Дервиш

Глава 9. В поисках древнего города

Дервиш внимательно взглянул на оленя и покачал головой:

— Бедняга! Он очень устал, ему пришлось всю ночь убегать от мунгат!

— Кто такие мунгаты? — Обернулась к нему Вика.

— Волки Амритайи. Здесь не так много хищников, как в Сване, — добавил Дервиш, увидев тревогу искателей, — но они есть. Бояться их не нужно, пищи им хватает, и для нас опасности пока нет. К тому же скоро вы сами научитесь защищаться.

— И как мы этому научимся? — Поинтересовался Глеб.

Дервиш спустился с камней на песчаный берег, вспугнув из травы нескольких ярко окрашенных летающих ящериц, которые тут же с шипением и писком взлетели прочь, махая пёстрыми перепончатыми крыльями.

— Нам нужно отыскать город. — Задумчиво произнёс он. — С этого мы начнём.

— Что за город? — Глеб проводил взглядом улетающую шумную яркую стайку.

— Его построили очень давно, ему миллиарды лет, и он спрятан в горах. Я был там однажды с Учителем, но где именно он находится, я не знаю.

Глеб улыбнулся, увидев на лице Вики радость от настоящего приключения.

— А как мы найдём его? — Спросил Трутнёв.

Дервиш немного помолчал и указал на север:

— Я думаю, что там. Я пока не знаю точно, но, может быть, когда мы придём на место, я смогу что-то определить точнее. Нужно попробовать, нужно попытаться.

Потом добавил:

— Не уверен, смогу ли я найти. Город закрыт. Его строили не люди, и сила тех, кто спрятал его, много больше моей. Намного больше. Я надеюсь на помощь Учителя.

— А откуда твой учитель знал, где находится город? — Спросил Слава.

— Строители города были его учителями. — Взглянул на него Дервиш. — Идёмте!

Искатели двинулись за ним вправо от реки, оставляя её позади себя. Дервиш повёл их по равнине на север. Он шёл впереди, молча и сосредоточенно глядя куда-то в пустоту, внимательно прислушивался к чему-то, что было слышно только ему. Трутнёв шёл вторым, идущий последним Глеб прибавил шаг и поравнялся с Викой.

— Что? — Обернулась она.

— Что ты думаешь? — Спросил Глеб, серьёзно глядя на неё.

— О чём?

— О нашем путешествии.

— Это невероятно, Глеб! Всё, что с нами происходит — просто невероятно! — Вика улыбалась. — Я никогда не думала, что со мной может произойти что-то подобное! Глеб, это ведь то, о чём мы всегда мечтали!

— Да! То, что с нами происходит — просто невероятно! — Ответил он. — Ты заметила, каким ясным стало сознание? И усталости нет совершенно. Я уже забыл, когда со мной такое было.

— Да, я тоже заметила. Как думаешь, — она слегка замедлила шаг и стала говорить тише, — это он так на нас действует?

— Трудно сказать. — Глеб сжал губы. — Я его просто прямо спрошу, чего гадать.

— Подожди! — Вика стала серьёзной. — Не спеши, ведь пока всё хорошо!

— Я хочу сам себя контролировать, ты меня понимаешь? — Глеб твёрдо смотрел ей в глаза.

Густая растительность, окружающая речное русло, осталась позади. Вокруг них, насколько хватало глаз, простиралась тёмно-зелёная бархатная равнина, расцвеченная кремово-белыми, пурпурно-красными, голубыми и оранжевыми цветами всех размеров и форм, которые только способно представить человеческое воображение. Вдали, сквозь утреннюю дымку, парящую над цветами, призрачной тенью, гряда за грядой возвышались горы. Взгляд искателей, скользя с вершины на вершину через разделявшее их расстояние, различал белоснежные пики северных гор, теряющихся в ярком изумрудном небе. У их подножья чёрной полоской, протянувшейся с востока на запад, угадывались вечнозелёные леса, упорно ползущие вверх по горным склонам. К востоку хребты гор опускались вниз, сливаясь с поросшими соснами и густым кустарником холмами предгорий. От подножья хмурых скал свежая, прохладная зелень стремительным широким потоком жизни вливалась в необъятную палитру полевых цветов, разметавшуюся по тёмно-зелёной равнине, по которой теперь шагали к своей таинственной цели пришельцы из другого мира…

