Чужой

Лепесток семнадцатый

Время действия: пятое мая

Место действия: машина с ЮнМи и ЧжуВоном, только что отъехавшая от главного входа «Анян»

— Всё же, что хотели журналисты? — спрашивает ЧжуВон, бросив взгляд в зеркало заднего вида.

— Как всегда, — пожимаю плечами. — Спрашивали о планах.

— И какие у тебя планы?

— Обычные. Завоевание мирового господства. Музыкального.

— Отличная цель, — одобряет сосед.

На некоторое время устанавливается молчание. Сижу, смотрю на всё, мимо чего проезжает машина. На здания и идущих людей, на витрины магазинов и вывески. Давно я не видел столько жизни и цвета…

— Ты словно не рада, — бросив на меня взгляд, говорит ЧжуВон.

— Почему?

— Молчишь. Не улыбаешься.

Не торопясь с ответом, прислушиваюсь к своим ощущениям. Ну да, есть такое. Вроде внутри есть что-то, отдалённо похожее на эйфорию, но, одновременно, как бы оценивающе смотрю на себя и на происходящее со стороны. Нет единой, цельной эмоции восторга.

— Это после комы, — объясняю я, исследовав своё настроение. — Никак в себя ни приду.

— На, вот… — помолчав, говорит ЧжуВон и протягивает мне какой-то цветной прямоугольник. — Подарок.

— Что это? — удивляюсь я, взяв и озадаченно разглядывая полученное.

— Проездной билет на все виды транспорта. С эксклюзивным принтом и без лимита поездок на целый месяц.

— Нафига он мне⁈

— Что можно подарить человеку, который обрёл свободу? Только то, что сделает её слаще. Наслаждайся. Путешествуй!

— А чё только на месяц? — слегка обалдело любопытствую я, покрутив в руках пластик и оценив рисунок «эксклюзивного принта».

— На сколько тебе надо? — хмыкает оппа.

— Ну… Хотя бы на год…

— Целый год в себя приходить собралась? А работать — когда будешь? К моей демобилизации у тебя уже должна быть песня, чтобы я мог сразу приступить к репетиции!

— Какой ещё — «репетиции» ⁈ — изумляюсь я.

— Обыкновенной, — пожимает плечами этот «меркантильный кю» за рулём Ferrari, только что помпезно подаривший мне месячный проездной. — Которая предшествует выступлению.

— Постой, постой… — прошу я, напрягая извилины в попытке дословно вспомнить наши прошлые разговоры. — Ты ведь говорил, что хочешь руководством заниматься?

— Если бы я хотел этим заниматься, то просто бы пошёл работать к отцу в корпорацию. «Он меня разводит. — понимаю я, откидываясь в удобное сиденье. — Прекрасно помню уверения, как он станет директором агентства. Что случилось с того времени?»

— Мы с тобой будем владельцами с долями предприятия, — уверенно, словно дело уже решённое, сообщает ЧжуВон. — Рутинную работу возложим на наёмных работников. Я знаю основы ведения бизнеса и буду осуществлять проверку эффективности протекающих процессов в контрольных точках. На это не потребуется много времени. А в промежутках займусь творчеством.

Блии-ииин… Каких ещё — «контрольных точках»? Где он их возьмёт? Человеку славы захотелось, не иначе.

— Не согласна! — решительно заявляю я.

— Почему? — удивляются за рулём.

— Во-первых, ты слишком старая собака для разучивания новых шуток…

— В смысле? — не дав договорить, перебивает ЧжуВон.

— У тебя нет опыта в танцах и вокале. И ты уже слишком возрастной для того, чтобы учиться с перспективой получить прибыль от вложенных усилий.

— Я буду выступать соло. Поэтому сложные тренировки на синхронность в группе не понадобятся.

— Ага, — с сарказмом говорю я. — Подтанцовка — отдельно, ты — отдельно. Ржака.

— Если сопровождение набрать из профессионалов, то они легко подстроятся под меня, — убеждённо вещает ЧжуВон. — Под одного человека легче адаптироваться, чем под многих.

Я насмешливо хмыкаю, услышав это дилетантское заявление.

— Ты же знаешь, — у меня голос хороший, — доверительно сообщает ЧжуВон: — Сама слышала.

— Откуда⁈ — изумляюсь я. — Как вспомню, как ты с АйЮ блеял, тошнить начинает.

Примерно на минуту в разговоре наступает пауза.

— У тебя самой вокал не топ уровня, — наконец прилетает в ответ.

— Всё течёт, всё меняется, — говорю я, вспоминая о последнем прорыве с голосом и о том, как до сих пор так никуда и не двинулся с того момента.

— Только у тебя? У других такого не случается?

Замолчав, ЧжуВон смотрит сквозь лобовое стекло. Похоже — обиделся. И тут до меня доходит, откуда растут ноги у этого разговора! АйЮ! Наверное, постояв на сцене рядом с этой «певичкой» кю вкусил нектар славы и возжелал питаться им каждый день! Так сказать — отравился «ядом знаменитости», который действовал медленно, но, по-видимому, в конце-концов таки сработал! Чёртова АйЮ! Мало того, что тиснула у меня первое исполнение «Эммануэль», так ещё этому придурку мозги набок свернула! Тоже мне — «первая любовь нации»! Хей! А может, ЧжуВон решил, что, став знаменитым, он сможет быть с ней рядом? Как Мимино со стюардессой? А я ему это организую?

Внезапно разозлившись, резко заканчиваю доводы, которые начал приводить: И, во-вторых! Я работаю одна! Решаю всё сама! Только так!

— Ты не изучала технологию построения бизнеса и не понимаешь плюсов в распределении ответственности, — спокойно, с интонацией осуждения в голосе, отвечает ЧжуВон. — И выгоды в совместной работе. Понимаю, моё предложение выглядит неожиданным, но уверен, если ты внимательно над ним поразмыслишь, то найдёшь в нем много несомненных преимуществ.

