Дерзкая. Пленница (тело)хранителя (СИ)

Глава 3

Тагир

— Попробуйте мой пирог, — улыбается жена Белого, и тут же затыкается, наткнувшись на его хмурый взгляд. — Простите. Не буду мешать. Моя дочь сейчас спустится…

— Да перед кем ты отчитываешься, а, мам?

Она спускается с витой лестницы, гордо задрав голову. Красивое, но злобное видение. Хотя особой красоты я не вижу. Миловидная, ухоженная мажорка с хорошим телом. «Факбл», как сказал бы мой друг Зима.

Желтое платье, явно дизайнерское, волосы завиты в кудри, в руках «Луи Виттон» и айфон последней модели. В ее лице предвкушение забавы. Глаза горят нехорошим блеском. То, что это не пай-девочка, а сука в супер-обложке, я понял еще вчера.

— Мам, — едва не бьет по руке Эльвиру Беляеву дочурка, — ты ничего не попутала? С каких пор челядь ест с нами за столом? Пап?

— Юлия, — предупреждающе произносит Белый. — Чтобы я не слышал ничего подобного. Тагир допьет свой кофе, и тогда поедете…

— Не допьет. Или пусть хоть упьется — я ждать не буду. У меня лекции. Тигра, за мной.

Отставляю чашку в сторону, снисходительно веду рукой, чтобы побагровевший Беляев не начал учить дочь манерам.

Со мной он вежлив, потому что я так себя поставил. Но в нормальной семье снобка не вырастет. Это значит, что здесь в порядке вещей грубость к прислуге. И похоже, к собственной жене — тоже.

— Доброе утро, Юлия. — смотрю с легкой насмешкой в надменное девичье лицо. — Вижу, вы не запомнили. Мое имя — Тагир.

— Твоё имя — Тигра! — щёлкает пальцами мажорка. — Прогрей спорткар, живо! И слушай и запоминай. Я люблю слушать Моргенштерна. И Тимати. Я люблю, когда в салоне запах «Киллиан». Когда не дышат при мне и не чихают. Тем более, не разговаривают…

— Ваш автомобиль готов. Уже можем ехать.

— Какой из? — загораются глаза Юлии. — Надеюсь, «Тесла»?

Киваю. Но уже знаю, к чему было это уточнение.

— Не хочу его. «Панамеру» готовь.

— Юля, — отец выходит из себя. — Если ты не прекратишь, будешь ходить пешком. В сопровождении Тагира. А вы не слушайте. Ваша задача — её безопасность, а не капризы. Поэтому все подобные заявления можете подавлять.

Вижу, как щеки девушки заливает гневным румянцем. Такого она не ожидала. Полный бессильный ярости взгляд — на отца, такой же — на застывшую мать, не рискующую вмешаться. А потом в меня буквально летит залп ненависти и обещания расправы из светло-зеленых глаз.

Если бы отец не попустил дочь при мне, ей бы быстро надоело по-детски троллить меня. Но такая не простит своего унижения перед посторонними. Еще и теми, кто, по ее мнению, ниже по статусу.

Месяц, пока я соберу всю информацию о семье Белого и решу, как именно нанести удар, станут для меня веселыми. Юля будет из кожи вон лезть, чтобы вывести из себя и, что вероятно — подставить.

Глупая птичка, которой я сверну шею в один жест при желании. Ты даешь мне прекрасный повод задеть и тебя отголосками возмездия.

— Пойдем, Ти… Та-ги-р, — дрожащим от ярости голосом произносит наследница Белого, в бессильной злости глядя на отца — мол, доволен?

— Спасибо за кофе и пирог, Эльвира Антоновна, — выхожу за Юлей.

От нее прямо пышет яростью. Открываю дверцу автомобиля. Девчонка садится и поднимает голову, глядя на меня. В глазах ненависть и слезы унижения. Она о последних и не догадывается.

В прошлой жизни я бы не смотрел на нее так, с превосходством и самодовольством. Я бы постарался ее успокоить. Наладить контакт. Но нет, я с дочерью врага церемониться не буду. Пусть хоть в истерике бьется и пытается выйти в окно.