Глеб догнал Дервиша и некоторое время шёл рядом с ним. Наконец, тот повернул к нему голову и спросил:

— Ты бы хотел, чтобы кто-то проник в твоё сознание, и начал руководить тобою и твоими мыслями?

— Конечно, нет! — Глеб уже начал привыкать к неожиданностям своей новой жизни.

— А ты бы сам хотел подчинить себе другого человека и переделать его под себя?

— Нет, я на такое не способен! — Глеб мотнул головой и нервно подёргал лямки рюкзака, поправляя их.

— Я легко могу это сделать почти с любым человеком, — продолжал Дервиш, спокойно взглянув на него своими большими карими глазами, — но я предпочту умереть, чем стать таким! Я считаю, что это самое жестокое преступление, которое только возможно придумать. И ему нет и не будет оправдания! Догадываешься, почему я так думаю?

— Ну, — Глеб пожал плечами, — я думаю, что чем выше интеллектуальная природа человека, тем меньше вероятность заставить его что-то делать по принуждению.

— Тоже верно, но не поэтому. — Дервиш остановился, вглядываясь в горизонт.

— Когда-то мы ходили здесь вместе с моим Учителем. — С грустью произнёс он. — Как давно я не был здесь наяву. Мне так нравилось беседовать с ним. Мы шли и говорили обо всём. Забывали о еде, об усталости, могли пройти за день немыслимые расстояния.

Огромная бабочка села на голову Дервиша, но он не обратил на неё никакого внимания. Вика, прислушиваясь к тому, что он говорил, с восхищением разглядывала чудесный фиолетово-голубой узор на четырёх её лёгких, подвижных кремово-охристых крыльях.

— Создатели окружают нас заботой и любовью, какая только возможна в этом суровом мире. — Продолжал Дервиш. — Можно сказать, мы приходим сюда не для того, чтобы взрослеть, а для того, чтобы оставаться детьми! Как только разум теряет способность к обучению, становится чёрствым, закостеневшим — душа уходит, чтобы вновь вернуться радостным и любознательным ребёнком. Чтобы понять тайны этого мира, нужны любопытные детские глаза и незамутнённость разума.

— Как здорово! А чьи это слова? Кто это сказал? — Восхищённо переспросила Вика.

— Я! — Улыбнулся Дервиш. — А сейчас скажите мне, что вы видите вокруг себя?

— Природу!

— Да! — Дервиш остановился, с улыбкой глядя вокруг. — Красота! Ничто не может превзойти естественную гармонию и красоту природы!

Он повернулся к искателям:

— А как вы понимаете такие слова: «Не солнце освещает мир перед вами, вы сами освещаете мир сиянием вашего разума.»?

Искатели задумались в молчании, бросая взгляды друг на друга. Неожиданно Глеб увидел заполнившие всё пространство вокруг него мельчайшие светящиеся частицы, как дождь непрерывно падающие сверху. Они ударялись в землю, листья, стволы деревьев, лепестки цветов и камни, в его руки, носки ботинок, в головы и плечи Дервиша, Вики и Славы, и тотчас, исчезая во вспышке, взрывались облачками разных цветов. Он в изумлении и восхищении смотрел вокруг, подставляя ладони дождю сияющих искр, видя, как они взрываются, ударяясь в его ладони, сиянием телесного цвета. Частицы ударяли в нос, щёки и глаза, и он видел непрерывное сияние перед собой, и весь мир вокруг сиял и светился! Глеб заметил, что над травой и листьями сияние было зелёным, над камнями — серым и чёрным, видел другие предметы и иное сияние над ними. Сияющие цвета сливалось в лучи, которые стремились во все стороны, не смешиваясь и не мешая друг другу, уплывали вдаль и вверх.

