Глава 6

Молчу и боюсь пошевелиться. Дышу так громко, как только возможно. Никогда ещё мне не было так провокационно жарко, дико и волнующе как сейчас. Жмусь к краю диванчика, а он рассматривает меня своим ледяным взглядом. И вроде нет ничего в этих глазах, но что-то всё же есть. А я как глупая дура понять не могу что. Не умею и не знаю. Эта эмоция мне неподвластна. Чтобы сдвинуть лёд, нужно уметь его растапливать. А этот парень — сплошной лёд.

— Я ошибался насчёт тебя. Ты не шлюшка. Я забираю свои слова назад, — говорит он, протягивая мне руку. — Идём.

— Куда?

— Поедешь со мной в клуб?

— В клуб…

— Не бойся. Мы просто посидим. Там будет твоя подруга. Сможете поболтать. Мне нужно решить кое-какие вопросы, а я не хочу оставлять тебя одну, — продолжает он, заставляя моё сердце делать «аксели» в груди. Ему важно чтобы я не тосковала или что? Важно, чтобы я была рядом? Он хотя бы понимает, что мне нравится с ним находиться? Или хочет увидеть кого-то другого…

— Хорошо…Но мне надеть нечего, надо бы заехать в общагу. Я платья не брала. Они все там, — признаюсь, и он спокойно кивает.

— Если хочешь мы можем просто заехать и купить тебе любое. На твой вкус.

— Я не хочу, — отвечаю сразу же, и он закатывает глаза.

— Другого я от тебя и не ожидал. Мисс самостоятельность. И, кстати…Это тоже производит впечатление. Я никогда еще таких как ты не встречал. Начиная с того раза, как ты проигнорировала мои деньги, заканчивая тем, что попёрлась мыть посуду за мою домработницу.

— В этом нет ничего такого. Это обычные домашние хлопоты. А насчёт твоих денег, Глеб. Можешь засунуть их себе в задницу, — отвечаю и выхожу оттуда с улыбкой на губах, а он шлепает меня по попе. Не больно, но очень дразняще. Жарко. Никогда бы не подумала, но мне понравилось, что он так сделал. Словно это какая-то затянувшаяся игра между нами. Только я до сих пор не знаю, чего от неё ждать.

— Ай!

— Иди давай, собирайся, пока в твою задницу что-нибудь не засунул. Бесишь просто, — цедит он, двигаясь за мной, но я всё равно вижу на его губах легкую полуулыбку.

Бегу наверх и понимаю, что мы с ним хоть как-то начали общаться. Да, возможно, несколько в его манере, но во всяком случае он уже не говорит мне, что я — шлюха, забрал свои слова назад и даже сказал, что уважает…Надеюсь, я не растекусь от этих нескольких слов безвольной лужицей перед ним?! Особенно после всего того, что было?! Надеюсь, не буду теперь стараться ему во всём угодить и пресмыкаться?! А вдруг он специально это делает? Успокойся, Катя! Возьми себя в руки, женщина!

Захожу в комнату и смотрю на себя в зеркало. В принципе выгляжу нормально, обыкновенно, как и всегда. Не считаю себя красавицей, но и страшной тоже. Быстро хватаю сумку, делаю тонкие стрелки и мажу губы бальзамом. Всё. Я уже готова. Осталось только переодеться в платье и туфли. Есть у меня одно довольно красивое. Висит для случая, ждёт своего часа…

Спускаюсь вниз, а он уже ждёт меня на выходе. Красивый как сам Дьявол, это и пугает. В чёрных зауженных джинсах, обтягивающих его мощные ноги. И в такой же чёрной футболке известного бренда. Он словно специально одевается просто, но со вкусом. Чтобы все выдающиеся части его тела были подчёркнуты…Хотя там, наверное, не помог бы и мешок из-под картошки. Всё равно бы мышцы просачивались…

Пишет что-то кому-то в телефоне. Стараюсь не обращать на это внимание, хотя неприятно.

— Не забыл, что надо до общаги доехать?

— Не забыл, — говорит он мельком и поднимает на меня взгляд. Залипает на моих глазах.

Секунда — десять — двадцать.

Вдох — выдох.

И мы с ним будто вообще не здесь сейчас.