— Никогда я ни с кем работать вместе не буду!

— Почему? — спрашивает ЧжуВон.

— Тогда никто не сможет меня снова предать!

Оторвавшись от дороги, ЧжуВон поворачивает голову ко мне и несколько секунд внимательно смотрит. Я недовольно поджимаю губы, сообразив, что в гневе выставив на обозрение собственное нутро, выгляжу жалко.

— Разделение доходов и задачи решаются тщательно проработанными условиями договора между учредителями, — успокаивает оппа.

— Напомни мне, сколько времени ты обещал мне его показать?

— Сейчас я знаю, почему получилось так долго, — вновь глядя вперёд через лобовое стекло, объясняет ЧжуВон. — На самом деле у меня были другие, внутренние устремления, которых я не понимал, и пытался пойти против своих желаний. Но сейчас я разобрался, и теперь всё будет быстро. Кстати, ты внимательно рассмотрела принт? В нём есть сегодняшнее число. Со временем, после того как ты станешь знаменитостью, этот проездной очень подорожает. Коллекционеры и фанаты готовы будут душу продать за возможность купить мой подарок!

«Зубы заговаривает, — понимаю я, заметив внезапный переход на другую тему. — Ну и бог с ним. Пусть думает, будто последнее слово за ним. Моя жизнь — мои правила! Как решу, так и будет…»

— Я не стану знаменитостью, — говорю я. — Я уже…

— В смысле… ещё большей, — «виляет» ЧжуВон, поняв, что лопухнулся.

— Куда, — «ещё большей»? — хмыкаю в ответ и спрашиваю: — Долго ещё ехать?

— Минут десять. Хочешь, куплю тебе мороженого? Съешь, пока доедем.

«Мороженого»? Хм… неплохая идея…

— «Melona», со вкусом дыни и в горьком шоколаде, — сообщаю я о своём желании.

— Окей, — не раздумывая, кивает ЧжуВон.

Время действия: шестое мая, первый час дня

Место действия: квартира семьи ЮнМи

Сижу на унитазе, слушаю, как по канализационной трубе, скрытой где-то рядом за тонкой декоративной панелью, с рёвом промчался и удаляется вниз чей-то «слив» с верхних этажей. Ощущение, словно звукоизоляция в совмещённом санузле отсутствует как класс. Да и в комнате тоже. Проснулся сегодня от того, что за стенкой кто-то сморкался в соседней квартире. «Стандарт для тасэдэ», — так сказала СунОк, проводя вчера для меня экскурсию по новому месту обитания.

«Тасэдэ» — это уровень классности сдаваемой в аренду недвижимости. Получше чем «такагу», там совсем старые дома, постройки до 1980 года, и гораздо лучше «кашивона». «Кашивон» — это самый низ иерархии съёмного жилья. Очень маленькая комната в 5–6 квадратных метров в грязном и шумном месте, с отоплением по графику, с общей кухней, туалетом и душевой. Корейская коммуналка, в общем.

Обо всём этом рассказала мне онни, зачем-то принявшись убеждать, что не так всё плохо, и есть много сразу незаметных плюсов в этом пристанище. Возможно, что побудило её это сделать выражение моего лица. Я вчера выпил пива, устал, и мне было как-то не до удержания покер фейса…

Как бы СунОк ни пыталась раскрасить серую действительность, моё мнение о квартире: дыра дырой на предпоследнем уровне от дна. Дальше — жизнь на улице, под мостом. В коробке от холодильника… Нужно сваливать как можно быстрее из этого гадюшника. Но для этого требуется много мани-мани. Всё упирается в деньги. Здоровье, комфорт, отношения… Всё это невозможно без финансирования. Вчера, в небольшом кафе, после окончания обнимашек, радостей и восторгов, уже за едой, коснулся этого вопроса. Впрочем, можно было не спрашивать. Грошей в семье нет. СунОк смогла устроиться работать только уборщицей. Драит какие-то торговые центры и офисы после окончания трудового дня. Мама — торгует на рынке морепродуктами. Короче, алес. Приплыли. Всё, что было нажито непосильным трудом, пущено по ветру. Осталась последняя заначка — 24 000 датакоинов у меня и 5000 у онни. «Последний рубеж обороны», как говорится. Подозреваю, что пять штук уцелели лишь потому, что СунОк не сумела разобраться, как их потратить. Кстати, криптовалюта почему-то упала в цене и торгуется сейчас по 0,7 доллара. Самое время прикупить, но на что⁇ И продавать стрёмно. Убыток будет. В общем, срочно нужен источник дохода. Чёртова тварь ЫнДжу! Зажала мои роялти!

По трубе, с шумом проносится ещё один «слив», переключая на себя мои мысли.

«Звук, словно у уха пролетело, — думаю я и решаю: — Хватить сидеть, пора сваливать! Дом не производит впечатления качественно сделанного. Лопнет эта канализационная магистраль, утону нафиг!»

(чуть позже)

Освежившись и вымыв руки, выхожу из места дум. Нагибаюсь, подхватываю караулившую меня Мульча. Вот, кого я искренне рад видеть! И она меня. Готова с рук не слезать.

— Пойду, погуляю, — зайдя на маленькую кухню, сообщаю я маме и СунОк.

— Я с тобой! — с готовностью вскидывается онни.

Отрицательно мотаю головой и говорю: хочу одна.

— Почему? — удивляются моему отказу.

Поясняю: нет желания говорить. Настроение — в одиночку походить по городу, посмотреть на людей, на магазины. Зайти в кафе, съесть вкусняшку.

— Я буду молчать, — обещает онни.

— В любом случае мне придётся учитывать твоё присутствие. А так, буду заботиться только о себе.

— Пусть идёт, дочка, — говорит мама СунОк, выступая в мою поддержку.

— Просто хотела побыть с сестрой, — объясняет та.– Думала, она тоже соскучилась.

— Мне нужно немного времени на адаптацию. — говорю я. — Отвыкла находиться среди множества людей. Будет неудобно, если тебе покажется, что я стала странной.