— Так вы видите цвета! — Услышал Глеб голос Дервиша.

Сияющая картина тихо поблекла, растворилась в дневном свете, падающий с неба дождь искр исчез.

— Что это было? — Вика, сияя радостью и удивлением, обратилась к Дервишу.

— Это свет, отражающийся от разных поверхностей, только и всего! — Улыбнулся Дервиш. — Так что вы думаете насчёт света разума?

— Это понимание? — Слава вопросительно посмотрел на него.

— Да, верно! — Дервиш стал серьёзным. — Как только человека покидает любопытство, он теряет радость жизни. Тогда он становится мёртвым. Он ест, пьёт, ходит и разговаривает, но он — мёртв.

Некоторое время он шёл молча.

— Знания — это очень долго, ведь всему нужно время — чтобы узнать, понять, проверить, научить других. Всё должно быть естественно. Было время, когда практиковалось активное вмешательство в жизнь и сознание адептов. Но после долгих лет такой практики выяснилось, что это влечёт за собой массу неприятных последствий, которые постепенно сводят к нулю все усилия и учителей, и учеников. И тогда исключили всякое вмешательство.

Продолжая смотреть на подножья далёких гор, он внезапно спросил:

— Как вы думаете, мы верно идём?

Искатели, немного растерявшись, пристально смотрели в разные стороны, гадая, что ответить. Дервиш, улыбаясь, обернулся к ним:

— Прислушайтесь к себе, это просто! Слушайте свои ощущения! Они вам подскажут то, что вы хотите знать.

Посмотрев на озадаченные лица искателей, он рассмеялся и показал в сторону белоснежной вершины впереди:

— Ладно! К вечеру мы дойдём до подножья Ала-ата. Там поставим лагерь.

Группа вновь двинулась в путь.

— Помните сон, что видела Агафья Тихоновна? — Спросил Дервиш. — Про белого ворона?

— Да, конечно! — Громко воскликнула Вика.

— Ворон — это я. — Продолжал Дервиш.

— Мы уже это поняли! — Поддержал Трутнёв.

Искатели окружили Дервиша и теперь группа шла вокруг него, стараясь держаться поближе.

— Кольцо — это моё внимание и защита, а капля крови, что упала к ней на ладонь — это вы.

— Почему кровь? — Спросил Глеб.

— Это просто широко понятный символ. — Дервиш, шагая, продолжал смотреть на горизонт. — Я говорю это, возвращаясь к вашему вопросу: «Почему мы?». Вы достигли больших успехов в развитии духа. Вы не позволяете интеллекту вмешиваться в движения души, и потому спокойно и радостно слушаете голос совести.

— Я вот хочу спросить… — Замялся Слава.

— Спрашивай!

— В твои времена все так говорили?

— Как — «так»? — Уточнил Дервиш.

— Ну, пафосно, что ли?

— Почему моя речь звучит так необычно, ты об этом? Я привык так выражать мысли. — Дервиш помолчал. — Это язык людей, когда царствует Золотой век, так говорили люди, когда жили в Свете. Это язык признания, уважения и любви. Разговаривая на нём невозможно кого-то оскорбить или унизить чьё-то достоинство. А когда наступает век Кали, люди постепенно начинают говорить на языке ракшасов, который распадается на группы и диалекты, опускается всё ниже, вбирая в себя ругательства и пошлые двусмысленности.

— То есть, во времена Кали мы говорим на языке бесов? — Удивился Трутнёв.

— Теперь язык души подвергается осмеянию, а над человеком, говорящим душой, насмехаются: «что за пафос?».

— Боже мой! — Воскликнула Вика. — Сколько всего надо понимать!

— Это просто! Слушайте душу, её язык чист, в нём нет лжи и лицемерия! — Ответил Дервиш. — Вы станете одним целым. Вы будете видеть, знать и чувствовать друг друга, и понимание придёт.