— Доволен собой, да? — она не умеет сдерживать свои эмоции. — Я тебя уничтожу, Тигра. Отец порежет тебя на ремни. А я буду за этим наблюдать. Я даже сторис сниму. Никто не смеет так себя вести…

— Если мне не изменяет память, Юлия, вы опаздываете на лекции. Пристегните ремень безопасности.

— Ты что, пойдешь со мной в аудиторию?

— Да. Я получил четкие указания.

— А в туалет ты тоже со мной попрешься? Или в постель, будешь третьим?

— Если понадобится, — трогаюсь с места. — А вот насчет постели, я думаю, вы погорячились. Вы, кажется, скоро станете замужней женщиной?

— Что? — визжит Юлька. Я усмехаюсь.

— Разве нет? Простите, я перепутал.

— В следующий раз включай голову, и думай, что говоришь!

Потом, сюрприз будет. Девчонка и не знает, что отец уже организовал помолвку за ее спиной.

На дворе двадцать первый век, а у Белого все то же средневековье в голове…

У здания университета — людно. Я без труда вычисляю среди толпы своих «коллег». Мы все одеты одинаково: черный костюм, белая рубашка, выдающаяся мускулатура. Иду за Юлей к вестибюлю. Но неожиданно нам преграждают дорогу три нимфы в дизайнерских одеждах.

Подруги. Я чувствую, что сейчас Юля как раз и отыграется за то, что я стал свидетелем ее утреннего унижения…

Они все похожи друг на друга. Только способность подмечать мелкие детали не даст перепутать их впоследствии. Высокая и худая брюнетка, словно сошедшая с картинки инстаграм, якобы небрежным жестом кладет руки на талию, бросая на меня взгляд, который истолковать по-другому не выйдет даже при желании.

— Оу, лакшери, — она обменивается с моим объектом охраны поцелуем, — ты кого это к нам привела? А не говорила, что у тебя новый бойфренд…

— А, это? — мажет по мне пренебрежительным взглядом хозяйская дочка, — совсем попутала, что ли? На костюм его посмотри.

— А я вижу, — черноволосая хищница облизывает губы, даже не пошло, а соблазнительно, — это «Армани». Но почему черный цвет? Это же не айс… как-то крипово…

— Да потому что это мой телохранитель, — брезгливо кривится Беляева, не замечая, что подруги такого снобизма не разделяют. — Что, хотите, отдадим ему ваши тела? Охранит. Лерка, что такое? Продать его тебе на ночь?

Черноволосая явно не против. Юлька смотрит на нее с недоверием, и злобное торжество в ее глазах превращается в злость.

— Рот закрой. Он тебе в него еще ничего не положил. Кофе пьем перед криптолингвистикой, или будете на него пялиться?

— А как его зовут? — кажется, у меня появилась фанатка.

И я бы не прошел мимо этой потрясающей брюнетки. Вертел бы ночи напролет до тех пор, пока не потеряет товарный вид. К счастью для нее, я здесь совершенно с другой целью.

— Какая на хрен разница, Лерчик. Тигра его зовут. Я не вру.

— А можно, я буду называть вас… Кевин? — той, кого Юля назвала Валерией, вряд ли больше двадцати лет, но ее искусство обольщения на высоте. — Вы смотрели фильм с молодым Кевином Костнером? Он так боялся влюбиться в свой объект охраны. Но вам это не грозит, Юлька не Уитни Хьюстон.

Перехватив яростный взгляд Беляевой, позволяю себе улыбку в адрес ее красивой подруги.

Наверное, в этот момент у меня и появляется идея, которой я изначально не планировал.

Но сначала я настолько сильно войду в доверие всем членам его семьи, что мое гала-выступление доканает Белого и без выстрела в лоб.

Кодекс чести больше не имеет надо мной власти. Раньше мы могли давать обещания не трогать женщин и детей.

Убив мою семью, бывший когда-то друг и первый теперь враг развязал мне руки. А в черноте той тьмы, что давно царила внутри меня, нет места прощению и милосердию не для кого. Особенно, если мне дают малейший повод жестоко за это наказать…