— Хорошо, — кивнув, не спорит онни и предлагает: — Давай, я тебе дам свой проездной?

— У меня есть. ЧжуВон подарил.

— ЧжуВон⁈ — искренне удивляется сестра.

— Ага.

Этот хитрый кю не стал вчера задерживаться на семейные посиделки. Высадил из машины, передал с рук на руки родственницам и, сославшись на «обстоятельства непреодолимой силы», вроде скорого окончания увольнительной, — уехал. Пожалуй, сделал правильно. При возможности, я бы тоже не стал мучиться общением с малознакомыми людьми.

— А что он тебе ещё подарил? — очень заинтересованно спрашивает СунОк.

— Проездной билет на месяц и неотвратимость наступления светлого будущего с его участием.

— «На ме-есяц»?

— Разве мало? — ухмыляюсь я. — Шикарный подарок. Можно каждый день путешествовать по Сеулу в режиме нон-стоп. За месяц точно надоест кататься на общественном транспорте и потянет на работу, подальше от толп сограждан. Тонкий расчёт.

СунОк переводит взгляд с меня на маму, видимо не понимая, как реагировать.

— Пусть ЮнМи пойдёт погуляет, дочка, — говорит ей она. — Отдохнёт, потом побудете вместе.

— Ну пусть… — растерянно соглашается та.

Время действия: шестое мая, ближе к вечеру

Место действия: Сеул

Пыч! Пыч! — разлетаются брызгами мелкие лужи под моими ногами. С погодой для прогулки немного не повезло. В Сеуле идёт дождь. В этом городе такое часто случается, однако в летний период, «вода с неба» падает обычно недолго. Поэтому, в надежде на скорое прекращение осадков, бодро шлёпаю по мокрому асфальту, не собираясь возвращаться в квартиру. Что там делать? Нюхать застоялые ароматы многие годы сдаваемого жилья? Пфф… Лучше подышу сырым воздухом и запахом вымокшей зелени.

«А я не спешу, я этим дышу…» — приходят в голову строчки.

«Интересно, откуда они? — думаю я, дочапав в этот момент до стеклянной автобусной остановки и прячась под её крышей. — Из какой-то песни? Или — сам только что "сгенерил"»?

Гляжу на мокнущие дома, пляшущий на дорожном покрытии дождь, жёлтые, оранжевые и красные огни проезжающих авто, зелёную лампу светофора и какие-то гололобые неонки, мигающие возле пешеходного перехода. На ресницах у меня капли и если прищуриться и смотреть сквозь них, то огни превращаются в большие разноцветные пятна, а окружающая действительность феерично преображается.

«Огнями реклам, неоновых ламп, бьёт город мне в спину, торопит меня…» — приходит в голову ещё одна строчка чего-то.

Кажется, я действительно — гений. Стою, промокший, на автобусной остановке, которую вижу первый раз в жизни и слагаю стихи. Сие доступно лишь сверхталанту… Такое могут не только лишь все, не каждый может это делать…

В отдалении появляется автобус, ползущий сквозь струи дождя по краю дороги. Похоже к моему убежищу.

«Синий? — задумываюсь я, обратив внимание на его цвет. — Значит, это маршрут дальнего следования. Часа на два в один конец, минимум. А не махнуть ли мне, „не глядя“, на нём, в путешествие? Где-нибудь да окажусь. Проездной у меня есть, если далеко уеду, быстро вернусь обратно на метро… Тем более, — салон полупустой, есть шанс занять место у окна…»

Автобус действительно целился на мою остановку. Снизив скорость, чтобы не обрызгать ждущих его людей, он останавливается и гостеприимно распахивает двери, оказавшиеся прямо предо мной. Словно демонстрируя, как у него внутри светло, сухо и, кажется, тепло. Последнее оказывается решающим, ибо бродить по лужам и мокнуть, уже не хочется.

«Ладно, уболтал, чертяка!» — про себя говорю я, делая шаг в салон. — «Поехали, красивая, кататься!»

(некоторое время спустя)

Сижу в одиночестве за небольшим столиком в ожидании кофе, смотрю через большое окно на мокрую улицу. Кафешку я заметил примерно после получаса езды на автобусе, который проехал мимо неё и начал оттормаживаться перед очередной остановкой. И тут я понял, что «накатался» и проголодался. Не став долго размышлять, вскочил с нагретого места и, выскочив на улицу, направился к понравившемуся заведению общепита. Чуйка моя сработала как надо. Внутри обнаружился полумрак, точечное освещение, столы со столешницами из натурального дерева и практически полное отсутствие посетителей.

Неспешно вкусно покушал. И на десерт заказал кофе. Обычно предпочитаю чай, но сейчас вдруг захотелось напитка из молотых жареных зёрен. С сахаром, с жирными сливками! Прямо слюна появилась, стоило представить во рту его вкус. Наверное, мозгу глюкозы не хватает. Последние пару недель пытаюсь представить своё светлое будущее, точнее, — составить в голове окончательный план, первым пунктом которого идёт — «с чего начать?», а последним — «конечная цель». И всё он никак не «не складывается». Причина банальна. Нужно многого всего и сразу — жильё, место для занятий танцами, педагог по вокалу, звукозаписывающая студия, продюсер, менеджмент продаж песен, переезд в другую страну, купить новую одежду, дизайнер внешнего стиля и образа, реклама и т.д. и т.п. Короче, если хочу зарабатывать деньги, то нужно создавать специально под себя целое агентство. А для этого опять нужны деньги. В итоге — волшебный замкнутый круг!

В этот момент раздаётся звонок моего сотового. Лезу рукой во внутренний карман ветровки, с неудовольствием думая, что это либо мама, либо онни. Наверное — потеряли. Но номер, высветившийся на экране показывает, что это не так.

«Оля-ля ля, какие люди! — думаю я, поднося смартфон к уху. — Почему-то забытая персона».

— Добрый вечер, Икута-сан. Рада вас слышать.

