Дариар. Начать сначала

Глава 5

— Кеннет! Кеннет, ты где, негодный мальчишка?! — голос Люмоуса начал переходить в ультразвук. Да иду, я, иду. Что так надрываешься-то?

Я встал с колен, отряхнул со штанов сажу и поспешил на крик своего хозяина.

Вот уже три месяца я живу в доме мага огня пэра Раскарии Вальда Люмоуса. Пэр не женат и никогда не был. Узнав об этом, я сначала задергался, вспомнив про жертву моего огня, любителя мальчиков, но потом, когда мне объяснили, что пэр просто помешанный ученый, который живет наукой, все встало на свои места. Поведали мне об этом немногочисленные слуги, проживающие в доме Люмоуса, а именно: личный слуга пэра — Жордан, уже немолодой, напыщенный мужчина, от которого снобизмом несло даже больше, чем от его господина, ну еще бы, личный слуга как никак; Альма Федра — экономка, она же повариха — невысокая полненькая дама лет сорока, веселая и очень жалостливая; и, наконец, Тина — горничная, которую, как и меня, продали Люмоусу в услужение. Про опыты — это нищий, скорее всего, придумал, а может, ему хотелось в это верить. Но то, что особым человеколюбием старый маг не страдал — это точно. Не подвергался наказаниям за мельчайшую провинность только его личный слуга — он же дворецкий, поэтому добровольно служить старику никто не спешил, а нелегалов, которых можно было купить, с каждым днем становилось все меньше, о чем мне рассказала Тина в первые дни моего пребывания у Люмоуса. Все же беспризорники старались любыми способами попасть в одну из шести Лож, чтобы иметь хотя бы право на свободное передвижение. Вот так просто местная власть боролась с нищетой: ты или служишь стране добровольно, либо насильно, но уже в качестве бесправного раба. А идейных становится все меньше и меньше. С особо строптивыми в настоящее время не церемонятся.

Кем бы не был этот Лорен, я не думаю, что он хотел продать меня в рабство, использовать в качестве мальчика для биться или забрать только для своей потехи. Оскорбленное самолюбие все же ограничивается обычными непродолжительными поисками, но никак даже за крохотную информацию не предлагают вполне реальные деньги. У него были на меня какие-то планы, но я не мог понять, чем ему мог бы помочь безвольный осиротевший пацан. Поэтому не факт, что мое вынужденное рабство было хуже, чем служение главе Ложи убийц.

Что касается Люмоуса, то ему в первую очередь нужен был ассистент в его опытах, а это должен был быть маг. Но… старый пэр не мог терпеть, когда ему возражают, поэтому ассистент должен был быть безропотный, выполняющий любую дичь, которую прикажет выполнять босс, и молчавший в тряпочку, даже если видит, что патрон творит именно дичь. И где такого взять? Пэры молчать не будут, даже представители самых захудалых родов, правящая элита как-никак. Ложи? У этих своего гонора выше крыши, который у них вместо родовитости. Вот и остается искать нелегала с даром, или одичалого, как здесь зовут таких, который будет вместо раба.

— Кеннет, твою мать! Ты где?!

— Да иду уже, — мрачно пробормотал я, вбегая в лабораторию. Если хозяин долго ждал, с его точки зрения, то я мог прочувствовать все его негодование в полной мере, а у меня спина еще после прошлого раза не зажила.

— Ну, наконец-то, — старый пэр бегал вокруг стола, и тряс перевязанным красной бечевкой пергаментом. — Вот, немедленно отнеси это пэру Харьеру, лично в руки и на словах передай, что я согласен. Ты все понял? — последнюю фразу он произнес так, словно обращался к умалишенному. Хотя я уже привык. Как оказалось, если лишний раз рот не раскрывать, показывая гордость, я все же себя не на помойке нашел, ну это если брать во внимание мое происхождение в родном мире, то можно избежать многих неприятностей. Эти знания пришли ко мне опытным путем, через жестокие порки; но знания вбитые, а не мягко преподанные, как оказалось, весьма бодро усваиваются и всплывают в памяти по первому требованию.

Я кивнул, забрал пергамент и уже направился к двери, как Люмоус меня остановил.

