Дело №2

Среда

— Опять не выспались? — спросил меня Алик, когда я появилась на кухне.

— Заметно?

— Нет, просто Вы вчера легли поздно, а сегодня встали рано…, - деликатно соврал он.

— Я не встала, меня разбудили, — и я посмотрела на кота, который расправлялся то ли с филе индейки, то ли с ягненком в собственном соку.

— Вы сегодня отдыхайте. Я сам справлюсь в лавке, — сказал Алик.

— Спасибо. Я только к инспектору съезжу…, - начала было я, но Алик меня перебил.

— Зачем? Дело же закончилось.

— Да, но у меня пара вопросов. Не бери в голову, а за выходной — спасибо. Я им воспользуюсь.

Мы позавтракали, Алик пошел в лавку готовить подарочные наборы, которые очень неплохо раскупали перед праздниками, а я убрала посуду, разгрузила посудомоечную машину после пиршества накануне, вытерла пыль и даже подтерла пол, чего не делала никогда, по крайней мере, утрами. Мысли мои были заняты теми уликами, которые обнаружились после убийства Паулы. Как по волшебству, нашелся убийца, который аккуратно хранил все улики, как будто ожидая, что его схватят и ему нужно будет доказывать, что именно он и любовницу убил, и старушку в придачу. Чем больше я размышляла, тем больше убеждалась, что Жиля кто-то очень ловко подставил. Но кто? Зачем? И почему почти через две недели после первого убийства? Вопросов было много. Задавать их инспектору не хотелось, но делать было нечего. Ровно в девять я набрала номер его мобильного.

— Да, Дженни, — услышала я в трубке веселый голос. — Хотите пригласить меня на завтрак?

— Не сегодня. Мы уже позавтракали.

— Тогда чем обязан? Ввязались в новое дело? Надеюсь, на сей раз, без убийств?

— Не совсем. То есть, дело не новое. Я просто хотела кое-что уточнить. Например, Вы нашли следы волос Жиля на клетчатой кепке?

— Дженни, Вы опять за свое?

— Паула действительно принимала то лекарство?

— Я же Вам говорил, что улики неопровержимые: книга и записная книжка Софьи в бардачке, кепка, лекарство и ксерокопия водительских прав в агентстве по аренде машин. Что Вам еще нужно?

В его голосе слышались нотки раздражения.

— А сам он сознался? Что он говорит по этому поводу?

Пока молчит, то есть, все отрицает и молчит.

— Адвокат у него есть?

— Нет пока. Он заявил, что адвокат ему не нужен.

— А в каком агентстве он брал машину напрокат?

— Не скажу! — заявил мне инспектор.

— Ну и не надо, я и без Вас выясню. Подумайте сами: юрист-убийца почти две недели аккуратно хранит улики в бардачке своей машины, терпеливо дожидаясь, пока полиция их там обнаружит. Он похож на сумасшедшего?

— Может, забыл, что у него там в бардачке. К тому же, у него две машины. Да и непросто быть убийцей…

— Знаю, Вы мне уже об этом как-то говорили. Дадите адрес агентства?

Инспектор нехотя продиктовал мне адрес, сказал, что ему надо идти на совещание и обещал связаться со мной позднее.

— Только не вздумайте вляпаться в историю, — предупредил он меня напоследок.

Вляпываться я никуда не хотела. Одевшись, по возможности по погоде, то есть в теплую куртку и зимние ботинки, которые, наконец, достала из кладовки и натерла кремом, я вышла на улицу. Утро было ясным и холодным. Я завела машину, подождала немного, чтобы двигатель и кабина согрелись, пожалела в который раз, что у меня нет подогрева сидения, и поехала по адресу, который продиктовал мне инспектор. По дороге сообразила, что мне нужна фотография Жиля. Без нее поездка не имела бы смысла. Развернув машину, я поехала по направлению к конторе Жульена Хэннинга, брата Жиля. Я помнила, что отношения между братьями не складывались, но надеялась выпросить фотографию.

Марта сидела за столом в приемной. На голове у нее красовался розовый бантик, который, в общем-то, неплохо сочетался с коричневым двубортным пиджаком и розовой блузкой.

— Доброе утро! — нараспев сказала она, однако, в глазах ее была настороженность.

— Доброе утро, — ответила я.

— Чем мы можем Вам помочь сегодня? — эта дежурная фраза несколько озадачила меня. Ведь Марта прекрасно знала, что я не клиент их конторы, даже не потенциальный клиент. Я решила, что она нервничает, поэтому и бросает в меня заученными фразами.

— Могу я поговорить с Жульеном? — поинтересовалась я.

Не успела я закончить свой вопрос, как в дверях показался сам Жульен. Он холодно посмотрел на меня и, даже не поздоровавшись, спросил, что мне нужно.

— Мне нужна фотография Жиля, — объяснила я.

Он нахмурился и переспросил:

— Фотография?

— Да, у меня есть некоторые сомнения относительно тех подвигов, что ему приписывают.

Наступило молчание. Я пожалела, что последняя моя фраза получилось несколько ироничной, но слово, как известно, не воробей. Жульен буравил меня своими темными глазами, потом сделал шаг в сторону.

— Прошу в мой кабинет, — сказал он без выражения.

Я прошла.

