Дервиш

Глава 14. Мы — есть!

Аланта молча подошёл к Глебу и осторожно положил руку ему на голову. Внимательно осмотрев его глаза, он также молча кивнул и отошёл, ничего не спрашивая. Глеб всё ещё был под впечатлением ото сна, но дышал уже спокойнее. Свет кристалла пульсировал, вспышки светло-голубого цвета время от времени озаряли каменный потолок, треск разрядов наполнял воздух свежестью и запахом грозы. Напротив сидел Слава, вспотевший и раскрасневшийся. Тяжело переводя дух, он качал головой, бросая взгляд то на Глеба, то на Аланту. «Тоже воевал!» — усмехнулся Глеб и спрыгнул с плиты. Вика, проснувшись, расплакалась, Глебу пришлось её успокаивать, но о причине своих слёз она так и не сказала.

Когда искатели пришли на берег, там собралась вся деревня. Жители растянулись вдоль пляжа, заняв его наполовину. Берег не вмещал всех желающих. Воины Ночи стояли у самой кромки прибоя, в несколько шеренг, на расстоянии вытянутой руки друг от друга, как строил их накануне Глеб, и ждали учителей. Навстречу им вышел Умала. Он приветствовал искателей и жестом пригласил их продолжать тренировку.

— Мои воины за утро уже много раз сделали то, чему ты учил их вчера! — По голосу вождя было слышно, что Умала очень гордится своей гвардией.

Олунха сели на землю, скрестив ноги, и молча смотрели, как Глеб и Слава обучают воинов правильно наносить удары ножами. Искатели удивлялись, как это при таком количестве людей на берегу царила полная тишина, в которой был слышен тихий плеск прибоя, время от времени нарушаемый только шумом топчущихся по песку выполняющих упражнения Воинов Ночи. Солнце медленно поднималось от горизонта, бросая на людей, деревья и песчаный пляж переливающиеся зелёные блики и прыгающие зайчики отражений. Прохладный ветерок шелестел бахромой длинных пальмовых листьев, и подбрасывал вверх парящих над водой голубых чаек, глядящих сверху на заполненный людьми пляж. Вскоре зрители начали раскачиваться в такт, некоторые подняли руки и проделывали ими ритмичные движения. Воины Ночи тотчас стали делать движения чётче. Их движения стали быстрее и яростнее, воины вкладывали в удары всю свою силу и мощь, подчиняясь одному ритму. Умала одобрительно качал головой.

— Что это? Опять поют? — Трутнёв смотрел на сидящих на берегу жителей деревни, раскачивающихся, как деревья на ветру.

— Когда-нибудь, Слава, мы сможем это услышать. — Глеб хлопнул его по плечу.

Слава посмотрел за спину Глеба, в сторону деревни, и кивнул — по песку к ним приближались вожди племени. Среди них шёл довольный Дервиш. Вождь Баули остановился перед искателями и одобрительно кивнул им:

— Наш народ празднует! Сегодняшний день — особенный для олунха! Мы видим то, что вы делаете, и чувствуем наше скорое освобождение! Если люди захотят, мы всегда будем праздновать этот день!

— Я рад слышать твои слова, вождь Баули, — ответил Глеб, — но ваша свобода пока ещё далеко. Нужно очень много сделать!

— Да, Глеб! Сделать нужно многое! — Согласился Баули. — До сегодняшнего дня искусство наших воинов заключалось в умении выбивать нож из рук противника и отбирать его копьё! Вы пришли из мира, который очень жесток, более жесток чем наш, и ваше искусство войны совершеннее! Воины олунха всегда полагались на искусство Воина Снов, оно всегда помогало нам. Но с вашим приходом мы увидели, что пребывали в собственном обмане! Пришло время больших перемен, такова воля наших Отцов!

Растерявшийся от слов Баули, Глеб думал, что ответить, и Дервиш поспешил ему помочь.

— Жители деревни считают нас колдунами из Сваны! — Улыбаясь, сказал он.

— Колдунами? — Изумился Слава. — Почему?

— Все колдуны помогают людям в беде. — Объяснил Баули. — Люди, у которых беда прошла, радуются недолго. Они знают, что придут новые беды. Хороший колдун, сильный колдун показывает людям чудо! Его сила радует сердца, показывает людям другой мир, даёт силы и уверенность в следующих днях! Вы показали людям новый мир и новый путь! У олунха появилась надежда на новую жизнь!

