Дело о прекрасной эльфийке (СИ)

Глава 5

Поезд, на котором ехал Иван Турин, еще только приближался к столице, когда Астралия Бооти уже раскладывала свои вещи на полках шкафа в маленькой спаленке в доме герцогини Вольмар. Точнее сказать — дворце герцогини Вольмар, так как столичная резиденция этой великосветской леди было одной из самых роскошных во всей Империи.

Кроме дома в столице, семейство Вольмаров владело землями и доходными предприятиями в разных концах страны, в том числе — несколькими рудными участками и шахтами в окрестностях Кнакка. В нем герцогине принадлежал один из лучших домов на набережной. Конечно, в провинции дама бывала нечасто, и то лишь повинуясь давнему указу Вечного Императора, предписывающему аристократам проводить три недели в году в тех местах, где живут работающие на них разумные. Однако она была хорошо знакома с Сунитуросом Буригагом и считала его одним из самых приятных и образованных обитателей Кнакка, что, впрочем, являлось чистой правдой. Некоторые технические новинки, которыми так увлекался северный варвар, приводили в восхищение даже столичных аристократов.

Для Буригага же было важно то, что герцогиня Вольмар занимала в столице положение негласного лидера некого закрытого кружка светских львиц, называвших себя «охранительницами». Что они охраняли, не знал никто, но эти аристократки, в большинстве своем далеко не молодые, были, тем не менее, были большими охотницами до всего нового, законодательницами мод и безусловным центром притяжения на любом балу или приеме. От того, какое мнение составят о ней «охранительницы», зависела судьба любой молодой дебютантки даже из самых знатных и богатых родов Империи. Ни одна свадьба не обходилась без их участия, случайно брошенное «охранительницей» слово могло разрушить любую репутацию или, наоборот, сделать чью-нибудь карьеру легкой и приятной.

Лорд Сунитурос сумел понравиться герцогине еще и тем, что не рвался в столицу, занимаясь хозяйством и привнося в жизнь Кнакка новые веяния.

— Вы кажетесь мне олицетворением Кнакка, — как-то сказал герцогиня лорду Буригагу. — Ваш город похож на вас: такой же простодушный и такой же живой, жадный до перемен. Это настоящее чудо!

Впрочем, связывали герцогиню и Буригага дела и более прозаические, чем простая симпатия.

Вручив Астралии рекомендательные письма, лорд Буригаг сказал:

— Теперь тебе нужно поторапливаться. Не ждите Пфалирона, мастрис, он наверняка немало времени проведет в детской. Мои мальчишки от него без ума, а его единственная дочь пока слишком мала, чтобы он мог потратить на нее всю свою энергию. Я задержал отбытие дирижабля до вашего приезда. Это не критично, погодники обещают устойчивый южный ветер на ближайшие три дня, но леди Вольмар не любит ждать. Идите к своему деду и скажите ему, что будете сопровождать рассаду для столичных оранжерей. Пусть для вас заложат коляску и отвезут в воздушный порт. В столице вас встретят люди герцогини. Думаю, она будет довольна, что ее приобретение находилось в дороге под охраной внучки самого Бооти…

Астралия обомлела. Она несколько раз видела дирижабли, похожие на толстых ленивых рыб с плавниками-пропеллерами, когда приезжала к деду к Кнакк, но не ожидала, что ей самой придется отправиться в воздушное путешествие. Говорят, что дирижабли теперь стали удобны, как почтовые кареты, но намного быстрее, в их гондолах перевозят самые ценные и скоропортящиеся грузы и срочные депеши, но сама мысль о том, что можно оторваться от земли и воспарить, словно птица, вызвала у девушки необъяснимый ужас.

Лорд Сунитурос по-своему понял ее молчание:

— Не беспокойтесь, мой «Безрассудный» имеет достаточную грузоподъемность. Я понимаю, молодой особе неудобно прибыть в столицу, где она намерена провести не один день, без всякого багажа. Но, если вы не собираетесь везти с собой всю лавку модистки Пеги, то места хватит и вам, и вашим вещам.

Астралии оставалось только кивнуть. Потому что «поторапливаться» в понимании лорда Буригага — это гнать лошадей галопом, не разбирая дороги. Примерно так, как это делал конюх, которому старый садовник Бооти передал указание доставить свою внучку в воздушный порт. Астралии хватило времени лишь на то, чтобы попрощаться с бабушкой, сунувшей девушке в руки корзину с едой:

— Эти дирижабли — просто жуть! — запричитала старушка, когда Астралия сообщила ей, что собирается лететь в столицу. — Высокий лорд — настоящий сумасшедший, впрочем, как все, кому по нутру эти новомодные штуки. Ты будешь целый день болтаться между небом и землей, не имея возможности даже толком присесть!