— Вот что, Кеннет, ты обязан переодеться. Все-таки такое событие, — он всплеснул руками и мерзко захихикал. Схватил колокольчик и позвонил в него. По его первому зову явился Жордан, словно под дверью ждал. Вот почему Люмоус постоянно на меня злится, когда я задерживаюсь. — Жордан, мой преданный слуга, вот этого отмыть, как следует, и приодеть во что-нибудь достойное. Я решил принять предложение Харьера, все-таки годы идут, пора бы и о будущем подумать, да и все практически подготовлено для этого великого события.

— О, какая прекрасная новость, мой господин, — Жордан закатил глаза, усиленно изображая бешеный восторг. — Неужели старый Жордан дождался, когда господин подарит всем нам хозяйку, и вскоре наследника?

— Ну-ну, мой верный Жордан, ну какой же ты старый, — Люмоус похлопал слугу по предплечью. — Мы с тобой еще полные сил и возможностей мужчины, и юная пэри вскоре оценит мой потенциал, — я с трудом сдержал отвращение, которое готово было промелькнуть у меня на лице. Вот оно что, старый сморчок жениться никак надумал. Да из него же песок сыплется… Мда, бедная девушка.

— Идем быстрее, — я очнулся, когда Жордан схватил меня за плечо, впиваясь сильным пальцами, и потащил к выходу из лаборатории. В купальнице он активировал артефакт нагрева воды, которую еще не убрали после омовения самого пэра. — Ну что уставился? Ванну никогда не видел? Раздевайся и ныряй, быстро! Я тебе сейчас мыло дам и мочалку, вымойся, пока я за одеждой хожу.

Свежую воду мне, естественно, не набирали, вот еще напрягаться из-за какого-то раба, так обойдется, но хоть подогрели, и на том спасибо. Я впервые с тех пор как попал в этот мир, погрузил измученное тело в самую настоящую ванну, до этого довольствуясь холодной водой из бочки, и едва не застонал от наслаждения. Жордан тем временем налил в воду какого-то масла, бросил мне жесткую тряпицу, заменяющую здесь мочалку с куском завернутого в него мыло, и вышел из купальницы, за одеждой направился, козел.

Я позволил себе пару минут порефлексировать, просто наслаждаясь теплой ароматной водой, но потом принялся интенсивно намыливаться и тереться, словно с кожей хотел содрать с себя все пережитое за эти три месяца в этом мире.

Единственное, что меня огорчало — это ошейник воздействия, который был надет мне на шею, как только я переступил порог этого дома. Ошейники рабы носили крайне редко, только если хозяин не мог сдержать бунтующую натуру своего слуги. Эти полоски металла представляли собой разнообразные артефакты, наказывающие как за непослушание обычным физическим воздействием — чаще всего это был электрический разряд; и вплоть до полного блока магии носителя. У меня был как раз такой. Он был гораздо хуже, чем монеты, которые не отдал вместе со мной тот нищий. Артефакт мог только блокировать мою магическую составляющую, а не разрушать уже работающие заклинания. Возможно, он мог что-то еще, но проверять это мне не слишком хотелось — воспоминания о тех своеобразных наручниках в отделении идентификации были все еще свежи в памяти. Кстати, таких монет, которые до недавнего времени находились при мне, было настолько мало, что пэры, особенно маги, знали всех владельцев наперечёт, до этого случая. Стоили они очень дорого, даже в рамках пэрства Люмоуса, что тоже не давало мне покоя: за каким чертом Лорен отдал целое состояние мне? Чтобы сдерживать и стабилизировать? Да хрен я в это поверю. Встречаться с Магистром мне совсем не хотелось, но в последнее время возникло слишком много вопросов, которые уже просто не помещались в голове. И в большей их части они касались этого человека.

Мое образование взяла на себя Тина, чтобы я хотя бы элементарно научился читать и писать, когда выяснилось, что Кеннет не умел ничего из мною перечисленного. Правильно, кто он такой, чтобы его грамоте учить. Как не убили в самом детстве — вот в чем вопрос. Она, как и я, верила, что когда-нибудь сможет выбраться отсюда, и помогала мне немного освоиться в реальном мире.

Пока я учился читать, я наконец-то узнал немного про мир, в котором очутился. В принципе, этот мир почти не отличался от моего, только образца века этак девятнадцатого с встроенными элементами хайтека.