Глеб и Слава молча переглянулись. Дервиш улыбался.

— Мы теперь всё время в ожидании. — Баули говорил негромко и доверительно. — Этот день обязательно придёт, он уже стремится к нам, в этот мир! В один миг всё вокруг изменится по воле Создателей!

— Когда же это произойдёт? — Поинтересовался Трутнёв.

— Мы не можем знать это, — ответил Аланта, — это решают силы, которые много выше! Они всё сделают, когда увидят, что мир готов к изменению, и это переменит его к лучшему.

Вожди сделали жест приветствия в знак уважения, и ушли к танцующим и сидящим на песке жителям. Их тотчас окружили пляшущие и смеющиеся детишки. Старейшины племени смеялись и разговаривали с ними, с удовольствием общаясь с маленькими соплеменниками.

Слава и Глеб некоторое время смотрели на эту картину, потом Глеб покачал головой и произнёс:

— Что удивляет, так это то, что вождь клана разговаривает с детьми, как со своими собственными. Действительно, живут одной семьёй. Они все напрочь лишены той дурацкой самовлюблённости, которой больны наши чиновники.

— Изумительно тонкое замечание! — Иронично заметил Трутнёв.

Глеб толкнул его в плечо:

— Давай работать, бездельник!

Аланта вложил в ладони Глеба тяжёлые каменные шары, сказав обычную фразу:

— Сожми их в ладонях!

Глеб уже привычно положил на них ладони вытянутых вдоль тела рук, ощущая шершавый камень, излучающий струящееся тепло, и закрыл глаза.

…Маленькая точка света увеличилась, превращаясь в светящуюся воронку, внутри которой Глеб увидел песок. Да, это было похоже на то, как будто он видел всё через скрученную рупором газету, которая быстро разворачивалась и к тому же светилась. Песок. Он видел его тысячу дней за время службы, но этот песок был другим. Он был светлее, и крупнее. Глеб наклонился и зачерпнул немного песка ладонью. Руки!! Он поднял ладони к лицу — это были его руки! Глеб узнавал шрамы и отметины на них, сгибал пальцы, крутил ладони, сжимал кулаки, с интересом разглядывал свои руки, наслаждаясь тем, как они послушны ему! Вдруг он начал чувствовать, что устал и ему захотелось спать. Он лёг на тёплый песок и — уснул.

… Глеб открыл глаза. Над ним был необычного вида потолок, собранный из множества сложных и искусно выполненных деталей. Своды приятного цвета, освещённые откуда-то изнутри, гармонично спускались к стенам, и вся конструкция как бы сбегала вниз, подобно водопаду. Глеб встал и увидел перед собой человека в странном костюме. Он сидел к нему спиной, обращённый к стеклянной стене, за которой время от времени, сквозь пелену тумана, кусками появлялась зелёная долина. Сквозь туман, с невидимого неба вниз, к земле, хлопьями опускались облака. Почувствовав взгляд Глеба, человек начал медленно поворачивать голову к нему.

— Папа? — Глеб задохнулся от волнения — на него, улыбаясь, смотрел отец!

— Я очень рад видеть тебя, Глеб! — Отец подошёл к нему и обнял. — Я невероятно горжусь тобой! Ты достиг в свои годы гораздо большего, чем я!

— Папа, что ты здесь делаешь? Что это за место?

Отец, держа Глеба за плечи, с улыбкой смотрел на него:

— Я давно хотел увидеть тебя, и потому позвал сюда! Это страна снов, называй её так! Моя обязанность — следить за порядком и безопасностью посетителей моих владений, и помогать тем, кто в этом нуждается!

Глеб ошалело смотрел в его до боли родные глаза и торопливо говорил, теряясь в мыслях:

— Папа, но ведь ты давно умер! Как это возможно?

— Я умер на Земле, Глеб! Здесь ведь совсем другое место! Здесь я живой, как видишь! Как же я рад нашей встрече!

— Ты давно здесь, папа?

— Не очень! Совсем недавно! — Отец ещё раз обнял Глеба и, улыбаясь, показал на кресло. — Ты присаживайся, сынок, я знаю, что ты устал. Как ты вообще, расскажи мне!

