Дерзкий и Властный

Глава 15

Определенная часть Лиама, все еще способная мыслить рационально, понимала, что он потерял связь с реальностью. Но сцена Хаммера с Рейн — без него — ощущалась словно валун, разламывающий его хребет. Внезапно, он перестал здраво мыслить. И ему было наплевать.

Будь их отношения такими, как сейчас всегда, будет ли он чувствовать себя третьим лишним в их «тет-а-тет»? Да, Рейн утверждала, что тоже его любит. Почему же он не поверил в это на все сто процентов? Возможно, потому, что он не понимал, что, черт возьми, он дал Рейн, чего не смог дать ей Хаммер. Лиам не мог думать ни о чем другом. Теперь казалось, словно они просто ждали, когда он свалит куда-нибудь, чтобы потрахаться без него.

Хотя они сделали больше, чем просто потрахались. Хаммер заклеймил девушку на виду у членов клуба, которые стали тому свидетелями, а Рейн, вероятно, стремилась преклонить перед Макеном колени на глазах у всех, чтобы они знали.

Лиам выругался. Он вел себя как плакса, как педик. Время засунуть подальше свою душевную боль и взять себя в руки.

Пока мужчина шел по коридору, он пытался прояснить голову, но все, о чем он мог думать это были звуки стонов Рейн и то, как она умоляет Хаммера взять ее всеми возможными способами. Ревность вспыхнула жарче, чем огонь в печи. Неужели Хаммер и Рейн насмехались над ним? Закатывали глаза от того, насколько чертовски предсказуемым и доверчивым он был? Как ни крути, именно таким он и был. Иначе, как еще Гвинет могла преуспеть в одурачивании его в течение почти двух лет?

Рейн не нуждалась в нем. Теперь у нее был свой дом, и тот самый мужчина, которого она всегда хотела.

«Но она нуждается и в тебе тоже».

И его чертов лучший друг?

«Хаммер любит тебя. Он все еще твой друг».

Который, так случилось, хочет твою девушку.

Только для себя? Несколько часов назад, Хаммер настаивал на том, чтобы Лиам провел столь необходимое ему время с Рейн. Разве Макен взбесился, когда понял, что Лиам занимался с ней любовью? Вовсе нет.

Лиам не знал, о чем еще думать, пока шел в сторону личных апартаментов Хаммера.

Дойдя до двери кабинета, он открыл ее и пробрался внутрь. Мягкий приглушенный свет настольной лампы освещал помещение. Лиам стоял неподвижно, пытаясь различить звуки секса из прилегающей спальни. Когда его слуха коснулось только тиканье часов, он пересек комнату и осторожно открыл дверь.

Тяжелый аромат секса наполнил его ноздри, врезаясь в мозг. Когда Лиам в последний раз прикасался к Рейн, то обнаружил, что этот запах чертовски эротичный. Теперь же он душил его, казался приторным и тягучим.

Мужчина заставил себя войти в комнату и увидел, что половина постели Хаммера пуста, а из-под двери в ванную комнату струится свет. Лиам подошел ближе к той части кровати, на которой во сне растянулась Рейн.

Скинув одеяло, она лежала обнаженная на животе. Тусклый свет прикроватной лампы освещал ее тело. С первого взгляда, Лиам не мог уложить в голове все то бесчисленное количество ярких синяков в форме пальцев и ладоней, множество укусов, отпечатанных повсюду на ее коже, и ее ярко алую попку.

Рейн выглядела почти так же, как в тот раз, когда Хаммер затащил ее в постель и по-зверски использовал, пока Лиам не забрал ее из «Темницы» к себе в особняк. В этот раз, Макен исполосовал и пометил ее еще больше.

«Сукин сын…»

Красная пелена окутала его разум. В ярости мужчина сжал кулаки, вонзая ногти в ладони. Дверь в ванную открылась, и к нему подошел Хаммер. Лиам не обращал на него никакого внимания, пока Макен не встал прямо перед ним и не положил ладонь ему на плечо.

Лиам отдернул руку.

— Не смей, черт возьми, трогать меня, ублюдок.

— Я… — Хаммер нахмурился и вздохнул. — Ох, черт. Не здесь. Дай Рейн поспать. Давай…

— Я не собираюсь снова прятаться в ванной, — прервал он, пытаясь не повышать голос. — Мне понадобится пространство, чтобы врезать тебе по морде.

— Ладно. Я только брюки возьму. Встретимся в моем кабинете.