Он что-то шепнул Марта, потом плотно закрыл дверь кабинета, сел за свой стол, откинулся на спинку кресла и спросил:

— То есть Вы рассчитываете на то, что семья наймет Вас для того, чтобы Вы нашли доказательства непричастности Жиля к убийствам?

— Не совсем так, — начала я. Он перебил:

— А как тогда прикажете Вас понимать?

— Очень просто. Я немного в курсе того, что произошло, и мне кажется, что Жиля кто-то крупно подставил.

— То есть сначала Вам казалось, что подставили мужа моей бывшей клиентки, а теперь Вам кажется, что подставили Жиля?

Он был раздражен и не старался скрыть своего раздражения.

— Я не напрашиваюсь Вам в детективы, — довольно резко сказала я. — Мое дело закрыто, и мой клиент полностью удовлетворен результатами расследования.

— Еще бы, — хмыкнул Жульен.

— Но я мне кажется, что полиция ошибается, считая, что оба убийства совершил Жиль, поэтому я хочу кое-что проверить. Для этого мне и нужна фотография Жиля.

— Почему Вы не обратитесь к его жене?

— Я думала, что лучше иметь дело с братом. Все-таки Жиля обвиняют в убийстве матери Лоры, и я не знаю, насколько она убеждена в его виновности.

— У меня нет его фотографии, и я не собираюсь нанимать Вас, — отрезал он. — Семья наймет хорошего адвоката.

— Так он же… — начала было я, но во время прикусила язык.

— Простите, но это не Ваше дело, — отрезал он и встал. — Не смею Вас задерживать.

— Не беспокойтесь, я не тороплюсь, — сказала я, вставая.

Марта даже не посмотрела на меня, да я и не стала бы просить у нее фотографию Жиля. Не сильно расстроившись из-за постигшей меня неудачи, я поехала в контору Жиля, рассчитывая заполучить что-нибудь с его «Доски тщеславия». Эта мысль пришла мне в голову, когда я увидела фотографии на стенах в кабинете Жульена, где он был запечатлен с какими-то неизвестными мне, но, вероятно, важными людьми.

Контора Жиля была открыта, но Джереми в приемной не было. Я постучалась, никто не отозвался, тогда я осторожно приоткрыла дверь в кабинет Жиля. Стол, как и в прошлое мое посещение был завален бумагами, стопка книг лежала на кофейном столике. Никаких фотографий на стенах не было и в помине. Я расстроилась. Послышались шаги за дверью, я выскользнула из кабинета и прикрыла дверь, в которую тут же начала громко стучать. Открылась входная дверь и появился Джереми с картонным стаканчиком из «Старбакса».

— Здравствуйте, Джереми, — улыбнулась я. — Вы меня помните? Я — детектив, и приходила недавно беседовать с Вашим шефом.

— Да, я Вас помню, но что Вам сейчас нужно? — спросил Джереми. Мне показалось, что он был растерян.

— Мне нужна фотография Жиля.

— Зачем? — теперь он еще и удивился.

— Мне нужно кое-что проверить.

— Вас наняла семья? — спросил он, усаживаясь за свой стол. — Кстати, как Вы вошли?

— Дверь была открыта.

— Не может быть. Я хорошо помню, что закрывал дверь перед тем, как уйти.

— Говорю же Вам, что дверь была не заперта.

— Вы заходили в кабинет? — спохватился он.

— Нет, — соврала я. — Я только постучалась и приоткрыла дверь, но тут Вы появились.

— То есть Вы были в кабинете?

— Нет.

— Покажите, что у Вас в сумке, — неожиданно потребовал Джереми.

Я растерялась, но вид у секретаря Жиля был настолько решительный, что я высыпала содержимое своей сумки на стол. Впрочем, там и высыпать особо было нечего — кошелек, тетрадь, ручка, связка запасных ключей, которые я зачем-то таскаю с собой, жевательная резинка, тюбик старой помады и щетка для волос, не считая вороха чеков, которые я, не глядя, засовываю в сумку, чтобы в конце концов выбросить. Джереми потрогал кошелек, не решаясь его открыть, потом взял тетрадь, к которой были все мои записи по делу, и стал ее листать. Я взяла у него тетрадь, заметив, что это моя собственность. Джереми чуть смутился, извинился и принялся изучать ключи, потом достал из кармана свою связку и стал их сравнивать.

— Я же говорю Вам, что дверь была открыта, — повторила я.

Джереми, не обращая на мои слова внимания, продолжал сравнивать ключи, потом, видимо убедившись, что в моей связке нет ни отмычки, ни ключа от конторы Жиля, сказал:

— Я надеюсь, что Вы извините меня за этот досмотр, но, сами понимаете — только что арестовали Жиля не понятно за что, а тут еще загадочным образом двери, которые я запер перед уходом, оказываются открытыми…

— Вы уверены, что закрывали их? — перебила я его.

— Разумеется, — заверил он меня. — Это же семейное дело, а я — член семьи. Я никогда не оставил бы дверь незапертой даже на пять минут!

Конечно, как же я забыла, что Джереми — кузен Жиля и Жульена.

— Так что же Вы стоите, — напустилась на него я. — Быстрее осмотрите кабинет. Может, что-нибудь пропало!