Но я вынуждена отвернуться, чтобы не заискрило снова. Иначе буду совсем как его воздыхательницы. А мне этого не нужно.

Мужчины хотят тех, кого не получают. Они запоминают тех, кого не смогли добиться. Это истина первой инстанции. И я в это верю.

В машине едем молча. Добираемся до общежития за считанные минуты или это мне просто так кажется, ведь даже фильм рядом с ним показался чудовищно коротким.

Бегу в свою комнату, Сони там уже нет. Открываю шкаф. А вот и оно… Только сейчас начинаю думать, что коротковатое…Но всё же очень и очень красивое, а ещё есть каблуки. Ладно. К чёрту! Живём один раз! Тем более, Глеб вряд ли даст в обиду. Вот и ловлю себя на мысли, что начинаю доверять ему. Доверять так, что у меня будто есть своя бронь. Будто теперь я точно знаю, что он впереди меня. Закрывает своей спиной. И это странно сосёт под ложечкой. Я ведь не хочу быть слабой и обязанной…Уязвимой и ничтожной…

Быстро облачаюсь в эту тёмно-зелёную красоту под цвет моих глаз. Мои волосы прямые, каштановые с рыжиной. В купе смотрится очень эффектно. Особенно моя грудь третьего размера, которую сейчас так ярко подчёркивает открытое декольте и специальный корсет платья. Мне самой нравится. Надеюсь, и мажору понравится. Господи! О чем я вообще думаю?!

Какая, нахрен, разница понравится ему или нет?! Очнись, Катя! Это ужасно тупо звучит!

Надеваю каблуки и быстро спускаюсь вниз, перекидывая клатч через плечо. А он хмурится, когда видит меня. И я что-то не совсем понимаю… Что я не так сделала?

— Ты предлагаешь мне не дела решать, а отбивать всяких хуесосов от тебя? — приподнимает бровь, а я встаю перед ним как статуя, осматривая себя сверху вниз.

— Я не буду переодеваться. Я уже всё решила.

— Твою мать…Садись в машину, — вздыхает он, и я довольно плюхаюсь на пассажирское. Получается…Ему же понравилось, да? Понравилось?

Мой внутренний голос мечется от интереса. И я снова ощущаю себя какой-то сумасшедшей.

Глеб садится в машину и, кажется, старается смотреть куда угодно, только не на мои сиськи. Хотя на них невозможно не смотреть. Я сама вижу только их и больше ничего вокруг.

Доезжаем до той самой парковки, и он сжимает руль руками до побелевших костяшек.

— Есть хоть какая-то кофта? — спрашивает, и я киваю.

— Есть…На заднем сиденье…

Вздыхает.

— Надевай.

— Глеб…

— Катя, надевай, — давит он, а я качаю головой. — Пожалуйста.

Вау…Серьёзно? «Пожалуйста»…

Молча тянусь, пока он просто смотрит на меня своими голубыми, глубокими, бескрайними. Ну…Не на меня конечно, а на самые выдающиеся мои части и сглатывает. Надеваю кофту, прикрывая грудь, и мы выходим из машины.

— Вот почему в прошлый раз мы зашли со двора так спокойно? Потому что это твой клуб?

— Типа того, — отвечает, держа меня за руку. Он всегда идёт так легко, тихо и при этом целеустремленно. Видно, что настроен решительно, но никуда не торопится. Мол «и пусть весь мир подождёт». Вот бы мне его уверенность…

Мы поднимаемся, и я вижу Соню, которую обнимает Кир. Она тут же визжит от радости и прижимается ко мне, пока парни пожимают друг другу руки и что-то начинают обсуждать, а потом Глеб кивает мне и уходит вниз, видимо, решать те самые дела, про которые говорил.

Я осматриваюсь. Вокруг нас ещё какие-то ребята. И девушки, и парни. Один из них представляется.

— Я — Сокол, — говорит он, а я просто киваю, даже не обращая внимания ни на него, ни на его внешний вид. Соня что-то выпивает, я тоже беру в руки коктейль, и мы с ней болтаем. Я говорю про то, что Глеб забрал свои слова обратно. И другое. Она очень даже удивляется, но мне реально стало спокойнее от смены его поведения.

