Дерзкие. Будешь должна

Глава 12

Всему виной моя вспыльчивость…Однако, если бы не надавил, неизвестно чем бы закончилось…Могла бы и просто безмолвно бросить. Я же её уже выучил, блядь. Она точно могла. Ведьма. Катя, моя. МОЯ. МОЯ. Бесконечно часто пытаюсь вставлять это слово. Как вспомню, что натворил сейчас…Пиздец полный. Мутнеет перед глазами, чисто туманная субстанция накрывает с головой. Вот нахуй я так с ней? Да ебанутый потому что. Иначе не объяснить.

Теперь еду к Русу и похуй, что на дворе уже десять. Он ждёт меня в одном из моих клубешников. Как только позвонил ему, он сразу согласился встретиться. Успокаивал меня ещё, потому что по голосу слышал, что я пиздец злющий сейчас.

Выбиваю дверь с ноги в одну из приватных комнат, где ему отсасывает какая-то шлюха.

— Пошла, — гоню одним быстрым, она тут же подхватывает вещи и срывается с места, а он недовольно закатывает глаза, подтягивая приспущенные джинсы.

— Ну и нахуй так жить? Мне тоже пар надо сбрасывать.

— А я щас тебе сброшу.

— Чё заставил всё-таки рассказать?

— А ты не охуел ли часом, брат?

— Нет, не охуел. Охуел здесь только ты. А я для тебя же всё это и делаю.

— Вот щас вообще нахуй не смешно, Рус, не заливай. Она живет со мной. Ты бы Лин…

Глаза его как два факела загораются, едва три буквы её имени произношу. Замолкаю. Хотел спросить, смог бы он Линку вот так в покое оставить, но знаю ответ. Нельзя такое спрашивать…Так и не родившийся мой племянник умер в её животе прямо там…Вместе с ней…А человека, устроившего всё это мы так и не нашли, не наказали…

Мы с Киром и родителями тогда не знали, как рассказать Русу о том, что она умерла. Из комы только вышел, был весь заштопанный с ног до головы. Пришёл в себя и тут же встал на ноги. Встал и пошёл прямо с катетерами, проводами. Вырывал всё на ходу. Швы разошлись. Говорил, что увидеть хочет её…А её тогда уже похоронили давно. Как вспомню, так хуево дико становится. И выть хочется. А с ним вообще не представляю, что происходит. Тогда я искал тщательно. А чтобы найти, приходилось руки в крови уделать. Я уже и не помню сколько раз…Не помню скольких. Помню только, что зарево было перед глазами. И проще от всего этого до сих пор не стало. Тогда, наверное, я в Дьявола вот этого и превратился…

— Рассказывай.

— Да хули…Давай начнём с отцовского первого бизнеса…

— Ты про Чаду что ли? — про него с самого начала думал, но не оправдалось.

— Про него, — отвечает, разливая нам по стаканам вискарь, я присаживаюсь напротив на кожаное кресло. Киваю. Беру пойло. Нюхаю. — Сначала думал…Банально до безумия. Ну…Кто ещё мог что-то устроить кроме как не главный конкурент, а по совместительству — бывший компаньон? Но потом мысли перепутались. Следы не на него вели. Плюс у него сделка важная тогда была за пределами страны, которая кстати сорвалась, и я совсем выпустил из головы…Пока не дошло кое-что.

— Что?

— У Чадаева шкура молодая появилась тогда. Жена узнала. Развелись они. Сынок озлобился на него. Помнишь его?

— Бля…Как его…

— Фил его. Филиппок… — брат выпивает залпом до дна. — Кароч. За него узнавал. У него свои ветки. По Европе. Катался туда, всё чистенько. Не подкопаться. Этот Фил считал, что отец нашёл любовницу только из-за бизнеса. Винил его в этом. И всё бы ничего, кроме странного такого совпадения. Я в аварию попал, и та самая шкура тоже. Я об этом потом уже узнал. В один и тот же, сука, день. Её насмерть. С нами сам знаешь, что. И сделку «папочке» сорвал заодно.

— Нехилое, блядь, совпадение…И чё …Наша семья здесь при чём? Если его батя за хуём своим не усмотрел?

— А там не только в этом дело. У отца с Чадаевым договоренности. Они друг друга не трогают. Бизнес идёт плавно у обоих, не пересекаются. А этот всратый Фил на российский рынок собрался залезать. Я узнал об этом ровно неделю назад. Никто не знает. Я знаю. Доки лично видел.

— Сука, — всё, что могу произнести. Мысли по черепушке скачут в хаосе. — Погоди…Значит, хотел отца подвинуть? А со мной чё?

