Девушка: В одиночку

ГЛАВА 16

Элла, Рипли и шериф Харрис стояли у двери комнаты для допросов 3А. Через одностороннее зеркало Клайд Хармен выглядел не так устрашающе, как в темноте. Но, опять же, как и все они. Элла вспомнила о фотографиях 1957 года. Несмотря на все его ужасные злодеяния, Эд Гейн выглядел обычным слабым стариком, когда на него надели наручники.

– Ты уверена, что хочешь пойти туда одна? – спросила Рипли.

Элла составила подробный портрет этого человека. Именно она задержала его. И вполне естественно было, что она и расколет его.

– Да, я справлюсь, – сказала она, не сводя с него глаз через стекло. – Я знаю, как заставить его заговорить. Я уверена, что это и есть наш преступник. Я чувствую.

– В последний раз, как он попал сюда, он вел себя, как последний мерзавец, – сказал Харрис. – С таким молодым агентом, как ты, он будет прибегать ко всяким диким штучкам, чтобы вывести тебя из равновесия. Будь готова.

Элла поняла и приняла его слова. Она решила, что справится. Она привыкла к таким вещам.

– Небольшой совет, – начала Рипли. – Если ты будешь груба с этим психом, это не даст результата. Он не сознается, как бы агрессивно ты его ни спрашивала. Тебе нужно вывести его из себя. Заставить его почувствовать себя некомфортно. Опуститься до его уровня и перехитрить его, поняла?

Элла почувствовала волнение. Она вспомнила о том, как полиция заставила Чарльза Мэнсона и Дэвида Берковица заговорить. Если кратко, они сказали им прекратить выпендриваться и перейти к сути дела. Это была уловка, которая работала, если предположить, что убийца знал, что вы знаете, что он виновен. Учитывая то, что Элла и Клайд сошлись практически в смертельной схватке менее двух часов назад, между ними уже установились отношения «я-ненавижу-тебя-ты-ненавидишь-меня». Она не могла сыграть на его эго, как они сделали с Джоном Гейси и Ричардом Спеком. Это не сработает, поскольку она уже превзошла его. Она должна доминировать.

Элла вошла в комнату для допросов, снова осознав, почему ее назвали холодной комнатой. Она проигнорировала дискомфорт и перевела все внимание на Клайда.

Это был ее первый личный разговор с потенциальным убийцей. Она годами ждала этого момента, так же, как и мечтала обыскать настоящий дом ужасов. Ей даже в голову не приходило, что она сделает и то, и другое в один день. Она также не представляла, что увиденное и произошедшее оставит психологическую травму, с которой она может так никогда и не справиться. Оглядываясь на этот день, Элла знала, что не будет вспоминать его с восторгом. Это был мучительный опыт, и, знай она тогда то, что знает сейчас, вероятно, она бы променяла эту фантазию о доме ужасов на что-нибудь менее травматичное.

– С чего вы хотите начать? – спросила Элла.

Она выдвинула стул и села напротив Клайда, убедившись, что ее поза выражает уверенность. Если бы она встала и принялась расхаживать по комнате, это создало бы впечатление фальшивого доминирования, а она была уверена, что такая тактика не сработает с Клайдом. Он должен был знать, что она главная, но не настолько, чтобы он стал сопротивляться ее власти.

Клайд сложил свои закованные в цепи руки на стол между ними и внимательно рассматривал Эллу, пока она садилась. Кандалы на его ногах звякнули, когда он дернул коленями, неосознанно выражая волнение. Элла увидела, как его оголенные предплечья покрылись гусиной кожей.

– Ты кто, секретарша? – спросил он.

Элла выдержала паузу.

– Да, я секретарша, которая надрала вам задницу около часа назад.

«Рипли бы такого не сказала», – подумала она.

Клайд проигнорировал ее слова. Он закашлялся, но это явно был поддельный кашель.

– Как так получилось, что такая симпатичная девушка, как ты, стала офицером полиции? – спросил он. – По-моему, зря это.