Даже сейчас, Хаммер намеревался управлять им. «Пусть только попробует, блядь».

Вместо этого, Лиам уставился на Рейн, полностью покрытую «метками страсти» Хаммера: оттисками его зубов, отпечатками пальцев, рубцами от флоггера и отметинами от манжет на ее запястьях и лодыжках. Девушка выглядела так, словно была растерзана зверем.

Лиам встряхнул головой. Все эти метки… и ни одна не принадлежит ему. Словно она никогда и не будет…

Реальность ударила его, словно огрела огромной дубиной.

Пошатываясь, Лиам вышел из комнаты через офис Хаммера в коридор. Он захлопнул дверь и прижался к стене, борясь с желанием впечатать кулак в гипсокартон.

Хаммер не ограничился тем, что заклеймил Рейн на глазах у всех, когда Лиама не было рядом, показывая ей и всем остальным его Доминантную сторону. Конечно же, нет. Кретин затащил девушку обратно в свою комнату и трахал как животное, помечая все ее тело.

Дверь позади него открылась, и Хаммер высунул из проема голову:

— Что ты здесь делаешь? Иди сюда. Здесь мы сможем побеседовать наедине.

— Я не собираюсь слушать тебя, ты гнилой ублюдок, — выругался Лиам. — Как ты мог?

— Успокойся, — попросил Хаммер. — Мы поговорим об этом.

— Побереги дыхание. Я уже знаю о публичной сцене с Рейн. Все гребаное подземелье говорит о том, как невероятно это было. Ты, блядь, не мог дождаться пока я уйду, не так ли?

Хаммер фыркнул:

— Что? Я начал сцену в подземелье, потому что она нуждалась в этом.

— Рейн? Ха! Скорее ты в этом нуждался. Я знаю тебя, Макен. Ты не мог дождаться того момента, когда сможешь натравить своего внутреннего зверя на нее. — Лиам сдался и ударил кулаком в стену с сокрушительным треском. Сильнейшая боль взорвалась в костяшках его пальцев, но ему было плевать. — Думаю, ты еще не закончил, приятель. Ты пропустил пару мест. Мне уйти, чтобы не мешать?

Лишь нервный тик на щеке Хаммера дал понять Лиаму, что его друг что-то чувствует.

— Черт возьми. У тебя был шанс пометить ее утром, но ты…

— Не набросился на нее, как гребаное животное.

— Что происходит? — Рейн высунула голову из-за двери, завязывая пояс от халата на своей тонкой талии. — Лиам! Ох, Слава Богу, ты вернулся.

Она облегченно вздохнула и подошла к нему, протягивая руки.

Лиам пригвоздил девушку разъяренным взглядом, предупреждающим не прикасаться к нему.

Она остановилась, как вкопанная, смотря то на него, то на Хаммера.

— Что происходит?

— Почему тебя это заботит? Я ясно вижу, с кем ты предпочитаешь быть, — обвинительным тоном заявил Лиам. — Не обращай не меня внимания. Я уйду незамеченным.

— Не смей заставлять ее чувствовать себя виноватой только потому, что ты не можешь разобраться со своим дерьмом, — прорычал Хаммер.

Лиам перевел взгляд на Макена:

— С моим дерьмом? А ты со своим разобрался? Ты идешь по тому же пути, что и с Джульеттой, но сейчас ты выжил из ума. — Лиам схватил Рейн и распахнул полы халата, осматривая ее помеченную кожу. Увидев следы зубов Хаммера на мягком холмике ее киски, ему захотелось ударить еще раз, и не только по стене. — Посмотри на нее. Твою мать…

Рейн запахнула халат и снова завязала его, скрывая себя от его взгляда. Она выглядела пристыженной, виноватой и разъяренной, одновременно.

«Самое время позаботиться о том, что ты ранила меня в самое сердце».

Защищая девушку, Хаммер, встал перед ней:

— Не смей заставлять ее чувствовать себя незначительной или сожалеть о своих потребностях.

Лиам изумленно посмотрел на пару, затем отступил. Он обратил внимание на то, как рьяно Хаммер заботился о Рейн, и он действовал так, словно она нуждалась в защите от него. Лиам никогда не поднимет на нее руку, никогда не причинит ей вреда. Как это уже сделал Макен.

Рейн выглянула из-за плеча Хаммера. Взгляд девушки говорил, что он ранил ее нежное сердце. Каким образом, черт побери, он превратился в плохого парня?

