Дариар. Начать сначала

Глава 22

Не знаю, сколько бы я времени стоял, пялясь на кратер, оставшийся от здания Гарнизона, но меня привел в чувство резкий звук завывающих сирен, который раздавался, казалось отовсюду, со всех сторон, с каждым мгновением приближаясь к эпицентру взрыва.

В предрассветной мгле замерцали сигнальные огоньки, оповещающие находящихся на улице в этот ранний час людей о том, что случилось что-то из ряда вон выходящее, и полисменты, выдернутые из постелей такими редкими сигнальными чарами, что о них попросту начали забывать, начнут шмонать всех направо и налево, невзирая на сословия и положение в обществе. Еще бы — стереть с лица земли Гарнизон. Вот только те, кто видел молнии, прицельно бьющие с небес, поспешили к Центральному храму, чтобы попытаться замолить Веруна, столь явно показавшего свое недовольство, впервые за несколько сотен лет. Но Совету, и в принципе власть имущим, как правило, плевать на такие условности, и они попытаются найти вполне реальное объяснение случившемуся, не приплетая Верховного Бога, а оставшиеся бойцы Гарнизона, переполненные жаждой мести им в этом помогут куда рьянее, нежели полисменты, которые понятия не имеют с чего начать, и где заканчиваются их полномочия.

Только вот нам было не до размышлений на тему возможного божьего гнева. Перед нами стояла совсем другая задача — унести ноги, желательно поскорее и попытаться исчезнуть таким образом, чтобы наши имена никаким образом не смогли бы связать с теми событиями, которые произошли на этой площади.

— Нам нужно разделиться, — после долгого колебания произнес Лорен. — По одиночке у нас будет больше шансов уйти. Если же так получится, что кого-то из нас схватят… Кеннета не посмеют тронуть. Полисменты не те люди, которым можно поднимать руку даже на простого пэра, не говоря уже о герцоге. Если схватят кого-то из нас, то у Кеннета будет больше возможностей вытащить нас, находясь на свободе. Если же полисменты, которых скоро здесь будет столько, что мы не сможем между ними протолкнуться, увидят нашу группу…

— С толпой не будут рассусоливать, — мрачно добавил я, с тоской думая о том, каким именно способом буду выбираться за город, к месту встречи с Льюисом и оставшимися тремя дружинниками, если едва стою на ногах и перспектива оказаться в такой замечательной камере, где мне будет позволено лечь и не шевелиться, не кажется мне чем-то слишком кошмарным.

— Верно, — кивнул Лорен и тяжело переступил с ноги на ногу. Ему, похоже, тоже нелегко. Он и Айзек потеряли шестерых друзей и только что вышли из тяжелейшего боя… Но остановиться сейчас — означает одно — погибнуть, а этого ни один ни другой допустить не могли. — Айзек…

— Я понял, — кивнул Шестой дружинник. — Я пойду с Иельной. И, Лорен, мы сейчас все не в форме, поэтому, чтобы успеть уйти, нужно расходиться немедленно.

— Держи, — Лорен, поколебавшись, протянул мне шкатулку с Кодексом. Когда он ее интересно успел найти в той мясорубке и забрать?

— Лорен, будь осторожен, сейчас, как ни странно, очень удачное время, чтобы открыть на тебя охоту, стирая все границы дозволенного, не боясь попасться на глаза. Слишком высоки ставки в Ложе. И я сомневаюсь, что эта живучая тварь Трейн смог погибнуть. — Мой Первый дружинник мрачно кивнул и передал мне шкатулку, не отвечая своему другу. Слова тут были излишни. Все прекрасно понимают, что наступает момент истины. Иельна вроде бы дернулась вслед за шкатулкой, но быстро поникла, позволяя Айзеку увлечь себя в темный проулок. Мы с Лореном переглянулись и, кивнув друг другу, развернулись и пошли в разные стороны так быстро, как нам позволяло наше самочувствие.

Я прошел уже две улицы, когда совсем рассвело. На дорогах начали появляться первые экипажи, как запряженные лошадьми, так и новомодные самоходные машины, работающие от чар огня, заключенных в специальные контуры, заставляющие вращаться колеса.

«Какое убожество» — мое внутреннее «я», похоже, не было впечатлено увиденным. Я решил не обращать внимания на его высказывания, он вечно чем-то недоволен, но мне не давал покоя один момент, который я решил озвучить, бредя по улице, опустив голову и сожалея о том, что нельзя хоть немного ссутулиться — вставки в сюртуке не позволяли мне этого сделать.

