Глава 9

Дожидаюсь Руслана внутри и цепенею. Он выглядит совсем как Глеб, только немного постарше. Когда вальяжно входит в офис и осматривается, у меня всё внутри замирает. Страшно пошевелиться. А он рассматривает наше помещение ровно тем же пренебрежительным и холодным взглядом, которым обычно смотрит его младший брат.

— Чем могу помочь? — спрашиваю растерянно. Он улыбается, как только его взгляд врезается в меня, и подходит к стойке, глядя на мой бэйджик.

— Катя…Привет…Разговор есть.

— Здесь?

— Ну, нет. Будет десять минут? Перерыв какой-то может?

— Да, будет. В три.

— Ну, ок. К трём подъеду. Что хочешь перекусить?

— Перекусить? — хмурюсь.

— Да. Привезу тебе поесть, — настаивает он.

— Ничего не надо. Можно просто кофе и всё, — из вежливости говорю я, и он не спорит. Уезжает, а я потом вся как на иголках. Андрей спрашивает, что это было, а я объясняю, что брат Глеба. Знакомого. И всё. Незачем ему знать про меня что-то большее.

Когда Руслан возвращается, я иду к нему в машину. Глебу звонить так и не решаюсь. В салоне приятно пахнет кофе и будто бы цитрусами. Странное, но приятное сочетание. Аромат чуть успокаивает, но тревога никуда не уходит.

— Так что ты хотел?

— Вот ты как… — улыбается он с хитрецой. — Думал у нас взаимная симпатия…

И этот такой же. Растягиваю губы в недовольстве.

— Да расслабься…Я не претендую. Чтобы ты понимала…Глеб не должен знать об этом разговоре. Обещаешь?

— Не могу такого обещать, — категорично отвечаю.

— Согласен. Слушай. Я приехал не просто так. За Глебом тотально следят. И эти ваши отношения опасны сейчас. Во всяком случае для тебя, — предупреждает он с серьёзным видом. У меня в груди сразу начинает неприятно жечь.

— В смысле? Кто следит? А он знает?

— Нет, он не знает. Насчёт того, кто следит…Тема старая и очень неприятная. Поэтому сразу скажу, что я ничего не имею против тебя. Но это реально опасно. Вам надо сейчас притормозить. Он берегов не видит.

— Как притормозить? Ты знаешь, что я живу у него?

— Конечно знаю. Думаешь, он бы втащил мне из-за рядовой блядины? Кхм…Плохо его знаешь. Впервые из-за девки расчухались. Поэтому и приехал к тебе. Понял, что серьезно у него всё. И предупреждаю, что те, кто смотрят, они не станут церемониться. А у тебя семья в Прохорово, младший брат, мать. Вот и предупреждаю.

— Откуда ты…Откуда знаешь?

— Брось, Катюш. Вообще не проблема всё это узнать. Как и не проблема что-то сделать твоим родным. Поэтому и только поэтому говорю…

— Но почему ты просто не скажешь об этом Глебу?

— Пха… — выдает он с сарказмом. — Кать. Это Глеб. Скажешь ему и что? Он не перед чем не остановится. Не понимает, о ком речь идёт. Думает, что всё так просто решить. Море по колено. Щенок он ещё. Двадцать лет — самый тупой возраст, сам помню, что со мной творилось тогда. А это те люди…В общем…Два года назад…

— Авария, да? — перебиваю, и он хмурится.

— Глеб говорил?

— Нет…Он ничего не рассказывал. В интернете прочитала…После нашего…поцелуя, — объясняю, и Руслан кивает.

— Ты — умная девочка. Просто тебе надо временно прервать это.

— Но он мне не позволит. Даже если временно. Что я ему скажу? Извини, между нами всё кончено? Сам говоришь, что с ним это впервые.

— Значит иначе отвадим. Это не проблема. Уж что я о брате знаю, так это то, что он делиться не станет. Разыграть любовь не проблема. Скажешь втрескалась в меня по уши, и дело с концом, — заявляет он, на что я головой туда-сюда мотаю.

— Я не могу так…Не могу так с ним поступить. Это жестоко.

— А не жестоко, что твою семью порежут из-за нас? Не жестоко, если тебя куда-нибудь вывезут? Ты подумай. Я не собираюсь тебе угрожать. Говорю, как есть. Можно признаться? Та самая авария, Кать…Это худшее, что произошло в моей жизни. И не потому что я пострадал. Ему я такого не хочу.

— О чём ты? — спрашиваю, проглатывая образовавшийся ком, а он уводит болезненный взгляд с сторону.

— В машине тогда…Я был не один. Там была моя девушка. Любимая девушка. Её звали Лина. Мы ждали малыша…

— Господи, Рус… — мои глаза начинают слезиться. Как-то на автомате. — Какой ужас…Как ты…Как ты пережил это???