Впрочем, последнее оказалось ложью. В продолговатой гондоле с высокими бортами, доходившими почти до оболочки шара, хватало места и для тщательно упакованной в фанерные ящики рассады, и для двух матросов, и для девушки, и для ее вещей.

— Вы бы прилегли, мастрис, дорога не близкая, — посоветовал один из воздухоплавателей, коренастый гном с наполовину седой бородой и носом картошкой, который представился мастером Персефоном. — Ящики крепкие, можно на них и вещички поставить, и самим приткнуться.

Второго, помоложе и повыше, звали Анлусом, он был, похоже, полукровкой — не таким кряжистым, как его товарищ, и по-мальчишески серьезным.

— И то дело, — кивнул он, не отрывая взгляда от приборов на механизме управления дирижаблем. — Маги обещали нужный ветер, но, не ровен час, что пойдет не так, вы, мастрис, только под ноги не попадайтесь.

— Не пугай человека, — нахмурился старший. — Все будет так.

Как оно должно быть «так», Астралия не имела ни малейшего представления. Она уселась на ящики с рассадой и с замиранием сердца следила, как гномы регулировали нагрев воздуха, добиваясь, чтобы дирижабль плавно поднялся на высоту птичьего полета. Гондолу довольно сильно покачивало, и девушку даже начало мутить.

Старший матрос заметил ее бледность и посоветовал:

— Будет плохо — вон там есть ширмочка, а под ней дырка. Ну, сами разберетесь.

Однако вскоре Астралия справилась со своим желудком, успокоилась и принялась с любопытством оглядываться.

Длинная узкая гондола была загружена ящиками так, что свободным оставались лишь пространство в несколько шагов почти посередине, ближе к мотору. В передней части борта были сделаны из заключенных в металлическую раму мелких стекол, так что у сидевшего у механизма управления матроса был широкий обзор. Сам механизм был связан и с большим «огненным кристаллом», нагревавшим воздух в оболочке шара, и с лопастями пропеллеров. Один из матросов следил за показаниями приборов, временами что-то меняя поворотом одного из колес, похожих на гигантские баранки, вроде тех, что целыми связками продают на ярмарках. Второй в это время сидел у обзорного окна, бросая ленивые сквозь стекло.

Преодолев слабость в ногах, Астралия сделала над собой усилие и подошла к окну.

Сначала она не увидела ничего, кроме бескрайнего неба с редкими облаками. Затем, сообразив взглянуть вниз, рассмотрела красно-бурые кочки, словно на болоте, которые перемежались неровными полосатыми прямоугольниками, словно кто-то прошелся по тем кочкам граблями, содрав мох и оставив следы от зубьев. И лишь потом девушка сообразила, что видит холмы и вспаханные поля. Дорога сверху казалась тоненькой ниточкой. Речка Берестянка, протекавшая, как знала Астралия, в добром десятке миль к северу от Кнакка, угадывалась лишь по полосе растущих вдоль нее золотистых ив, между которыми изредка блестела узкая полоска воды.

Бывшую монастырскую послушницу снова замутило, но это был не приступ дурноты, а внезапное ощущение единства и с дирижаблем, и с обтекавшим его ветром. Астралии показалось, что она сама грудью расталкивает ставший вдруг упругим воздух, собственной кожей чувствует потоки и завихрения, рождающиеся вокруг винтов, рвется ввысь вместе с жаром от «огненного кристалла»…

Мастер Персефон, словно ощутив ее состояние, тихонько рассмеялся:

— Что, впечатляет? Я первый раз тоже чуть в штаны не наложил, а потом притерпелся, без полета даже скучно кажется. Век по земле ходим, в земле роемся, что твои червяки… а тут — воля!

— Воля, — задумчиво повторила Астралия, прислушиваясь к своим ощущениям.

Не известно, поняли ли гномы, что девушка — Тень, но ни один из них не стал больше беспокоить Астралию. А она неслась вперед вместе с тугими потоками южного ветра, сливаясь с ними, скользя и обгоняя, словно дирижабль плыл внутри широкой реки. Однако через какое-то время юная путешественница ощутила какую-то преграду впереди, словно река врывалась в теснину.