— Здравствуйте, госпожа ЮнМи-сан, — приветствует меня японец. — Тоже рад слышать ваш бодрый голос. Примите мои искренние поздравления с началом новой жизни. Желаю, чтобы в ней больше не было таких тёмных невзгод, которые выпали на долю предыдущей.

— Благодарю вас, Икута-сан, — отметив и удивившись выбранному японцем стилю разговора кейго[35], отвечаю я. — Уверена, небо обязательно услышит ваши слова!

Далее мы с японцем обмениваемся политесами, которые обязательны при общении с использованием вежливой речи. Наконец собеседник решает, что уважение продемонстрировано в достаточной мере и переходит к содержательной части разговора.

— Прошу прощения, что позвонил вам буквально в первый же день, который вы наверняка сейчас проводите с семьёй, ЮнМи-сан, — говорит он, — но мне не хотелось, чтобы вы связали себя деловыми обязательствами до того, как я бы с вами переговорил.

— Не беспокойтесь, Икута-сан, — успокаиваю я. — Уверена, без крайней необходимости вы бы не стали создавать неудобства. Очень внимательно слушаю вас.

Сказал, а у самого предвкушающе ёкнуло сердце: неужели хочет предложить работу? Ура! Будут деньги!

— ЮнМи-сан, дело в следующем. Министерством образования Японии решено провести благотворительный концерт с целью противостоять суициду среди подростков. Хотя в моей стране нет экзамена вроде корейского сунын, но число самоубийств школьников достаточно высоко. Согласно статистике, в течение года происходит несколько всплесков смертей, самый большой из которых приходится на момент окончания средней и старшей школы. ЮнМи-сан, нет ли у вас желания принять участия в этом, проводимом с благородными целями, мероприятии?

«Кина не будет! — разочарованно понимаю я, что заработать не получиться, ибо действо будет „благотворительное“ и „благородное“. — В принципе, можно и поучаствовать, с меня не убудет. Тем более, что это даст возможность переговорить с представителем „Sony music“ о сотрудничестве…»

— Икута-сан, считаю честью получить от вас подобное предложение, но, к сожалению, в моей жизни сейчас присутствует ряд проблем, не решив которые, я не смогу двинуться с места. Для начала — нужно хотя бы восстановить навыки хореографии. Но, как понимаю, концерт уже совсем скоро?

— Через месяц. Событие запланировано на шестое июня. Однако состав участников должен быть определён до конца этой недели.

— Замечательно. Уверена, за месяц я смогу прийти в себя. Следующий вопрос — репертуар. Что ожидается от участника?

— Организаторы не предъявляют каких-то особых требований. Выступление должно быть на японском языке, не нарушать авторские права, и его нужно представить для ознакомления за неделю до выступления.

— Степень новизны?

— Без разницы, но, конечно, новая песня будет лучше.

— Понимаю. Икута-сан, неловко признаваться, но сейчас мои финансы находятся в расстроенном состоянии. Не уверена, что смогу до конца месяца заработать на поездку в Японию.

— Трансферы, питание и проживание оплачивает организатор. Но за выступление исполнитель деньги не получает. Все условия подробно оговариваются в контракте.

— Звучит замечательно, Икута-сан! Теперь последняя, но, пожалуй, самая большая проблема. У меня закончилась мутация голоса, и нужен преподаватель вокала. Очень, очень хороший преподаватель, способный обучить певицу с «серебряным голосом» с самого начала.

На другой стороне соединения в ответ слышу молчание.

— Деньги на оплату учителя у меня есть, — успокаиваю я, подумав о имеющихся датакоинах. — Но мне нужен специалист, который сделает всё правильно с первого раза. Сами понимаете, господин. Переучиваться сложно, долго и не всегда удачно.

— Думаю, знаю необходимого человека, — не выказав ни грамма недоверия или сомнения к моим словам, задумчиво произносит собеседник. — Я свяжусь с ним в самое ближайшее время и сообщу вам результат переговоров.

— Спасибо Икута-сан. Спасибо, что заботитесь обо мне.

— Я уверен в вас ЮнМи. И есть ещё одно, о чём я не сказал. Прошу взять с собой вашу неко.

— Мою кошку? — удивляюсь я.

— Да, это моя личная просьба.

— Хорошо, Икута-сан. Возьму.

(в этот момент две девушки за барной стойкой, готовятся подать заказ)

— Агасси — японка? — наклонив голову к официантке, с удивлением, негромко спрашивает бариста.

— Кореянка, — отрицательно качая головой, отвечает та.

— Кажется, она свободно говорит на японском.

— Может, она получила хорошее образование или жила в Японии?

— Возможно, — произносит бариста, задумчиво смотря на болтающую по телефону посетительницу. — Такое чувство, словно я её где-то видела…

(некоторое время спустя)

«Нафига ему Мульча? — не понимаю я, со всеми политесами кейго закончив разговор с японцем. — Как я с ней там буду таскаться?»

В затылке ворохнулась мысля, но я решаю, что не хочу знать о чём и волевым усилием думаю о другом: Вау! А жизнь-то налаживается! Буквально пару минут назад размышлял: «с чего бы начать?», как неожиданно постучали. Причём не со дна, а из «Sony music». И не ликующий менеджер с улётным предложением — «а приходите к нам работать за бесплатно!», а босс по поиску талантов. Конечно, я бы и сам пробился куда надо, но раз на ловца зверь бежит, то почему бы не урвать с него шерсти клок? Если для этого не нужно напрягаться? Хоу, а какую песню я могу исполнить? Очевидно, что она должна быть новая!

— Ваш кофе, — произносит официантка, прерывая поток моих мыслей.

Смотрю, как она ловко переставляет с небольшого подноса на мой стол чашку с кофе, чашечку с мороженным и всё остальное: ложечку, вилочку, салфетки, сахарницу. Девушка симпатичная, понравилась мне прямо с момента своего появления, а теперь, внимательнее её разглядев, убеждаюсь, что первое впечатление не было ошибочным.