— Что случилось в той комнате? Откуда я знаю, как нужно правильно обращаться к Веруну? — настолько тихо, что со стороны могло показаться, что я всего лишь шевелю губами, поинтересовался у своего внутреннего голоса, надеясь, что все же не сошел с ума.

«Я-то откуда знаю? Это точно не я тебе нашептывал. Наверное, я от религии нахожусь еще дальше, чем ты. Меч то спрячь, а то оголенный клинок может привлечь внимание гораздо больше, чем твой окровавленный обтягивающий балахон»

Я чертыхнулся и заметил, что действительно до сих пор сжимаю в руке меч. Я думал, что положил его в ножны, когда мы выбрались из здания. Когда я его выхватил? Зачем? А если не прятал, то, как умудрился не порезаться, когда совершал четверной сальто через голову во время взрыва. Я оглянулся и резко вогнал меч в ножны, надеясь, что оружие со стороны все же не так заметно, как я его ощущаю. Что-то продолжить выяснять и, в принципе, вести беседу с самим собой мне не удалось, потому что сразу с двух концов улицы взвыли сигналки полисментов и улицу в считанные секунды перекрыли доблестные стражи правопорядка.

Начался тотальный обыск, и проверки каждого, кто попадался им на глаза. Улица как назло была прямая — никаких ответвлений и проулков, никаких неприметных тупиков, в которых можно было на время укрыться, чтобы переждать облаву, ничего не было. Я судорожно прижал к груди шкатулку, не замедляя шаг, и чтобы не привлечь ненужное внимание, продолжил идти. Когда до встречи с группой полисментов оставалось совсем немного, дорогу мне перегородил закрытый экипаж. Я уже хотел было обойти его, но тут один из полисментов направился в сторону этого экипажа. Меня он, похоже, пока не замечал, но это было всего лишь делом пяти секунд. Я почувствовал, как бешено забилось сердце, и приготовился к неизбежному: аресту, и последующим за арестом неприятностям, потому что ни один полисмент в своем уме никогда не прошел бы мимо такого красавца как я, всклоченного и в одежде, заляпанной кровью.

Чтобы оттянуть неизбежное, я на мгновение прислонился в дверце экипажа, и уже собирался оттолкнуться от нее, чтобы пойти в обратном направлении, как дверь приоткрылась, и я, не удержавшись на ногах, принялся заваливаться внутрь. Меня охватила паника, но тут изящная женская ручка легла мне на лицо, закрыв рот, и я услышал женский грудной голос, от которого все волоски на теле встали дыбом.

— Тс-с, тише, помолчи, мой милый мальчик, позволь мне тебя спасти, как ты совсем недавно спас меня.

Женские руки с совершенно неженской силой втянули меня внутрь экипажа, где я распластался на полу, навалившись животом на шкатулку с Кодексом, и дверь мягко закрылась.

Лошади, запряженные в экипаж, переступили с ноги на ногу и пол, на котором я лежал, качнулся. Тут же раздались приглушенные голоса, а я еще больше вжался в бархатную обивку, желая слиться с ней.

— Пэри, прошу прощения за беспокойство, — судя по тому, что голос полисмента звучал совсем близко, Клорис приоткрыла небольшое окно своей кареты.

— Да, лон, что происходит?

— Взорван Гарнизон, пэри, объявлена тревога первого уровня. Вы, случайно, не видели никого подозрительного?

— Я сегодня очень плохо спала, лон полисмент, — Клорис наклонилась к окошку, позволив полисменту полюбоваться своей красотой. — Потом был это ужасный грохот и молнии… я очень испугалась, а мой бедный муж недавно отправился на встречу с Веруном… — я слегка наклонил голову набок и увидел, как Клорис подносит платочек к совершенно сухим глазам. — Я всего лишь слабая женщина, которую некому даже успокоить во время грозы. Как только рассвело, я приказала приготовить карету и поехала в Центральный храм, просить милости у Веруна.

— Да, пэри, конечно, но… — полисмент явно растерялся. — Тревога первого уровня, понимаете. Я вынужден просить вас выйти из кареты…

— Что-о-о?! — Клорис тут же прекратила изображать из себя слабую бедную женщину. Она слегка наклонилась вперед, а ее прекрасные глаза метали молнии. — Да как вы посмели даже подумать о том, чтобы обратиться ко мне с таким вопросом?! Я дочь пэра и вдова пэра, и я не позволю себя оскорблять никому!