— Поднимаемся! — скомандовал Персефон. — Мы догнали облачные поля, впереди — массы холодного воздуха…

Дирижабль набрал высоту. Выглянув в иллюминатор, Астралия обнаружила, что землю заслоняет тонкая кисея облаков с редкими просветами, сквозь которые можно было рассмотреть что-то, похожее на желто-зеленый мех. Потом и этих просветов не стало, все затянуло сероватой пеленой. А потом вдруг плывущие внизу облака осветились ярким солнцем — таким ярким, каким оно на земле бывает только в очень ясные весенние дни. Облака походили на взбитые сливки, не хватало только кусочков плавающих в них ягод.

Стало заметно холоднее, и Астралия испугалась, что рассада может замерзнуть.

— Не беспокойтесь, мастрис! Лорд Буригаг предупреждал, что нельзя допустить, чтобы вода в гондоле стала превращаться в лед. Под грузом есть трубки с водой, их греют кристаллы. Но сильно греть нельзя, тогда машиной будет сложнее управлять, теплый воздух будет давить неравномерно. Поэтому мы лишь не даем температуре упасть до ледяных отметок. Ничего, потерпим! В запасе есть специальные пледы…

Девушка только сейчас заметила, что гномы поменялись местами, управлял дирижаблем Персефон, а молодой Анлус занял позицию у окна. Зябко поеживаясь, Астралия достала из саквояжа шубу и, завернувшись в нее, уселась на ящики с рассадой.

— И все же накиньте на ноги, — Антус подал девушке кусок мягкого войлока размером с дорожный плащ. — Пледы для команды и двух пассажиров входят в обязательный комплект оборудования гондол. Если бы не подогрев, мы бы уже пускали пар изо рта. Чем дальше от земли — тем холоднее. Говорят, когда ставили рекорд по высоте подъема, замерзла даже виноградная водка, которую матросы взяли, чтобы греться.

Девушка послушно укутала ноги войлоком.

— Ну, водки мы не взяли, не дело в небе водка, но что-то закинуть в брюхо надо, — сказал старший гном, не отвлекаясь от приборов. — Ну-ка, Анти, распакуй тормозок!

— Ой! — засуетилась Астралия. — Мне бабушка тоже в дорогу поесть наложила!

Первый в жизни девушки обед в небе состоял из домашних пирогов, холодного мяса, жареной курицы, маринованных огурчиков и ягодного взвара. Гномы наговорили столько комплиментов стряпне старшей Бооти, что девушке стало даже немного неудобно. От горячего взвара, который бабушка предусмотрительно налила в защищенный сохраняющими тепло заклинаниями кувшин, Астралии стало совсем уютно. Она подняла воротник шубы, поправила войлок на коленях и незаметно для себя уснула.

А когда она проснулась, дирижабль уже заходил на посадку в столичном воздушном порту.

— Мастрис! Мастрис! Мы уже почти на месте! — потряс девушку за плечо младший гном.

За окном шел мелкий дождь, стекая быстрыми каплями по стеклам.

Астралия взглянула вниз и чуть не вскрикнула: под гондолой проплывало бесконечное серо-свинцовое пространство, исчерченное полосами белой пены. Изредка оно подергивалось зеленоватой рябью. Горизонт терялся в сумеречной дымке

— Я специально сделал круг над заливом, — не глядя на девушку, произнес мастер Персефон. — Знаете, что интересно? Залив полон мелей и подводных камней. Причем мели во время зимних штормов могут сдвинуться на добрую лигу. Раньше лоцманы каждый раз после шторма тратили уйму времени, чтобы найти новый фарватер. А сейчас достаточно подняться на дирижабле в ветреную погоду — и весь залив как на ладони. Видно любой камень — возле него обязательно будет белый бурун. Портовая охрана раз в дюжину дней летает над заливом и чертит новую карту.

Вскоре впереди из дождевой дымки появилась более темная дуга суши. Дирижабль приблизился к городу, так что уже можно было даже в опускавшейся тьме рассмотреть зеленые медные шпили и темно-красную черепицу крыш. Машина постепенно снижалась, но и дома становились меньше. Дирижабль промчался над бурыми квадратами пригородных садов и замедлился над большим лугом, в центре которого мерцало светящееся кольцо.

— Бросаем якоря! — скомандовал старший гном.

Антус повернул какую-то рукоять, гондолу заметно тряхнуло, потом она начала мелко вибрировать, постепенно приближаясь к земле.

— Тушу кристалл! — произнес мастер Персефон.

Гондолу снова тряхнуло — и Астралия ощутила, что она стоит на неподвижной поверхности.