— Лиам, — начала она. — Мы не собирались расстраивать тебя.

Они не думали, понял он. Лиам склонил голову и потряс ею, суровая реальность нахлынула не него.

— Потому что ты никогда не думала обо мне. Я был дураком, веря, что являюсь важной частью нашего треугольника. Теперь же вижу, что вы пара, а я просто стою на вашем пути. — Он посмотрел на истекающую кровью руку, словно символ его кровоточащего сердца. — Я не могу быть запасным вариантом для тебя, Рейн. Или третьим, Хаммер. У вас есть то, что вы оба хотите: друг друга. Я ухожу.

Он повернулся спиной к ним и пошел по темному коридору. Он хотел только одного — закрыться от остального мира. Если это проклятое мучение и было любовью, они могли оставить ее себе.

— Лиам, подожди! Пожалуйста, выслушай…

Рейн. Он слышал ее шаги позади него.

Но продолжил идти.

— Какого хера, — прорычал Хаммер. — Вытащи свою голову из задницы. Нам нужно обсудить это.

Лиам не ответил, просто закрыл дверь между ними.

Оставшись один, он повернул ключ в замке и рухнул на постель. Лиам не мог дышать. Он чувствовал себя так, словно врезался в сплошную стену боли. Ощутив сжатие в груди, Лиам запаниковал и распахнул рубашку, уверенный в том, что у него сердечный приступ.

Сев, он оперся локтями о колени и, опустив голову, шумно вдохнул. Может он слишком бурно отреагировал на Рейн и Хаммера? Не имеет значения, чей ошейник она носила или кто первый отвел ее в постель, она всегда будет девочкой Макена. Осознание этого еще сильнее сдавило грудь. Но разве девушка не сказала ему об этом с самого начала?

Мужчина задрожал. Капельки пота выступили у него на лбу. И что, черт возьми, ему делать дальше?

Хаммер начал барабанить в дверь.

— Не дуйся, как девка. Выходи и поговори с нашей женщиной, как мужик.

«Она твоя женщина».

— Пошел нахер.

— Боже, на прошлой неделе ты называл меня козлиной. Тебе тоже подходит, приятель…

Так что, теперь Хаммер хотел вдобавок оскорбить его? Отличный друг.

— Завтра ты проснешься, и будешь чувствовать себя полным идиотом, — Макен продолжил, несмотря на его молчание.

«Тебе об этом лучше знать…»

Хаммер нервно выдохнул:

— Тебе нужно время? Ладно. Ты знаешь, где нас найти. Я буду заботиться о разбитом сердце Рейн, мудак. Спасибо за это.

Звук удаляющихся тяжелых шагов раздался по коридору. Хлопнула дверь. Конечно, его лучший друг оставил его и забрал их девушку. Он только этого и ждал.

Тишина окружила Лиама. И что теперь, черт возьми, ему делать с самим собой? Он подумал, что стоит пойти принять душ, о котором он мечтал по пути домой. В одиночестве. Он ляжет в кровать тоже в одиночестве. И проснется один. Может это и к лучшему.

Но он чувствовал себя чертовски отвратительно.

Лиам уставился на пустую стену в темноте. Здесь ничего не принадлежало ему. Матрац и постельное белье? Хаммера. Мебель? Тоже Хаммера. Даже все четыре стены принадлежали ему. Внезапно, Лиам почувствовал себя так, словно вообще не принадлежал этому месту. Он бы переехал в дом, который купил… но и тот был не его. Он отдал ключи Рейн. Мужчина чувствовал себя чертовски усталым, чтобы ехать в домик в горах. К тому же, призрак Рейн будет в каждой его комнате. Так или иначе, домик будет временным убежищем. Где он будет жить? Он продал квартиру в Нью-Йорке.

Лиам не имел представления, сколько он так просидел, погрузившись в забытье. Следующее, что он осознал, это то, что Рейн пробралась в комнату и села рядом с ним. Долбанный Хаммер. Этот ублюдок должно быть дал девушке его ключ.

Он не мог общаться с ней прямо сейчас, не мог вынести того, что она видит его таким ранимым.

— Рейн, просто возвращайся к Хаммеру. Он позаботится о тебе. Как и всегда.

Лиам хотел повести себя с ней правильно. Даже сейчас, когда его сердце было разбито, он пытался найти в себе силы, чтобы отпустить девушку, и дать ей возможность быть счастливой. Ведь это не ее вина, что она влюблена в кого-то другого. Она сказала ему это раньше, чем он впервые поцеловал ее. Он был дураком, надеясь, что тоже сможет проникнуть в ее сердце. Ему некого винить, кроме себя.