Он взглянул на меня, хотел было что-то сказать, но передумал и пошел в кабинет. Я — за ним. Вместе мы осмотрели комнату, причем, я старалась ни до чего не дотрагиваться и быть все время на виду у Джереми, который по очереди открыл все ящики стола и перетряхнул зачем-то папки на столе. На тумбочке около входа за стопкой книг стояла фотография в рамке. На фото был Жиль с какой-то женщиной. Когда Джереми склонился над ящиком стола, я незаметно сунула фотографию в сумку.

— Кажется, все на месте, — произнес Джереми, наконец.

— Вы уверены?

— Конечно же, нет. Я ведь только секретарь и не могу сказать точно.

— У Жиля были какие-нибудь тяжелые или спорные дела? — спросила я.

Он покачал головой.

— По-моему, нет. Все как всегда. Мы же не занимаемся никакими уголовными делами, все наши клиенты — солидные люди.

— А где хранятся подлинники документов, завещаний и тому подобное?

— В сейфе.

— У Вас есть ключи?

Он снова покачал головой.

— Нет. Ключи были у Жиля. У него была секретарша, которая умудрилась потерять ключи от сейфа, после этого он сменил сейф и ключи никому не доверял.

— А если сегодня какому-нибудь клиенту понадобятся бумаги из сейфа, что Вы будете делать?

— Не знаю. Наверное, пойду в тюрьму.

Он усмехнулся и добавил:

— К Жилю за ключами.

— У Жиля были враги? — сменила я тему.

— Не думаю, — ответил Джереми. — Он, конечно, в некотором смысле, человек легкомысленный, но порядочный.

— Вы имеете в виду его историю с женой?

Он кивнул.

— А Вы сами верите в то, что это он убил этих женщин?

Джереми пожал плечами.

— Я не знаю. Все это так неожиданно.

И тут же спохватился:

— Конечно же, не верю. Это абсурд какой-то. Зачем ему кого-то убивать? Дела, правда, в последнее время шли не блестяще, но сейчас все восстанавливается…

— А почему не блестяще? — снова перебила я его.

— Ну, знаете, общий спад производства в стране, все эти проблемы с недвижимостью.

— А как спад производства отражается на клиентуре нотариальной конторы? — удивилась я.

Джереми рассмеялся:

— Честно говоря, я сам не совсем понимаю. Просто Жиль так говорил, то есть говорит.

— А он был знаком с Софьей Креченской?

— Не думаю.

— Так был или не был? — насторожилась я.

— Не думаю, — раздумывая повторил он и неожиданно добавил:

— Знаете, она ведь приходила к нам.

У меня перехватило дыхание.

— Когда?

— Не помню точно, но могу уточнить по ежедневнику, — и он кивнул на пухлый блокнот на своем столе. — Хотите?

— Конечно. Жиль с ней общался?

— Не знаю.

— То есть? — не поняла я.

— Она пришла, когда Жиля в конторе не было. Представилась и сказала, что хотела бы поговорить с Жилем.

— Она назвала его Жилем или мистером Хэннингом?

— Разумеется, Хэннингом.

— Вы спросили, о чем она хотела поговорить?

— Да, это входит в мои обязанности. Она объяснила, что работает с Жульеном, но хотела бы получить консультацию у Жиля.

— И?

— Я объяснил ей, что существуют этические нормы, и что мы не консультируем клиентов мистера Жульена Хэннинга ни под каким предлогом.

— И что она?

— Ушла. Вот, нашел! Она была двадцать второго ноября.

Я посмотрела на календарь. Ровно за две недели до смерти Софья пришла в контору Жиля для того, чтобы о чем-то с ним посоветоваться.

— А почему Вы не сказали мне об этом в прошлый раз? — поинтересовалась я.

Он не смутился, а просто ответил, что случайно наткнулся на запись и вспомнил, но произошло это уже после того, как я ушла.

— Вы записываете имена всех клиентов, то есть, посетителей? — спросила я.

— Сейчас уже нет, я немного освоился, а по началу делал в два раза больше, чем нужно.

Он рассмеялся.

— А когда Вы начали работать у Жиля?

— В середине сентября.

— И что теперь будет с конторой?

Он вздохнул.

— Не знаю. Жульен сегодня пойдет на свидание, там они и решат, что делать. У нас обширная клиентура…, - начал он.

Я перебила:

— Вы говорили кому-нибудь о посещении Креченской?

— Нет. Меня никто не спрашивал.

— Полиция Вас не допрашивала?

Дверь открылась, и в контору вошел инспектор Норман с помощником. Я терпеть не могу подобных сцен и совпадений, но, к сожалению, они случаются в жизни.

— Рад Вас видеть, Джении, — приветствовал меня инспектор. — Разрешите прервать Ваш разговор.

Приход инспектора означал, что Джереми будет официально допрошен полицией. Мне пора было уходить. Я попрощалась со всеми и вышла. Инспектор догнал меня.

— Что-нибудь выяснили?

— Нет, — соврала я, наверное, по привычке.

Впрочем, скрывать от инспектора приход Креченской к Жилю было глупо.

— Креченская хотела о чем-то посоветоваться с Жилем за две недели до смерти, — сказала я.

— Она была здесь?

Я кивнула.

— Очень хорошо. Поговорим позже.

Он развернулся и поспешил в контору Жиля. Я пошла к машине.

Прокат машин, которым воспользовался Жиль находился на Сорок первой улице. То есть, там был огромный автомобильный лот одного из самых больших автомобильных дилеров в городе, при котором и работало прокатное агентство. Подошедшему менеджеру, мужчине средних лет с ярко-синими глазами я объяснила, что веду расследование и хотела бы уточнить условия аренды автомобиля.