— Я не могу поверить, папа! Я тебя вижу — здесь! Как такое возможно? — Продолжал Глеб.

— Ну, меня попросили поработать. Я всё-таки бывший главный врач военного госпиталя, не забывай!

— А кто попросил?

— Ты всегда был любопытен! — Рассмеялся отец. — Узнаю родную кровь! Так чем ты занимаешься?

— Понятно! — Кивнул Глеб. — Тебе нельзя говорить. Я понимаю! Ну, я теперь с друзьями учусь у одного племени владеть собой.

— А! Искусство снов, это, кажется, так у них называется!

— Ты знаешь?

— Конечно. — Отец поправил отвороты костюма. — Они часто здесь бывают.

— И они тебя знают?

— Нет, в моих обязанностях нет пункта, что я должен представляться всем приходящим. Здесь, в моём кабинете, они крайне редки, и появляются только по моему приглашению. Я слежу за порядком! Ну, и кроме того — меня никто не видит, ведь это будет мешать! Я встретился с тобой, Глеб, потому, что ты мой сын. — Отец улыбнулся. — Как там дома? Как мама?

— Она часто о тебе вспоминает. Поначалу плакала. Мы все очень переживали!

— Да! Я долго её успокаивал. — Отец немного помолчал, потом улыбнулся. — Мы часто с ней разговариваем. Ей сейчас намного легче. Несколько раз она была здесь.

— Она мне ничего не рассказывала! — Глеб с удивлением посмотрел на отца.

— Я просил её не говорить никому. — Отец вдруг сделался серьёзным. — Позаботься о Вике, сынок! Ей очень скоро понадобится твоя помощь. Слава сам справится, а вот Вика…. И ты держись, сын. Волю..?

— В кулак! — Ответил Глеб. — Папа!..

— Тебе пора, Глеб! Я люблю тебя! — Отец встал, Глеб тоже поднялся с кресла, волнуясь.

— Главное — помни, что ты есть. Помни: ты — есть! — Повторил отец. — Вот главное!

— Папа!..

… Глеб проснулся. Возле него, на песке, сидела Вика. Глеб сел рядом с ней и обнял. Вика спокойно положила голову ему на плечо. Вокруг них была пустыня.

— Я видел во сне отца. — Сказал Глеб. — Он уже давно умер.

— Интересно! — Вика взглянула на него. — Что он говорил?

— Он говорил, что главное — помнить, что ты есть!

— Вот это да! — Удивилась Вика. — И всё?

— Да. Мы мало говорили!

Неожиданно Глеб почувствовал пустоту там, где только что сидела Вика. Она исчезла.

— Вика! — Эхо тысячью голосов повторило его крик.

Глеб оглянулся. Туман из падающих облаков покрывал страну снов. Под бескрайним куполом, в вышине, неторопливо вращалось огромное облачное кольцо. Со всех сторон из него вниз стремительно летели водопады из клубящегося тумана, но из-за невообразимой высоты казалось, что они падают медленно и плавно. Перья тумана отрывались от ниспадающих потоков и зависали в воздухе, или взлетали вверх, закручиваясь и растворяясь.

— Вика! — Снова крикнул Глеб, слушая своё эхо.

— Глеб! Это ты!? — Рядом раздался растерянный голос Вики.

Глеб увидел её квартиру. Вика стояла рядом с окном и говорила с мамой, её сестра Катюшка сидела в кресле и смотрела на них.

— Мама! — Вика взволнованно смотрела на лицо матери.

— Викуль, ну что же это такое? — Укоризненно говорила ей мама, подходя к окну. — Ты подоконники совсем не вытираешь, что ли?

— Мама, я не успела! — Вика задыхалась от волнения. — Мы же с Глебом сейчас далеко! Очень далеко, мама!

— Викулечка! — Повторяла та, держа в руке тряпку и двигая горшки на подоконнике. — Надо же следить за чистотой! Совсем забросила дом со своими экспедициями! Ну, посмотри, что у тебя здесь творится! У тебя цветы скоро между горшков начнут расти!

— Мамочка! Я сейчас всё вытру!! — Вика опять исчезла.