— Ты мне нужен каждое мгновение каждого дня, Лиам. Я сходила с ума от беспокойства, переживая за тебя. Пожалуйста, выслушай. Мне так жаль. Это все моя вина…

— Каждый раз, когда я отворачиваюсь, ты трахаешься с ним, отдавая себя ему так, как никогда не подчинялась мне.

Обвинение, которое вырвалось из него, было наполнено смесью ярости, уродливой ревности и усталости.

— Это неправда, — возразила девушка.

— Мы оба знаем, что это так. Что бы ты ни чувствовала, ты никогда не полюбишь меня, даже наполовину так сильно, как любишь Хаммера.

Рейн с ужасом посмотрела на него, а затем обняла Лиама:

— Мне очень жаль, если я сделала что-то заставляющее тебя так думать. И это неправда. Ты можешь просто выслушать?

Лиам не ответил. Возможно, Рейн станет легче, если она выскажет все, что ей нужно. И, может быть, наконец, она поймет, что он был прав. Он предпочел бы выдавить себе глаза, чем выслушать это, но он лишь пожал плечами.

— Я очень беспокоилась о тебе с Гвинет. Я не знала, что она могла сделать, чтобы еще больше навредить тебе, но я уверена, она смогла бы что-нибудь придумать. Я не могла быть с тобой в тот момент и не могла ничем помочь. Ненавижу чувство беспомощности. Поэтому я начала печь и… Хаммер нашел меня. Он понял, что я накручиваю себя. Он помог мне отвлечься и…

— Что ты пекла? — Лиам даже не знал, зачем спросил это.

— Сахарное печенье. И маффины.

— Какие?

Девушка заколебалась:

— Яблочно-пряные.

Любимые у Хаммера. Ну, конечно. Это еще больше его разозлило.

— Ты хоть раз спросила, что я люблю? Нет. Сконы с финиками, Рейн. Не так уж это и важно.

— Ты всегда ел все, что бы я ни приготовила, и я думала… — она закрыла рот и вздохнула. — Ты прав. Я не спросила. Прости, Лиам. Я приготовлю сконы с финиками для тебя.

— Не утруждай себя.

«Стала бы она?» Он ненавидел это чувство уязвимости. И гнев. Боже, он накричал на нее за то, что девушка действовала так, как подсказывали ей ее чувства. Лиам закрыл рот. Лучше остановиться сейчас.

— Это не обременит меня. Я пеку любимые Хаммером блюда, потому что хочу угодить ему. Я с радостью сделаю то же самое и для тебя, потому что я люблю тебя.

Теперь она просто жалела его.

Он встал:

— Не важно. Просто уходи. Мне нужно принять душ и…

— Что-нибудь съесть, и чтобы о тебе позаботились. — Девушка встала рядом с ним и обняла его. — Поэтому я здесь. Я дам тебе все, что ты пожелаешь.

Лиам не мог не заметить мягкие нотки убеждения в ее голосе.

Он вырвался из ее рук и провел ладонью по лицу:

— Это Хаммера ты хочешь. Посмотри на себя, Рейн. Боже, у тебя словно чертова течка от него. Тебе не все равно, что он делает с тобой?

— Я в порядке, — заверила она. — Он не сделал больно…

— Вы все обвиняли меня в том, что я обращался с тобой раньше как со шлюхой. Но именно Хаммер тот, кто так с тобой обращается. Едва ли найдется дюйм, который он не пометил. А потом ты мне говоришь, что тебе это нравится.

— Да.

Это слово словно бомба взорвалась внутри него. Она любила Хаммера так сильно, что с радостью носила знаки его прикосновений. Лиам встряхнул головой. Он заботился о Рейн так нежно, словно она гребаная принцесса, и он сдерживался так долго, потому что девушка выглядела хрупкой. А ее чувства были еще более хрупкими. Он боялся сделать ей больно.

Каким же идиотом он был.

— Не буду лгать. — Она опустила голову и произнесла слова так тихо, что он едва расслышал. — Мне это было нужно.

От Хаммера. Не от него.

— И ты получила это.

— Я нуждалась в том, что Макен дал мне, Лиам. И он жаждал дать мне это. — Она подняла голову, чтобы встретить его взгляд. — Я приму его как он того захочет, — мягко, нежно, жестко, страстно, грубо, грязно — потому что он прикасается к моей душе.

