Девочка с птицами

19

Пока лето идет и полнится впечатлениями, я пытаюсь писать рассказы. Иногда это получается, а иногда обнаруживаю, что заполняю листы блокнота чувствами к Зоре. Еще я пытаюсь сложить для нее стихи, назвав их «Девочка с птицами», но пока получается не очень.

Однажды дедушка предлагает мне поесть фруктов и, когда мы остаемся наедине, спрашивает:

– Расскажешь про свою девочку-то?

– Что? – едва не давлюсь ягодой и покашливаю.

– Интересно же послушать, как проходит твое лето.

– Деда, ты слишком давишь. Я потом расскажу, ладно?

– Эх, а я уж надеялся с тобой посекретничать.

– Лучше ты мне про свою первую любовь расскажи, – подлавливаю я его, ухмыляясь.

– Твоя бабушка моя первая любовь!

– Правда?

– Осознанная точно.

– А неосознанная какая была?

– Короткая и мимолетная, – он сплевывает косточки в тарелку. – Увидел соседскую девочку, влюбился по уши. Портфель ее таскал, пока до ее этажа шли. А потом она уехала в другой город. Написала мне письмо оттуда и приложила открытку.

– Грустно, наверное, было расставаться?

– Она мне нравилась, но я это воспринял легко. Словно нам выделили определенное количество времени. А чего грустить, раз оно кончилось? Потом экзамены сдавал, за сестрой присматривал. Отвлекся от чувств и отпустил.

– Тогда это и не любовь была.

– Любовь случается разная, особенно первая. Не всегда она глубокая и самая важная, но через нее мы многое узнаём о себе. Как относимся к другим людям, что для нас важно, можем ли мы измениться ради другого?

После слов деда надолго задумываюсь. А ведь и правда, встреча с Зорей начала что-то во мне менять. Я постоянно о ней думаю, впервые резал перец и хлеб, подготовил колышки. Если бы не Зоря, я бы ничего такого точно не сделал бы.

– Ладно уж, не буду тебя расспрашивать. Захочешь, сам поделишься, – говорит дед.

– Спасибо.

– Это за что же?

– И за ягоды, и за понимание.

Дед, улыбнувшись, треплет меня по волосам и уходит из кухни. Доедаю ягоды и берусь за блокнот, чтобы записать важные мысли.

Кажется, не успеваю моргнуть, как наступает середина лета. Дни не похожи друг на друга. Всегда есть, чем заняться и с кем: с Тёмкой и Лёнькой мы несколько раз ездили в город, побывали на экскурсии и даже ходили в горы с группой туристов. Лёнька стал больше внимания уделять вылазкам из дома. Видимо, начитался манги и соскучился по общению с людьми. Пока я пропадал на свиданиях с Зорей, Тёмка и Лёнька ходили вместе на пляж и к Руслану, чтобы помочь тому с сестрой и мамой.

Сложнее всего мне было расставаться с Зорей. И хоть мы виделись почти каждый день, я подолгу переписывался с ней в мессенджерах. Мы обменивались разными историями, болтали на любые темы, перескакивая с одной на другую, а иногда просто дурачились, отправляя стикеры и гифки. Потом стали высылать друг другу видео и голосовые сообщения.

Иногда мы засыпали с телефонами в обнимку, а потом так же просыпались. Режим полностью сбился, но я все равно рад. Потому что любое время с Зорей для меня бесценно.

Однажды во время прогулки с ней мой телефон начинает звонить. Взглянув на экран, виновато кошусь на Зорю.

– Мама звонит.

– Возьми, я подожду, – она порывается отойти, но я удерживаю ее за руку.

– Нет, будь рядом.

Я принимаю видеозвонок от мамы.

– Привет, мам.

– Привет, солнышко! Давно не созванивались. Как дела?

– Все отлично. Мам, я хочу тебя познакомить с Зоряной, – серьезно заявляю я и смотрю на Зорю. Потом отдаляю телефон так, чтобы мы оба поместились в экране.