Искатели шли, молча обдумывая услышанное. Лёгкий вздох ветра, пролетая над долиной, принёс новые запахи: пряный аромат похожих на ландыши, собранных в огромные гроздья гигантских лилово-красных колокольчиков. Из каждого цветка вниз свисала гроздь пахнущих мускусом пыльцовых мешочков. Вокруг цветов вились мохнатые жужжащие насекомые, похожие одновременно и на пчёл, и на шмелей.

— Давайте немного отдохнём! — Дервиш с видимым удовольствием сбросил свой рюкзак и растянулся на траве, опершись на него головой.

Искатели последовали его примеру, с интересом разглядывая заросли огромных цветов.

— Это аргусы. Их пыльца — отличное средство для заживления ран, и при кожных болезнях. — Пояснил Дервиш.

Насекомые ползали по огромным чашам цветов, с жужжанием пересаживаясь на раскачивающиеся гроздья. Тяжёлая, охристого цвета пыльца сыпалась на траву, окрашивая её в светло-коричневый цвет.

— Дервиш! А как мы будем учиться? — Вика с интересом смотрела на него. — Ты будешь просто беседовать с нами?

— И беседовать мы будем обязательно. — Уклончиво ответил тот.

— А в чём состоит сам процесс обучения? Как определяются цели, задачи, концепция? — Трутнёв подхватил мысль Вики.

— Ты постигаешь свою самость, движешься среди своих, таких же соискателей впереди и позади тебя. Главное — нравственность и прочные моральные устои, это — стержень твоего духа.

— И что потом? — Нетерпеливо воскликнула Вика.

Дервиш понял вопрос:

— Никакого «потом» не существует! Оно никогда не наступит, потому что Жизнь Бесконечна! Есть идущие впереди тебя, и есть те, кто идёт следом.

— А как ты общаешься со своими собеседниками? — спросил Глеб.

— Когда я слышу, что кто-то обращается ко мне — я отвечаю, не оставляя своего дела. И образ, в котором я являюсь собеседнику, также зависит от того, кто обратился. Например, ваш символ мудрости — сова, но если я использую его, вряд ли вы будете беседовать с совой, поэтому вы увидите более подходящий символ — старца!

— А как хранители разговаривают между собой? — С интересом спросил Трутнёв.

— Мы редко пользуемся словами в общении, мы используем язык понятий! Я вам не смогу объяснить! Когда мне открыли эту способность, я просто сразу начал ей пользоваться, без уроков и объяснений. Я просто думаю о том, что нужно, и собеседник видит то же, что и я, и понимает меня! Мы открыты друг другу, мы одно целое, мы вместе!

— А кто был тот белый волк из леса? Ты ещё назвал его помощником?

— Я понял, о ком ты спрашиваешь. Это и был мой помощник, он приходит, когда нужен. Захотите — заведёте себе тоже. Сейчас не спрашивайте, придёт время — будете знать.