Глеб открыл глаза и быстро сел, борясь с головокружением. На соседних плитах лежали Слава и Вика. Услышав рядом какой-то шум, он опустил глаза: каменный шар скатился с плиты, но не упал на пол, а прилип к ней сбоку. «Наверно, примагнитился!» — почему-то подумал Глеб. Зал и обстановка — всё перед ним медленно уплывало вдаль. Аланта быстро подошёл и позвал своих помощников. Глеба вынесли в соседнюю комнату, уложили на кровать и, напоив из узкогорлого кувшина, надели на голову обруч. Головокружение понемногу уходило. Спустя несколько минут Глеб услышал шум шагов. Он открыл глаза и повернул голову — в комнату вносили Вику. Покачиваясь, Глеб встал и подошёл к ней. Вика тяжело дышала и тряслась от судорожных рыданий. Аланта напоил её чем-то, и вскоре Вика успокоилась. Глеб присел на стул рядом с её кроватью

— Всё будет хорошо! — Аланта положил руку на его плечо. — Она крепкая! Скоро вы не будете так тяжело переживать свои путешествия. Вы станете сильнее, тело привыкнет. Иди, Вика будет много отдыхать. Потом придёт домой.

Глеб тяжело поднялся по ступеням лестницы на крышу Зала Мудрости и спустился на улицу. Отвечая на приветствия жителей и стражников, он вышел через ворота и дошёл по пляжу до морской кромки. Здесь он скинул доспехи и, оставшись в одной набедренной повязке, с наслаждением нырнул в воду. Глубокая тоска, терзающая сердце, спавшая долгие-долгие годы в глубинах души, вырвалась наружу, и вонзила в сердце свои острые лезвия. Глеб вспомнил, как он упорно сдерживал свои рыдания, стоя рядом с обнимающей его матерью, глядя на белое лицо отца, на его закрытые глаза, которые привык видеть смеющимися. Он не помнил, от кого услышал эти слова — «сердечный приступ». Плачущая мама. Соседи. Родственники, многих из которых он видел впервые. Он никому не хотел показывать свою слабость, и своё горе. Но то что они отобрали у него возможность тогда быть наедине с ним, самым верным другом и товарищем… «Волю — в кулак!». Тогда маленький Глеб не плакал. Тогда он окаменел. Маленький Глеб заплакал только сейчас. Его тело сотрясали рыдания. «Где же всё это пряталось все эти годы? В каких закоулках?» — думал Глеб, едва переводя дух. Ему хотелось нырнуть поглубже и спрятаться от всех там, на глубине, на дне моря! Там, где тишина и покой! Вечный покой. Глеб опустил руки и повис в воде. «Перестать бы дышать! И пошли они все!» — мысли беспорядочно роились в голове, пока перед ним не появилось лицо отца в том огромном зале со стеклянными стенами:

— Главное — помни, что ты есть. Ты — есть!

Глеб вынырнул и вдохнул полной грудью. «Волю — в кулак!». Отдышавшись и успокоившись, он, яростно разрывая волны руками, поплыл к берегу. Одевшись, сел на песок и долго сидел, опустив голову и приходя в себя. «Но ведь я же видел его живым, я говорил с ним! — Думал он. — О чём же я теперь так переживаю? Значит так нужно? Так должно быть? Это всё штучки машины? Ладно! Я — есть!». Теперь он остро чувствовал, какая пропасть разделяет его, прежнего, с тем, кем он становился сейчас. Глеб встал и пошёл к видневшимся вдали воротам деревни. Над морем поднималось тёмное солнце. Глеб уже привык к таким странным восходам, когда солнце, ещё только начиная пробиваться лучами сквозь малахит неба, кажется вначале таким тёмным, но потом, набрав силу, согревает мир светло-жёлтыми лучами с изумрудным оттенком. С другой стороны, вдалеке, над крышами деревни возвышались величественные горы, чьи снежные вершины весь день сияли, а вечером принимали в свои объятия уставшее за день светило. Глеб внимательно разглядывал всё вокруг: и встающее над горизонтом солнце, и далёкие снежные горы, и пальмы на берегу, за которыми виднелась каменная коса с беседками, и изумрудное море, плещущее на берег серебристой пеной. Он словно спешил напиться от природы силой, до капли потерянной сегодняшней ночью. С моря дул прохладный ветер, вокруг, сквозь плеск прибоя, разносились крики чаек. Вика! «Позаботься о Вике! Ей очень нужна твоя помощь.» — Глеб снова услышал слова отца.