— Могу я для вас ещё что-нибудь сделать? — закончив и сделав мини-поклон, спрашивает девушка.

— Спасибо, больше ничего не нужно, — отвечаю я, с лёгким сожалением думая о том, что в Корее чаевые давать не принято и неожиданно для себя, говорю: — Лучше я сделаю что-нибудь для вас.

— Простите? — не понимают меня.

— Я — Агдан. Первая в истории хангук сарам лауреатка премий «Грэмми» и «Хьюго». Хотите — мой автограф?

Улыбаясь, смотрю на растерявшуюся девушку, открывшую от удивления рот.

Приятно быть звездой!

(в это время госпожа МуРан смотрит новостной канал Dispatch, онлайн-издания посвящённого корейской индустрии развлечений)

«Ожидаемым скандалом закончилось общение с журналистами бывшей участницы группы „Корона“, известной своими бесконечными фейлами…» — бодро сообщает молодая ведущая, старательно пытаясь при этом выглядеть для подростковой аудитории так, словно она — „своя в доску“. — «Напомню, что ранее, девушка обладавшая сценическим ником „Агдан“, не сумев договориться о деньгах, поссорилась со своим агентством и теперь она с ним судится. Ещё она попала в армию, убежала во время тревоги из части и в итоге оказалась в тюрьме за дезертирство. Суд приговорил её к пяти годам каторги. Такой вот яркий, но весьма неожиданный для корейского айдола, жизненной путь…»

Хальмони удивлённо приподнимает брови, не ожидав столь развязно-однобокого изложения биографии известного ей человека.

«… Но, судьба сжалилась над неудачницей, — продолжая в той же манере, сообщает ведущая. — Президент страны, госпожа ГынХе, помиловала её в канун юбилея праздника дня детей. Видимо, руководствуясь лучшими побуждениями и в надежде на то, что девушка всё поняла и раскаялась в своём поведении. Но, как говорится, не тут-то было! На выходе из места своего заключения, Агдан дала краткое интервью журналистам, в котором досталось всем. И президенту страны, и полиции, и всем её знакомым айдолам. Впрочем, лучше самим один раз услышать, чем сто раз послушать пересказ. Посмотрите сами…»

Ведущая исчезает, а вместо неё на экране появляется ЮнМи, бойко сыпля «благодарностями». По мере продвижения видеозаписи к окончанию, так и не вернувшиеся в исходное положение брови хальмони, начинают подниматься всё выше и выше, в конце концов закончив продвижение на уровне, установленном природой. В таком положении они и пребывают до самого окончания тв-ролика.

«Как видим, — бойко произносит вернувшаяся на экран ведущая, — никакого раскаянья просто не наблюдается. Бывшая айдол продолжает болеть тяжёлой формой звёздной болезни, обвинив в своих бедах всех, кроме себя. Налицо проявление крайней личностной незрелости и потребительского отношения к окружающим. Впрочем, даже в таком состоянии, у неё продолжают оставаться поклонники…»

Вновь идёт видеозапись с места события. Сначала показывают четырёх худеньких участниц фан-клуба «Red Alert», выглядящими жалкими сиротками, затем на экране появляется ярко-красный Ferrari c ЧжуВоном за рулём.

— Откуда он её взял? — изумлённо, сама у себя спрашивает МуРан, — Это же машина его брата!

«… И нужно сказать — да какие поклонники! Молод, красив, к тому же, младший наследник крупнейшей корпорации в стране».

На экране показывают фото ЧжуВона.

— Вот паршивец! — возмущённо комментирует картинку бабушка.

«… В итоге из тюрьмы Агдан уехала на дорогущем спорт-каре своего бывшего жениха, младшего наследника корпорации »Seagroup'. Позже парочка была замечена в момент, когда лакомилась мороженым…

Зрителям предоставляется «фото-факт», на котором ЮнМи, присевшая на крыло ярко-красной машины с мороженым в руке и улыбающийся рядом с нею ЧжуВон. По довольным выражениям лиц молодых людей создаётся впечатление, будто в их жизни всё прекрасно.

«Хочется узнать, — продолжая зарабатывать себе зарплату, задаётся вопросом ведущая, — в чём же секрет столь длительных отношений у ЮнЧжу? Будем надеяться, что это не тождество характеров и одинаковое наплевательское отношение к окружающим. Единственное, способное как-то скрасить ощущение катастрофы произошедшего, — это надежда на то, что девушка сдержит своё обещание. Сменит гражданство, уедет из страны и не будет больше работать ни с одним корейцем. И нам никогда не придётся испытывать чувство стыда, видя её на экранах своих телевизоров!»

— Ух! — произносит МуРан откидываясь назад. — Ух! Действительно, катастрофа! Только послушайте, сколько глупостей наболтала своим языком! ДонВук будет в ярости.

(кафе на неизвестной улице, из дверей которого с раздосадованным видом только что вышла ЮнМи)

— Националисты чёртовы! — зло бурчу я себе под нос, решив, что меня уже не услышат, и можно дать волю чувствам. — Ну и сидите дальше со своим КЕМА в обнимку!

Предложение дать автограф окончилось неожиданно. Справившись с удивлением, девушка извинилась, сказала, что «на минуточку» и убежала к стойке, где, периодически поглядывая на меня, начала активно шептаться с баристой. Я думал, она кинулась за листком бумаги и ручкой и рассказывает подружке об уникальной возможности получить автограф от знаменитости, агитируя пойти за ним вместе. Однако действительность оказалось совсем иной, чем представлялась мне раньше. Девушки действительно подошли к моему столику вдвоём, но та, которая пострашней, бариста, вежливо поблагодарив за предложение, сказала, что автограф человека, который отказался от своей нации не представляет ценности для любого хангук сарам. А мне следует быть верной своему слову, данному в присутствии многочисленных свидетелей. И не иметь с корейцами никаких дел, если обещал. После чего парочка, развернувшись ко мне спиной, гордо удалилась. Кофе я выпил, но уже без всякого удовольствия. Похоже бариста видела моё интервью данное на ступенях «Анян». Официантка, та вроде не в курсе новостей была. Она красивая, наверное, есть чем девке после работы заняться! А эта, уродина, небось сублимирует своё эго вечерами в чатиках, хейтя знаменитостей. Но как же быстро она настроила симпатяшку против меня!