— Я и не пережил. По кускам склеили тело, а я всё ещё там лежу. Вместе с ними, — продолжает он, и мои руки непроизвольно тянутся его обнять. Господи, какой кошмар. — Я просто. Не хочу ему проблем. Он без башни сейчас. Намного несдержаннее, чем я раньше. Вопросы кулаками да стволами решает. Думает, всё легко. А я два года числился там, за границей. Но был всё это время здесь. Следил. Искал. И про все дела Глеба знаю. А ещё знаю, что про вас уже тоже слухи ходят. Будь кароче аккуратнее. Надо просто его бросить. Не оставит — надави. Если же нет…Я сам всё устрою. Увидит и отвалит. А если уж…Любит тебя по-настоящему. То не пройдёт это всё…Решу проблему с теми людьми и всё ему объясню…

Слушаю его и сердце кровью обливается. А что делать не знаю.

— Там ещё…В общем…Я живу у него из-за парня одного Гамеля…Он пытался меня…

— Да знаю я всё. Спи спокойно. Рус сказал, что никто тебя не тронет — значит, никто не тронет. Хорошая ты девчонка. И вот… — достаёт пачку денег из своего бардачка. — Возьми…Хотя бы матери отдашь.

— Никогда не брала чужие деньги. И не собираюсь, — отвечаю и смотрю на него пристально. — Берегите себя. И Глеба береги. Пожалуйста. — выхожу оттуда, думая только о матери и Серёжке. Потому что если с ними что-то случится из-за меня, я себе никогда не прощу. Никогда.

Ухожу обратно, трясусь вся и плачу в подсобке около часа. Потому что стоило только подумать, что у меня что-то с ним может получиться, как снова удар под дых. Да ещё какой. А когда Глеб приезжает у меня не остаётся выбора…Просто не остаётся. Хоть я и ощущаю себя самой паршивой сволочью на свете.

— Чё произошло? Говори, — давит он, сжимая челюсть в тиски. Не знаю, как не сгореть заживо от его жестокого взгляда.

— Ничего, Глеб…Просто нам надо…

Не даёт мне даже договорить. Перебивает сразу же. Лицо напряжено, желваки натянуты, от злости разве что зубы не скрипят.

— Я уже тебя услышал. Нахуя повторять это? Теперь говори правду. Чё случилось и в чём причина.

— Мы не подходим друг другу. Ты не нравишься мне. Я думала, что что-то есть, но чётко поняла, что нет.

— Да ладно? Серьёзно? За дебила меня держишь? Кто тебе мозги промыл? Тот ушлёпок с работы?

Глеб открывает бардачок и вынимает пистолет, убирая его за пазуху, а потом хватается за ручку двери, но я успеваю его остановить, дёрнув на себя со всей силы.

— Нет, нет, пожалуйста, Глеб! Нет, ничего никто не делал! Не трогай его прошу тебя, пожалуйста! — верещу, срываясь на крик. Боюсь хоть что-либо лишнее сказать. Страшно просто пиздец как. Он же реально несдержанный. Вот сейчас что бы он сделал, если бы не остановила? Пошёл и пристрелил бы Андрея???? Как это вообще понимать?! Как можно быть таким жестоким и неуправляемым?!

Он смотрит на меня как на предательницу. Ноздри раздуваются, лицо всё красное, злится. Я вспоминаю его слова мне. Конечно, он не отпустит. Не отпустит. Может, пока не получит…Может?… Он ведь хотел быть моим первым во всём. Будто маниакально хотел. Всё время об этом заикался. И насчёт сна, и насчёт того, что произошло между нами, и насчёт первого настоящего секса…

— Чего ты хочешь, чтобы отвалить от меня?! Давай я отдам тебе это, и ты оставишь меня в покое! — кричу я, захлебываясь слезами, а он морщит лицо.

— Что ты, мать твою, сказала?

— Что слышал. Отдам тебе девственность. Будешь первым и исчезнешь из моей жизни. Потому что ты мне не нужен! Мне всё это не нужно!!! Хватит портить…! — не успеваю договорить как цепкие пальцы обхватывают мои щеки. Так бесконечно грубо и просто отвратительно. Ощущаю себя дешевой дрянью. А он смотрит так, будто готов стереть меня в порошок. Нет…От точно Дьявол. И точно ни за что не остановится, даже если умолять. Это самый жестокий и ужасный человек на свете. А мне больно так, что сейчас я на самом дне…

— Может продашь мне её ещё, а?! — спрашивает он, жестоко сминая моё лицо. — Ведёшь себя как последняя мразь. И это после того, что между нами было, блядь. Знал же, сука…Знал, что нельзя с тобой всё это начинать. Нельзя подпускать. Нельзя, нахуй! — он отбрасывает меня, пока я реву белугой, а сам бьёт по рулю с остервенением. Его колотит. — Сука! Под кожу мою залезла, в венах сидишь, нахуй, не даёшь спокойно существовать! Ненавижу тебя!

Хватает сигарету и выходит из машины, пока я продолжаю плакать и утирать слёзы. Люди, которые любят, так себя не ведут…

После второй сигареты возвращается и громко хлопает дверью. Так, что я вздрагиваю.

— Пристегнись.

— Куда мы? — спрашиваю дрожащим голосом, а он смотрит на меня ледяным совершенно непроницаемым взглядом.

— Буду трахать тебя. Во все щели, пока не надоест. Ты же этого хотела. Вот и прекрасно. Повеселимся.