— Но, пэри… у меня приказ…

— Как только я увижу в ваших руках ордер, подписанный Советом при полном кворуме, в котором говориться, что пэри Клорис Люмоус обвиняется в причастности к взрыву Гарнизона, я без колебаний не только выйду из своего экипажа, но так же позволю заковать себя в кандалы, чтобы отволочь в самую мрачную пыточную, какая только существует во всем Дариаре, но пока этого ордера у вас на руках нет, вы немедленно позволите мне проехать, иначе я пропущу службу, а если я пропущу службу Веруну в такой скорбный день, то простым сообщением в Совет о столь вопиющем поведении стражей правопорядка вы не отделаетесь!

— Прошу меня простить, пэри, — голос полисмента отдалился, словно он сделал шаг назад от кареты. Клорис захлопнула окошко и откинулась на мягкие подушки. Я же, из-за того, что лежал на полу, услышал то, что явно не предназначалось для чужих ушей. — Проклятые пэры, чтоб вас всех Верун прихлопнул. Вот как в таких условиях работать?

— Штейн, что у тебя? — послышался еще большее недовольный голос и звук шагов, приближающегося к карете человека. Сердце забилось чаще, потому что я не верил в то, что подкрепление так же беспрекословно подчиниться Клорис.

— Клорис Люмоус послала меня к Доргону и не допустила к досмотру своей кареты, — ворчливо с неприязнью ответил полисмент. Судя по тому, что мы все еще стояли на месте зеленый свет кучеру все еще не дали.

— Дочь пэра Харьера? Да, Верун с ней. Если хоть тень подозрения падет на главного секретаря Совета пэра Харьера, то будь уверен, его любимая дочурка не отделается слезами и парой истерик.

— Но как мы можем игнорировать прямой приказ…

— Исходящий непосредственно от секретаря Совета Харьера? Ты еще тупее, чем твой брат. Чего стоишь, Левви, пропусти их, пусть катится, куда ей хочется, хоть к Веруну, хоть на Ведьмину гору, плясать с козлами во славу Доргона, — последние слова второй полисмент буквально крикнул в сторону кареты, и их услышал не только тот, к кому он обращался. Клорис скривила в ухмылке губы, но никак на оскорбление не отреагировала.

«Класс! Люди всегда и везде остаются людьми: чуть больше денег, чем у ближнего, чуть громче имя и все — ты король мира. Главное — правильно себя подать, а вот с этим у нас проблема, надо думать, как эту проблему искоренить»

Я только покачал головой, ничего я не хочу в себе искоренять, вот еще, живым бы остаться.

Пол качнулся, и карета резво покатилась по мостовой.

— Можешь подняться, Кеннет, — я поднял голову и встретился взглядом с Клорис, которая разглядывала меня, слегка наклонив голову набок с явным интересом. От ее изучающего взгляда мне стало немного не по себе, и я скрыл замешательство, в то время как поднимался с пола и усаживался на бархатное сиденье напротив своей спасительницы. — Ты возмужал, что очень странно, ведь прошло так мало времени с того момента, как был вынужден покинуть мой дом.

Если она хотела меня смутить, то ей это прекрасно удалось, потому что я почувствовал, как жар прилил к щекам. Кашлянув в кулак, я, наконец, сумел взять себя в руки и скороговоркой проговорил.

— Пэри Люмоус, я благодарю вас за то, что помогли выпутаться из этой непростой ситуации…

— Не стоит благодарности, — махнула рукой Клорис. — Даже если ты непричастен к взрыву Гарнизона, то, судя по кровавым разводам на сюртуке, в чем-то не слишком хорошем и не вполне законном ты все же замешан. Я просто не могла упустить шанс, чтобы не отблагодарить хоть чем-то человека, который избавил этот мир и меня от старого кретина Люмоуса, — добавила она жестко. — И да, я верю, что если происходят какие-то на первый взгляд случайные события, значит, так повелел Верун, а кто мы такие, чтобы противиться его воле?

— Вы считаете, что оказались возле меня так вовремя неслучайно?

— Нет, не случайно, — она ослепительно улыбнулась. — Я обычно не езжу по этой улице, мне она не нравится, но сегодня я, сама не знаю почему, изменила свой маршрут до храма.

Она говорила что-то еще, но я не слышал, а сидел, покачиваясь в такт движениям экипажа, и смотрел на нее, словно проваливаясь в какой-то странный транс. Сказывались и бессонные ночи, и общая усталость, и разбитость. В голове быстро проносились мысли о том, сумели ли добраться до оставшихся Иельна с Айзеком, смог ли не попасться Лорен, который находится сейчас в большей опасности, чем мы все вместе взятые. В голове крутилась мысль, что не просто так нас разделил мой Первый дружинник. Зерно истины, конечно, в его словах было, но что-то не давало мне покоя. Я по кругу в голове крутил эти мысли, все больше отстраняясь от самих мыслей и от окружающего мира, поэтому я не сразу среагировал на вопрос, который задала мне Клорис, наклонившись ко мне.