— Всё настроение испортили, патриотки долбаные… — бурчу я, осознавая, что на улице снова дождь, и я опять буду мокнуть.

Неожиданно в голове вновь появляются слова, начавшие уже было, но куда-то после этого, — «завалившиеся». Однако теперь они вернулись вместе с музыкой, и я знаю, что внутри меня звучит «Пикник»[36].

Огнями реклам, Неоновых ламп Бьет город мне в спину, торопит меня. А я не спешу,Я этим дышу И то, что моё, ему не отнять.

Минуту ещё, мой ветер не стих…

Делаю мысленно короткую паузу и, изменив слова, заканчиваю не так, как в оригинале:

Не нравится мне, в Королевстве Кривых. Минуту ещё, мой ветер не стих, Странно здесь всё, в Королевстве Кривых…

Итишкин кот! Словно на заказ написано! Про меня и Корею… «Королевство кривых»… Лучше не скажешь! Но, можно. Например, для большей экспрессии, сделать окончание каждого припева разным, используя близкие «смыслы».

Холодно здесь, в Королевстве чужих… пусто здесь мне… в Королевстве иных…

О! Так лучше! Интересно, если это записать и выложить в сеть для ознакомления, зарево от горящих пуканов хангук сарам, с Юпитера будет заметно, или нет? Уверен, что да! А если использовать слово — «тупых», то и с Плутона, пожалуй, будет видна на Земле внезапная световая аномалия! Действительно, что ли, — оставить о себе яркую память?

(вечер того же дня. Квартира семьи Пак)

— Чего опять наговорила? — вместо приветствия агрессивно восклицает СунОк, открыв дверь и увидев на пороге младшую сестру.

— Ты о чём? — заходя в квартиру и наклоняясь за кошкой спрашивает та.

— Журналистам, возле «Анян»!

— Тоже новости посмотрела? — понимающе отзывается ЮнМи и, проходя мимо сестры в комнату, советует: — Не бери в голову.

— Что значит — «не бери в голову»?

— Это всего лишь проявление уважения, исполненное по заветам предков Чосон. Выразила благодарность всем, кого вспомнила…

— Ты и вправду не станешь работать в Хангук? — помедлив, спрашивает онни, идя следом за младшей.

— Я чужая здесь для всех, — уверенно говорит ЮнМи. — Всякая моя попытка принести пользу, заканчивается одинаково. Феерическим взрывом ненависти ко мне со стороны нации.

— Как же ты тогда будешь зарабатывать?

— Ты знаешь ответ, онни. Зачем говорить об этом по пятому разу?

ЮнМи открывает дверцу в маленькую кладовку, в которой лежит KingKorg вместе с компьютером. Несколько секунд рассматривает упакованную в ящики аппаратуру, затем поворачивает голову и оценивающе оглядывает жилое пространство.

— А ЧжуВон? — не отстаёт от неё СунОк.

— Что с ним? — отстранённо, думая о чём-то о своём, интересуется ЮнМи.

— Он же тоже — кореец?

ЮнМи несколько секунд размышляет над вопросом.

— Ну и что? — меланхолично спрашивает она.

— Значит, ты не можешь с ним встречаться!

— Почему, — «не могу»? Он из моих старых знакомых.

— Всё равно, все подумают, что ты не сдержала своего слова!

— Плевать я хотела, кто там о чём подумает! Моя жизнь, мои правила! Лучше скажи, — не сможешь некоторое время пожить на кухне?

— Зачем? — слегка обалдевает от вопроса онни.

— Поставлю синтезатор и комп в комнате. Мне тут песня в голову вскочила, хочу её «зафиксировать», а не на чем. Место, которое можно занять, — ты на нём постель на ночь расстилаешь. Поспишь пока под столом?

— А… грых!

СунОк открывает рот, но вместо связанного ответа издаёт лишь нечленораздельный выдох. Поглаживая прижатую к груди кошку, ЮнМи с интересом смотрит на собеседницу.

— Почему я? — вернув контроль над языком и связками, возмущается онни. — Тебе захотелось песню писать, значит ты и спи!

ЮнМи плотнее прижимает к себе Мульчу и, наклоняя голову, заглядывает ей в глаза.

— Так и думала, — говорит она, обращаясь к кошке. — Никто ничем не хочет жертвовать, когда это касается лично его. Все хотят только получать. Как сказал поэт: «При счастье дружатся все с нами; при горе нет таких друзей!»

— Я найду, где жить, и съеду в ближайшее время, — подняв голову и смотря уже на сестру, холодно сообщает ЮнМи. — Не хочу никого напрягать своим присутствием.

— А? — смотря на заявительницу округлившимися от удивления глазами, издаёт звук СунОк.

(поздний вечер длинного дня. Пользуясь тем, что ЮнМи спит, мама и СунОк тихо шепчутся за кухонным столом, близко наклоняя головы друг к другу)

— Она вообще, как чужая стала… — жалуется маме СунОк. — Смотрит, словно примеривается, откуда резать начинать!

Ох-хохо-х! — произносит в ответ та, и, чуть подавшись назад, огорчённо крутит головой.

— Я её уже бояться начинаю, — признается онни.

— Твоей сестре в жизни уже успело выпасть много суровых испытаний, хотя она моложе тебя, — говорит мама. — Страшно подумать, что ей пришлось вынести в этой тюрьме.

— Но это же уже в прошлом? Почему нельзя жить и радоваться, что всё позади? — не понимает СунОк. — Я ведь её люблю, а она разговаривает со мной, словно с врагом.