От Зала Мудрости навстречу Глебу бежал Тала:

— Глеб! Тот, кто Аланта, зовёт тебя! Вика нужно помочь!

Глеб бросился вперёд. Ноги сами несли его. В коридоре навстречу выскочил Слава. Обычно спокойный и уравновешенный, Трутнёв явно был не в себе. По его лицу в красных пятнах Глеб понял, что Слава был «на взводе».

— У Вики срыв! Она собралась домой! — Кричал Слава.

Глеб ворвался в комнату. Вика, бледная, с синяками под глазами, лежала на кровати. Рядом с ней сидел Дервиш и говорил с ней:

— Пойми, Вика, ты уже не сможешь без всего этого жить. Даже если ты сейчас уйдёшь, ты обязательно вернёшься, но с огромной раной. Просто в нашей жизни ничего не бывает!

Вика увидела приближающегося к ним Глеба и у неё хлынули слёзы:

— Глеб! У меня нет больше сил! Я ничего не могу, у меня ничего не получается!

— Вика! Что случилось? — Глеб прижал рыдающую Вику к груди и гладил её по голове. — Успокойся, родная моя! Успокойся, пожалуйста! Я люблю тебя!

— Я устала, Глеб! Я больше не могу так! — Тело Вики сотрясалось от судорожных рыданий. — Разве ты не видишь, что этот мир нам чужой? Мы здесь чужие! Ты понимаешь, что больше никогда уже не будет прежней жизни? Мы никогда уже не вернёмся туда?!

Глеб понял, о чём она говорила. «Мы никогда не вернёмся к самим себе, мы никогда уже не станем прежними». Он вдруг вспомнил подъезд своего дома, вспомнил, как хлопает железная дверь, как гулко разносятся звуки по этажам, детский смех, голоса соседей, музыка из приоткрытых дверей квартир. Где это всё? Это теперь так далеко, в другой жизни… «В другой жизни! Да! Но хочу ли я вернуться в эту жизнь? Хочу ли я вновь стать прежним?». Теперь Глеб точно знал, чего он хочет!

— Глеб, я устала! Оставьте меня в покое! Мне не нужно ничего! Не нужны эти ваши тайны, секреты! Катитесь вы все вместе с вашими знаниями! — Вика выпрямилась и отстранилась от Глеба, вытирая слёзы. — Я хочу домой! К маме, к Катюшке! Я хочу просто жить! Спокойной, обычной жизнью! Нормальной, понимаешь? Хочу замуж! Хочу детей, хочу семью иметь, как все нормальные люди! Понимаешь?!

Она снова зарыдала:

— Отведи меня, пожалуйста домой! Я сама не смогу вернуться, Глеб! Ты же понимаешь это?! Пожалуйста, Глеб, миленький, прошу тебя! Я к маме хочу! Отведи меня! Я одна не найду!!! Отведи меня, Глебушка!!

Вика снова зарыдала. В комнату быстро вошёл Аланта. Теперь на его голове был жёлтый металлический обруч с сияющими зелёными и голубыми камнями. Следом за ним вошла высокая, красивая, черноволосая женщина в белой одежде с жёлто-коричневыми узорами на плечах и груди. Двое юношей внесли за ними большой деревянный ларец. Последней вошла Нэсли.

Аланта сказал Глебу:

— Та, что пришла за мной — моя жена, Эвада! Она поможет мне лечить тот, кто Вика!

Эвада коснулась своей груди рукой, глядя на Глеба и озабоченно посмотрела на Вику. Глеб услышал голоса в коридоре и вышел. Трутнёв громко разговаривал с Дервишем:

— Так ты обманул нас!

— Нет! Я просто не сказал вам всей правды! Я сделал это, чтобы у вас появилась мысль, которая изменит вас и ваши взгляды на жизнь. Так и вышло! Посмотрите, где вы, посмотрите на себя, на то, что вы делаете, и вы убедитесь, что я прав! — Отвечал Дервиш, глядя на подошедшего к ним Глеба.

— Разве нельзя было сразу всё сказать? — Возмущался Слава. — Тогда бы это не произошло!

Трутнёв ткнул пальцем в ту сторону, где была комната, в которой лежала Вика.

— Мы должны были вас проверить. — Спокойно ответил Дервиш.

— Что вам ещё непонятно? Мы для вас открытая книга! Что вы проверяли?