– О, привет!

– Здравствуйте, – она улыбается и машет рукой.

– Мама, Зоря – моя девочка, – еще серьезнее, чем до этого, говорю я.

Мамины глаза округляются и она подается вперед, забывая, что так наше изображение с Зорей не увеличится, а вот ее лицо будет выглядеть смешно.

– Ой, Сеня! – мама вновь садится на стул и складывает руки ладонями друг к другу. – Я знала, что этот день когда-нибудь наступит, но не ожидала, что так быстро!

Я довольно ухмыляюсь, наслаждаясь ее реакцией. Не хочу скрывать свои первые отношения от мамы.

– Что-то я разволновалась, – мама обмахивается руками, а потом наливает в стакан воду и жадно ее выпивает. – Вы там гуляете? Давай потом созвонимся, хорошо?

– Ага. Пока, мам.

– Была рада познакомиться! – прощается Зоря.

Когда я сбрасываю звонок и убираю телефон в карман, Зоря налетает на меня с объятиями и слегка подпрыгивает, из-за чего мне тоже приходится подпрыгнуть, чтобы не упасть.

– Зорь, ты чего? – выдохшись, спрашиваю я, когда мы останавливаемся.

– Спасибо, что представил меня маме. Мне было очень приятно! – она целует меня в щеку, а я улыбаюсь и наслаждаюсь ее благодарностью.

– А поехали в парк аттракционов? – однажды предлагает Лёнька, когда мы сидим в гостиной и поедаем попкорн, который приготовил для нас дедушка.

Он высыпал зерна в сковородку, прикрыл ее крышкой и сделал самый вкусный попкорн. С нами же сидит Зоря. Теперь она часто сюда приходит, и мы не скрываем симпатии друг к другу. Поначалу друзья надо мной подшучивали, Тёмка колко, Лёнька добродушно, а потом перестали. Люди ко всему привыкают, даже к тому, что казалось им невозможным.

– Поедим вкусняшек и поразвлекаемся? – продолжает Лёнька.

– Пойдем? – спрашиваю у Зори.

Она кивает, жуя горстку попкорна.

– Тём? – Лёнька смотрит на друга.

Тот поигрывает спичечным коробком, покручивая его между большим и указательным пальцами. Я давно не видел, чтобы он сжигал спички просто так, да и Тёмка не выглядит расстроенным или опустошенным. Похоже, все налаживается.

– Да, погнали, – он усмехается, запихивая в рот огромную горсть попкорна.

Вот его стиль жизни – взять как можно больше, даже если не сможешь проглотить за раз.

Мы собираемся, предупреждаем бабулю и деда, и уходим к остановке. Долго ждем автобуса, а потом едем до города, где пересаживаемся на второй автобус и наконец добираемся до парка аттракционов. Он огромный. В нем есть и страшные аттракционы, и для малышей, и для общего досуга.

– Идемте покатаемся где-нить, потом поедим че-нить, – говорит Тёмка.

– Попкорн уже переварился? – спрашиваю.

– У меня растущий организм. Ем когда захочу! – шутит он.

Посмеиваясь, мы покупаем билеты на падающую башню, забираемся в машинки и катаемся на них. Тёмка таранит нас с Лёнькой до тех пор, пока в него не въезжает Зоря. Мы втроем преследуем его, и ему приходится вскинуть руки и сдаться. До кафе друзья покупают мороженое, а я замечаю, как Зоря посматривает на детей, покупающих сахарную вату.

– Хочешь? – спрашиваю.

Она косится на меня, улыбается и кивает.

– Идем, куплю, – беру Зорю за руку и веду за собой.

Вата оказывается огромной. Поначалу Зоря с наслаждением поедает ее сама, потом предлагает поделить между всеми. Вчетвером мы стоим вокруг ваты на палочке и щиплем ее, как верблюды травку.