Дервиш закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Искатели замолчали, воцарилась тишина. Глубокая зелень небес опять коснулась глаз пришельцев, завораживая своей необычной красотой и успокаивая сознание. Усталость, давно проникшая в самые сокровенные уголки земных тел, понемногу уползала, растворяемая дремотой и уносимая благотворной энергией нового мира. Искатели в блаженстве впитывали идущие из земли силы, наполняющие тела здоровьем и бодростью. Непонятный шум заставил всех открыть глаза и повернуться к цветочной поляне. По цветам, распугивая мохнатых насекомых, карабкалось множество мелких полосатых существ, похожих на обезьянок. У них были маленькие головы с огромными глазами, цепкие трёхпалые лапки и длинные полосатые хвосты. Дервиш, повернув голову, посмотрел на них, улыбнулся, и вновь закрыл глаза. Обезьянки, повиснув на чашах цветов, отрывали пыльцовые мешочки с гроздьев и запихивали себе в рот. То, что сначала показалось искателям усиками вокруг круглого рта, оказалось чем-то вроде коротких щупалец. Трёхпалая кисть, в которой большой палец противостоял двум другим, ловко откручивала пыльцовый мешочек и прикладывала ко рту, тут же усики подхватывали его. Обезьянка быстро хваталась за стебель, а усики уже выполняли роль рук, придерживая добычу. На спинах некоторых из мам сидели детёныши, крепко держащиеся за них. Обезьянки-мамы вели себя спокойно, а самые молодые и шустрые из самцов с писком прыгали со стебля на стебель, гонялись друг за другом, раскачивая гигантские цветки. Волны пыльцы поднялись в воздух, покрывая всё вокруг охристым налётом. Искатели, посмеиваясь, наблюдали за вознёй обезьяньей стаи. Вика встала, осторожно приближаясь к ним, но, едва она подошла к крайнему, возвышающемуся над её головой, склонённому стеблю колокольчика, вся стая с визгом и уханьем шустро бросилась прочь, исчезнув в светло-коричневом облаке среди раскачивающихся тяжёлых стеблей. Смеющаяся Вика вернулась обратно.

— Так хотелось потрогать хоть одну! — Улыбалась она.

— Ты их напугала! — Глеб вытянулся на траве.

— Они не испугались, они играют! — Произнёс Дервиш. — У них нет врагов. Отдохнули? Тогда завяжите лица платками и давайте продолжим наш путь.

Искатели двинулись сквозь цветочную поляну, простирающуюся далеко вокруг. Склонённые стебли колокольчиков висели над головами, некоторые из чаш цветов были такого размера, что их можно было надеть на голову, как шляпу. Стараясь не отдаляться друг от друга, искатели шли следом за Дервишем, Трутнёв время от времени проверял направление по компасу. Одежда быстро покрылась летающей в воздухе пыльцой, запах мускуса кружил голову, а вокруг путешественников кипела жизнь: в траве под ногами, по гигантским стеблям-стволам двигались всевозможные, всех цветов и размеров жучки, червячки, муравьишки, степенно перешагивали на длинных двупалых лапах ящерицы размером с кошку, летали мелкие птицы, стрекозы, и множество других летающих насекомых. Искатели осторожно обходили стволы, стараясь ни на кого не наступить. После часа таких манёвров, мокрые и уставшие, искатели увидели между последними стеблями зелёную долину и снежную вершину над ней. Трава в долине была уже другой, намного выше, чем прежде, кое-где виднелись рощицы из деревьев и кустарников. Дальше, к западу, они сливались в сплошную зелёную массу, а ещё дальше за ними начинались леса. Солнце перевалило зенит, и стремилось вниз, к горным вершинам. Искатели вырвались на свободу из цветочного плена, и с шумом сбрасывали с себя рюкзаки и отряхивали одежду, с наслаждением сдирали с лиц покрывшиеся коркой из пыльцы и пота, и пропитанные запахом мускуса повязки. Из высокой травы неподалёку встревоженно вскочили три жёлто-коричневые длинноногие антилопы и грациозно бросились от них прочь. Тотчас вся долина словно ожила: со всех сторон, вскакивая на длинные ноги, коротко хрюкая, фыркая, и сотрясая землю копытами, помчались сотни, тысячи радужно сверкающих животных. Искатели замерли на месте, поражённые великолепным зрелищем. Забыв об усталости и запахе мускуса, они смотрели на огромный радужный табун. Животные, высоко подпрыгивая и толкаясь, стремительно набирали скорость и уносились вдаль. В их движениях не чувствовалось тревоги или страха, казалось, они лишь ждали возможности дать волю своим застоявшимся мышцам, и теперь спешили испытать радость от их работы, насладиться бьющим в лицо ветром, и бежать, мчаться, радостно крича о своём существовании и счастье жизни! Стадо описало в долине длинную дугу, поднимая в воздух встревоженных птиц, потом снова повернуло, словно косяк рыб в океане, и так же стремительно помчалось прочь. Шум бегущих животных был слышен ещё долго, земля всё ещё сотрясалась от ударов множества копыт, хотя антилоп уже не было видно, и даже самые последние из них уже скрылись в необъятных зелёных просторах.