Дальше слушаю музыку, разглядывая Кира и Соню. Они выглядят гармонично, подходят друг другу. Выпиваю коктейль до конца и мне вдруг становится жарко. Я поднимаюсь с диванчика, чтобы оглядеться и проветриться, и подхожу к бортику. Замираю, когда вижу, что происходит внизу. Прямо возле бара стоит Лейла, которая свесила свои руки на Глеба. И они мерзко целуются у всех на глазах, просто лижутся, отчего меня сразу же начинает тошнить. Просто вышибает напрочь. Я уже ни о чём не думаю. Только о том, как в груди невозможно неистово болит.

Так вот какие у него дела… Что-то внутри выдает дикий спазм. На секунду мне кажется, что сердце вообще перестаёт биться, пока наконец не выдаёт такой удар, от которого грудную клетку разрывает. В клочья. Я понимаю, что просто ужасно, дико и неконтролируемо его ревную. А вот почему не имею ни малейшего понятия. Нахрена он вообще меня сюда привёз? Зачем? Чтобы сделать больно? Чтобы макнуть лицом в грязь и унизить?

Как была для него игрушкой, так и осталась…Как же глупо, Катя…Ещё и наряжалась для него, ещё и думала…! Стыдно-то как! Словно реально в грязи обмазали…

Подхожу к нашему столику и выпиваю залпом ещё два коктейля, попутно снимая с себя кардиган.

Кир косится на меня, а я иду к соседям. Не собираюсь никого слушать. Не буду больше это терпеть.

— Привет, — кричу я вскользь какому-то парню, который тут же пялится на мои сиськи. — Идём танцевать?

Выглядит испуганно и жалко.

— Ээээ…нуууу… — отвечает он с дикими глазами. — Ты же с Адом…

Понятно… Нахер… Не продолжай.

Разворачиваюсь, иду прочь, практически дохожу до лестницы, и какой-то наглый парень сам в меня врезается. Будто специально. Довольно симпатичный. Высокий. Широкоплечий. И тоже, кстати, голубоглазый. Выглядит даже чуть старше…Может, лет двадцать пять… Отлично…

— Привет, красота, — звучит голос с хрипотцой, отчего невольно подрагивают кончики пальцев. Ведь так говорит только голос Глеба.

— Привет, танцуешь? — не церемонясь спрашиваю, уставившись на незнакомца.

— Ага, — улыбается он, и я хватаю его за руку, а потом тащу вниз.

Хочешь, блядь, посмотреть?! Я тебя, сука, устрою ревность. Сволочь! Гад! Урод!

Незамедлительно обхватываю широкие плечи красавчика и начинаю виться вокруг него как мартовская кошка. А он и рад. Надеюсь, он понимает, что делает. Выглядит достаточно круто. Может тоже сын какого-то бизнесмена…Или бандита…Да, собственно, похрен. Он нужен только для мести.

Стараюсь об этом не думать и просто впечатываюсь в него сладким поцелуем, едва заметив скользящий взгляд Глеба со стороны. Руки парня уже настойчиво съезжают к моей заднице, и я довольно радостно отвечаю на все его движения, пока меня вдруг не оттаскивают от него за мои же космы. При чём в достаточно грубой форме, отчего у меня жжёт затылок, и я вскрикиваю.

Глеб стоит и смотрит на меня так, словно готов прибить на месте.

— Рус! — кричит он своему оппоненту, но не рискует к нему подходить, просто сжимает кулаки, в одном из которых всё ещё мои волосы, и скалится на него, удерживая меня сзади.

— Да ладно, братишка. Чё ты злишься. Отпусти девчонку. Сейчас вырвешь ей что-нибудь, — ржёт второй, и до меня начинает медленно доходить…Вот почему они так похожи. Вот почему он не прибил его на месте…Чёрт, Катя!

— Ещё хоть одна такая выходка, — угрожает он, глядя на него, а тот вскидывает руки вверх.

— Кто-то же должен бросить тебе вызов, верно?

— Какого хрена ты в городе?! Когда успел, блядь, приехать, и почему нихуя не сказал?

— По делам. Как и всегда, — отвечает тот самый Руслан, а про меня здесь кажется уже все забыли

— Отпусти меня, Глеб, — цежу я сквозь зубы, а он тут же перехватывает меня за талию и до боли сжимает её в своей широкой руке.