– На самом деле агентом ФБР, – сказала она с ноткой ехидства. Было приятно поставить его на место.

Клайд улыбнулся.

– Ого. Должно быть, тебе пришлось переспать с кем-то из верхов, чтобы заполучить это место.

«Не реагируй, – подумала Элла. – Если ты будешь отвечать на его колкости, он поймет, что может до тебя добраться, и продолжит в том же духе».

– Конечно. Так расскажите мне, почему вы хотели поговорить именно со мной.

– А что, агент ФБР сама не может догадаться?

– По всей видимости, нет.

– А ты постарайся.

– Бросьте, мистер Хармен, мы здесь не для того, чтобы в игры играть, – сказала Элла.

– Что-то мне подсказывает, что ты не знаешь.

Она решила нанести удар горькой правдой. Осадить его и показать, что она здесь главная. Она не собиралась позволить этому парню взять над ней верх.

– Мистер Хармен, я вышла на вас благодаря обширному поведенческому анализу, психологическому портрету и индуктивному мышлению. Думаете, я все еще чего-то о вас не знаю?

– Ты многого обо мне не знаешь.

– Например?

– Ладно, я расскажу тебе. Но тебе придется ответить на мой вопрос. У кого два больших пальца, и кто предпочитает молодых сучек старым жалким шерифам? Подсказка: это не мертвая обезьяна в моем подвале.

Элла мысленно отступила на шаг. Она не ожидала от Клайда такого поведения. Она ожидала, что он окажется застенчивым, отстраненным мужчиной, которому будет некомфортно в присутствии женщины. Она ожидала от него молчания и волнения, но не неповиновения, и уж точно не шуток.

Элла покачала головой.

– Шутка про два пальца? Мы что, в 2002?

– Ой, да брось. Такой девочке, как ты, следует чаще улыбаться.

– Кстати, по поводу подвала, – начала Элла. – Не хотите рассказать мне, что это все значит?

На лице Клайда появилась ухмылка. Элла поняла, что он уже давно ждал, чтобы рассказать кому-нибудь об ужасах своего подвала.

Клайд откинулся на стуле и потряс цепями на своих запястьях.

– Я занимаюсь таксидермией, – сказал он. – Без животных это невозможно, не так ли?

– Их нужно запирать в клетках на пороге смерти? Пытать? Морить голодом? – сказала она, чувствуя, как внутри нарастает ярость.

Она не терпела тех, кто издевается над животными. Они самые уязвимые. Наиболее душераздирающие дела, над которыми она работала в полиции штата Вирджиния, включали ненадлежащее обращение с животными. Уже много лет она пыталась выкинуть эти воспоминания из головы.

– Нет, – засмеялся Клайд. – Это мой личный выбор.

Элла почувствовала внезапный приступ дурноты. Она редко проявляла агрессию, но будь они сейчас в другом месте, она бы дотянулась до него и врезала бы локтем ему в челюсть.

– Можете смеяться, сколько душе угодно, но вам грозит срок за серьезные преступления. Жестокое обращение с животными, ненадлежащее обращение, оставление на произвол, охота без лицензии, кража домашнего скота. Не говоря уже о нанесении телесных повреждений специальному агенту. Мы также можем обвинить вас в попытке убийства, а это уже потянет лет на двадцать. И это только начало. Не хотите рассказать мне, где вы были вчера около семи вечера?

– А что? – спросил Клайд.

– Потому что вчера был убит местный мужчина, и что-то подсказывает мне, что я смотрю на человека, который это сделал.

Клайд напрягся. Что-то переменилось.

– Я? Убийство? Вы совсем уже сбрендили?

Элла заметила, как его уверенность пошатнулась.

– Мистер Хармен, вы припоминаете события этого вечера? Когда вы напали на меня с пилой? Или у вас память, как у золотой рыбки?

– Да я дурачился. Вы пришли в мой дом. Я вправе защищаться.