— Сколько мы наделали шума! — Рассмеялся Дервиш. — Я уже давно не наблюдал таких картин.

— Да уж! — Согласно кивнул Глеб, — у нас такого не увидишь.

— Я предлагаю устроить лагерь у того холма! — Дервиш указал на высящийся невдалеке невысокий холм. — С него мы завтра утром осмотримся и решим, куда продолжить путь.

— Смотрите! Идите все сюда! — Трутнёв энергично махал рукой остальным.

Искатели подошли к нему и молча смотрели на гигантские следы во влажной почве. Огромные, трёхметровые отпечатки двупалых лап ясно виднелись в примятой траве, не затоптанной умчавшимся стадом. Трава ещё не успела подняться и следы ясно просматривались, уходя на запад, в направлении лесных зарослей, видимых вдалеке.

— Что это? Или кто? — Спросил Глеб у Дервиша.

— Это нирут, ящерица. Она питается травой и ветками.

— Ящерица таких размеров?! — Переспросил Слава.

— Ну да, она большая. — Подтвердил Дервиш.

Вечером, сидя у костра, искатели пили чай, принесённый с собой из своего мира, и обсуждали события этого. Вика положила руку Глебу на плечо:

— Тебе ещё кипяточку подлить?

— Нет, спасибо. — Ответил он.

— О чём думаешь?

— Никак привыкнуть не могу. — Вздохнул Глеб.

— Я тоже. Вчера дом приснился. Мама, сестра. Я им про наше путешествие рассказываю, а они молча сидят, и с таким удивлением на меня смотрят, как будто не верят! Странно всё это.

— Переживаешь?

— Напрягает. Справлюсь, не обращай внимания. — Вика положила голову ему на плечо.

Дервиш сидел чуть в стороне, молча пил чай, и задумчиво смотрел на огонь. Трутнёв подсел к нему:

— Не помешаю?

Дервиш кивнул и негромко сказал:

— Мне кажется, за нами кто-то следит, но кто и откуда — я не могу понять. И у него, или у них, нет никакой цели, они просто смотрят.

— Здесь есть люди?! — Слава удивлённо смотрел на собеседника.

— Да! Здесь есть цивилизация! Она более развита, чем на Земле. Немного выше!

— Почему ты ничего не говорил нам? — Трутнёв забыл про свой чай.

— Вы не спрашивали, а я не хотел вас тревожить! Кроме того, я надеялся, что для общей безопасности нам удастся избежать этой встречи, что мы просто сделаем то, зачем пришли, и уйдём! — Дервиш выплеснул на землю остатки чая и поставил кружку возле скрещённых ног.

— Но почему мы должны были тревожиться? — Переспросил Трутнёв.

— Тогда я видел, что эта информация даст такой эффект! Вы и сейчас в напряжении. Ведь всё теперь изменилось, так?

— Он прав! Мне теперь уже не так спокойно! — Воскликнула Вика.

— Да уж, какой-то дискомфорт! И интерес как-то улетучился! — Кивнул Глеб.

— Об этом я и говорю. — Дервиш сложил ладони и опустил глаза к огню. — И ещё! Я хотел сказать, что первый человек, взявший в руки палку, которая была обломком ветки, был самым первым в истории, нулевым — воином!

Глеб удивлённо посмотрел на него, потом повернулся к Вике:

— Наверное, пора на боковую. Слишком много впечатлений. Пойдём?

— Да. — Кивнула Вика. — Спокойной ночи всем!

— И я тоже пойду. Спокойной ночи! — Слава встал и пошёл к своей палатке.

— Спите спокойно! — Громко откликнулся Дервиш, не поворачивая головы.