– О-о, Лёнич, там тир! – восклицает Тёмка и поправляет бейсболку, держась за козырек. – Ну я щас устрою…

Он уверенно уходит, а Лёнька, обернувшись на нас, подмигивает мне и уходит следом. Я обожаю своих друзей, но и с Зорей хочется побыть наедине.

– Там фотобудка была неподалеку, – говорит она, словно читая мои мысли. – Давай запечатлеем сегодняшний день?

– Давай.

Мы заходим внутрь и садимся рядом. Сначала делаем обычное фото плечом к плечу, потом начинаем дурачиться: улыбаться, скашивая глаза, показывать языки, ставить друг другу рожки.

– Давай еще раз, – смеясь, просит Зоря. – Только посерьезнее.

На первом снимке я очень серьезен и немного напоминаю своего деда, на втором мы переглядываемся и держимся за руки так, чтобы их было видно в кадре. Затем она поворачивается ко мне и целует в щеку. Я собираюсь ответить тем же, когда она смотрит в камеру, и уже почти касаюсь ее щеки, когда Зоря слегка поворачивает голову. Часть моих губ накрывает ее губы, а часть – их уголок.

Слышится щелчок. Наши взгляды пересекаются, и мы отшатываемся, начиная поправлять одежду и волосы. Сердце бешено грохочет.

Кто-то отдергивает шторку.

– Я ж тебе говорил, что они здесь, – произносит Тёмка и втискивается в будку. – Посторонитесь-ка, будем все вместе фоткаться!

Едва Зоря успевает забрать распечатанные снимки и спрятать их в кармане джинсового комбинезона с шортами, как мы все вчетвером, вжимаясь друг в друга и всячески страдая, начинаем фотографироваться. Давка переходит в смех и дурачество, а в конце мы вываливаемся из фотобудки, чтобы вдохнуть воздуха и ощутить свободу.

– Вдвоем скучно фоткаться. Запомните, как легенды это делают, – поучает Тёмка.

Уставшие, вечером мы возвращаемся домой. Я выношу Зоре воду с лимоном, и мы опустошаем каждый свой стакан.

– У меня сейчас ноги отвалятся, – признается Зоря. – Я пойду, иначе останусь тут ночевать!

Она вручает мне стакан и торопливо отходит от забора. Оставляю стаканы на земле и спешу за ней. Поравнявшись, беру за руку.

– Я тебя провожу.

– Да не надо, у тебя тоже ноги болят…

– Зорь, рядом с тобой у меня ничего не болит.

Она косится на меня и издает короткий смешок.

– Скажешь тоже.

Мы идем до ее дома в тишине, наслаждаясь приятной компанией. Между нами висят невыраженные эмоции, которые мы испытали в фотобудке, но заговорить о них не решаемся. Может, еще рано для этого?

Остановившись у забора, Зоря достает фотографии и разделяет копии. Половину отдает мне. Убрав их, я протягиваю руки, чтобы, как обычно, обнять Зорю и постоять с ней так, но она вдруг отступает.

– Сень… – Зоря неловко разминает плечо пальцами, а ее глаза бегают по земле. – Что с нами будет?

– Ты о чем?

– Ну… Уже середина лета, а в конце августа ты поедешь домой.

Хмурюсь. Мне не нравится этот разговор. Я не хочу об этом думать.

– У нас есть еще полтора месяца.

– А что потом? – Зоря поднимает на меня напряженный взгляд.

Я моргаю, пытаясь понять, к чему она клонит.

– Ничего? – обиженно бросает Зоря. – Забудешь меня?

– Зорь, ты чего…

Впервые вижу ее такой. Сегодня ведь был замечательный день. Что на нее нашло?

– Скажи, что тоже каждый день скучаешь по мне? – губы Зори дрожат, она силится не заплакать.

– Я каждый день скучаю по тебе, – растерянно говорю я.

– Ты просто говоришь то, что я хочу услышать!