В нем были, конечно, свои изюминки, вроде Лож уголовников, вполне законных, с действующими лицензиями, уставами и платящими налоги государству. Магистры — главы этих ячеек, наделенные нехилой властью, но ничего, разумеется, не решающие даже в рамках города, не говоря уже о стране в целом. Этих лож всего шесть. Ложа убийц, воров, бродяг, шептунов (можно назвать местной разведгруппой, хотя я всегда думал, что бродяги выполняли эти функции, но в этом мире есть свои исключения), торговцев (нелегальных, разумеется, которые могут найти и продать тебе все, о чем платежеспособный клиент попросит), лекарей (так же нелегальных, которые выполняют свои прямые обязанности только в рамках этих преступных организаций). Есть еще небольшие организации, которые тоже регистрируются как Ложи, но никаких Магистров у них нет, и никогда не было. Военные наемники, фанатики, охотники, нелегальные ремесленники, шлюхи и так далее. Все они так же исправно платят налоги и могут пользоваться магией в рамках своей профессии. Так же существует тринадцать семей правящей элиты — пэры. Совет пэров — собрание тринадцати герцогов — глав этих семей. Тринадцать семеек, которые рулят страной, принимая законы голосованием. Никакого выборного правительства. Власть после смерти герцога переходит прямому наследнику — новому герцогу. В рангах пэрства есть еще бароны, которые никоем образом не могут напрямую претендовать на власть, кроме таких исключений, как смерть всех претендентов на герцогскую корону вместе с самим герцогом, но это на грани фантастики.

Так что можно сказать, что мне повезло. Еще бы как-то смириться с бесконечными наказаниями. Смириться почему-то не получалось, слишком часто проклятая гордость поднимала голову, да и не успевал я выполнять все требования Люмоуса. Ведь кроме заданий, как его ассистента, мне приходилось выполнять всю тяжелую работу по дому, а также работать курьером, которому даже велосипед был не положен. Зато меня кормили, как на убой, и я, несмотря на постоянные наказания, заметно окреп. Хотя, не исключено, что именно на убой меня и готовили, чтобы принести в жертву на особо кровавом ритуале.

Люмоус на каждом ритуале на крови, кровь использовал в основном мою, вот только, почему-то мне казалось, что делает он это зря — с каждым разом я чувствовал, что становлюсь сильнее, но этот проклятый ошейник не давал мне возможности оценить мой потенциал в полной мере.

Смыв с себя грязь, я решил еще полежать в теплой воде, ну и пусть в ней плавают куски грязной мыльной пены. В эту неделю меня довольно редко посещали воспоминания о прежней жизни Кеннета, вот только я начал замечать, что часто в моей речи появляются слова и выражения, которые я просто не мог знать, но их знал Кеннет. И часто я прекрасно понимал, что имею в виду. А вот собственные воспоминания словно поддергивались туманной дымкой, отходя куда-то на второй план. Меня это жутко нервировало, но что я мог поделать? Внезапно голову пронзила уже почти забывшаяся белая вспышка, а перед глазами замелькали картинки.

— Паршивец, — Марта схватила меня за волосы и потянула вниз, заставляя запрокинуть зареванное лицо. Ободранные ладони и колени словно огнем горели, но еще больше меня мучил страх, что я навсегда застрял в этой демоновой трубе. — Ты слишком растолстел, — и она отвесила мне оплеуху.

— Ну-ну, Марта, успокойся, — лениво проговорил Грейвс, который по слухам не только выбрасывал зарвавшихся клиентов из заведения, но и был любовником хозяйки. — Пацан просто вырос. Ему уже десять, он и так долго продержался, обычно трубочисты в восемь лет перестают быть трубочистами. Или не пролазят в трубы, или застревают как этот сегодня, и подыхают. Представь себе, сколько мороки для хозяев доставать тела, чтобы тягу не потерять. Так что тебе сказочно повезло, что пацан сумел выбраться самостоятельно…

— Кеннет, у тебя кровь из носа идет, — до моего обнаженного плеча дотронулась маленькая, но твердая ручка, с въевшимися в кожу мозолями, которые уже ничто не сумеет убрать.

— Тина? — я резко выпрямился и сел, подтянув в воде колени к груди и обхватив руками. — Ты что здесь забыла? Не видишь, я голый.