— У нас уже была по этому поводу полиция, — сообщил мне менеджер, которого звали Алекс.

— Я знаю, но они не предъявляли Вам фотографию.

— А зачем нам фотография, когда у нас все данные введены в компьютер и ксерокопия прав клиента есть, — удивился юноша.

— И все-таки, не могли бы Вы мне сказать, кто работал с тем клиентом. Его имя — Жиль Хэннинг.

— Я и работал, — сказал Алекс.

Это был хоть и не большая, но удача. Я достала из сумки фотографию в рамке.

— Посмотрите, пожалуйста. Вы уверены, что именно этот человек приходил за машиной.

Алекс взял в руки фотографию, посмотрел на нее, потом вернул мне.

— Да, пожалуй, он. Только здесь он, как бы, старше.

Я взглянула на фотографию. Действительно, как же я сама этого не заметила. Жиль на фотографии был как минимум на два размера больше, чем во время нашего последнего с ним разговора.

— А во что он был одет?

— В красную клетчатую рубашку и клетчатую кепку, — не задумываясь, ответил Алекс.

— Вы так хорошо его запомнили?

— Да, он был слишком уж клетчатым.

— А расплачивался он как?

— Наличными.

— Оставил хорошие чаевые?

Вопрос был, конечно, бестактным, но Алекс не возражал.

— Да, очень.

Другими словами, Жиль, который планировал убийство, сделал все, чтобы его запомнили в конторе, где он нанимал для этой неблагородной цели машину. Странно.

— Еще что-нибудь запомнили?

— Нет.

— Он был в темных очках? — неожиданно для самой себя спросила я.

— Да. И у него были немного длинноватые черные вьющиеся волосы, — добавил Алекс с улыбкой. — Я хорошо запомнил его. Он сказал, что ему нужна большая машина, чтобы отвезти больную жену из клиники домой с комфортом. Потом еще посмотрел наши внедорожники, сказал, что, может, покатается на том, что арендовал, да и купит себе такой же.

Вопросов у меня больше не было. Я попросила у Алекса копию ксерокопии прав Жиля из их архива, которую он, подумав, мне дал. Отблагодарив его за эту любезность десятью долларами, я поехала домой, то есть в лавку.

Складывалось впечатление, что кто-то нарядился Жилем и предъявил в агентстве его подлинные права. У кого тогда была возможность воспользоваться правами Жиля незаметно для самого Жиля? Пожалуй, только у Джереми. Но как он умудрился позаимствовать права на время? Жену Жиля, Лору, я временно исключила из списка, поскольку, во-первых, Жилем она нарядится все равно бы не смогла, а, во-вторых, он все-таки ей помог оплатить операцию и после операции за ней ухаживал. Да и потом, была убита еще и Паула, мать Лоры.

Я сварила кофе, достала из сумки ксерокопию прав Жиля и стала их внимательно рассматривать. Ничего особенного. Фотография, конечно, смешная, но вы моей не видели. Когда я меняла права в последний раз, то забыла причесаться, поэтому волосы у меня на голове стоят настоящим дыбом. Я нисколько не преувеличиваю, но, поскольку, как мне объяснил клерк, выдававший права, прическа значения не имеет, то переделывать ничего не стали, вот я и езжу с правами, на которых только сама себя узнать и могу. В принципе, если на брюнета надеть кепку, темные очки и немного выпустить вьющиеся волосы из-под кепки, то получится Жиль. То есть я хочу сказать, что чуть загримировавшись, практически любой может воспользоваться чужими правами, тем более, если он берет автомобиль на прокат и платит при этом наличными, оставляя щедрые чаевые. Значит, нужно искать мужчину, который мог бы позаимствовать права Жиля на время. Кандидатура, как я уже сказала, у меня была только одна — Джереми. Жульена, несмотря на его отношения с братом, я почему-то не подозревала. Пока. Зазвонил телефон. Это был инспектор Норман.

— Вы уже завтракали? — спросил он, не здороваясь, считая, видимо, что раз уж мы уже виделись, то здороваться не обязательно.

— Я же Вам еще утром сказала…

— Жаль.

— Что нибудь новое выяснилось?

— И да, и нет, — сказал инспектор. Мне показалось, что он чем-то озадачен.

— Хотите кофе? — помогла я ему напроситься в гости.

— Хочу, — обрадовался инспектор.

Я поставила еще кофе, пошарилась без особого успеха в холодильнике, выудила оттуда остатки сыра. На кухню заглянул Алик.

— Можно мне тоже кофе?

— Конечно.

И достала его чашку из раковины, чтобы вымыть.

— Кого-то ждете? — спросил Алик, заметив сыр.

— Инспектор опять напросился, — вздохнула я.

— Идите в лавку, — распорядился Алик. — Я что-нибудь сооружу и доварю кофе.