Утром, когда Вика с Глебом готовили завтрак, из близлежащей рощи пулей вылетел взъерошенный Трутнёв.

— Вы видели?! Видели?! — Возбуждённо говорил он.

— Что — видели? — Повернула к нему голову Вика.

— Там сейчас пролетела летающая тарелка! Настоящая летающая тарелка! Так низко, что я смог её всю рассмотреть! Там свет в окошках горел!

— Дервиш! Что он видел? — Спросил Глеб.

— Я вчера уже говорил, что здесь есть цивилизация. — Спокойно ответил тот. — Они нас не видели, у них есть свои заботы. Давайте завтракать и займёмся делом!

Через час они стояли на вершине холма, и смотрели на горные кряжи, высящиеся перед ними на севере. Свежий ветер нёс с гор запах снегов. Струи прохладного воздуха врывались в жаркое дыхание начинающегося утра, освежая и наполняя лёгкие силой, а сердце — радостью. Внимание наблюдателей на холме было приковано к скалам. Дервиш с отсутствующим видом, погружённый в себя, молча поворачивал голову. Искатели внимательно смотрели вокруг, сверля взглядами каждый выступ, каждый пик. Они упорно искали следы рукотворных строений, которые могли бы привести их к цели. Вика и Дервиш одновременно и неожиданно подняли руки, указывая в одном направлении. Вика громко сказала:

— Смотрите, это же башня!

Дервиш негромко произнёс следом:

— Нам туда.

На склоне Ала-ата, укрытая снегами, возвышалась малозаметная каменная башня, увидеть которую способен был только острый глаз искателя, знающего, что здесь что-то есть, и различивший среди камней и снегов ряд небольших темнеющих окон-бойниц. Трутнёв засёк направление, и группа спустилась с холма.

— Вика! Ты молодец! Просто удивительно, как ты умудрилась увидеть такую мелочь на таком расстоянии! — Говорил Слава.

Вика краснела от удовольствия.

— Умничка! — Глеб обнял её и поцеловал.

Через два часа искатели подошли к подножью горы. Крохотная башня находилась прямо над ними высоко на отвесной скале, в километре от земли. Никаких видимых ступеней или троп к ней не было видно.

— Так! Вход, очевидно, просто завален! — Констатировал Глеб. — Но он есть!

— Да, я тоже так думаю! — Согласился Слава, осматривая огромные глыбы, рассыпанные у подножья. — Обвалом засыпало, скорее всего.

Искатели обернулись к Дервишу, ожидая его слов.

— Вход здесь. — Дервиш подошёл к огромному валуну, лежащему возле отвесной скальной стены. — Надо отодвинуть камень.

Глеб присвистнул:

— Ого! Как мы это сделаем?

Искатели обступили огромный валун, возвышающийся над ними вдвое выше человеческого роста. Дервиш сунул руку в свой рюкзак и извлёк оттуда большой кожаный футляр. Открыв его, он вытащил толстую тёмно-коричневую пластину.

— Это плата, которая убирает вес, и теперь она послужит нам. — Дервиш осмотрел каменную глыбу и сунул пластину в большую трещину в ней.

Затем он извлёк из футляра потемневшую от времени флейту, и негромко заиграл, внимательно глядя на валун. Тот качнулся и немного отодвинулся от скалы. Глеб сбросил рюкзак и подошёл к нему. Уперевшись ногами, он с силой навалился, и едва не упал — глыба легко отодвинулась в сторону. За ней открылось большое округлое отверстие, обрамлённое каменной кладкой.

— Слава! — Крикнул Глеб.

Трутнёв быстро освободился от лямок и тоже навалился на глыбу вместе с Глебом. Валун, бороздя каменистый грунт, отодвигался в сторону. Дервиш перестал играть, и глыба тяжело и грузно осела, продавив почву и вновь привалившись к скале. Слава с трудом извлёк плату и отдал её Дервишу.