— Испытания никогда не проходят бесследно, — делится жизненной мудростью мама. — Они всегда оставляют след в душе человека.

— И как долго держится этот «след»?

— Бывает, навсегда.

— А как я тогда жить должна? Может, мне лучше будет отодвинуться от тонсен на безопасное расстояние?

— ЮнМи твоя сестра.

— Она-то об этом помнит?

— С ней не всё в порядке, — помолчав, с неохотой признаёт мама. — Она так и не пришла в себя после той аварии, когда у неё в голове образовалась гематома. Но она в этом не виновата. Это случайность, которая может произойти с любым человеком. Нельзя отказываться от близких, когда они создают для тебя неудобства.

— Я никогда не отказывалась от своей сестры! — повысив голос, заявляет СунОк. — Но она делает всё как будто специально — назло! Опять наговорила всякой ерунды. Представляю, что завтра мне на работе будет!

— Может, она на тебя обиделась? — делает предположение мама.

СунОк в ответ молчит, не став оспаривать наличия такой возможности. В этот момент, вальяжной походкой, на кухню заходит Мульча. Подняв голову, практически беззвучно мяукает и вопросительно смотрит сначала на маму, потом на СунОк. «Вы чего тут сидите? — читается в её взгляде. — Почему не ложитесь? ЮнМи уже спит!»

— Уже идём, — говорит ей мама.

Время действия: седьмое мая, утро

Место действия: Сеул, резиденция президента страны

«Неблагодарная девка! — возмущённо думает президент ГынХе о ЮнМи, закончив читать краткий обзор новостей прессы за прошедший день, который каждое утро кладёт ей на стол её секретарь. — Зря я её помиловала. Нужно было оставить идиотку гнить в тюрьме до конца срока. На все пять лет! Тогда бы, в преддверии парламентских выборов, мне бы не пришлось выслушать мнение школьницы о том, как именно я управляю страной. Ладно. Посмотрим, как ты отреагируешь на решение суда!»

Время действия: седьмое мая, первый час дня

Место действия: квартира семейства Пак.

— Ты чего вернулась? — удивлённо смотря на переобувающуюся в прихожей онни, спрашивает ЮнМи.

— Я уволилась, — спокойно сообщает ей СунОк.

— Почему?

— Потому что у моей сестры очень длинный язык, который не помещается у неё во рту! Так утром сказал мне главный менеджер. И добавил, что компания больше не нуждается в моих услугах. Видите ли, семья Пак — неблагонадёжная. Самчон возил на Север контрабанду, а тонсен презирает всю нацию. Поэтому я уволена!

— И что ты теперь будешь делать? — озадаченно спрашивает ЮнМи.

— Наймусь к своей родственнице! — всунув ноги в тапки и встав, решительно заявляет СунОк. — Раз я не могу из-за неё нигде устроиться на работу, то будет справедливо, если она позаботится обо мне! Музыкальный бизнес — перспективная и динамично развивающаяся отрасль экономики.

ЮнМи молча смотрит на преисполненную уверенности онни.

— Всё правильно я сказала? — спрашивает та.

— Тебя ещё мне не хватало, — невпопад отвечает ЮнМи и интересуется: — И кем ты собираешься быть?

— Твоим личным менеджером.

— Даже не мечтай.

— А что не так-то⁈ Кто лучше меня тебя знает⁈

— Я хочу позвонить ЁнЭ. Может она свободна и согласится вернуться. Если хочешь, — поработай пока вместо неё. Договорись о моей встрече с «Red Alert».

— Зачем?

— Личный менеджер никогда не спрашивает — «зачем и почему?», а просто делает то, что ему говорят. Ты никогда им не будешь, иначе однажды достанешь меня так, что мы окончательно разругаемся.

— А мы с тобой, — ругаемся?

— У нас трудности межличностного восприятия, — помолчав несколько секунд, констатирует ЮнМи. — Ты видишь меня исключительно как тупую младшую сестру. До тех пор, пока так будет, мы никуда не сдвинемся. Понятно?

— Нет.

— Забей, — машет на неё рукою ЮнМи. — Договорись с «Red Alert», если хочешь помочь.

— Хорошо. В какое время?

— Любое. Я сейчас свободна.

Время действия: седьмое мая, вечер

Место действия: кафе в центре города

— А сколько всего сейчас участников? — спрашиваю я.

— Зарегистрировано шестьдесят семь человек, — практически мгновенно отвечает Гук ГаБи, лидер фан-клуба. — Но на самом деле, их может оказаться меньше. Некоторые прекращают своё участие, но не напрягаются сообщить об этом.

Понимающе киваю.

— У меня большая просьба, — говорю я. — Сделайте сверку. Хочу знать точное число фанатов на сегодняшний день. Долгое время у меня не получалось взаимодействовать с людьми, которые любят меня за то, что я делаю. Они оказались предоставленными сами себе. И вот сейчас, после урагана невзгод, обрушившегося на мою жизнь, я узнаю, что у меня по-прежнему есть поклонники, которые терпеливо ждут моего возвращения! От этого просто дух захватывает! Хочу быть благодарной и ответить им максимальной признательностью за их верность!

С другой стороны стола радостно улыбаются.

— Это будет список — «элита элит», — говорю я, объясняя, как вижу свои дальнейшее взаимодействие со своими обожателями. — Все, кто в него входят, будут обладать максимальными преференциями перед остальными, позже зарегистрировавшимися в клубе. Проходы за кулисы, на репетиции, гарантированные билеты, лучшие места и всё, что смогу ещё придумать.

— Вау! Здорово! — с загоревшимися глазами восклицает ГаБи.

Прекрасно понимаю её реакцию. Столько времени быть главой фан-клуба, пребывающего в состоянии полутрупа и наконец-то дождаться его реанимации! Тут любой возликует.

— Но это будет опять — несколько потом, говорю я. — А я хочу сделать что-нибудь для своих фанатов прямо сейчас. Что это может быть?

