Дело №2

Четверг

Алик меня разбудил громким стуком в дверь. Кота он, наверное, выпустил раньше, телевизор я выключила ночью, разбуженная рекламой.

— У нас гость, тетя Дженни!

Я подпрыгнула и посмотрела на часы. Было ровно восемь утра. «Кто ходит в гости по утрам…», — вспомнила я песенку из Винни-Пуха, а вслух сказала:

— Иду.

И пошла в ванную.

Инспектор, как ни в чем не бывало, сидел на кухне и с аппетитом ел бутерброд. Казалось, он даже не был смущен своим вторжением. Мне было любопытно узнать, разбудил ли он Алика, но спрашивать было неудобно.

— Хорошо быть частником, — заключил инспектор, дожевывая бутерброд.

— Не очень, — заверила его я. — Слишком много неожиданностей и… трудностей.

— А Вы не создавайте себе трудностей, — посоветовал инспектор и добавил поучительным тоном:

— Особенно в делах, где все ясно.

Я не стала с ним спорить, налила себе кофе и хотела было сесть, но мой табурет был занят. На нем перед пустой миской, подвернув под себя лапки, дремал кот. Он уже позавтракал, но с кухни уходить не собирался. Алик, заметив мое замешательство, встал, уступив мне свое место, и, сославшись на дела, пошел в лавку.

— Посмотрели сайты? — спросила я, выбирая себе бутерброд.

— Угу, — рот инспектора был занят. Из кармана пиджака он достал листок бумаги и протянул мне. Это был список сайтов, которые Креченские посетили за последнее время. Ничего интересного: российские новости, сайт Володиной автомастерской, гороскоп он-лайн, Мэйсис и еще пара магазинов. Я была разочарована.

— А Вы чего ожидали? — спросил инспектор.

Я пожала плечами.

— Не знаю.

И неожиданно для себя, рассказала инспектору про странности с километражем на машине Софьи.

— А как Вам удалось это выяснить? — насторожился инспектор. Пришлось врать, что случайно обнаружила, что дверь в гараж была открыта. Он мне вряд ли поверил, но больше эту щекотливую тему не затрагивал.

— А не могла она ездить туда на другой машине? — предположил он.

— Могла. Надо спросить у Володи.

— Да, кстати, мы нашли свидетеля, который помнит, что в районе трех в тот четверг белый внедорожник Креченского стоял во дворе.

Инспектор был доволен.

— И о чем это говорит? — спросила я только для того, чтобы спросить.

— Это говорит о том, что оба фигуранта были в доме, Анна сделала жертве укол и уехала, а Креченский дождался смерти жены, забрал деньги и тоже уехал.

— Куда?

— В мастерскую надо полагать. Но еще куда-то заехал, чтобы спрятать деньги.

— И где он их спрятал?

— Трудно сказать. Мастерскую мы обыскали тщательно, денег там нет.

Инспектор взял еще один бутерброд.

— А зачем Анна стащила пять тысяч? — поинтересовалась я.

Инспектор жевал.

— А где они достали препарат? Выяснили?

Инспектор расправился с бутербродом и, наконец, заговорил:

— Пока нет.

Бутерброды исчезали с ужасающей быстротой. Я еще дожевывала первый, а на тарелке в груде листьев салата уже остался последний.

— То есть деньги не нашли, откуда взялся препарат, не выяснили.

— Дженни, мы же работаем. Постепенно все найдем и узнаем. Обвинение-то пока не предъявили.

Он встал, по-хозяйски подошел к плите, налил себе кофе и замялся. Ему явно хотелось съесть еще бутерброд, но тот был последним. Я, видя его замешательство, пододвинула ему тарелку. Он обрадовался, взял бутерброд и закончил:

— Но предъявим, — это про обвинение.

Покончив с бутербродами, инспектор допил кофе, немного поболтал о погоде и ушел, видимо, продолжать свое расследование. Мне же нужно было продолжать свое, и я решила начать день с разговора с Марией. Заняв у Алика в кассе десять долларов, чтобы не делать круг и не заезжать к банкомату, я поехала на Кливленд авеню. На этот раз дорожка перед домом была свободна. Единственный автомобиль — красный минивэн — стоял в гараже, дверь которого была открыта. Мария как раз выгружала из машины пакеты с продуктами. Увидев меня, она замерла на секунду, потом улыбнулась и что-то произнесла, но я не совсем поняла, что. Наверное, поздоровалась. Я подошла поближе, спросила, не сможет ли она ответить еще на пару моих вопросов. Она кивнула и пригласила войти в дом. Я подхватила оставшиеся пакеты и пошла за ней следом.