— Ты не должен так думать! — Покачал головой Дервиш.

— Я думаю, как получается! — Запальчиво возразил Слава.

— Я не имею права говорить вам всю правду! Помни лишь одно — я ваш друг!

— Друг, который хранит тайну от своих друзей! Глеб, ты что молчишь?!

— Это для вашего же блага! — Убеждал Дервиш. — Сейчас я не жду от вас понимания, но потом вы осознаете правильность того, что я делаю! Я должен достучаться до разума!

— До какого разума? Для чего? — Кипел Слава. — Конечно же, чтобы дать ему в руки меч? Или что там дают?

— Можно и так сказать.

— Так в чём проблема? Мы же постоянно говорим вам, что мы готовы! К чему эти тайны? — Повторял Трутнёв, как заведённый.

— Потому что кроме разума, есть ещё дикий зверь! — Спокойно ответил Дервиш. — И если он проснётся, тогда меч окажется у него!

Трутнёв замолчал, в тишине послышались шаги. Глеб обернулся — мимо них прошёл Каити. Он наклонил голову и коснулся груди в приветствии, затем с серьёзным видом прошёл в комнату, где находился Аланта.

— Вот они — ваши секреты! — Слава ткнул пальцем ему вслед. — Теперь Вику надо спасать! Забегали!

— Это распространённая реакция, не нужно переживать. — Ответил Дервиш. — Каждая психика индивидуальна, и реакция тоже очень специфична. К тому же женский мозг более консервативен, его мышление обусловлено природой. Успокойтесь, вожди имеют достаточный опыт решения таких проблем. Всё будет хорошо, она вернётся. Там на пляже, крылатый отравил её своими мыслями. Она попала в его ловушку. Очарование может быть и отрицательным. Она осознает ошибку и станет сильнее.

— Как после всего можно вам верить? — Возмущённо спросил Трутнёв.

— Мне жаль, что ты так думаешь! — Вздохнул Дервиш.

— А что ещё мне думать? Мы, оказывается — подопытные кролики! — Слава выразительно посмотрел на Глеба.

— Пройдёт время, и ты изменишь своё мнение. Многое для тебя изменится, и тогда ты сам поймёшь, что по-другому было нельзя.

— Теперь я понимаю, как началась война людей и богов! — Зло усмехнулся Трутнёв.

— Ты не прав! Ты не знаешь, — спокойно возразил Дервиш. — Сыны Арвилла хотели лететь в иные миры, чтобы повсюду нести его учение, но Боги не допустили этого! Тогда Арвилл научил своих Детей, как использовать оружие стихий против Богов. Именно поэтому сейчас Боги далеко от вас, чтобы не повторить прежних ошибок.

Слава хотел что-то ответить, но Глеб положил ему руку на плечо.

— Человек — это не что-то одно, он — объединение множеств. Только его воля способна превозмочь саму себя, и только он сам может себя изменить. — Дервиш вздохнул. — Идёмте, нас ждут.

Вика по-прежнему лежала на кровати и отрешённо смотрела в потолок. На принесённом помощниками столе стоял открытый ларец. За столом сидел Каити и сосредоточенно занимался составлением лекарства. Он понемногу сыпал на большой пальмовый лист порошки трав из разных коробок, бросал сверху щепотки каких-то семян, сухих ягод, затем положил сверху несколько разных сухих цветов. Капнув на горку трав ароматного масла из высокого узкогорлого флакона, Каити поджёг эту горку и быстро накрыл глубокой глиняной чашей. Через несколько минут он открыл чашу, выпустив в воздух клубы пряного дыма. На листе высилась горка тёмно-коричневой золы. Каити добавил в неё немного чёрного порошка из металлической коробочки, подцепив его оттуда кончиком ножа, пригоршню сухих трав, растёр в пальцах огромный сухой цветок, наполнивший воздух пряным ароматом. Затем он ссыпал всё с листа в глубокую чашу и залил соком тташ.

Эвада приняла из рук Каити чашу и разлила жидкость из неё в три чаши поменьше. Взяв одну, она поднесла её Вике.

— Пей! — Услышал Глеб её голос.

