Девочка с птицами

8

Попрощавшись с орнитологом, выхожу на улицу. Заметив меня, Тёмка раздраженно выдыхает.

– Пошли уже, задолбался тебя ждать, – он отходит от забора.

Я спешу за ним, прикрываю калитку. Взгляд натыкается на обгоревшие спички в траве. Опять двадцать пять! Сажусь на корточки, собираю мусор и несу за собой в руке. Проситься выкинуть мусор к Макару Александровичу стыдно. Дома выкину.

– Че застрял? – кричит Тёмка.

– Иду!

Догоняю его. Смотрю, как он поворачивает бейсболку козырьком на затылок. Солнце садится, все вокруг оранжево-розовое. В ногу впивается комар. Смахиваю его небрежным движением. Сквозь вечерний зной доносятся трели птиц. Камешки под нашими с Тёмкой шлепанцами шуршат и перекатываются, иногда неприятно покалывая кожу через резиновую подошву.

Горелые головки спичек крошатся, пачкая ладонь. Еще немного, и мы снова окажемся рядом с бабулей и дедом и не сможем поговорить наедине.

– Зачем ты это сделал? – спрашиваю и останавливаюсь.

– Сделал что? – Тёмка хмуро глядит на меня.

– Усы нарисовал.

– Хф! Она же у нас Гусар, так пусть носит усы, как все нормальные гусары.

– Но несмываемый маркер – это слишком жестоко, тебе не кажется?

Тёмка подходит ко мне, сдвигает мою бейсболку козырьком на бок и прислоняется разгоряченным лбом к моему лбу.

– А тебе-то что? Влюбился в нее, что ли?

– Нет, – быстро отрицаю, – просто ты нехорошо поступил, – Тёмка поводит челюстью, но молчит. Слушает. – Тебе надо перед ней извиниться.

– А если я не хочу?

– Не нарисовал бы ей усы и извиняться бы не пришлось. Зачем ты вообще это сделал?

Тёмка на мгновение опускает взгляд и поднимает. Его глаза полны злобы. Он и раньше был гневливым, легко выходил из себя, у него были и есть проблемы с поведением. Вопреки всему мы подружились, и я не хочу терять друга из-за недопонимания.

– Настроение плохое было, – бурчит Тёмка, отстранившись.

Я поправляю кепку. Годы идут, а он не меняется. Стоит показать, что ты его не боишься, как он начинает потихоньку рассказывать правду.

– А почему оно было плохое?

Поколебавшись, Тёмка достает из кармана телефон, открывает сообщение и протягивает мне.

МАМА : Мы с твоим отцом разводимся.

– О-о-о.

– Вот именно, – Тёмка забирает телефон и пинает песок. – Бесит, не могу. Мне тут еще три месяца торчать, а они там развестись собрались. Когда я позвонил, никто не взял трубку. И потом прилетело вот это.

Растерянно моргаю. Что сказать другу в такой ситуации? Потерпи, все наладится? Взрослые могут разойтись, и это нормально? В этой ситуации все ненормально. Нельзя сообщать такое обезличенным текстом.

– Не хочу я извиняться, – бормочет Тёмка, опустив голову. Кудри свешиваются вниз и прикрывают его глаза. – Вот мы сейчас пойдем на этот дурацкий вечер, и меня перед всеми девчонками будут ругать. А мне не до них совсем.

– Тёма, – кладу руку ему на плечо, – не ходи. Отлежись дома. Я тебя как-нибудь отмажу.

– Правда? – он вскидывает голову и внимательно на меня смотрит.

– Правда.

– Спасибо, – Тёмка похлопывает меня по руке, которой я все еще сжимаю его плечо. – Ты настоящий друг.

Я улыбаюсь, хотя внутри бушует океан под названием «Вина».

Когда мы заходим в комнату, на мгновение замираю. Если Тёмка сейчас вспомнит про черешню, мне придет конец. Но он проходит к своей раскладушке и заваливается на живот. Ни Лёньки, ни Руслана нет. Стряхиваю Тёмкины спички в маленькое ведро. Там, где живет четверо мальчишек, мусор найдется всегда. На стуле рядом с моей койкой лежат скомканные запятнанные шорты. Беру их и тихонько выхожу на улицу. Нужно узнать, чем отстирать. Может, Тёмка потом и не вспомнит про нашу «месть» Руслану.