В комнате, где мы разговаривали в предыдущий раз царил хаос: одежда, игрушки, пластиковые пакеты, бумажные стаканы, обертки были разбросаны по всей комнате.

— Дети, — извиняющимся тоном объяснила Мария.

— Понимаю, — улыбнулась я.

Она расчистила место на диване. На новом чехле уже красовалось засохшее пятно, наверное, от кетчупа. Я села, Мария пододвинула стул и устроилась рядом.

— Мария, Вам никогда не приходила в голову мысль, что у Софьи, хозяйки, кто-то был?

Она смотрела на меня широко открытыми глазами, и я не совсем была уверена, что она поняла мой вопрос.

— У нее был друг? — перефразировала я свой вопрос.

Мария пожала плечами и одновременно закачала головой.

— Нет, не знаю.

Но что-то в ее поспешном «не знаю» меня насторожило.

— Мария, это очень важно. Вы же не хотите потерять место. Если Володю выпустят, то он, вероятно, снова пригласит Вас к нему работать, — я говорила как можно искреннее.

Она думала.

— Мария, все, что Вы мне скажете, останется только между нами. Бывает же иногда, что мы что-то видим или слышим случайно, невзначай. Ничего постыдного в этом нет.

— Я не знаю, — наконец тихо сказала она. — Однажды я случайно нашла чек. Он выпал из мусорного ведра.

Она замолчала.

— Что это был за чек?

— Чек за мужской пиджак. Я не хотела его смотреть, он просто вылетел из полного ведра, я его подняла и случайно посмотрела.

Я ее понимала. Ей, вероятно, было любопытно узнать, на что тратят деньги ее хозяйка или хозяин.

— Откуда Вы знаете, что чек был за мужской пиджак, а не за женский?

— Там было написано, что пиджак мужской.

— И на какую сумму?

— На четыреста пятьдесят долларов.

— А почему Вам показалось это странным?

— Потому, что я убираю у них в шкафах. У хозяина всего три пиджака, да и те он носит редко, все больше ходит в пуловерах и свитерах.

— И давно это было?

— Месяца полтора назад, а, может, и месяц.

— Вы сохранили чек?

Она испуганно на меня посмотрела и закачала головой:

— Нет, нет, я его тут же обратно в ведро засунула и выбросила.

Я ей верила.

— А еще чего-нибудь подозрительного или странного не замечали?

— Нет.

— А когда Вы приходили по утрам, кроме тех понедельников, когда Софья приезжала из Миннеаполиса, она обычно была дома?

— Да, но я ее почти не видела. Иногда она собиралась и уезжала куда-нибудь, тогда я все закрывала сама и уходила.

— А, когда она возвращалась из Миннеаполиса, она была счастлива?

Мария улыбнулась и закивала головой.

— Вы знали, что у Володи есть любовница?

Она опять испугалась.

— Мария, это уже не секрет. Говорите.

— Да.

— Откуда?

— Мне Андреас сказал.

— А сами Вы что-нибудь замечали.

— Да, один раз я нашла помаду в ванной. Это была чужая помада. Я подумала, что ее там та, другая женщина оставила, и убрала.

— Зачем?

— Ну, чтобы хозяина не подвести.

— А как Вы узнали, что это чужая помада?

— У хозяйки только одной фирмы помада — все футлярчики одинаковые. Там еще розочка нарисована, а та, что я нашла, была дешевой.

Я подумала, что это могла быть нехитрая уловка Анны напомнить Софье о существовании любовницы.

— Что-нибудь еще?

— Нет.

— А помаду давно нашли?

— Да тоже с месяц как будет.

— А этого мужчину Вы когда-нибудь видели?

— Нет.

— А подозреваете, кто бы это мог быть?

Она отчаянно замотала головой:

— Нет, нет…

Я и не рассчитывала на такую удачу.

— Спасибо, Мария.

Она улыбнулась. Я встала, попрощалась и пошла к выходу, наступив по дороге на что-то хрустящее.

— Дети, — снова извинилась Мария.

Я улыбнулась.

Сев в машину, я сообразила, что не отдала ей одолженную в кассе десятку, но возвращаться было неудобно. К тому же, я не заметила, чтобы она ждала от меня какой-то платы.