— Ну, тогда тебе стоит уйти. — Он указал ей на дверь. — Хаммер более чем способен увидеть каждое твое желание и потребность.

— Ты делаешь для меня тоже самое. Я буду с гордостью носить и твои метки, Лиам.

Он не мог вынести ее умоляющих слов и с грустью посмотрел на девушку:

— Я уже отдал тебе все свое сердце, Рейн. И очевидно этого недостаточно.

— Недостаточно? — недоверчиво спросила она, ее голос был наполнен слезами. — Лиам, ты все для меня. Я люблю тебя с каждым ударом сердца. Ты нужен мне больше, чем мой следующий вдох.

Эффект от каждого ее слова был словно удар взрывной волны. Боже, он тоже в ней нуждался.

— И ты знаешь, как тяжело мне это говорить, — всхлипнула она.

Лиам знал. Он сдерживал свои собственные слезы.

Даже сейчас, когда он чувствовал себя преданным и брошенным, он боялся разбить ей сердце. Он любил Рейн больше, чем когда-либо любил Гвинет или кого-то еще. Девушка могла быть покорной в их отношениях, но в ее руках было столько власти. Она могла уничтожить его.

Вместо этого, она робко улыбнулась ему:

— Я люблю Хаммера. Я признаю это. Но тебя я тоже люблю, Лиам. Точно так же.

Он хотел поверить в это, но не знал, сможет ли. И он был чертовски переутомлен, чтобы разбираться с этим сейчас.

— Я не чувствую этого, Рейн.

— Тогда позволь мне доказать, — настояла она. — Не говори мне «нет», потому что я буду бороться за тебя так же, как и ты боролся за меня.

— Боже… Прекрати.

— Накажи меня, если хочешь. Я приму любое наказание, которое ты определишь. Но мне нужно, чтобы ты понял одно. — Она обхватила его лицо ладонями и соединила их взгляды. — Каждый раз, когда ты или Хаммер хотите меня, вместе или поодиночке, я подчинюсь своим Господам, потому что я принадлежу Вам обоим. Вы две половинки моего сердца.

Мужчина изо всех сил пытался отдалиться от Рейн, чтобы уйти от настойчивого взгляда, проникающего в него и замечающего всю его кровоточащую уязвимость. Даже когда Лиам поплелся в душ, он ощущал глубинную необходимость в руках Рейн, обнимающих его и любящих его так же, как и Хаммера.

Рейн последовала за ним:

— Скажи мне, что тебе нужно, Лиам.

— Я в порядке.

Отдаст ли она когда-нибудь свое тело, сердце и душу ему также открыто, как отдала все это его другу? Если он снова позволит ей, сможет ли она?

— Нет, и я не оставлю тебя, когда ты голоден, измотан и страдаешь. Ты никогда не оставлял меня утопать в собственных тревогах, даже когда чувствовал, что я предала тебя, даже когда я не подчинялась тебе. Даже когда снял с меня ошейник, ты пытался сделать все возможное, чтобы остаться рядом. Я не стану делать меньшее для тебя. Хочешь знать, что ты дал мне? Почему я люблю тебя? Потому что ты слушал, ты понимал и любил меня несмотря ни на что. В моей жизни никогда такого не было. Никто никогда не обнимал меня так и не принимал меня такой, какая я есть. Ты научил меня, что значит любить. Может я и не показывала этого, но ты научил меня тому, каким человеком я хочу быть. Я не ухожу. И не позволю уйти тебе.

Ее слова достигли тех мест, которые он не хотел, чтобы она затронула. Его первым порывом было схватить девушку и вцепиться в нее, как в спасательный круг, найти утешение в близости с ней. Но она стояла перед ним такая непокорная, вся в синяках и со следами слез. Он, черт возьми, не знал, что делать. Он даже не знал, что думать. Несколько недель назад, при первом признаке его отказа, девушка убежала бы. Теперь, она была женщиной, готовой настоять на своем, которая отказывалась сдаваться. Это должно было означать, что она что-то чувствовала.

— Рейн…

— Ты будешь продолжать спорить или позволишь мне помочь тебе раздеться и принять душ? Я сделаю все, чтобы угодить вам, Сэр.

Ее беспокойство за него забралось Лиаму под кожу, против его воли. Это была девушка, в которую он до беспамятства влюбился.

— Я заботился о себе годами, Рейн. Я и до сих пор могу это делать.