И я поспешила в лавку, за которой присматривал Кит, развалившись на своем топчане у прилавка. Минут через десять появился инспектор. Я разговаривала с покупательницей, которая пришла за нашумевшим романом «Утка в страусиных перьях». Роман был о светской жизни, а у нас в лавке продавались только детективы и приключения. Я не очень успешно пыталась ей это объяснить, жалея, что нет поблизости Алика, который виртуозно убеждал таких покупателей выбрать что-нибудь из нашей коллекции. Я помахала рукой инспектору, он поприветствовал меня, приложив два пальца к козырьку кепки и деловито прошел на кухню. Через минуту появился Алик. Я с удовольствием сбагрила на него покупательницу и тоже пошла на кухню, где инспектор уже налил себе кофе и пытался ухватить горячий бутерброд, который смастерил для него из остатков сыра и батона заботливый Алик.

— Что-нибудь выяснили? — спросила я.

Инспектор проглотил кусок бутерброда, сделал большой глоток кофе, потом встал, поискал глазами сахар, который мы с некоторых пор держали только для него и который неизменно забывали ставить на стол, когда инспектор заглядывал на чашку кофе. Я достала сахар из кухонного шкафчика и повторила свой вопрос.

— Вы мне второе крупное дело разваливаете, — неожиданно обрушился на меня инспектор, размешивая в чашке четыре куска сахара.

— Вы что? С ума сошли? — немножко грубее, чем следовало, спросила я. — Я даже не притрагивалась к Вашему делу. Более того, я все время сотрудничала с полицией!

— Простите, — буркнул инспектор. — Опять сложности начались.

— Какие, если не секрет?

— Ну, во-первых, оказалось, что машину на прокат брали по правам, которые Жиль потерял вместе с бумажником три месяца назад.

— А во-вторых?

— Вас это не удивляет?

— Скорее, нет. Я ведь Вам уже говорила, что нужно быть полным идиотом, чтобы убить женщину, присвоить себе ее наличность и возить в машине ее книжки на русском языке и взять машину на прокат по своим собственным правам, собираясь ехать на преступление..

— Ну, это бывает у преступников, которые абсолютно уверены, что их не заподозрят…, - начал было инспектор, но сам себя перебил. — Впрочем, права он мог сам объявить утерянными, заранее планируя убийство.

— За три месяца? А Софья впервые обратилась к нотариусу гораздо позже.

— Ну, он мог с ней познакомиться где-нибудь, наладить отношения, а потом порекомендовать невзначай брата.

— Не слишком ли сложно и рискованно?

— А в чем риск?

— Зачем рекомендовать брату, который мог вывести и вывел на Жиля? Я сама узнала о Жиле, когда стала наводить справки о Жульене. Случайно.

— Пожалуй, Вы правы…

— А в чем еще не стыковка?

— На кепке нет ни единого волоса. Похоже, ее вообще ни разу не надевали…

— А двое свидетелей говорят, что видели убийцу в клетчатой кепке…

Инспектор кивнул.

— А на книге в машине есть отпечатки Жиля? — спросила я.

— Нет, — ответил инспектор, подливая себе еще кофе.

— Значит, я здесь не при чем, — вздохнула я с облегчением.

Инспектор взглянул на меня исподлобья. Дружелюбия в его взгляде не было никакого.

— Джереми сегодня сказал мне, что Жиль все ключи от сейфа хранил у себя после того, как его предыдущая секретарша потеряла…

— Вы с ней разговаривали уже?

Я покачала головой.

— Нет, я даже не поинтересовалась как ее зовут.

— А зря, — констатировал инспектор. — Впрочем, пока у Вас тут предпраздничная торговля, я сам ею займусь.

Он допил кофе, по-хозяйски поставил чашку в раковину и пошел к выходу, доставая на ходу телефон из кармана.

— Я позже с Вами свяжусь, — пообещал он мне на прощание.

Мне даже показалось, что я услышала что-то на подобие «спасибо», но обольщаться на этот счет не стала.

Торговля и вправду была предпраздничной. Народу было много. Алик еле успевал рассчитывать покупателей и совсем не успевал с ними разговаривать. Я сменила его на кассе, чем, почему-то, вызвала неудовольствие кота, который, лежа на топчане рядом с прилавком, начал отчаянно крутить хвостом, не открывая при этом глаз. Часа два все мое внимание было сосредоточено на торговле. Я сканировала ценники, улыбалась, хвалила чей-то выбор, отсчитывала сдачу, снова улыбалась, желала счастливого Рождества и снова сканировала ценники. В начале четвертого в лавку зашла высокая худая женщина. Она как будто сошла с обложки модного журнала шестидесятых годов. На ней был сиреневый трикотажный костюм, юбка которого слегка закрывала колени, бежевые туфли-лодочки, бежевая коротенькая шубка и бежевая, в тон туфлям, узенькая сумочка. Каштановые волосы были уложены в высокую прическу. Женщина огляделась и, заметив меня за прилавком, направилась в мою сторону.

— Здравствуйте, — она улыбнулась уголком рта.

У нее было красивое лицо, только очень бледное и почти никакой косметики — чуть подведены глаза и немного помады. По крайней мере, мне так показалось.

— Вы — Лора? — догадалась я.

— Можно мне с Вами поговорить? — спросила она. Я пригласила ее в кабинет, а Алик занял мое место за прилавком.

— Я знаю, что Вы разговаривали с моей матерью… То есть мамой, — запнулась она.

— Да, мне очень жаль…

— Я не об этом. Жиля арестовали и обвиняют в двух убийствах. Я знаю, что Вы имеете к этому какое-то отношение. Скажите, почему Вы считаете, что это Жиль?