— С тобой отдельный разговор, — рявкает мне озлобленно. Как будто имеет на это право.

— Отцепись от меня! — толкаю его и поправляю волосы. — Иди к своей Лейле, нахрен, а меня больше не касайся! Я разрываю соглашение. — тут же разворачиваюсь и начинаю уходить.

— Ебать она тебя строит…Горячая, ниче не скажешь, а как целуется… — слышу сзади, собираюсь наверх за сумкой, чтобы уехать. И понимаю, нутром, блин, чувствую, что они начинают драться за моей спиной. Зал верещит, кулак за кулаком братья Адовы устраивают целое цирковое представление. Поднимаюсь и хмурюсь, Соня хватает меня за руку.

— Это его старший брат.

— Я уже поняла…

Кир смотрит на меня так, словно я начала третью мировую. Кажется, этот парень считает меня исчадием Ада. Как символично…

Гляжу вниз и понимаю, что дерутся они в пол силы. Иначе бы давно убили друг друга. Два таких здоровых бугая. Но всё равно у обоих бежит кровь. У одного из носа, у другого из губы. Кулаки сбиваются. Сыплются маты. Я тут же хватаю сумку и кардиган, и начинаю уходить оттуда, спускаясь обратно вниз. Но не успеваю выйти из зала, как меня грубо хватают за запястье и тянут на себя.

— Блядь, куда ты пошла-то нахер! — возникает передо мной запыхавшийся Глеб. Из его губы сочится кровь. Рука тоже вся разбитая. А я стою напротив и мечтаю плюнуть ему прямо в лицо.

— Куда надо, туда и пошла. Даже спрашивать не стану. Иди и сосись со своей девкой! — огибаю его и пытаюсь уйти, но он не позволяет. Силой хватает и притягивает меня к себе снова, обхватив за скулы окровавленными пальцами.

— Пока ты будешь сосаться с моим братом, да? Нет уж, мне не подходит, — кидает он мне, прежде чем буквально вонзается в меня своими губами, подчиняя и паразитируя. Как чёртов Демон что поглощает всё и без остатка. Не могу сопротивляться, точнее, пытаюсь, но мне самой так хреново от происходящего, что я просто вцепляюсь в него своими пальцами и начинаю притягивать его ближе и ближе, так чтобы только не потерять это мгновение между нами, которое будто разбивает меня на тысячи осколков. Его язык такой властный. Такой хищный. А руки, что удерживают меня ползут по моему телу словно змеи и не дают отстраниться от него ни на миллиметр. Обхватываю ладонями его лицо, затылок…Зарываюсь пальцами в жесткий волос. Его щетина царапает меня, пока он хозяйничает в моём рту. Изучает, насыщается. Чётко улавливаю привкус его крови. Что это ещё за безумие, раз мне это так нравится? Подстегивает, словно мы два диких зверя и действуем на инстинктах. С ума от него схожу. Просто растекаюсь на месте, понимая, что это самый лучший поцелуй в моей жизни. Самый сумасшедший, самый невероятный, самый горячий, от которого внизу всё мокнет. От которого можно кончить на месте, если прикоснуться к себе сейчас. Висну на нём словно кукла, жадно вдыхаю его запах. Он прекращает целовать, но не отпускает. Удерживает перед собой и смотрит в глаза своим ледяным взглядом. Внутри всё переворачивается.

— Дура, — выдыхает он прямо в мой полуоткрытый рот.

— Сам дурак, — отвечаю, озлобленно на него глядя.

— Лучше, чем с ним? — спрашивает, сцепив свои зубы. Кажется, готовый убить за то, что я знаю ответ на этот вопрос.

— Могу спросить что-то подобное, — грублю в ответ, хоть и хочу сказать, что намного лучше. Что то вообще не сравнится вот с этим. Что хочу его просто до какого-то безумия. Но ни за что, ни за что в этом не признаюсь!