Вход между сломанными, раздавленными створками дверей оказался до половины завален камнями. Искатели одели перчатки и выстроились в цепочку, разбирая завал. Очень скоро проход был расчищен, и через него уже можно было идти. Дервиш вошёл первым, за ним шагал Глеб с фонарём в руках, Трутнёв замыкал шествие, тоже держа в руках фонарь. Яркие лучи осветили стены и своды длинного тоннеля, покрытые плесенью и зелёными наростами мхов. Давно запечатанное подземелье начало освобождаться от душного и затхлого воздуха. Обгоняя искателей, через коридор устремились потоки свежего ветра, унося тяжёлый запах сырости. Сквозь тревожное эхо шагов слышалась капель воды.

Глеб, едва поспевая за Дервишем, внимательно смотрел вокруг, стараясь понять, что находится вокруг них — сквозь обрывки мха и разводы плесени были видны гладкие, влажные стены, чёрные от избытка воды. Никакой кладки или текстуры камня видно не было. Дервиш, не сбавляя шаг, быстро шёл вперёд, опустив голову. Он, казалось, не обращал никакого внимания на свет фонаря. Коридор привёл путешественников к широкой лестнице, ведущей вверх. Каменные своды, давно не слышавшие шума шагов и человеческой речи, разносили гулкое эхо, лучи фонарей освещали влажные стены и потолки, копошащихся на них насекомых. Глеб устал считать пролёты лестниц, вырубленные в скале. В каждом из них он насчитал двенадцать ступеней. Искатели молча поднимались по скользким ступеням, внимательно глядя вокруг, стараясь не пропустить случайно какую-нибудь нишу, дверь, боковой коридор, но в лучах фонарей вокруг виднелись только влажные замшелые стены. Двенадцать ступеней, площадка, поворот, снова двенадцать ступеней. Каменная лестница без перил упорно вела вверх. Через полчаса подъёма искатели вышли к башне, которую увидела Вика. Высунув головы в довольно широкие окна, Слава и Вика с удовольствием рассматривали открывшийся перед ними пейзаж долины. Вдалеке виднелась огромная цветочная поляна, простирающаяся на восток, далеко на западе виднелись темнеющие леса, а вокруг них возвышались пики гор. Заснеженные хребты прямо над головой поднимались в облака, скрывая в них сияющие снега. Глеб взглянул в бойницу и посмотрел на Дервиша. Тот с закрытыми глазами поворачивался из стороны в сторону. Глеб осторожно обошёл его и вернулся на площадку, по которой они только что прошли. Напротив башни в противоположную сторону уходил тёмный коридор. Глеб посветил в него фонарём и, услышав сзади шаги, обернулся.

— С той стороны скал — берег моря. — Дервиш был серьёзен. — Тоннель ведёт к нему.

— Ребята, идём! — Крикнул Глеб и последовал за Дервишем.

Тоннель ничем не отличался от того, что был внизу — те же чёрные от влаги замшелые стены с разводами плесени. Свет фонарей, гулкое эхо, тяжёлый запах сырости и лёгкий ветерок, изредка скользящий по щекам, и приносящий по длинным коридорам свежий воздух долины. Под подошвами ботинок изредка хрустели кости давно погибших здесь мелких животных, хлюпала вода. Дервиш сбавил шаг, чтобы шедшие за ним не выбивались из сил, сам он, казалось, вообще не ощущал усталости. Глеб вспомнил, как он спешил за ним тогда, в поле, когда они искали переход. «Знал бы я тогда, где окажусь! — Подумал он. — И где я же мы все окажемся в итоге?». Через два часа падающие от усталости искатели увидели впереди бледный луч света, бьющий им навстречу. Спустя несколько минут свечение стало сильнее, и вот уже выход из тоннеля стал виден так ясно, что различались плети висящего мха, закрывающего свод над выходом из тоннеля.

Раздвигая мягкие толстые плети мха и вьюнов, искатели один за другим вышли на свет. Их глазам открылся большой горный каньон, в центре которого на каменном плато ясно виднелись покрытые редкой зеленью развалины города.