— Лора, я…

— Только, пожалуйста, без экивоков. Я заплачу Вам за визит, за консультацию, за время. Если это тайна следствия…

— Нет, вовсе нет, — заверила ее я. — Я только что разговаривала с инспектором, который ведет это дело, и убеждала его, что Жиль не мог никого убить.

Выражение ее лица поменялось. Наверное, немного спало напряжение.

— А что думает инспектор? — спросила она.

— Я не могу за него говорить, но он тоже обратил внимание на некоторые странности и несуразицы…

— Какие?

— Я не могу Вам сказать, — соврала я.

В делах об убийстве лучше побольше помалкивать. Я и так уже наговорила кучу лишнего женщине, которая, по моему мнению, была Лорой Хэннинг. «Ну не спрашивать же у нее документы!» — подумала я.

Женщина, которую наверняка и действительно звали Лорой, думала, закусив губу. На указательном пальце у нее было кольцо с крупным камнем, который переливался всеми цветами радуги, когда она его, в задумчивости, теребила. Я решила, что это настоящий бриллиант.

— Дженни… Вас же Дженни зовут?

У нее был очень приятный низкий голос. Я вспомнила, что сама забыла представиться, достала из стола визитную карточку и вручила ей. Она внимательно ее изучила и сунула в сумочку.

— Не могли бы Вы заняться делом Жиля? — спросила она.

Такая просьба меня несколько озадачила. Во-первых, я вообще не хотела больше заниматься никакими расследованиями, а, во-вторых, Хэннинги — сплошь нотариусы и адвокаты и связываться мне с ними, особенно после утреннего разговора с Жульеном, совсем не хотелось.

— Вы хотите, чтобы я нашла убийцу Вашей матери или….

— Зачем Вы так? Жиль не при чем. Он любил ее, хотя она всегда относилась к нему настороженно.

Она усмехнулась и добавила:

— Не без оснований.

Мы помолчали.

— Так Вы беретесь?

Здравый смысл шепнул мне, что надо немедленно отказаться. Однако вместо твердого «нет», я попросила ее рассказать подробно о том дне, вернее, раннем утре, когда была убита Паула. Лора вздохнула, расстегнула сумочку и достала носовой платок. Я спросила, не нужно ли ей воды, но она отказалась.

— Кофе?

Она покачала головой.

— Я больше не пью кофе.

И начала рассказывать.

— Мама позвонила накануне вечером и пожаловалась, что у нее окончательно сели батарейки в пульте, которым она управляет телевизором и музыкальным центром. Она очень любит музыку слушать. — Лора вздохнула и поправилась. — То есть, любила. На машине она вечером вообще не ездит, а сейчас еще и гололед, поэтому она старается выезжать раз в неделю. Если что-то срочно нужно, то звонит мне. Звонила.

Она на минутку замолчала, и мне показалось, что она вот-вот расплачется, но я ошиблась. Лора встала, попросила разрешения снять шубку, бросила ее на спинку стула у входа, снова села и продолжила:

— В тот вечер мы с Жилем собирались в гости, и мне нужно было привести себя в порядок и чуть-чуть отдохнуть. Я пообещала ей, что батарейки завезу на следующий день. На том и расстались.

Она снова замолчала.

— А как получилось, что батарейки повез Жиль, да еще ни свет, ни заря?

— Перед тем, как ехать в гости, он обнаружил, что порвался шнурок на ботинке, поэтому мы заехали в молл. Жиль пошел за шнурками, а я — за батарейками. Он еще удивился и спросил, зачем мне батарейки, я объяснила, а он тут же вызвался завести их маме утром и вставить в пульт. Мама все равно вставала рано. Вот и все. Мы вместе купили батарейки, он положил их в карман и на следующее утро повез маме.

— Он не положил их в бардачок?

— Нет, мы ездили на моей машине.

— Кто-нибудь знал, что Жиль собирался заехать к Пауле утром?

Она покачала головой.

— Не думаю. Это такая мелочь, о ней даже и говорить не стоило.

— Лора, Паула позвонила мне в то утро, шепнула в трубку, что знает, кто убил Креченскую и попросила срочно приехать. Она была очень осторожна и, когда я в первый раз приехала с ней поговорить, то даже не открыла мне дверь, а немедленно вызвала полицию.

— Правда? Ну мама дает! — в первый раз улыбнулась Лора.

— Кого еще, кроме Жиля, она могла впустить в дом?

— Ну, не знаю. У нее и не бывало никого. Как-то предложили, чтобы раз или два в неделю кто-нибудь приходил и убирал, но она наотрез отказалась.

— Как же она справлялась?

— А никак. Раз или два в год вызывала кого-то, и они ей часа за два или три делали генеральную уборку.

— И когда в последний раз это было?

— Летом.

— Вы разговаривали с Жилем после ареста?

— Нет, меня к нему не пустили.

— А с Жульеном?

— Нет, у нас с ним непростые отношения.

— А кто еще есть из родственников?

— У них большая семья, — протянула она и замолчала.

— Вы с ними общаетесь?

Она покачала головой.

— Нет, Жиль иногда заезжает к своей матери, но без меня. У нее слишком чопорно, что ли. Я не люблю там бывать.

— У Жиля есть враги?

— Так Вы возьметесь ему помогать? — встрепенулась Лора.

— Не знаю. Расскажите мне пока про его дела.

— Да я ничего и не знаю. Я никогда не интересовалась его делами.