— Идём в машину…Повеселились, блядь, — он тащит меня на выход, а я просто злюсь. Злюсь на него так, что хочется убить. В этом только его вина. Я бы никогда не стала целовать незнакомца и уж тем более его брата, если бы он так со мной не поступил. Сначала наговорил все те вещи, дал надежду на то что мы можем быть чем-то большим друг для друга, потом привел в клуб и будто специально сосался там со своей…

Не могу успокоиться. Мало того, что голову жжёт от его хватки, так ещё и слёзы рекой льются из глаз. Вспоминаю то, что случилось и больно внутри. Просто до какого-то ужаса, до одури больно! Сажусь и отворачиваюсь к окну, когда он садится за руль и смотрит на меня.

— Кать…

— Отвези меня в общагу. Я не хочу больше с тобой жить. Ничего из этого не хочу.

— Почему?

— Ты серьезно? — поворачиваюсь на него вся в слезах. — Ты сейчас серьезно, блядь, это спрашиваешь?!

— Да я, блядь, серьезно это спрашиваю! — он бьёт по рулю. Нас обоих колошматит сейчас.

— Ты…Ты просто сволочь, Глеб! Ты привёз меня сюда, предварительно сказав все те вещи, чтобы унизить побольнее! Чтобы мне было плохо из-за этого! Чтобы при мне пойти и…

— Мне показалось, ты чудесно отомстила, разве нет? Да и я вроде бы тебе ни капельки не нравлюсь, так в чём проблема? А, Катерина?! — выдаёт он, будто специально. Хочет ударить ещё больнее. Обвинить меня, но я не виновата.

— Я не хотела мстить! Я вообще ничего из этого не хотела! Я подумала, что что-то значу, раз ты позвал. Раз сказал все те слова, но похоже, что я просто ошиблась. Как была для тебя какой-то вещью вроде твоих давалок, так и осталась…

— Нет, не так, — говорит он рассерженно. — Всё, нахрен, не так! И ты это знаешь, блядь!

— Нет, я не знаю, блядь, не знаю! — выдаю с остервенением на него глядя. Ненавижу!

— Она подошла. Я тупо не среагировал. А потом уже поздно было метаться. Что вышло, то вышло. А про вещь ты вообще не права сейчас. Я так не считаю и никогда не считал, давай мы нормально поговорим. Дома, а не в машине…

— Я не хочу.

— Но придётся.

— Да? Силой заставишь? — спрашиваю, сжимая сумку до побелевших костяшек. А он подаётся ко мне для поцелуя, но я тут же отворачиваюсь к окну.

— Кать…Просто поговорим. Дома. Ладно? Если ты всё решишь, я отвезу тебя обратно в твоё общежитие. Хорошо?

Не оборачиваюсь, а он заправляет выбившуюся прядку за моё ухо. Проводит пальцами по моей щеке, а потом уводит их вниз на мою шею. От каждого касания я парю где-то над землей. Умираю и возрождаюсь заново.

— Дай мне шанс тебе всё объяснить.

Молча киваю. Потому что не в состоянии произнести ни слова. Лишь тихо плакать себе под нос. Кажется, я чувствую к нему намного больше того, в чём могу себе признаться.

Мы подъезжаем к дому в мёртвой тишине. Глеб указывает взглядом, что пора выходить, а меня и ноги-то еле слушаются. Но я медленно следую за ним. А он берёт меня за руку и тащит. Тащит в сторону своей спальни. Не знаю, почему не сопротивляюсь и не говорю ему ни слова. Он обещал разговор. Обещал мне это. И я окончательно разочаруюсь, если он меня обманет.

Мы заходим внутрь комнаты, в которой я когда-то проснулась впервые будучи в этом доме.

— Садись сюда, — он просто садится на кровать и заставляет меня залезть на него, чтобы усесться сверху. — Не бойся. Я не трону тебя. Садись. — тянет за руки, а потом забрасывает их к себе на плечи. Смотрю ему в глаза. В горле ком. А внутри просто дико и болезненно жжёт. Чувствую себя полной дурой. Показываю ему свои эмоции…Вот так. Лоб в лоб. Столкновение. Осколки. Два трупа. Во всяком случае, я так точно уже всё.

Я решаю для себя, что буду только слушать. Только слушать и больше ничего.

— Мне дико нравится целовать тебя, — шепчет он, касаясь моих губ пальцами правой руки. — И ты нравишься. Охренеть как нравишься. Тот поцелуй в клубе реально мой косяк. Должен был оттолкнуть, но не сделал. Давай мы просто забудем это и всё. Я забуду Руса, а ты её.