Нэсли приподняла голову Вики. Помощники поднесли две другие чаши Славе и Глебу. Каити налил в чашу, которой накрывал лист, масло, опустил фитиль и поджёг его. Держа в руках горящий светильник, Каити подошёл к Аланте и торжественно, с поклоном, передал его. Аланта принял чашу с горящим огнём из его рук и повернулся к искателям. Глеб смотрел на длинный язычок пламени над чашей. Его свет приближался, пока не заполнил всё вокруг. Пламя было спокойным и согревающим, наполняло тело и сознание теплом. Глеб услышал негромкие слова Аланты:

— Храните молчание. Живите в молчании. Это искусство слышать мир. Тот, кто много говорит — ничего не слышит. Того, кто не умеет слушать, мир не станет перекрикивать, потому что он намного умнее. Наши Отцы незримыми тенями приходят в наши мысли и помогают нам прозреть, учат нас, как разделять правду и ложь. Истина мира такова, что правда, присоединённая ко лжи, усиливает её, но не рождает правду. Истина мира такова, что ложь, присоединённая к правде, усиливает её, но не рождает правду. Истина мира такова, что этот мир есть ложь, в которой блуждает истина в поисках сознания, которое сможет её понять. Тогда этот мир рождает правду. Ищите свой путь, у каждого он будет иной. Нет одинаковых путей, как нет одинаковых людей. Теперь вы держите в руках светильники, которые дали нам Отцы. Смотрите под ноги, дорога спрятана во тьме. Во тьме вы будете пребывать всю жизнь, пока не прозвучат под этим небом последние удары ваших сердец. Во тьме вы будете искать тропу, на которой стоите с рождения. Смотрите внимательно, потому что сбиться с неё очень легко, а найти вновь очень непросто. Ищите, и идите в молчании, не спрашивая себя, потому что в ответ вы не услышите правды. Ответом вам будут стенания и жалобы, и только ваши сердца начнут биться сильно и радостно, когда ваши ноги обретут Путь, предназначенный вам.

Глеб растворился в воздухе. Слова впечатывались в мозг, словно буквы, ложащиеся на бумагу. «Не спрашивай себя… В ответ ты не услышишь правды… Ответом будут стенания и жалобы… Кроме разума, есть ещё дикий зверь… он проснётся, меч окажется у него…нельзя отдавать меч… нельзя ему…». Свет перед глазами померк…

Он сидел за столом в светлой пустой комнате. Перед ним стоял телефон, и Глеб знал, что сейчас ему позвонит Вика. И всё равно он вздрогнул от неожиданности, когда телефон зазвонил. Быстро сняв трубку, Глеб выпалил:

— Алло! Я слушаю! Привет!

— Привет! — Голос Вики был слабым и каким-то виноватым. — Ну, как ты там? Что нового?

— Очень скучаю по тебе, больше ничего нового! — Волновался Глеб.

— И я скучаю! Ты там всё работаешь?

— Ну, я же говорю — ничего необычного! — Услышав треск в трубке, Глеб закричал. — Вика! Ты слышишь меня?

— Да! Я здесь!

— Тебе там хорошо? — Голос Глеба срывался.

— Да! Здесь очень красиво! Ты не грусти!

— И ты не скучай! Выздоравливай быстрее! Мне плохо без тебя!

— Не расстраивайся, зайка! Я скоро вернусь! Я люблю тебя!

— Я тоже очень тебя люблю! Послушай меня!..

— Извини, мне пора! Я люблю тебя! — Повторила Вика.

В трубке раздались гудки…

Он шёл по песку, с грустью думая о разговоре. Сияющий песок Амритайи. Крупный, цвета слоновой кости. Хрустит под ногами. Глеб поднял голову и увидел впереди стоящего на песке Атау-ли.

— Куда ты идёшь, Глеб? — Спросил он.

— В деревню. — Глеб остановился, разглядывая старика.

— Деревня там! — Атау-ли ткнул пальцем в другую сторону.

Глеб обернулся и не поверил своим глазам: за каменной косой, в море, отражаясь в водной глади, стояла деревня. Возле каменных ворот он увидел Воинов Ночи, стоящих прямо на воде, над крышами кружили птицы, и, пронзительно пища, коротко пролетали летучие ящерицы. Глеб замер от неожиданности и удивления, и проснулся. Он открыл глаза и с удивлением посмотрел вокруг. Вика по-прежнему спала. Рядом с ней сидела Эвада. Она улыбнулась Глебу:

— Наконец-то! Ты вернулся!