Итак, что я узнала? Софья знала, что у ее мужа есть любовница и сын, а у нее самой несомненно был любовник или, лучше, назовем его другом. Знал ли Володя о тайной личной жизни жены или был слишком поглощен своими проблемами, чтобы замечать то, что происходило у него под носом? Знал ли он о переделанном завещании? А страховка? Софья была застрахована на пятьдесят тысяч. Это, конечно, не двести пятьдесят, но сумма тоже неплохая. Мой план был таков: осмотреть дом еще раз и познакомиться со страховым агентом Креченских. Возможно, Софья приходила к нему, чтобы аннулировать страховку. Что мне это давало, я не знала, но надо было что-то предпринимать, вот я и предпринимала пока Алик в одиночку справлялся с предпраздничной торговлей. Впрочем, ему помогал Кит или, наоборот, мешал.

Однако, перед тем, как осматривать дом, нужно раздобыть ключи. Хорошо бы еще было получить разрешение на осмотр, например, от Володи, но технически он не был моим клиентом. Инспектору мне звонить не хотелось. Оставалась Люся. Я позвонила ей, узнала, что Анне наняли адвоката, что Борис после последнего обыска, стал шелковым, ни в чем Люсе не отказывает.

— Стыдно ему за сестру-то, — заключила она. — Да еще Николас теперь, похоже, на мне будет. Хоть с работы уходи.

Потом она сказала, что работу бросать не хочет.

— Не знаю, что будет! — вздохнула Люся. — Новости есть?

Я объяснила ей, что, поскольку, есть подозрение, что у Софьи был дружок, мне бы хотелось осмотреть дом еще раз.

— Да ты что! — выдохнула Люся. — Не может быть! Такая мымра…

Она осеклась, сказала сама себе, что о покойниках нельзя говорить плохо, и заявила:

— Я с тобой пойду!

Этого-то я и боялась, но Люся была моим клиентом, и я не стала с ней спорить. Тем более, ключи все равно были у нее. Мы договорились, что она заедет за мной в половине десятого.

— Ты смотри, что одна, что вторая! Ну дают! — захохотала она напоследок.

Я поехала в лавку, все равно до вечера делать было нечего. В лавке несколько человек листали книжки под присмотром Алика, и я пошла в кабинет, чтобы привести свои мысли и записи в порядок. Получалось, что, если этот любовник действительно существует, то у него были мотив и возможность убить Софью и завладеть деньгами. Если верить Анне (а не верить ей после того, как в квартире Люси нашли спрятанные пять тысяч, не было оснований), то в тот, последний для Софьи, четверг в доме была сумка с двумястами пятьюдесятью тысячами. Если предположить, что Володя не при чем, то тогда все получалось очень даже складно. Любовник Софьи, знавший или узнавший про деньги, решает ее убить. Он придумывает финт с лекарством, дожидается, когда Софья простужается, делает ей укол, от которого у нее наверняка должен развиться отек легких, поскольку доза введена лошадиная, и скрывается вместе с деньгами, предварительно опуская в ящик письмо, якобы от Софьи, о том, что ее муж покушается на ее жизнь. Однако, на письме, по утверждению экспертов, стоит подлинная подпись Софьи. Вопрос: как этот Икс мог ее заполучить? Ответ напрашивался сам собой: он мог просить ее подписать кучу бумаг и подсунуть среди них либо уже готовое письмо, либо чистый лист бумаги, а позже, ожидая кончины Софьи, распечатать заранее составленное письмо на ее же компьютере. И кто же мог подсунуть Софье кучу бумаг на подпись? Да еще так, чтобы она подписывала их, не читая? Кто-то, кому она очень сильно доверяла. Кажется, у меня появился подозреваемый, и его звали Жульен Хэннинг. Я прекрасно понимала, что подозревать поверенного в делах Софьи у меня достаточных оснований не было, это была лишь рабочая версия, которой я ни с кем делиться не собиралась. По крайней мере, пока. Написав на странице большими буквами «Страховка» и поставив жирный вопросительный знак, я закрыла тетрадь, положила ее в сумку и пошла в лавку помогать Алику.