— Конечно, можешь. Но ты не обязан, — мягко ответила она. — Я здесь не только чтобы заботиться о потребностях Хаммера. У тебя они тоже есть. У тебя есть какие-либо возражения, прежде чем я позабочусь о тебе?

У него не было сил продолжать пререкаться. По правде говоря, он и не хотел.

— Ладно. Приготовь мне ванну, саба. А пока я буду отмокать, я бы перекусил жареным сэндвичем с сыром и бокалом холодного стаута[10].

Девушка подарила ему сияющую улыбку:

— Буду рада сделать это, Сэр. Пока меня не будет, подумайте о том, что тебе еще нужно и как еще я могу услужить.

Ее слова привели мужчину в замешательство. Он никак не ожидал, что вспыльчивая девушка отдаст свою абсолютную покорность и преданность, особенно после всего того, что он ляпнул в порыве яростной ревности. Сейчас, Лиам не мог подобрать слов. Он, возможно, и дал ей дом, но Рейн подарила ему свою душу. И он чертовски хорошо знал, что она даже на йоту себя так просто не отдает. Ничто не могло сказать ему более красноречиво, что она понимает, доверяет… И любит его.

Раскаяние сжигало его вены. Тем не менее, она стояла перед ним, излучая готовность дать ему, что угодно. Все. Его сущность Дома испытывала трепет от миллиона возможностей. Если бы он не был так вымотан, он бы насладился каждой. Прямо сейчас, ему просто хотелось прикоснуться к ней.

— Рейн… — он обхватил ее лицо, погладив большим пальцем щеку. — Любимая.

Она закрыла глаза, уткнувшись в его ладонь. Видимое облегчение на ее лице поразило и пристыдило его.

Черт, что он сделал, чтобы заслужить ее?

Когда он опустил руку, Рейн неуверенно улыбнулась ему, затем подошла к ванне и открыла краны. Пока девушка ждала, когда нагреется вода, она легкой походкой подошла к нему. Ее шелковый розовый халат, подвязанный вокруг тонкой талии, ласкал ее сочные груди и струился по бедрам. Кружева обрамляли лацканы и широкие рукава. Мягкая, женственная… Воплощение настоящей женщины. Несмотря на то, что он был вымотан во всех смыслах, он изнывал от желания погрузиться глубоко в нее снова.

Не отрывая от мужчины взгляда, Рейн встала перед ним и прикоснулась пальцами к верхней пуговице на его рубашке.

— Могу я раздеть вас, Сэр?

Лиам сглотнул:

— Можешь.

Она провела ладонями по его груди, вдоль плеч, прежде чем приступить к пуговицам. Одну за другой, она освобождала их из петель, не настолько медленно, чтобы он назвал ее действия соблазнением… но и не так бездумно, что он мог бы назвать их равнодушными.

Серьезность во взгляде девушки еще сильнее притягивала его к ней, пока она освобождала вторую пуговицу, третью… Затем он сбился со счета, упиваясь вниманием со стороны Рейн.

Расстегнув последнюю пуговицу, девушка провела ладонями по его обнаженной груди, стягивая рубашку с его плеч. Он пошевелил плечами, позволяя той упасть на пол. Лиам чувствовал, как его дыхание ускорилось, а сердце начало колотиться быстрее.

Рейн отвернулась, чтобы проверить температуру воды и заткнуть ванну пробкой. Она порылась в шкафчике, нашла ванильные шарики для ванны и специальное масло. После того, как она добавила оба средства в воду, девушка убрала их обратно, и снова сосредоточила все свое внимание на нем.

Лиам чувствовал это в ее взгляде, когда она снова подошла к нему, а затем опустилась на колени. Стук его сердца стал похож на бой барабана: быстрый, гулкий, настойчивый. Она склонила голову, и он не смог удержаться от того, чтобы не запустить пальцы в ее шелковистые волосы на макушке, пока она развязывала шнурки и снимала его туфли. Дальше последовали носки.

Затем она потянулась к молнии на брюках.

Пятнадцать минут назад, он бы подумал, что слишком вымотан для этого. Но едва девушка прикоснулась к нему, и он уже был твердым. Гребаный ад.

Рейн потянула вниз маленький язычок застежки-молнии. Лиам задержал дыхание и прошипел сквозь зубы в тишине, наблюдая за тем, как она смотрит на него своими большими глазами, словно голубыми океанами, наполненными подчинением.