– Вы были предупреждены, что мы агенты. Эта отговорка не сработает.

– Ну и пусть. Я не убийца.

– Мистер, Хармен, когда я вижу дом, полный мертвых животных, цирковых уродцев и дешевых пародий на Франкенштейна, я понимаю, что в нем живет социопат. Это говорит мне о том, что тот, кто живет в этом доме, страдает от ненормальных мыслей. Это говорит о том, что он садист-экспериментатор, который вымещает свою злобу на существах слабее него, на тех, кого он может контролировать. И я подозреваю, что он может мучить не только животных. Понимаете, к чему я клоню?

– Я никого не убивал. Я никогда никого не убивал.

– Так где вы были прошлым вечером?

Клайд сел поудобнее. Под ярким светом можно было рассмотреть капли пота, выступившие у него на лбу. Он отбросил волосы за плечи.

– Я был дома.

– Удобно, – сказала Элла. – И все?

– А что я должен сказать?

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Нет, разве что аллигаторы научились говорить.

– А что насчет вечера пятницы? – спросила Элла.

Клайд на несколько секунд задумался, а затем ехидно улыбнулся.

– То же самое. На самом деле я уже пару недель не покидал дом. Был очень занят своими проектами, если ты понимаешь, о чем я.

Ехидный тон Клайда заставил Эллу почувствовать внезапное раздражение, как это бывает, когда неожиданный громкий звук одновременно вызывает раздражение и всплеск адреналина.

– Вы же понимаете, что, пытаясь корчить из себя мачо, вы выглядите только более виновным? Я бы на вашем месте не делала так. Виновному, когда мы его поймаем, грозит срок лет на сто. А то и смертная казнь.

Клайд проигнорировал ее угрозы, но Элла решила дать ему время осмыслить сказанное ею. Наконец Клайд прервал молчание.

– У тебя в детстве был домашний любимец?

Элла решила подыграть ему. Чем больше он говорил, – неважно, о чем, – тем лучше она могла понять его личность.

– Да, собака.

– И у меня. Пес жил у нас двенадцать лет. Но затем он состарился, и мне пришлось лишить его страданий. Он был у меня первым, если ты понимаешь, о чем я.

Она подумала, что он пытается заставить ее почувствовать себя неуютно. Он заметил, как она отреагировала, когда он упомянул о том, как мучил животных, и решил разыграть эту карту.

– И с тех пор вы перепробовали все виды живых существ, пока, наконец, не дошли до людей, – сказала Элла.

– Ошибаешься.

«Выведи его из себя, – подумала она. – Опустись до его уровня».

– Все потому, что папочка недостаточно любил тебя, когда ты был маленьким мальчиком? – сказала она. – Или наоборот? Слишком сильно любил?

Клайд отскочил, и стул под ним заскрипел о деревянный пол.

– Может, лучше заткнешься, секретарша?

– Да-да, я прочитала полицейский отчет, прежде чем войти сюда. Каждую ночь, когда папочка заходил в комнату, ты притворялся, что спишь, верно? Ты надеялся, что в эту ночь он тебя не тронет. Но он никогда тебя не щадил, только становился все более жестоким, как и ты, более развязным, так сказать. Ты ревел в подушку, пока это не заканчивалось, а на следующий день ты шел и убивал животное, чтобы вернуть себе хоть часть контроля в своей жизни. Так все было?

Клайд опустил глаза. Он, не переставая, качал головой.

– И несчастный старый Клайд так и не смог справиться с этой травмой, верно? Именно поэтому он все еще здесь, даже в таком возрасте, создает странных цирковых уродцев и отрывается на людях, которым повезло больше, чем ему.

– Хватит! – закричал Клайд, ударяя руками об стол.

Пронзительный лязг наручников испугал их обоих.

– Я не убиваю людей, ясно тебе? Я убиваю животных. Я сторонюсь людей. Я изо всех сил стараюсь быть один, поскольку знаю, что мне не место среди таких, как вы. Ты меня слышишь? Почему, по-твоему, я живу, как долбаный отшельник? Потому что мне так хочется?