— Что с Викой? — Глеб быстро сел.

— Она ещё спит. — Эвада поправила подушку под её головой. — Ей нужно много времени.

— А где Слава?

— Тот, кто Дервиш, увёл его. Ему нужен воздух и солнце. — Ответила Эвада.

На каменной косе было оживлённо: девушки и женщины стирали принесённые в корзинах вещи, рядом с ними играла детвора, из кузницы доносился звон молота и угольный запах плавилен. Хозяйки мочили бельё в каменных бассейнах, вода в которые свободно втекала из залива, а потом раскладывали его на огромных белоснежных плитах или на широких белоснежных ступенях, и били по ним палками. Малышня с криком и визгами бегала по мелководью, дети постарше играли в какую-то игру: выкопав в песке ямку, с серьёзным видом отсчитывали от неё шаги, чертили на песке линию, и, встав за ней, по очереди бросали в ямку камешки, стараясь в неё попасть.

Глеб увидел Славу и Дервиша в беседке. Дервиш сидел на каменной скамье, а Слава лежал на песке возле беседки. Время от времени он тихо стонал, потом вставал, ничего не видя и не слыша, никого не замечая, что-то рассматривал перед собой полузакрытыми глазами, и снова ложился на песок.

— Он борется! — Сказал Дервиш. — С ним всё будет в порядке. Он побеждает. Он очень сильный.

Глеб посмотрел на Славу и бросился в большой белоснежный бассейн возле беседки, выходящий прямо в море. Тёплая вода успокаивала его. Глеб вспомнил сон и посмотрел на море перед косой. На изумрудной водной глади ничего не было. Глеб поднялся из бассейна по ступенькам и махнул рукой:

— Пойду, пройдусь. Устал от всего. Хочу побыть один.

— Да. Иди. — Кивнул Дервиш. — Я останусь со Славой. Скоро он вернётся к нам.

Глеб неторопливо шёл по берегу вдоль кромки прибоя. Он ушёл уже довольно далеко от каменной косы, но не спешил возвращаться, наслаждаясь одиночеством. Он скинул сандалии, и теперь медленно ступал босыми ногами по горячему песку, с удовольствием загребая его пальцами ног, и закрывая глаза от удовольствия. В голове был покой, вокруг была тишина, дышалось легко и свободно! Тёплый ветерок трепал волосы, солнечные лучи приятно грели спину и плечи. Вся тяжесть последних дней ушла, и в душе царила небывалая лёгкость!

…Кто-то хлопнул его по плечу. Глеб обернулся, увидел Дервиша, и зашатался от головокружения. Он обнаружил, что шагал прямо к кромке прибоя с закрытыми глазами, и неожиданное пробуждение выдернуло его из сна! Почувствовав слабость в ногах и теле, Глеб чуть не упал, но Дервиш поддержал его:

— Тише, Глеб! Не делай резких движений, мы уходим!

Глеб оглянулся. Он увидел среди прозрачных изумрудных волн что-то чёрное. Пелена спала с глаз, и в сияющей воде он увидел огромную змеиную голову. Из-под воды на него смотрели огромные, немигающие глаза, один был слева от него, а второй — справа. Они словно сияли изнутри глубоким зеленовато-жёлтым светом, и каждый был размером с самого Глеба! Навык технолога сработал мгновенно и машинально: «Между глазами не меньше шести метров, значит, ширина головы — около девяти метров… так… тогда в длину она должна быть не меньше пятнадцати… Какова же тогда у него длина тела?». Глеб переступал на непослушных ногах по песку, поддерживаемый Дервишем, и оглядывался на гиганта, продолжавшего следить за ними из-под воды. Дервиш отвёл Глеба подальше от берега, и они пошли рядом в сторону деревни. Огромный змей, проводив их бесстрастным взглядом, начал неторопливо разворачиваться в тёплых водах прилива. Вода над ним заволновалась, расходясь кругами от движений могучих изгибов. От головы змея вдоль его огромного тела покатилась изумрудная волна, и оно неспешно начало изменять цвет. Чёрный гигант словно растворялся в воде, уплывая от берега, и, став невидимым в сияющих прибрежных водах, исчез в волнах залива.

Глеб некоторое время шёл молча, потом посмотрел на Дервиша:

— Это кто?

— Отец Моря вернулся! — Задумчиво ответил Дервиш.