— У тебя кровь из носа идет, — повторила она, пристально разглядывая меня, вызывая острое желание прикрыться. — Я тебе одежду принесла.

— Угу, — я кивнул, стараясь не смотреть на нее. Кеннету шестнадцать. Ему, мать его, шестнадцать и он девственник! Это я в свои девятнадцать был уже пресыщенным в этом плане, но что это дает сейчас в разгар подросткового буйства гормонов? И так каждую ночь бабы снятся: то рыжая воровка, то Тина, но чаще всего та кареглазая красавица, которая мне бросила серебряную монету в храме. И каждая во сне тако-о-о-е со мной вытворяет, впору Камасутру писать и опубликовывать. А что — это идея. Да я же озолочусь. Потому что люди всегда остаются людьми, в каком бы мире они не жили. Тина же насмешливо на меня посмотрела и только тогда вышла, оставив одежду на небольшой лавочке возле ванны.

Как только она ушла, я выбрался из воды, вытерся принесенным полотенцем, убрал воду в ванне, тщательно ее протер, чтобы не нарваться на очередную трепку, и только после этого оделся. Одежда, скорее всего, принадлежала самому пэру, во времена его дикой молодости — еще при динозаврах, но хорошо подошла на меня и была просто отменного качества.

Мельком бросив взгляд в зеркало, я вздохнул, собрал свои черные еще толком не высохшие волосы в хвост, стянув их лентой, которую мне подарила Тина, чтобы не мешались, взял послание и направился к дому пэра Харьера. На улице я бывал за все время нечасто, и вышел только через неделю, когда пэр лично залечил все мои раны и срастил переломанную руку, прибегнув к довольно дорогим исцеляющим артефактам. Зачем ему нужно было так тратиться, я не понимал. Тот же конюх до сих пор хромает на сломанной ноге, в полной мере, не выполняя свою непосредственную работу, за что часто бывает наказан. А мне Люмоус даже шрам практически вывел, от которого осталась только ровная красная полоска.

Как только меня привели в ходячее состояние, в меня вбили, в прямом смысле, расположение всех более-менее значимых домов столицы, в том числе и расположение дома пэра Харьера. С передачей послания пэру проблем так же не возникло. Еще раз мысленно посочувствовав его дочери, которую я в глаза не видел, я вышел на улицу, и медленно направился «домой». На этот раз я не спешил, тщательно разглядывая каждую достопримечательность, мимо которой проходил. Внимания я не привлекал, мою шею и соответственно рабский ошейник прикрывал повязанный сверху платок.

— Эй, парень, — я резко повернулся и встретился взглядом с рыжей воровкой.

— Привет, — я кивнул головой и снова повернулся к статуе какого-то мужика, пытаясь прочитать, чем же он знаменит.

— Тебя же Кеннет зовут? — она подошла ко мне вплотную и взяла под руку, словно старого знакомого. Немного наклонившись, она зашептала. — Тебя ищут по всему Аувесвайну. Причем, ищут не только люди Лорена, который просто в бешенстве от того, что потерял из вида игрушку, которую считает своей собственностью. Тебя ищут люди семейки Дрисколл. И эти ищут еще боле тщательно, чем Лорен. Они только в п… хм, в заведение этой старой шлюхи Марты не заглянули. Хотя смысла заглядывать туда у них не было, Лорен что-то не поделил с этой сучкой, и теперь в этом заведении полная разруха и курятник, где каждая курица считает себя способной стать новой Мамочкой.

— Зачем? — я оторопело посмотрел на нее. Судя по моей реакции, Кеннет так же был не в курсе, что это за семейка Дрисколл.

— Вот уж чего не знаю, того не знаю. Ты хорошо выглядишь. Оставайся там, где ты прячешься как можно дольше, судя по всему — это действительно хорошее убежище.

Она опустила мою руку и как в прошлый раз просто исчезла. Я же, поспешил вернуться в дом старого маразматика, который, похоже, действительно, оставался самым надежным укрытием для меня, по крайней мере — это была неплохая возможность получше узнать этот мир.

Но попасть домой мне на этот раз не удалось. Когда я был уже в квартале от дома Люмоуса, то услышал сзади звук шагов, слово кто-то бежал за мной. Но повернуться и проверить я не успел, затылок словно разорвало болью, и наступила темнота.