Бабуля уже отдыхает, не хочу ее беспокоить. Пойду поищу девочек или Наталью Алексеевну. Они-то уж точно знают, как избавляться от пятен. Дома за меня все делает стиральная машинка, но когда под рукой нет порошка или мыла, я становлюсь беспомощным. И как люди раньше жили без технологий и пятновыводителей?

Закрадывается мысль написать маме вместо поисковика, но я отказываюсь. Меня и так сюда с трудом отправили, поэтому мне нужно стать самостоятельным и сильным…

– Ой, девочки! Что происходит-то?! – восклицает кто-то.

Я обнаруживаю, что дошел до дома в конце улицы, и вижу стайку девочек, шушукающихся и посмеивающихся рядом с ним. Вытягиваю шею, вдруг тоже что-то удастся рассмотреть. Они тянутся на цыпочках, чтобы заглянуть внутрь. Во мне разжигается любопытство.

– Вы чего тут, а? – спрашиваю, подойдя ближе.

– Там Лёня Капитану помогает усы убрать, – говорит одна.

– Чего? – удивляюсь я. – Дайте посмотреть! – требую я.

– Там другое окно, с той стороны, – фыркают девчонки. И пока я обхожу домик, кто-то из них с выдохом произносит: – А вы замечали, что Лёня классный?

Кое-как забираюсь к окну, держась за короткий наружный выступ подоконника и упираясь подошвами в бревна. Окно оказывается приоткрытым, поэтому я стараюсь не шуметь.

Лёнька и Сати сидят на табуретках посреди комнаты. Оба сосредоточенные. Лёнька макает край полотенца в тазик на прикроватной тумбе, протирает кожу Капитана под носом. Затем выдавливает из тюбика часть зубной пасты и пальцем наносит на губной желобок Сати. Она шевелит бровями, стискивает руками колени.

– Надо подождать пару минут, – говорит Лёнька.

– …а это точно поможет? – голос Сати непривычно тихий.

Обычно она кричит до хрипоты, и потом учителя путают ее грубый голос с ломающимися голосами мальчишек.

– Должно помочь. Я в интернете посмотрел.

Лёнька закручивает крышку на тюбике и кладет его рядом с тазиком. Затем переглядывается с Сати и начинает трясти ногой. Осторожно спускаюсь. Щеки горят. Не стоило мне за ними подглядывать, это глупо. Да и как-то неловко.

– Что вы тут делаете, девочки? – слышится голос Натальи Алексеевны.

– О-ой, да ничего такого, – начинают они щебетать.

Мне бы сейчас воспользоваться ситуацией и слинять, но руку оттягивают грязные шорты. Похоже, настало мое время побыть джентльменом.

– Наталья Алексеевна, а я вас ищу! – врываюсь в разговор так, что и учительница, и девчонки вздрагивают. – Помогите мне, пожалуйста…

Мне рассказывают, как избавиться от пятен на шортах. Все оказалось проще, чем я думал. Нужно было все-таки залезть в поисковик…

– Наталья Алексеевна, Тём… Артем сегодня не сможет прийти на вечер. У него живот болит, он сказал, что отлежится в постели, – вспоминаю я о нашем уговоре.

Обманывать нехорошо, но лучше приврать, чем позволить Тёмке разнести что-нибудь в приступе ярости и испортить праздник.

– Может, ему нужен врач? – настораживается учительница. – Где у него болит? Это может быть аппендикс. Если мы вовремя не…

– Нет! Не бойтесь. Он просто переел…

– Знаешь, это уже не первый раз, когда у него проблемы с животом. Есть такое явление, называется синдром раздраженного кишечника, – Наталья Алексеевна присаживается мне на уши и всю дорогу до дома бабушки рассказывает, как непросто живется людям с таким диагнозом. К концу ее рассказа я содрогаюсь. Ужасный недуг, когда от любого переживания ты хочешь в туалет и из-за этого не можешь жить как обычные люди.

– Я пойду к нему и проверю, – учительница направляется к нашему дому.

Кровь отливает от пяток. В панике пытаюсь придумать хоть что-нибудь.

– Подождите! – опережаю Наталью Алексеевну и преграждаю ей путь. – Я вам наврал.

– И почему же, Арсений?

– Потому что… Потому… что…

– Отойди, я узнаю лично от Артема.