Ее слова сбивают меня с толку, и я молчу, глядя на нее.

– Я так и знала! – Зоря открывает калитку и заходит за нее. – Тебе все равно, что я останусь здесь навсегда! Ты уедешь и забудешь про меня. Вы все всегда так делаете!

Выплеснув на меня эмоции, Зоря убегает в дом. Я смотрю туда, где она скрылась, а потом поднимаю голову. В комнате на втором этаже вспыхивает свет. Зоря появляется в окне и задёргивает шторы.

Опустив голову, иду домой, размышляя над ее словами. Перед глазами все начинает размываться. Поднимаю руки и массирую веки. Устал, что ли? Когда отвожу ладони и открываю глаза, обнаруживаю на пальцах влагу. Касаюсь щек и осознаю, что успел прослезиться.

Иногда папа шутит, что спустя пятнадцать лет брака с мамой все еще не разгадал, чего хотят женщины, и что день моего рождения был для него самым счастливым, потому что если бы родилась дочь, он бы раскрывал эту тайну до конца жизни в одиночестве.

Теперь и я не понимаю, чего хочет Зоря. В конце августа произойдет то же, что происходит со мной уже пять лет подряд. Мы с друзьями соберем вещи, попрощаемся с бабушкой и дедушкой и поедем обратно. Точно с Тёмкой, насчет Лёньки не знаю, может, он снова в самолете полетит…

Хорошенько вытираю глаза, успокаиваюсь и возвращаюсь домой. Наспех перекусываю, приношу Тёмке ромашковый чай, который не забываю заваривать с того дня, как он сбежал на вокзал, и ложусь в кровать. Обычно в это время мы всегда переписывались с Зорей, но сейчас мне не хочется держать телефон и ждать от нее сообщений. И на фотографии смотреть не хочется.

– ня…

Вокруг темно и тревожно.

– …еня…

Какой-то знакомый звук мешает. Не могу провалиться в забытье. Хмурюсь и поворачиваюсь.

– Сеня! – громко, словно хлопок, врывается в мозг голос Лёньки.

Распахиваю глаза, всматриваясь в его перепуганное лицо, освещаемое луной через открытое окно. Сверху свешивается Тёмка и тоже выглядит встревоженно.

– Что? – сипло шепчу я, потирая горло.

– Ты во сне плачешь.

– Чего? – сонно щурюсь.

– Сам посмотри, – Лёнька достает телефон и щурится от яркого света. Убавляет яркость и поворачивает ко мне экран.

Я вижу себя с покрасневшими глазами и поблескивающими дорожками от слез на щеках. Растираю влагу руками и качаю головой.

– Кошмар приснился.

– Тебе уже лучше? – Лёнька склоняется и касается моего плеча. – Хочешь, рядом посидим?

– Могу тебе сказочку почитать, – издевается Тёмка, но в его голосе слышно беспокойство.

– Не надо. Спасибо, ребят. Правда. Пойду лицо ополосну и лягу.

Вылезаю из кровати, выхожу на улицу и иду к умывальнику. Уже холодно, тело пробирает дрожь, а я еще забыл влезть в резиновые тапки. Все равно! Омываю лицо, содрогаясь, и трясу головой, чтобы так его подсушить. Полотенце тоже не взял. Сажусь на крыльце дома и смотрю на огромную луну. Вот уж кто точно беззаботный. Светит себе по ночам и ни о ком не думает. Еще умеет прятаться за облаками, когда ей это нужно.

Когда возвращаюсь в комнату, Тёмка уже посапывает, а Лёня шепотом интересуется:

– Как ты себя чувствуешь?

– Все нормально, спи.

Ложусь под одеяло и поворачиваюсь спиной к Лёньке. Сон больше не идет, а слезы только сильнее щиплют глаза.

«Что с нами будет?» – спрашивает меня голос Зори, а я не знаю, что ответить на этот вопрос.

Я уеду домой, а она останется здесь. Вот и все, что с нами будет.