— Куда тебя отвезти, Кеннет? — я попытался сфокусировать на ней взгляд, а в ее глазах промелькнуло беспокойство. — Что с тобой? Ты не ранен? — я отрицательно помотал головой.

— Нет, просто я очень устал. Мне нужно к Западным воротам. Я вынужден на время покинуть Аувесвайн.

Клорис кивнула и, нагнувшись ко мне так, что ее приоткрытая грудь оказалась прямо перед моими глазами, стукнула в стенку над моей головой. В тот же миг небольшое окошечко приоткрылось, и показалась красная морда кучера.

— К Западным воротам, Лестер, и поживее, — морда кивнула, и окошечко захлопнулось. Послушался свист хлыста, и карета сорвалась с места. Клорис не удержалась на ногах и упала прямо ко мне на колени.

— Ох, — я тут же представил себе морду кучера во всех неприглядных подробностях, включая здоровенный прыщ на носу. Вроде слегка полегчало.

— Кеннет, — Клорис завозилась у меня на коленях. — Что это ты таскаешь в карманах?

— Фонарик, — просипел я, закатывая глаза. А потом внезапно вспомнил, что для нее первая брачная ночь закончилась небольшой катастрофой, так что прекрасная пэри, возможно, действительно была не в курсе, что это за фонарик такой. Встать и перебраться на сиденье напротив я ей не помогал, только до крови закусил губу, проклиная про себя того щеголя, который придумал напяливать на мужчин такие узкие штаны, какие были сейчас на мне. Наконец, пэри Люмоус удалось разместиться на своем месте напротив меня.

«Да не парься, тебе всего шестнадцать. Теоретически, у тебя даже на статуи обнаженных богинь должно вставать, а тут такая женщина». А я и не «парюсь». Говорят, что женщинам даже лестно видеть физические доказательства того, что они произвели определенное впечатление.

Клорис молчала, я тоже не спешил начинать беседу. Так прошло минут десять, во время которых я успокоился и даже начал дремать. Экипаж начал замедлять ход слишком, на мой взгляд, скоро.

— Мы приехали, Кеннет, — раздался голос Клорис. — Думаю, это хорошая идея с твоей стороны — покинуть сейчас город. Да, если тебе понадобится помощь, ты всегда знаешь, куда можешь обратиться, — она сняла перчатку и стянула с пальца перстень. — Возьми, я, к сожалению, не взяла с собой наличность, а этот перстень стоит дорого. На нем только камней на две тысячи пфеннингов.

— Не стоит… — я попытался отказаться от подарка, но пэри схватила мою руку и надела перстень на мизинец. Я сжал кулак, чтобы не потерять драгоценный подарок. После чего приоткрыл дверь, высунул голову и, убедившись, что вокруг чисто, выскочил из кареты. — Прощайте, пэри Люмоус, — прошептал я, и бросился к видневшейся невдалеке роще, где, теоретически нас должны ждать.

Когда я уже почти добежал до первых деревьев, карета скрылась за поворотом, ведущим обратно в город. Посмотрев на кольцо на своей руке, я только вздохнул и шагнул между деревьями. Шкатулка сильно мешала. Она была неудобной, и постоянно пыталась зацепиться за какую-нибудь ветку. Пройдя пару десятков метров, я плюнул на предосторожность Лорена, открыл ее и вытащил сумку. Достав из сумки Кодекс, я положил небольшую книгу за пазуху, там как раз был вшит карман подходящих размеров. Шкатулку же я засунул в сумку, которую повесил на плечо. Идти сразу стало легче.

Вскоре я услышал голоса. Осторожно приблизившись к тому месту, я выглянул из-за кустов. На небольшой поляне вокруг костра расположились мои люди. Почти у всех на лицах была изображена смертельная усталость. Льюис хлопотал вокруг Айзека, которого, оказывается, сильно ранили. Иельна сидела с отсутствующим видом и протягивала руки к огню. Трое оставшихся дружинников сидели группой возле костра и, рассматривая какую-то карту, о чем-то ожесточенно спорили. Единственное, что меня напрягло — это отсутствие Лорена. Похоже, что-то задержало на пути сюда моего Первого дружинника и эти мысли, которые копошились в моей голове неспроста в ней появились.