. Пленники смогут поднять немецкий транспортник, — это первое, и просто таки жаждут поквитаться за все обиды и унижения — второе. Единственное что осталось «за кадром», численность немецкого гарнизона. Если считать по количеству «серунков», выходит что-то около пяти десятков, но не факт что где-то ещё нет туалета, поэтому эту цифру можно смело умножать на два, а судя по количеству строений, даже и на три. Как раз тот случай когда лучше преувеличить, чем потом локти кусать.

— Ты говорил про женщин-докториц и санитарок, с ними что, не знаешь?

— Докторицы немцев лечат, у них с медперсоналом не особо, поэтому наших обязали. Но зато относятся вроде нормально, во всяком случае когда к нам приходили осматривать, не жаловались…

— А остальные?

— Не знаю, их не видел, врать не стану. — ответил пленный летчик, и чуть помолчав, спросил,

— Ты можешь сказать что вообще происходит? Когда нас привезли сюда, здесь берег моря был, теперь нету. И не гремит нигде, но война ведь не кончилась?

Я хорошо помнил момент когда осознал что всё, старого мира больше нет, и мы остались одни в каком-то богом забытом месте. Да, сложно было принять как данность, поначалу никак уложить в голове не мог, потом отвлёкся и просто перестал об это думать, сосредоточившись на делах насущных. Жил одним днем по принципу: Бьют — бей в ответ, догоняют — убегай, убегают — догоняй. Всё просто если не применять логику, потому как её тупо нет. Но что сказать этому человеку, я не знал. Как он воспримет?

Хотя с другой стороны, фрицы же как-то воспринимают? Могут значит?

От дальнейших расспросов отвлёк очередной посетитель туалета. Высокий и рослый немец шёл не спеша, задумчиво разглядывая землю под ногами и ковыряя в носу. Я глянул, ну вроде обычный, такой же как все, росту только выше среднего. И уже спрятался было, чтобы ненароком на глаза не попасться, но что-то показалось в нём знакомым. Походка может, или еще что, и я продолжил наблюдение.

Да нет, вроде не знаком. Может на самом деле показалось?

Но тут немец вытащил палец из носа, и поднял голову.

Вот это встреча! Ну точно. Это же тот тип из еврейского города! Приоделся в форму чужую, да кепку на голову нацепил. Руки прямо зачесались.

Огляделся, где его прятать? Оттащить за угол забора, так чтобы подальше, не выйдет. Могут заметить. Здесь держать и места нет, и заорать может. Сразу придушить тоже не вариант, допросить сначала надо. Остаётся что? Ждать. Ждать когда стемнеет и он снова пойдёт в туалет.

Время три, темнеть начинает в десять, скорее всего перед сном захочет облегчиться, вот тогда и брать его тёпленьким. Главное чтобы свидетелей не было, а то очередь опять организуют…

Меж тем тип дошел до двери туалета, открыл, выругался по-русски, и шагнул внутрь.

Сидел долго. Я уж думал не случилось чего, но нет, вышел живой-здоровый.

Прикрыл за собой дверь, снова выругался, и так же ковыряясь в носу, двинулся в обратном направлении.

Оставалось дождаться вечера.

— Ну что там? — раздалось из-за забора.

Я пододвинулся ближе.

— Нормально всё. Ты как, готов ночью бежать?

Тянуть не имело смысла, главное чтобы юнкерс не улетел, а так хоть сейчас.

— Всегда готов. — ответил пленный лётчик.

— Расскажи тогда где что находится, сколько охраны, когда пересменка. В общем, всё что знаешь рассказывай.

— Да охраны особой и нет. На входе двое постоянно сидят, ну и всё. Нам чтобы приблизиться к ним хотя бы, надо выйти из клеток, а те железные, и на замках. Поэтому сторожа особо не напрягаются. Вчера вообще всю ночь с бабами отрывались, ни разу не заходили даже.

— С бабами? — напрягся я, в голове сразу всплыли слова пленника о медсестрах и докторицах из госпиталя.