Его грудь расширилась от того, как он резко втянул воздух, Лиам сжал руки в кулаки, когда девушка спустила брюки вниз, оставляя его обнаженным. Она аккуратно сложила каждый предмет одежды, убирая на стойку позади нее, а затем, повернувшись, снова одарила его взглядом полным подчинения.

— Позвольте еще раз проверить воду, так я смогу понять, нужно ли будет ее отрегулировать, — прошептала девушка.

На самом деле он не хотел, чтобы она оставляла его. Лиам был готов послать к черту ванну и одарить ее всем своим вниманием. Но выражение лица девушки рассказало о том, что сейчас она не просто хотела дать ему это, она в этом нуждалась. Только Бог знал, как он хотел быть принимающей стороной.

Он снова опустил ладонь на ее макушку, погладив волосы.

— Иди.

Рейн слегка улыбнулась ему, прежде чем встать и опустить руку в ванну. Они принимали душ вместе несколько раз, поэтому девушка знала, какую температуру он предпочитает. Тот факт, что она заботится о его удовольствии, вплоть до таких мелочей, согревал его.

Девушка суетилась с кранами, увеличивая температуру воды. Лиам смотрел, как она покорялась, стараясь обеспечить его комфорт. Почему это так чертовски сильно заводит его? Он никогда не замечал Джульетту, независимо от того, готовила ли она или заботилась о нем. У Гвинет полностью отсутствовал ген, отвечающий за заботу, и он не скучал по этому. Но в течение всего времени, которое он знал Рейн, вид того, как она занимается домашними делами для него, разжигал пламя внутри Лиама.

Может потому, что она всегда показывала свои чувства Хаммеру, заботясь о нем, и он хотел того же для себя. Возможно, несмотря на то, что сказал себе в самом начале, он все время хотел Рейн навсегда.

Осознание этого факта огорошило Лиама.

Девушка повернулась к нему.

— Думаю, готово. Я приготовлю сэндвич.

Когда Рейн проходила мимо него, чтобы выскользнуть из комнаты, он схватил ее за запястье и притянул к себе. Его твердый член качнулся между ними, задевая ее шелковый халат; мужчина, схватив девушку одной рукой за талию и зарывшись второй в волосах, накрыл ее губы своими.

Она мгновенно ответила ему, сжимая его плечи и склоняя голову, чтобы приспособиться к поглаживаниям его языка внутри ее рта. Лиам одернул халат Рейн и потянул за волосы, поглощая, словно изголодавшись по ее вкусу. Он прикусил нижнюю губу девушки, затем схватил, жадно упиваясь сладостью вкуса ее поцелуя.

Застонав, Рейн задрожала в его руках и открылась ему. Мужчина практически ощущал, как она пытается опустить свои барьеры. Лиам не мог вспомнить время, когда она вкладывала столько души или усилий в свое подчинение.

Тяжело дыша, он отстранился и посмотрел на ее лицо, раскрасневшиеся щеки и припухшие губы. Помимо того, что девушка ослепляла его своей красотой, она была еще и открыта для него во всех отношениях. Это успокоило его сердце. С каждым движением и прикосновением, она разжигала потребность Доминанта внутри него.

Последние двадцать четыре часа преподносили одно потрясение за другим. Но этот час грозился стать самым удивительным из всех.

Девушка не двигалась и не говорила, лишь моргала, словно ожидая его приказа.

Проклиная тишину, Лиам прочистив горло, произнес:

— Я бы не отказался сейчас от пива. И сэндвича.

Рейн кивнула:

— Скоро вернусь. Если хотите начать принимать ванну, я охотно помогу.

«Поможет ему?» Лиам не был уверен, что это повлечет за собой, но звучало чертовски приятно. Он мог придумать одну или две вещи, где ему требовалась помощь… Но когда он взглянул на свой возвышающийся член, то подумал, что это была бы отличная идея с него и начать.

Покачав головой и глубоко вздохнув, он шагнул в глубокую ванну. «Идеально». Рейн хорошо его знала, и это его успокоило.

Мужчина откинулся назад, прикрыв глаза и облокотившись о ванну, позволил спине расслабиться. Лиам не был уверен, закрыл ли он глаза на две минуты или на десять, когда услышал, как вода перестала течь.

Рейн суетилась возле него с ароматным, хорошо поджаренным сырным сэндвичем, именно таким, как он любит. В другой руке она принесла запотевшую кружку темного пива.

Улыбаясь, девушка поставила все это на широкий выступ ванны.