– Нет! Вы так только все усугубите! – провожу вспотевшими руками по лицу. Когда крыть больше нечем, лучше сказать правду. Понижаю голос и говорю очень тихо: – У него родители разводятся. Он попросил оставить его в покое.

Наталья Алексеевна прищуривается и смотрит на меня, не моргая.

– Хорошо. Сейчас я вижу, что ты не врешь. Пусть отдыхает. Но если заметишь хоть что-нибудь подозрительное в его поведении, сообщи мне или бабушке.

– Ладно.

Лицо учительницы смягчается.

– Учителя тоже люди, Сеня. Не бойся просить помощи, я тебя не съем.

Встречу устроили на открытом воздухе. Выставили белые пластиковые стулья и два синих стола. Осматриваюсь в поисках Лёньки, но его нигде не видно. Занимаю свободное место. Рядом мной сидят девчонки.

– Ребята! – Наталья Алексеевна хлопает в ладоши. – Занимайте места. Сейчас начнем.

Она начинает свою речь, а во мне включается скучающий человек. Руки занять нечем, и я жалею, что не взял блокнот. Становится прохладно, берег освещают огни от кафе рядом.

– Я хотела бы наградить Руслана, – объявляет учительница, пока я ковыряю стул.

Навостряю уши и вскидываю голову. Руслан уже стоит рядом, а Наталья Алексеевна надевает ему на шею медаль.

– Спасибо, что спас мою дочь. Я буду вечно тебе благодарна. Хочешь что-нибудь сказать?

Учительница передает ему слово, а я замечаю, что он одет в фартук. Тот самый, который надел в столовой. Он что, там весь день провел?

– Что я пропустил? – рядом плюхается Лёнька.

На его голос оборачивается Сати. На ее лице больше нет следов маркера. Она с улыбкой кивает Лёньке, и он кивает в ответ.

– Да вроде ничего.

– Эй, он что, до сих пор в фартуке?

– Как видишь…

– Кхм-кхм, – Руслан прочищает горло. – Мне нечего сказать. Я сделал варенье. Подходите и угощайтесь, – под взорами нескольких десятков пар глаз он проходит к небольшому подносу на столике возле кафе.

Там – разноцветные одноразовые стаканчики, наполненные густой липкой массой. Под каждым салфетка, а на ней – одноразовая ложка.

Первыми за угощением ломятся девчонки. Мы с Лёнькой подходим не спеша. Беру стаканчик с салфеткой и ложкой.

– Вы ведь тоже руку к варенью приложили, косточек навыдавливали. А где этот ваш, Пудель? – интересуется Руслан.

– Дома остался, – отвечаю.

– Хм-м, – он берет стаканчик и отпускает. Тот приземляется на стол, постукивая. Так повторяется несколько раз. – Ну, тогда мне ничего не остается, кроме как самому накормить Пуделя.

Пока остальные смакуют варенье, Руслан уверенно шагает к дому. Мы с Лёнькой идем за ним: я торопливо, Лёнька почему-то медленнее.

– Руслан, – вырываюсь вперед и придерживаю его за плечо, чтобы замедлить. – У меня к тебе просьба.

– Какая?

– Можешь сегодня не дразнить Тёмку?

– Чего это вдруг?

– Потому что… у него в семье проблемы. И он очень подавлен. Пожалуйста?

Руслан пожимает плечами и заходит внутрь.

– Я пойду еще погуляю, – бросает мне в спину Лёня.

Закрываю дверь в комнату. Мы погружаемся во тьму. Тёмка лежит на раскладушке на спине и разглядывает потолок. Руслан подходит к нему и протягивает стаканчик.

– Это тебе.

Тёмка переводит взгляд на него.

– Че, решил меня отравить?

– Нет.

– Тогда зачем принес какую-то фигню?

– Это варенье.

– Какое еще варенье?

Руслан слегка поворачивает голову, чтобы я видел его взгляд в свете луны, и ухмыляется. Затем снова смотрит на Тёмку.

– Ну как, какое? Ты же сам мне ингредиенты принес.

– Че за…

Руслан ставит стаканчик на прикроватную тумбу и забирается в свою койку. Комната погружается в тишину. По участившемуся дыханию Тёмки понимаю, что совсем скоро он обо всем догадается и мстить будет уже не Руслану, а мне.