ГаБи и две девушки, с которыми она пришла (её помощницы и подруги), задумываются. Пока они молчат, поворачиваюсь к СунОк, организовавшей эту встречу. По выражению её лица догадываюсь, о чём она думает.

— Моя жизнь, мои правила, — говорю ей и улыбаюсь.

— Может, — провести фан-митинг? — не совсем уверенно предлагает девушка, сидящая справа от лидера.

— Такие мероприятия проводятся перед концертом, — напоминает ей та, которая слева.

— Тогда, может, можно провести концерт? — предлагает ГаБи и напоминает: — Как тогда, в парке?

Задумываюсь над предложением. Присутствующие выжидательно смотрят на меня.

— Мне нужно время, чтобы восстановиться после перерыва, — признаюсь я в наличии проблемы. — У меня был значительный пропуск в занятиях танцами и вокалом. Нельзя выходить на сцену неподготовленной. Зрители будут разочарованы.

За столом все дружно кивают, соглашаясь с услышанным.

— Что-нибудь планировать можно будет примерно через месяц, — говорю я, подводя итог прозвучавшей идее.

Девочки вновь задумываются.

— Агдан-онни, — обращается ко мне ГаБи и рассказывает про то, что есть группа моих фанаток, которые сейчас заняты в подготовке праздника для выпускников старшей школы. И у них есть проблемы. Возможно ли им помочь?

— Проблемы какого рода? — спрашиваю я.

— Музыка и танец, который готовят девочки, им не нравится…

И куда же дует этот ветер?

— Нет ли возможности дать им что-нибудь, похожее на «Stuff»? — прямым текстом спрашивают у меня.

Задумываюсь. Не, ну всё стоит денег. Ещё раз взять и просто выкинуть штуку, подобную «Stuff», не получив за неё ни воны, — это идиотизм чистой воды. А с другой стороны…

Я перевожу взгляд на стоящие на столе два красных флажка с надписями «Red Alert». Атрибутика из старых запасов, которую принесли с собою девчонки.

… С другой стороны, есть группа, практически незнакомых людей, которая меня почему-то любит и доказывает это достаточно долгое время. Не обращая при этом внимания на оказываемое на них давление за мои фейлы. Сколько я раздал отличных синглов тем, кто меня не любит? Да кучу! Результат? Да никакого! Почему же мне тогда жалко сделать тоже самое для тех, кто мною восхищается? Пусть итог будет таким же, но хоть как-то отблагодарю поклонников за их верность.

— Можно попытаться, — отвечаю я ГаБи. — Только сразу предупреждаю, что не обещаю, что с новым синглом случится та же история, что и со «Stuff». Успех — мало предсказуемая материя.

— Всё равно это будет лучше, чем то, что сейчас, — уверенно заявляет ГаБи и благодарит. — Спасибо, онни!

— Пожалуйста, — отвечаю я и указываю ещё на один момент: — Отношение нации ко мне весьма однозначное. У девочек не возникнет проблем, если узнают о моём участии в их работе?

С другой стороны стола задумываются.

— Можно будет подготовиться, сохранив всё в тайне, — обещают мне.

— Сильно в этом сомневаюсь.

После нескольких минут обмена мнениями, приходит понимание, что девочки согласны на риск, рассчитывая обменять его возможные последствия на известность. Ну да. Школьные концерты каждый год, а вот сорок миллионов просмотров по всему миру — не каждое десятилетие. И не у всех.

— Для начала мне нужно увидеть группу для оценки её уровня, — говорю я, уяснив расклад и подумав о возможности найти в «секретном месте» уголок и время для своих занятий.

В ответ мгновенно кивают, показывая полное отсутствие каких-либо возражений прозвучавшей просьбе.

— В любое удобное для вас время, Агдан-сии! — с готовностью обещают мне.

Время действия: седьмое мая, поздний вечер

Место действия: квартира семьи Пак

— Меня никто не выгонял, — практически прислонив свою голову к маминой, заговорчески шепчет СунОк.

— Ты же сказала, — тебя уволили⁈

— Тсс, — прикладывает к губам палец СунОк. — ЮнМи разбудишь. Уверена, руководство компании так бы и поступило. Но я их опередила — сама написала заявление! Они обрадовались, когда узнали.

— Зачем ты это сделала?

— Потому что не собираюсь потратить всю свою жизнь на уборку помещений. В шоу-бизнесе интереснее и, если повезёт, заработать можно гораздо больше. А моей тонсен везёт очень часто. Сейчас, когда она начинает всё сначала, самое удачное время для того, чтобы к ней присоединиться.

— Ну, не знаю, — неодобрительно произносит мама, — ты никогда не работала в индустрии развлечений. А если ЮнМи узнает, что ты ей соврала?

— Как она это сделает, если ты только не проговоришься? Сама недавно говорила, что у неё проблемы со здоровьем и за ней нужно наблюдать.

— Не было такого! — возражает мама.

— Я тебе не про конкретные слова, а об общем смысле разговора. Ты что, против чтобы твои дочери боролись вместе за успех?

— Конечно нет!

— Почему тогда ты мною недовольна?

— С чего ты это взяла?

— Я чувствую. Мама, если у ЮнМи получится стать мировой знаменитостью, то мы ведь с ней расстанемся. У меня просто больше не будет другого шанса попасть в её жизнь. Сделать это можно только сейчас. Понимаешь?

Мама вздыхает.

— Понимаю, — соглашается она и спрашивает: — Но зачем обманывать?

— Она по-другому бы не согласилась! А так — она виновата, поэтому не спорит!

Мама осуждающе качает головой.

— Не доведут до добра, доченька, такие приёмы, — говорит она.

— Это только один раз, — обещает СунОк. — Больше такого не будет.

В этот момент на кухню заходит Мульча. Остановившись, она поднимает голову и смотрит вверх

— Что, — подслушивать пришла? — неодобрительно спрашивает у неё СунОк.

Кошка в ответ беззвучно мяукает.

Семнадцатый лепесток унесён ветром…