— А почему они с братом не общаются?

— Насколько я поняла, они друг друга еще с детства не переваривали. У них разница в восемь лет, так что особой близости и быть не могло.

— А кто старше? — перебила я.

— Жульен. Он потому и бесился, что по завещанию отца должен был ждать, пока не подрастет и не выучится Жиль, чтобы вдвоем вести дела.

— И долго Жульену пришлось ждать?

— Прилично. Жиль не спешил.

— А кто занимался делами пока Жиль взрослел?

— Жульен и занимался, но конторой не владел, все доходы уходили матери, а Жульен был наемным работником.

— Как-то все странно.

— Немного. Они еще та семейка. Жульен работал в конторе отца наряду с другими адвокатами за зарплату и гонорары. Дохода он не получал, собственником конторы не был.

— То есть, собственником он мог стать только в случае, если Жиль согласится заняться делами конторы?

Она кивнула.

— И когда они стали работать вместе?

— Четыре года назад.

— Но ведь у адвокатов и без того неплохие доходы. Почему Жульен так нервничал?

— Амбиции, — отрезала Лора. — Он хотел быть хозяином.

— А почему, когда стал, то переехал куда-то на задворки?

— Потому, что как только он начал хозяйничать, контора тут же сдулась. Жульен не мог ни с клиентами, ни с персоналом ужиться. Жиль предложил разъехаться, однако вывеску пришлось оставить старую, опять же из-за завещания.

— И что? Дела наладились?

— Немного. Правда, былых доходов и положения уже нет, но, в целом, жить можно.

Я хотела спросить ее, почему Жиль продал дом, но постеснялась и снова спросила про врагов.

— Да какие у него могут быть враги? — удивилась Лора. — Да и вообще, сейчас даже если и враг или недоброжелатель, то не под убийство же подставлять.

— А, в случае, если Жиля…, - я запнулась.

— Посадят, — подсказала мне Лора с горькой усмешкой.

— Да, предположим. Кто от этого выиграет? Кому достанется его дело или, вернее, его контора, клиенты?

— Трудно сказать. Мы с ним официально разведены, поэтому я ни на что даже претендовать не могу, да и не стала бы. Клиентура, может быть, и перешла бы к Жульену, но сказать трудно. Даже в нашем небольшом городе достаточно адвокатов и нотариусов.

— То есть, Жульен может оказаться в выигрыше?

— Я не знаю, — вздохнула она. — Мы не очень дружны — это правда, да и с Жилем они не ладили, но подставлять Жиля, да еще таким диким способом. Нет, Жульен здесь не при чем. И, потом, хоть они и сидят в разных углах, фирма-то у них одна. Зачем марать репутацию? Других доходов у Жульена нет.

— А клиенты? Может, у него был кто-нибудь, кому он насолил?

— Да что Вы? Он же не занимается уголовными делами. Так, сделки, консультации.

— Так, может, кого-то не так проконсультировал?

— Не знаю, но, по-моему, можно и в суд подать или потребовать компенсацию, — она пожала плечами. — Убить, наконец, но не подставлять же так!

— А почему Вы уверены, что его подставили?

Вопросы я задавала уже просто так. От дела надо было отказываться, но мне было неловко так прямо сказать ей, что я не хочу заниматься этим.

— Вы же сами говорили. Да и потом, я знаю, что у него рука бы на маму не поднялась.

— А, если, предположим, Паула как-то вычислила, что это он убил Креченскую? Только предположим.

— Кто такая, эта Креченская? — спросила Лора. — Они…

Она не стала доспрашивать, но я ответила на не заданный вопрос как могла:

— Я не знаю, Лора.

— Прошу Вас, пожалуйста, найдите убийцу мамы.

— А, если это…

Она перебила:

— Все равно найдите.

Она положила на стол чек на приличную, по моим меркам, сумму.

— Я начала работать, — сказала Лора и протянула мне визитную карточку. — Звоните мне в любое время по этим телефонам. Поверьте, это не Жиль. И спасибо Вам.

Она встала, надела свою шубку и вышла. Я осталась сидеть за столом, ругая себя последними словами. Я понятия не имела, с какого боку подступиться к расследованию. До Рождества оставалось несколько дней, торговля была в самом разгаре, Алик еле справлялся, а я ввязалась в расследование безо всяких перспектив найти преступника, да еще со всеми этими юристами вокруг. Но надо было что-то делать, с чего-то начать, и я открыла новый лист в тетради под названием «Дело N 2. 2» и написала ключевой, по моему мнению, вопрос — что такого могла узнать Паула, что вынудило преступника убить ее накануне утром? Потом стала думать, но думать не получалось. Логика подсказывала, что когда приехал Жиль, Паула по какой-то причине решила, что именно он преступник (может, он напомнил ей человека, которого она видела пробиравшимся в дом Креченских уже после убийства Софьи) и невольно, жестом или взглядом, выдала себя, за что и поплатилась. А улики, которые нашли в машине Жиля? Что ж, вполне возможно, он, будучи юристом, рассчитал все таким образом, что слишком явные улики без отпечатков пальцев помогут ему, в конце концов, выйти сухим из воды. Тогда зачем, спрашивается, я взялась за дело? Мои мучения прервал Алик, заглянув в кабинет и попросив о помощи. Я с облегчением захлопнула тетрадь и пошла в лавку. Кот сидел на прилавке. Наверное, ему не понравилось, что около его топчана толклось слишком много народу. На самом деле вся очередь была всего из трех человек, но около одной покупательницы вертелось трое ребятишек, которые так и норовили потискать кота. Кот наш к таким вольностям не привык, а дети, несмотря на строгие окрики матери, не унимались. Я не стала, вопреки правилам, сгонять Кита с прилавка, а принялась за работу. Через полчаса волна посетителей схлынула. Алик подошел ко мне и спросил, чем это я так расстроена. Я улыбнулась, ответила, что это, наверное, все из-за предрождественской толкотни, но Алика трудно было обмануть.