Сразу же к дирижаблю подбежало несколько разумных с фонарями в руках. За ними подъехали подводы. Гномы откинули часть борта гондолы, превратив ее в удобный трап, и возчики принялись таскать ящики в телеги.

Девушка ждала, боясь в суете помешать тем, кто знает, что делать, но в конце концов решила напомнить о себе. Приметив старшего среди возчиков — высокого человека в темно-зеленом плаще, — она подошла к нему и строго сказала:

— Я сопровождаю груз для герцогини Вольмар. Скажите разумным, чтобы они были поаккуратнее, внутри — нежные растения.

— Не беспокойтесь, мастрис! — откликнулся мужчина. — В телегах достаточно сена. Все будет в лучшем виде! А вы поедете с рассадой или в фургоне с рабочими?

— Ну, если в лучшем виде,…

Астралия решила, что не обязана мокнуть, карауля рассаду, все равно от ее присутствия в телеге нет никакого толку.

— Ну, если в лучшем виде, то в фургоне. Он же направляется во дворец герцогини Вольмар, не так ли?

— Да, мы договаривались, что доставим ящики прямо в оранжерею, — кивнул возчик.

— Тогда поставьте заодно и мои вещи в фургон, — попросила девушка.

Астралия вернулась в гондолу, чтобы попрощаться с гномами. Неожиданно для нее мастер Персефон принялся благодарить:

— Следующий раз, если вздумаете полетать, постарайтесь попасть на наш «Безрассудный»! Мы будем рады. Ни разу такого спокойного полета не было, хотя погода, прямо скажем, не очень. Я уж боялся, что в облаках нас будет болтать, как в камнедробилке, но «Безрассудный» нес гондолу нежно, как пьяница — полную рюмку ко рту, чтоб ни капли не упало… Это он вас нес, мастрис!

— Скажете тоже, — удивилась девушка.

— И скажу! — упрямо мотнул головой гном. — Уж мы-то, знаем! Мы понимаем! Я же не просто так, я — из черных княжеств, у нас память хорошая!

Ничего не понявшая Астралия лишь кивнула и пожелала своим спутникам удачи на обратной дороге в Кнакк.

Слова гнома привели девушку в недоумение. Правда, долго думать о таинственных рассуждениях о дирижабле-пьянице ей было некогда. До города оказалось совсем недалеко. Фургон грохотал некоторое время по брусчатке. Астралия сидела в середине лавки, зажатая с двух сторон мужиками в мокрых плащах, которые старались лишь не слишком сильно на нее налегать, поэтому не могла видеть, что там, за крошечным, мутным от дождя окошком. Изредка сквозь него внутрь фургона падал сноп золотистого света от какого-нибудь фонаря, но через миг исчезал, и внутренности экипажа снова погружались в темноту. Наконец, остановились в каком-то проулке.

Девушка вслед за грузчиками выбралась из фургона. Мужики принялись таскать ящики куда-то за кирпичный забор, а к ней подошел парень с манерами хорошо вышколенного слуги:

— Мастрис Бооти? Госпожа приказала перенести ваши вещи в комнату для гостей.

— Да, позаботьтесь о моих саквояжах! — кивнула девушка.

Меньше, чем через половину склянки, она уже отогревалась у растопленного камина в небольшой спальне. Приведя себя в порядок после дороги и разобрав вещи, Астралия взяла бумаги, которые вручил ей лорд Буригаг, и вышла в коридор.

Ей пришлось проплутать довольно долго по запутанным переходам, стараясь не обращать внимание на ощущающиеся то в одном месте, то в другом, магические следы, пока она, наконец, ни наткнулась на молоденькую девушку, вытиравшую пыль на стеллажах, встроенных в нишу напротив полукруглого высокого окна. На полках были расставлены небольшие скульптуры, изображавшие каких-то животных. Все вместе очень походило на собрание редкостей, которое Астралия видела в доме Суволли. Леди Лилиан после смерти отца часть принадлежавших ему артефактов передала Академии, а часть оставила в память о нем.

— Скажи, где найти кого-нибудь из старших слуг, чтобы передать бумаги и узнать, когда госпожа сможет меня принять? — спросила Астралия.

— Ой! — воскликнула служанка. — А ты — новая цветочница? Девочки уже третий день говорят, что должен приехать кто-то на замену мастрис Манильде.

— А что с ней случилось? — поинтересовалась Астралия.

— Так муж ее в горы увез! Мы-то думали: солдат безродный, а у него в горах и дом, и поле, и родня всякая! Манильда как поняла, что матерью станет, пришла к госпоже и говорит: «Мой уволился со службы и хочет, чтобы я с ним ехала. Да оно и лучше, на своих харчах да на свежем воздухе дите растить!»