И в этой ярости Элла разглядела то, что боялась увидеть больше всего. Она увидела правду. Грубую, первобытную правду, которая выливалась вместе со злостью.

– И это не цирковые уродцы, – прошипел Клайд сквозь стиснутые зубы. – Цирковой – значит ненастоящий. А мои реальны. Не говори о вещах, в которых не разбираешься.

Элла выдержала паузу. Она дала ему успокоиться и почти признала поражение. Но затем у нее возникла идея.

– Если вы не наш преступник, вы не возражаете, если мы покажем вам эти фото? – спросила Элла.

Она бросила на стол папку и раскрыла ее. На верхней фотографии был труп Шона Келли, облокотившийся на диван.

– Что скажете на это?

Клайд взглянул на фото, а затем отвел глаза.

– Отвратительно. Я не хочу смотреть на это дерьмо.

– У вас дома животные из зоопарка сатаны, и вы считаете это отвратительным?

– Мне не нравится смотреть на трупы.

– Мы думаем, здесь убийца копировал Джеффри Дамера. Вы же знаете, кто такой Дамер, верно? Каннибал из.., – Элла сделала паузу, притворившись, что вспоминает, – Айовы, вроде бы. Не знаю. Да и какая разница? Он убил темнокожего гея. Кто бы это ни сделал, он тот еще трус.

Элла знала, что Рипли наблюдает за ними, но еще она знала, что та поймет уловку, к которой она решила прибегнуть. Элла пришла к выводу, что Клайд – одиночка, практически не имеющий связей с внешним миром. Вряд ли он сможет распространить эту информацию, а если и попытается, то кто ему поверит?

– Конечно, я помню его. Его жертвой тоже был гей?

– Именно.

– Тогда, может, он получил по заслугам.

Она проигнорировала этот комментарий и достала следующее фото.

– Видите это? Местная женщина по имени Кристин Хартвелл. Она вам знакома?

– Нет.

– Что ж, мы полагаем, он подражал другому серийному убийце, правда, так непрофессионально, что мы затрудняемся сказать, какому именно. Нам это показалось одним сплошным беспорядком. Может, Деннису Нильсену, гею из Англии? Мы не уверены.

Клайд пожал плечами и отвернулся.

– Понятия не имею, кто это.

Следующим был снимок с места убийства Уинни Баркер, оставленной истекать кровью на кровати.

– А что насчет мисс Баркер? Ей было за восемьдесят. Зарезана во сне. Трусливый поступок, вам так не кажется?

Элла наблюдала, как Клайд рассматривает фотографию, пытаясь разглядеть в его пустом взгляде признаки вины или раскаяния. Но его лицо не выражало эмоций, кроме отстраненного интереса.

– Дожила до восьмидесяти? Да этот парень сделал ей одолжение.

- В этот раз он подражал еще одному преступнику. Эйлин Уорнос, серийная убийца из Флориды. Но ему не удалось сделать все так хорошо, как он думал. Иногда только женщине под силу сделать все, как надо, понимаете?

Она намеренно выдавала Клайду неправильную информацию, пытаясь заставить его поправить ее.

Клайд помахал перед Эллой рукой.

– Слушай, ты разговариваешь со мной так, будто я знаю этих людей. Я уже сказал тебе, я этого не делал. Я не знаю, кто это сделал, и не знаю, кто те люди, чьими именами ты тут бросаешься. Это все, что я могу тебе сказать.

Элла чувствовала себя побежденной и уставшей. Ей пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не потянуться через стол и не схватить Клайда за его грязную черную футболку и не заорать: «Я знаю, что ты сделал это, сукин ты сын!»

Дверь в комнату для допросов открылась, отчего Элла едва не подпрыгнула. Рипли вошла с напряженным видом. Элла уже видела это.

– Мисс Дарк, – сказала она. – Мне нужно срочно с вами поговорить.