До вечера абсолютно ничего не происходило. Мы закрыли лавку немного позже обычного, поскольку покупатели все шли и шли, потом поужинали в обществе кота и телевизора. Алик пошел к себе заниматься — он снова начал учиться и брал два или три он-лайн курса, что требовало как минимум три-четыре часа в день работы. Я же помыла посуду, немного прибрала на кухне, съездила в зоомагазин за кошачьей едой и ровно в половине десятого уже стояла на пороге лавки в ожидании Люси. Она опоздала всего минут на семь, что, по ее понятиям было сродни тому, что она приехала минут на десять раньше обещанного времени. Удивившись, увидев меня на улице, она открыла дверь машины и замахала рукой:

— Садись быстрее!

И вдруг предложила:

— Слушай, может согреемся перед началом операции?

Я наотрез отказалась. Мало того, что мы во второй раз, а я — в третий, впрямую нарушали закон, но идти на дело под шафе, было уж слишком. И мы поехали к дому Креченских. Как и в воскресенье, Люся поставила машину на тихой соседней улице, и мы бодро обошли квартал, изображая сгоняющих вес дам среднего возраста. Осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, мы проникли в дом тем же образом, что и в предыдущий раз. В воскресенье Люся забыла поднять жалюзи и раздвинуть занавески, так что нам не пришлось тратить на это время и мы включили свет. Казалось, в комнате ничего не изменилось. Я сразу же пошла на второй этаж посмотреть документ по страховке, нашла его и записала название, адрес, телефон и имя страхового агента.

— Что ищем? — шепотом спросила меня Люся, неслышно подкравшаяся сзади.

Я вздрогнула.

— Не знаю. Что-нибудь, что как-то может быть связано с другом Софьи.

— Носки грязные? — фыркнула Люся.

— Почему носки? — удивилась я.

— Шутка, — объяснила она и пошла рыться в шкафу.

Я, наконец, поняла, что в доме еще в прошлый раз показалось мне странным. В нем не было книг. Совсем. Это, правда, в какой-то степени облегчало работу, и я принялась осматривать все подряд в комнате Софьи. Перебирая вещь за вещью, я не находила ничего подозрительного. Так, обычные безделушки — шкатулки, шпильки, статуэтки, декоративная косметика — дорогая, но странных цветов, шарфики, бижутерия и все такое. Судя по тому, как Люся копалась в шкафах молча, она тоже ничего подозрительного не обнаружила.

— Ты карманы проверяешь? — спросила я.

— Конечно, — отозвалась она и снова замолкла.

Мы провозились около часа, все тщательно осматривая, и ничего не нашли. Совсем ничего.

— Давай передохнем, — предложила Люся.

— Давай, — согласилась я.

Мы сели прямо на пол.

— Вот так живешь, живешь и, вдруг, тебя уже нет, — вздохнула Люся.

Видимо, копание в вещах настроило ее на философский лад.

— Ходишь в парикмахерскую, маникюр делаешь, шмотки покупаешь, косметику, — продолжала она. — А вот так возьмешь один раз утром и не проснешься. Или тебя твой же благоверный траванёт. Тьфу, тьфу, тьфу.

И тут я вспомнила про маску, то есть про комплект из маски и перчаток, о котором мне говорил инспектор. Весь гарнитур должен был быть на трюмо. Я встала и пошла в спальню к Софье, еще раз осмотрела трюмо, залезла во все ящики — ни маски, ни перчаток не было.

— Ты что ищешь? — спросила Люся.

Я рассказала ей про маску, и она присоединилась к поискам.

— Может, ее полиция забрала как доказательство? — предположила Люся.

— Доказательство чего?

— Ну, не знаю, чего-нибудь, — выдала она.

Доказать эта маска не могла ничего, а вот перчатки, пожалуй, могли объяснить, почему на письме не было отпечатков пальцев убитой. Но зачем полиция забрала маску?

Кроме того, что мы не нашли маску, нам не удалось обнаружить ничего, абсолютно ничего подозрительного. Я, правда, прихватила фотографию Софьи, которую, нашла на полке, рядом с покрытой пылью деревянной маской какого-то африканского божества. Фотография была сделана недавно (на обратной стороне была пропечатана дата — 15 сентября), и Софья на ней была запечатлена на фоне желтоватых водопадов в центральном парке Су-Фоллса. Провозились мы до половины первого, так что наша поездка в бар сорвалась — было уже слишком поздно.

— В следующий раз сходим, — ободрила меня Люся, довезла до дома и поехала к себе.

Кот ждал меня у входа. Я покормила его, доела остатки салата и пошла спать.