Смотрю на него и злюсь. И глаза горят от ревности. Я не хочу таких отношений. Чтобы потом всё время делать как он, в отместку. Как лететь на качелях высоко-высоко, подлетая, словно в самое небо, а потом падать вниз на грубую землю и получить ими же по башке до искр из глаз. Вот что я с ним чувствую.

— И всё равно я считаю, что ты тоже виновата. Потому что нихрена мне не говоришь. Всё время противишься. За последнюю неделю меня строили сильнее, чем за всю мою жизнь. Я тебе не нравлюсь, я тебе противен, ты меня не хочешь. И ещё тысяча подобных комплиментов в твоем исполнении. Так и самооценку растерять недолго, дорогая.

— Ты сам в этом виноват. Ты вёл себя как последний урод!

— Возможно, — отвечает, прижимаясь ко мне лбом и еле слышно касается губами моих. — Но сейчас я не хочу так…

— А как ты хочешь? — спрашиваю шёпотом, ощущая эти провокационные поцелуи. Низ живота так ужасно тянет, что хочется на стенку лезть. Да ещё и платье задралось так, что видны бедра и даже трусики. А он водит ладонями по моей заднице.

— Ты знаешь, как…Чувствуешь, — отвечает он, чуть вдавливая меня в себя. Чувствую всё его желание у себя между ног. Чувствую даже большее. — С тобой буквально крышу срывает. Не могу иначе реагировать. Когда стояли в тёмном коридоре, думал не выдержу…А потом…Когда ты лезла ко мне пьяная. Это был полный пиздец.

— Я не лезла.

— Лезла…У меня есть камеры…Посмотрим вместе?

— Козёл.

— Ага…

— Сними с меня платье, Глеб, — прошу его, тяжело дыша на всю его комнату, а он смотрит так… Невозможно. Как голодный зверь, который видит перед собой раненую жертву, будто чует запах крови. Это отрезвляет и пугает, выводя из манящего дурмана за секунды.

— Я сниму. Только потом не проси остановиться, — говорит он, перемещая руки на молнию. И тут я уже начинаю бояться. В секунду собачка сползает вниз, а ткань слетает с моего тела. Грудь тут же остаётся обнаженной, а он кажется уже не может сдерживаться, потому что буквально сразу впивается в неё с поцелуями. — Пиздец… — всё что произносит его рот, прежде чем начать погружать их внутрь по очереди. Я ещё никогда не позволяла никому себя целовать и касаться. Никогда. Оказывается, это такой кайф. Или это только с ним вот так? Я просто с ума схожу. А Глеб кажется сходит с ума от моей груди. Ласкает меня, прикусывает, а я запускаю непослушные пальцы под его футболку, чтоб стянуть её с его шикарного тела. Не могу прекратить это безумие. Хочу ещё. И хрен меня что остановит. — Когда узнал, что ты — девственница, просто охуел… — шепчет он, целуя меня, а я еле дышу.

— Как понял?

— По твоему испугу утром. По реакции на кровь на простыне. Прости что не сказал…Просто подумал…Да к чёрту, — он сбрасывает меня с себя на мягкую кровать и наваливается сверху. Рассматривает мои глаза. И когда он вот так близко, я ощущаю его под своей кожей. — Ты точно ведьма…Именно такая, как пишут книжки… — говорит он, касаясь меня между ног рукой через хлопковую ткань. Я тут же сжимаю бедра сильнее. Точнее, пытаюсь, но не могу, так как он сверху. — Не своди их, не надо…Расслабься.

— Страшно…

— Почему? Я такой страшный?

— Ты…Ты красивый, — наконец признаюсь ему, хоть и вся краснею. — Но я всё равно боюсь.

— Не хочешь? — Хооочешь. — отвечает тут же за меня, надавливая сильнее. У меня перед глазами всё плывёт, когда я ощущаю, как влажные трусики впиваются в кожу.

— Хочу, — соглашаюсь с ним, но не могу поддаться. Пока не могу.

— Я могу и силой взять.

— Я знаю.

— Но не стану.

— Не станешь?

— Нет.

— Ладно, — выдыхаю. Голос дрожит. На изломе. Ужасно-ужасно страшно. Сердце разлетается на тысячи частей.