— С тобой просто слежка. Знает, что не лезешь в ювелирку, а клубешниками занят. Там расчёт был на нас с батей тогда. Грамотно залезть, пока я после комы и смерти родных не в стране. Пока загораю…Он давно начал почву рыть. Правда он не знал, что я почти всё время здесь ошивался…Но он гнилой пиздец чел, Глеб. Я только поэтому к твоей приехал. Не хочу повторения истории. Я не вынесу.

И как его тогда не нашёл? Куда смотрел-то, блядь…Слепошарый тупой Глебушка!

— Погоди…А чё у него фамилия другая, да? По докам не числится?

— Ну так…Это ж Чадаевский приёмыш. Сын второй жены. Соколов его фамилия.

— Пффф… — выдыхаю. Пиздец загрузился после всего этого.

— Ладно…Понял. Катюхиных на охрану поставлю. Её от себя не отпущу. Бате чё скажешь? Матери?

— Я уже сказал ему. Всё на мази насчёт бизнеса. Они никак сейчас не смогут зайти. Да если и зайдёт этот Фил, тут же обанкротится к хуям.

— Ладно, допустим…А мы? Мы…Ты…

— Да говори уже, сопли не жуй, а! — срывается он, глядя на меня со смехом.

— Я убить его хочу.

— Я тоже.

— Это и спрашиваю.

— Решим. Он не простой перс. Предупреждаю, — сообщает Рус, сжимая челюсть.

— Ладно.

Откидываюсь на спинку кресла и выпиваю ещё один стакан. Жжёт, тепло по венам разливается. Хорошо так. А теперь ещё и слова Катюхины в голове стоят на репите «Я выбираю, чтоб ты сдох!». Няшная такая, просто обосраться. Как злейший враг, а не любимая девушка. Любимая, блин… Всегда думал, что это чушь какая-то. Ничего ни к кому не чувствовал, а тут накрыло так накрыло…И вот сейчас, когда реальная какая-то опасность есть. Какие-то угрозы её семье, я всё сильнее понимаю, что сам готов в её эту деревушку ехать и родных оттуда вытаскивать. Потому что дорога она мне по-настоящему. А не так чтобы просто в койку.

Но, наверное, сейчас плачет…Или спит от стресса. Пиздец я её довёл. Тупорылый…

— Девчонка твоя…Боевая такая, — задумчиво произносит Рус, взбалтывая вискарь в стакане. — Давно я не думал о чувствах. Ой, брат, давно…

— А я так вообще никогда. Впервые…

— Знаю. Но я рад. И что рассказала рад…

— Ага…Ты только не знаешь с каким трудом и что пришлось с ней сделать…Я придурок конечно…Редкостный мудак. Не знаю, как она со мной будет. Не выдержит.

— Ты не жести сильно с ней. Но по секрету скажу, что беречь тебя попросила. Даже когда сказал, что опасно всё это. И что семье её угрожает…А ещё бабло брать не стала…А там прилично было.

— Ой, завали…С этим баблом…Она мне всю плешь уже проела. Воротит нос от всего, выебывается. Бесит, одним словом.

— Ну…лучше так, чем вот та шкура, что сейчас отсюда выбежала…За минет ей простой айфон отвесил. Не задумываясь рот открыла. Где любовь-то, брат?

— Это тоже своего рода любовь…

— Своего РОТА… — ржёт.

— Ага, вот и я о том же… — ржу в ответ.

Сидим ещё недолго, пиздим о чувствах, делимся сокровенным. Выпиваю.

Спускаюсь вниз, осматриваюсь. Девки какие-то тут же вешаться начинают. И секунды не проходит. Дешевые подкаты эти со сломанными каблуками и пролитыми случайно коктейлями выучил наизусть. Аж тошно. Только нет тут моей ведьмы. Моей тигрицы, которая разорвала бы всех этих шкур, едва бы заметила…

Домой приезжаю в районе трёх часов ночи, не так чтобы в соплину, но всё равно выпивший, даже пришлось водиле своему звонить, чтобы довёз…И всё бы ничего, но тишина, блядь, мёртвая вокруг, как в склепе, и предчувствие совсем недоброе…

Иду в её комнату, просто чтобы проверить…Захожу. А там пусто, блядь. И вещей нет. Ни её, ни вещей, ни записки. НИХУЯ.

Доигрался…Довёл её, не выдержала. Идиот Глеб.

Занавес…Приплыли. Сушите вёсла, господа…

И самое главное…Где теперь искать? Через Соню? В Прохорово? На работе? Похуй. Из-под земли достану. Найду тебя и верну, ведьма…В охапку сгребу и никогда никуда не отпущу…