— Что-нибудь еще?

— Останься со мной.

Возможно, это было не совсем справедливое требование в три часа утра, но Лиам не хотел, чтобы она уходила, и не мог понять, как провести остаток ночи без нее.

— Конечно. — Она ни секунды не колебалась. — Могу я вымыть вам волосы?

Он выдохнул с блаженством:

— С удовольствием.

— Тогда я с радостью сделаю это.

Откусив кусок сочного сэндвича с хрустящим хлебом, и запив его пивом, Лиам наблюдал, как девушка рылась в шкафчике в поисках его любимого шампуня, а затем исчезла из поля зрения. Он съел большую часть сэндвича и выпил пиво к тому времени, как она вернулась с большой пластиковой чашей и снова опустилась на колени рядом с ванной.

Не говоря ни слова, она снова включила кран и наполнила чашу водой. Лиам смотрел на нее, когда девушка поднялась и, защищая его глаза рукой, откинула голову мужчины назад, омывая теплой водой волосы. Почувствовав себя словно в раю, мужчина застонал.

Рейн намылила его волосы, помассировала кожу головы, задержавшись на висках и ослабляя узлы в основании шеи. Все, что она делала, каким-то немыслимым образом успокаивало и бодрило одновременно. Он был измотан, когда приехал в «Темницу», но чем больше Рейн прикасалась к нему, тем меньше он задумывался о сне.

После долгих минут ее роскошной заботы, она смыла пену с его волос, затем убрала пустую тарелку и бокал на стойку. Девушка встала на цыпочки и дотянулась до полки над унитазом, где лежали свежие полотенца. Он улыбнулся. Такая мелкая деталь, и такое желание угодить.

Когда Рейн повернулась к нему, она держала полотенце развернутым, приглашая его выйти из ванны.

— Если вы готовы…

«Более чем готов». Лиам поднялся на ноги, мощной волной расплескивая воду из ванны. Мужчина шагнул в ее распростертые объятия, каждая часть его тела смягчилась от ее прикосновения, кроме одной. Девушка промокнула воду с его плеч, груди и спины, прежде чем он наклонился, чтобы она смогла вытереть ему волосы. Обойдя вокруг него, Рейн вытерла его спину, ягодицы, ноги, даже ступни, а затем, вернувшись обратно, провела полотенцем по животу, бедрам и голеням, обходя вниманием его нетерпеливый член.

Как только она обернула махровую ткань вокруг его мощного ствола, он застонал. Боже, эта женщина нажимала на все его слабые точки. Он хотел получить возможность, воздействовать на нее в ответ.

Рейн убрала полотенце, затем снова открыла шкафчик. Ее маленький халат прошуршал по задней поверхности ее бедер, едва прикрывая пышную попку.

— Лосьон с миндалем или с жимолостью? — спросила она через плечо.

— К черту лосьон, девочка. Я хочу тебя в своей постели.

На ее щеках появился милый оттенок розового.

— Как пожелаете.

Лиам схватил девушку за руку. Он не смог бы вывести ее из ванной еще быстрее. Но даже это казалось слишком медленно, поэтому он повернулся и притянул ее к своей груди, соединяя их губы воедино. Автоматически, она обернула ноги вокруг его талии и открылась под его голодным натиском. Боже, она была такой крошечной рядом с ним, но настолько переполненной страсти.

Мужчина был недоволен тем, что ему потребовалась целая дюжина шагов, чтобы добраться до постели, прежде чем он опустил ее на ноги и развалился на матраце. Он подпер одной рукой голову и погладил свой член другой.

Он услышал, как ее дыхание сбилось, и улыбнулся.

— Рейн?

Она опустилась на колени на краю кровати и склонила голову.

— Да, Сэр.

И вот опять она нажимает на его слабые точки. Девушка никогда не преклонялась перед ним добровольно, а сейчас предлагала ему всю себя так прекрасно. Он наблюдал за ней, скользя рукой по члену чуть быстрее, пытаясь собрать все свои мысли и стремления в единое предложение. «Блядь…»

— Ты сказала, что любишь меня?

Она подняла голову, встретилась с ним взглядом… и мельком взглянула, как он обхватывает свой член. Затем она снова опустила голову.

— Люблю.

Его дыхание участилось, сердце стучало так быстро, что Лиам задумался, не вырвется ли оно из груди.

— Покажи мне. Займись со мной любовью. Расскажи мне о том, что ты чувствуешь, своим телом.