Астралия пожала плечами.

Похоже, до нее «цветочницей» во дворце работала простая девушка, так что не стоит особо опасаться, что она не справится с обязанностями. Искусство составления букетов, язык цветов, умение выращивать живые композиции — этому всем учили в монастыре. Для любой благословляющей это — такие же обычные дела, как для кухарки — чистка картошки. Астралия училась вместе с благословляющими, но особого интереса ко всем этим хитростям украшения богатых домов не испытывала. Поэтому, когда лорд Буригаг сказал, что рекомендовал ее, внучку садовника Бооти, герцогине Вольмар, Астралия начала беспокоиться: получится ли у нее? Ей был проще договориться с камнем или железом, чем с капризными цветами.

— Наверное, так, — сказала девушка. — Но все же: где найти старших, чтобы отдать бумаги герцогине?

— Идем, провожу! Мастер Льюс, наверное, сейчас на кухне, командует приготовлениями к обеду.

— К обеду? — удивилась Астралия.

По ее расчетам, давно минул не только полдень, но и время ужина. Желудок уже напоминал о том, что съеденные в дирижабле подорожники — это слишком мало для того, чтобы спокойно ждать утра.

— Да! — служанка, видимо, соскучившись работать в одиночку, всю дорогу до кухни радостно тараторила, не очень заботясь о том, слушает ли ее спутница. — Завтра у нас — званый обед. Приглашены герцогиня Флорелли, герцогиня Аметилис, леди Морсалин, княгиня Экст, леди Вирелли… Я знаю, я сама приглашения относила, когда курьера посылали. А тебя как зовут?

— Астралия Бооти… Асти, — ответила бывшая монастырская послушница, решив, что здесь ее вряд ли будут звать «мастрис».

— А меня — Пини… Пинелия Варс из Экона. Да, наша семья живет в столице с незапамятных времен, а первые Варсы служили у князя Эконского до того, как его съели ящеры! Представляешь?

Впрочем, полностью изложить свою родословную маленькой гоничной не удалось. Спустившись на пару этажей, девушки добрались до кухни, размеры которой поразили юную провинциалку. Конечно, она бывала в господских домах и в родном Отторе, и в Кнакке. Да и поместье Суволли, в котором жил дед, считалось одной из самых значительных усадеб в городе. Но кухня герцогини была больше любой другой виденной девушкой кухни раз в десять. Уступала она, пожалуй, только трапезной в монастыре.

Мастер Льюс оказался немолодым благообразным эльфом-полукровкой, чем-то неуловимо напоминавшем Астралии ее деда. Он взял бумаги, бросил через плечо одной из кухарок:

— Лини, будь добра, через половину склянки накорми девушку, она с дороги!

Потом кивнул Астралии:

— Госпожа у себя в кабинете, будет уместно, если мы поднимемся к ней вместе. Идемте!

И, окинув пристальным взглядом скромное платье девушки, добавил:

— Мастрис!

Услышав это обращение, кухарки с большим интересом посмотрели на девушку. Астралия ощутила, как, стоило закрыться за ней с мажордомом двери, они принялись обсуждать ее — и внешность, и возраст, и вообще все, что каким-то таинственным образом умудряются узнавать слуги о любом, кто появляется в доме.

После того, как Астралия представилась герцогине и получила указания по поводу украшения гостиной к завтрашнему обеду, она спустилась на кухню, где ей устроили форменный допрос. Однако пытаться что-то выведать у Тени — задача не из простых. Астралия постаралась стать как можно менее интересной кухонным болтушкам. Да, она — внучка того самого Бооти, который раньше жил в Эконе, а потом уехал в Кнакк. Да, Бооти с Сиреневой улицы — это родня, но никогда не виделись. Да, дед — садовник. Самый лучший? Может быть, так говорят. Да, она — любимая внучка у старика, и многое она знает от него. Да, завтра она украсит столовую, а потом пойдет в оранжерею, чтобы посмотреть, как обращаются с кнаккской рассадой…

В общем, за ту половину склянки, что понадобилось девушке на ужин, кухарки не смогли узнать об Астралии ничего, кроме того, о чем они могли бы догадаться сами.

А ночью бывшей монастырской послушнице снились упругие ветры и серая облачная муть. Лишь к утру приснилось солнце — но оказалось, что это не совсем сон, утро было ясным и теплым, насколько, конечно, могут быть теплыми дни второй половины осени.