— Взялись за новое дело? — спросил он меня.

— С чего это ты взял? — набросилась я на него.

— Я же видел, как к Вам та женщина приходила.

Я знала, что Алик видел Лору и даже могла предположить, что он примет ее за нового клиента. Так, впрочем, оно и было с той только разницей, что дело было не новым, а старым.

— Ну, в общем, ты прав — мне нужно кое-что расследовать, — уклончиво заявила я.

— До Рождества успеете? — осведомился Алик.

Я пожала плечами.

— Даже, если и не успею, то ничего не случится, — бодрым голосом закончила я и поспешила добавить:

— Народу, вроде, немного. Справишься?

Алик кивнул и пожелал мне плодотворно поработать.

— Только к ужину не опаздывайте, — предупредил он.

Но я никуда уходить не собиралась. Мне нужно было думать и придумать хоть какую-нибудь версию или, вернее, причину, по которой Жиль не мог убить Софью Креченскую и Паулу. Я снова открыла тетрадь и задалась все тем же вопросом — что такого могла узнать Паула перед тем, как позвонить мне?

Просидев до ужина за столом, я так ничего и не придумала. Время помогла скоротать игра Ши-Шен. Около шести позвонил инспектор и сказал, что поговорил с бывшей секретаршей Жиля.

— И что? — спросила я.

— Ничего. Она уверяет, что в тот день, когда пропали ключи от сейфа, Жиль был на взводе.

— А почему?

— Что-то там не клеилось с клиентом. Так вот, она уверяет, что отдала Жилю ключи от сейфа, а потом обнаружилось, что у самого Жиля пропал бумажник вместе с правами и кое-какими кредитками.

— То есть, ключи от сейфа и бумажник с правами испарились в один день?

— Угу, — согласился инспектор.

— А почему она уволилась?

— Говорит, что давно уже хотела уйти и заняться домом и внуками, но как-то не решалась. А тут Жиль на нее накричал, вот она и ушла.

— Вы не поинтересовалась, что она думает по поводу исчезновения ключей?

— Ничего не думает, никого не подозревает, — вздохнул инспектор.

— А можно мне с ней поговорить?

Инспектор продиктовал мне адрес и телефон Стейси Диксон. Потом спросил:

— Вы ужинали?

— Нет еще. У нас же лавка, — объяснила я.

— А-а-а, — протянул инспектор, попрощался и положил трубку.

Я решила, что следующее утро можно будет посвятить допросу свидетелей, а именно Стейси и Володи Креченского, которого уже успели выпустить из тюрьмы. Покопавшись в своих записях, я обнаружила, что номера телефона Креченских у меня нет. Надо было звонить Люсе. Но прежде я позвонила Стейси.

— Со мной только что полиция беседовала, — заявила она мне.

— Я знаю, — пояснила я и осторожно добавила:

— Мне звонил инспектор.

— Так Вы тоже из полиции?

— Нет, я частный детектив, но в делах по убийству тесно сотрудничаю с полицией.

— Не знаю, что я могу еще добавить, — сказала Стейси.

Голос у нее был недовольный.

— Миссис Диксон, поймите, речь идет об убийстве…, - в который раз начала я подмазываться к свидетелю.

— Мне-то какое до всего этого дело?

И Стейси начала объяснять, почему ей не должно быть дела до Жиля. Ничего особенного она мне не сказала, но было ясно, что обиды ему она не простила. Надо отдать ей должное, она быстро сложила два и два и поняла, что я работаю в интересах ее прежнего босса. Наконец, наговорив мне кучу колкостей, она согласилась встретиться.

— Только ко мне, пожалуйста, не приходите, — предупредила она и назначила мне встречу в кафе на следующий день.

Люся обрадовалась моему звонку и начала вываливать новости.

— Представляешь, Володька отказался селить Анну к себе!

Оказалось, что после выхода из тюрьмы, Анна, не долго думая, собрала пожитки, покидала их в чемодан и поехала к Володе. Часа через полтора вернулась в слезах.

— Мерзавец! — бушевала Люся. — Я его из тюрьмы вытащила! Если бы не Анька, я бы вообще связываться со всем этим не стала. Посадили бы на электрический стул, и конец. А он теперь вместо благодарности вон, что выкидывает.

Я было хотела спросить, что именно он выкинул, но тут же спохватилась. Итак ясно, что выкинул он Анну.

Выслушав Люсину тираду, я попросила у нее Володин телефон. Со словами «чтоб он пропал» она продиктовала мне номер, попросила меня как-нибудь воздействовать на негодяя и положила трубку. Я позвонила Володе, но он не ответил. Тогда я оставила сообщение с просьбой связаться со мной, детективом из книжной лавки.