Он берет мою руку и кладёт на свои джинсы. Я всё ощущаю. Всё, что ему приходится терпеть.

— Буду твоим первым. Всё равно буду. Не сейчас, так позже.

— Угу, — киваю и держу его за плечи одной рукой, а вторая всё ещё лежит там. Почти голая под ним, почти сломанная. Потому что если бы он чуть надавил, я бы уже плакала. Чуть поглаживаю его по джинсовой ткани, а он закрывает глаза и злится. Злится так, что сейчас взорвется.

А затем я вздрагиваю, потому что он сам расстегивает ширинку и пуговицу, а следом стаскивает с себя всё вместе с боксерами. И я вижу его…Огромный внушительный член своими глазами. Господи… Зачем я туда только посмотрела? Видимо, презики такие большие не от самомнения…

— Дай руку.

— Нет.

Не знаю, что вдруг срабатывает. Хочу, но так страшно, что сейчас из окна второго этажа выпрыгну. Я так боюсь кому-то принадлежать…Боюсь быть с кем-то. А с Глебом, тем более.

Он стискивает меня собой и прибивает мои руки к кровати, удерживая за запястья над головой, а потом снова целует в губы, царапая своей щетиной уже и без того измученное лицо, пока его плоть касается моего живота.

— Подрочи мне. Иначе я просто сдохну, — выдыхает он в мои губы, а я сейчас умру от страха. — Не бойся ты. Просто подрочи. Я тебя, блядь, умоляю. Никого, сука, так не хотел, как тебя. Никогда. За всю, блядь, жизнь.

И я ему верю. Он бы давно взял. Или давно бы позвонил кому-то, и тут бы выстроилась целая очередь, а вместо этого… Он просит меня…Чёрт… Меня.

Он обхватывает мою руку и силой тянет к себе, помогая пристроить мою неумелую ладонь к своему пенису. От всего этого у меня сейчас случится инфаркт. Я даже никогда его не касалась. Но как только веду по нему влажной ладонью, он весь съеживается, хрипит, глухо стонет. Мне кажется, его сейчас так же колошматит как меня. И почему мы такие придурки? Так, наверное, только у нас бывает.

Он подгоняет меня, показывает, как надо, учит, а сам покусывает мою шею, зализывая отметины языком.

— Хочу тебя…Кать, пиздец, хочу…

Я знаю, Глеб. Я вижу. И мне стыдно. Ужасно стыдно, что не даю тебе того, что ты хочешь.

Меня вдруг прибивает к матрацу вторая его рука, пока первая помогает мне двигаться в нужном темпе, а потом я вся покрываюсь мурашками, потому что настойчивые пальцы сдвигают в сторону единственную вещь, что на мне осталась, и начинают ласкать. Ласкать. Ласкать. Без остановки. Он нависает и давит. Разглаживает, входит одним пальцем. Шипит. Оба мокрые. Оба безумные. У меня внутри сейчас полный хаос. Я на корабле, а руль закрутили так, что засасывает в воронку и остаётся только кричать. Сжимаю ноги от нарастающего чувства у себя в животе. Оно — не просто квинтэссенция боли и наслаждения. Оно как наркотическое облако. Дурманит, уносит, дезориентирует. Глеб подводит член к моей промежности. Бросаю вымученный стон. Распахиваю глаза от страха.

— Не бойся, — цедит сквозь зубы, поймав мой взгляд. Удерживает, но не входит. Ласкает головкой тугой шарик, а давление только нарастает. Начинаю улетать куда-то. Просто улетать, блядь. В небо, на орбиту, в открытый космос. Двигаю по нему ладонью, и взрываюсь. Сама взрываюсь и взрываю его. Оба с ним на атомы расщепляемся. Всё тело обдаёт мелкой дрожью, изнывает напряженными мучительно-сладкими спазмами. Он выплёскивает на меня свою сперму, растирает её по моему лобку. Так ужасно пошло и грязно, а я буквально тащусь от этого. Губу прикусываю и смотрю на это зрелище как полоумная. Никому бы не позволила так со мной обходиться. Только ему почему-то позволяю.

— Пиздец, блядь… — падает на живот, зарываясь лицом в одеяло. И я с ним согласна…Это полный…Безоговорочный…П*****