— Ну да. Они постоянно так забавляются. Не знаю откуда берут их, но точно не наши.

— По-русски не говорят?

— Нет. Такое чувство что вообще немые, мычат только, да орут когда их совсем жестко пользуют…

Ну да, чему удивляться. Договорились с теми же евреями, они и снабжают. Бизнес, ничего личного. Те им баб, а эти технику да топливо. Похоже что вся эта немецкая братия затарена и тем и другим по полной, и что самое главное, очень вовремя. Основная масса наследства «оттуда» закончилась, народ перешел на самопалы, а тут армия целая нарисовалась. И если верить карте, армия вполне такая серьёзная.

Я ни разу не националист, но во что может вылиться союз евреев с фашистами, могу представить. Тем более одни уже не в первом поколении здесь обитают, мораль и воспитание утрачены, а вторые и вовсе без тормозов, на волне собственной исключительности. Адская смесь получается. Две крайности. Иной раз задумаешься, а так ли беспочвенно их по миру две тысячи лет гоняли?

В общем, всё ясно. Осталось детали разузнать, и можно валить отсюда.

Разговор с пленником прервала охрана, так же беспардонно на пинках загнав изможденных летчиков в дверь барака.

Пинали в этот раз все, — бьют и гогочут, бьют и гогочут.

Ну и ладно. Немного осталось. Надеюсь не сменят до утра этих уродов, а уж я покажу им что такое настоящая боль.

Расположение внутренних помещений знаю, ничего сложного, график обхода тоже известен. Дождусь лысого, поговорю, и наведаюсь к этой троице.

Оружие у них же заберу. Как никак два автомата, да тот что в самолёте прихватил. Хотя вот с ним может и зря, хватятся ещё раньше времени. Но теперь уже поздно горевать, не воротишь.

Забившись поглубже в щель между забором и будкой, решил поспать. Смотреть на топающих к сортиру немцев надоело, да и без сна уже третьи сутки практически. Оно может и не критично, но кто знает как дальше сложится? А здесь вроде и место есть, и время. В общем, уснул.

Проснулся на закате. Глянул время — половина десятого. Погрыз мяса сушёного, водичкой запил и выполз к НП своему.

На полосе заправляли юнкерс, и что-то в него грузили.

«Главное чтобы сейчас не улетели» — молился я, и бог меня услышал, закончив погрузку, машину закрыли и оставили в покое.

Темнело быстро. Активизировались сортирные ходоки. Не так чтобы в очередь, но бегали достаточно регулярно. Один выйдет, сразу другой тащится. Лысого пока не было.

Я достал нож, верёвку, порвал трофейный китель на лоскуты — кляп делать, ну и изготовился ждать. Время шло, поток жаждущих туалетной комнаты становился всё реже, и вот наконец в половине двенадцатого появился лысый.

Да он пьяный что-ли?

Ну точно. Идёт пошатываясь. За голову держится, чтобы не кружилась наверное.

Дошёл, подтянул штаны, скрылся за дверью.

Обмотав приклад автомата куском кителя — чтобы бошку ему не пробить, я подкрался поближе.

Оглушу, и сразу за угол, подальше. Фонарей здесь нет, любопытствовать некому, да и надеюсь без криков обойдется. В случае чего добью, чего уж…

Минуты две ничего не происходило, думал уснул, но нет, так же держась за голову, лысый вышел.

Короткий замах, и только удивляюсь тяжести подхватываемого тела. Весит он — жуть просто. Килограмм под сто пятьдесят, не меньше.

Упираюсь руками и ногами, но тащу. Сначала за угол, там связываю конечности, пихаю кляп, и дальше, почти до самого конца забора.

Дотащил, уложил так чтобы головой наверх, сходил за бутылкой, вернулся, да полил прям за шиворот.

— М-м… М-м… — замычал лысый, и заметив меня, страдальчески сморщился.

— Вот и свиделись… Не ожидал? — подмигнул ему я, чем вызвал ещё один приступ страдания.