Девушка: В одиночку

ГЛАВА 20

Когда Элла на следующее утро прибыла в участок, ее голова разрывалась от вопросов. Она была преисполнена новой решимости, потому что во всем хаосе вчерашнего дня она кое-что упустила.

Она была права.

Элла закрылась в офисе и принялась исписывать доску. Мысли быстро поглотили ее, но стук в дверь вернул ее к реальности. Вошла Рипли с горячим кофе в руках.

– Ты рано, – сказала Рипли.

Элла надеялась, что синяки под ее глазами не бросаются в глаза. Она надеялась, что Рипли не заметит этих признаков усталости на ее лице и коже.

– Не спалось, – сказала Элла.

– Эти синяки тебя выдают. Ты вымотана, и я не удивлена.

Элла плюхнулась в кресло и уставилась на плод своих трудов. Она нарисовала таблицу со всеми серийными убийцами, которых копировал преступник, указав количество жертв и тех, кому удалось сбежать, места преступления, время и даты, орудия убийства, характеристики жертв, особые ритуалы и образ действий. В руках у нее была распечатка составленного ею психологического портрета. Она водила ручкой вверх и вниз по странице, ощущая прилив обескураживающего волнения в желудке. Здесь было слишком много данных, слишком много факторов, слишком много деталей. Она взяла всю эту информацию за основу, но что если она в корне ошибалась? Умрет еще больше людей, и это будет на ее совести, потому что она ошиблась с психологическим портретом. Это была непосильная ноша. Несмотря на то, что они нашли дома у Клайда, она не могла перестать думать о том, что все это было лишь пустой тратой драгоценного времени – и виновата в этом была она и составленный ею портрет. Пока они смотрели в одном направлении, настоящий убийца нанес удар с другой стороны. Ее одолело чувство вины; это была одна из причин, почему прошлой ночью ей удалось поспать лишь четыре часа.

– Дарк, поговори со мной. О чем ты думаешь?

Элла посмотрела на бумаги в своей руке.

«Можно смело предположить, что он станет подражать подобным убийцам-садистам, таким как Джон Уэйн Гейси, Гэри Риджуэй или Деннис Рейдер. Если преступник решит подражать Джону Уэйну Гейси, он выберет молодого мужчину или подростка».

– Я лишь предугадала то, что он будет подражать убийцам-садистам и что Гейси может быть одним из них.

– И именно так и оказалось.

– Поэтому я думаю, что знаю, каким может быть его следующий шаг, но я не уверена.

– Продолжай.

– С каждым новым убийством наблюдался прогресс, верно? Если бы вы рассматривали все это отдельно от моей теории, что бы вы сказали? – спросила Элла.

Рипли сделала глоток кофе и указала на первое имя в списке.

– Что ж, когда преступник совершил свое первое убийство, жертвой которого стала Джулия Рейнольдс, он действовал просто и прямолинейно. Он быстро покончил с ней, сразу же избавился от тела и не возился с трупом, а также не устраивал из ее убийства театр.

Рипли перешла к следующему имени.

– Второе убийство, Уинни Баркер, было похожим, но тут наблюдается смена образа действий. Он убил ее быстро и не проводил с ней много времени, пока она была в сознании, но в этот раз он оставил небольшое послание, нарисованное губной помадой. Тогда он действительно обозначил свое убийство. Не сделай он этого, мы, или, скорее, ты не заподозрила бы, что он подражал Ричарду Рамиресу.

– А Кристин Хартвелл?

– Вот здесь он уже действительно начал доводить свои операции до совершенства. Он проработал эту сцену до последней мелочи, даже провел значительное время с трупом после смерти. Тут он уже сделал то, чего не делал раньше, скопировав действия Гейна до мелочей, таких как средства связывания. Все это переросло в манию.

– Не кажется ли вам, что в убийстве Шона Келли он немного сбавил обороты, учитывая, что место преступления было менее драматичным?

Рипли на мгновение задумалась. Она собрала свои золотисто-каштановые волосы в хвост и держала их руками.

– Нет, мне так не кажется, – сказала она. – То, что жестокость по отношению к трупу была менее выраженной, не значит, что прогресс в его психопатологии отсутствует. Прогресс может проявляться по-разному, когда дело касается места преступления и психоанализа. Он не ограничивается проявлением жестокости.

Элла обдумала слова Рипли. Ей не давала покоя мысль, что убийство Шона Келли было менее театральным, менее систематичным, чем убийство Кристин Хартвелл.

– Например?

– Что ж, расскажи мне, как Джеффри Дамер вел себя со своими жертвами.

– Он знакомился с ними в гей-клубах в районе Милуоки и приглашал к себе домой. Он обещал им выпивку, наркотики и секс, а когда они оставались наедине, он спаивал их, а затем нападал.

– И чем он отличается от других? Кемпера, Рамиреса, Гейна? – спросила Рипли.

– Все они нападали сразу же. Кемпер проводил немного времени со своими жертвами, но только для того, чтобы увести их из бара. Рамирес и Гейн вообще не пытались завоевать доверие жертв.

– Точно, тогда в этом случае мы видим прогресс. Наш преступник завел с Шоном Келли разговор, прежде чем напасть. По крайней мере, раньше он такого не делал.

Персонализация жертвы является весьма распространенной чертой развития у серийных убийц, поскольку она делает процесс убийства еще более приятным. Сперва они наслаждаются тем, что ввели жертву в заблуждение, а затем – и самим убийством.

– Хорошо, вы считаете, что этот прогресс сохранился и в его убийстве по образцу Гейси? – спросила Элла.

Элла согрела руки о свой кофе и потерла ладони.

– Несомненно. Он заморочился с тем, чтобы найти пустой дом, организовать все так, чтобы жертва приехала к нему, усердно пытался угостить ее алкоголем, а затем выполнил весь порядок действий с наручниками? Это большой шаг после того, как он просто накачивал жертву и ждал, пока она опьянеет. Кроме того, мы не знаем наверняка, что бы он сделал, если бы жертва не сбежала.

– Я тоже думаю, что он также растет с точки зрения дурной славы серийных убийц, – сказала Элла. – Сцены убийства – это не только дань уважения этим людям, но и отражение присутствия каждого из убийц в современной культуре. Спросите случайного человека на улице, слышал ли он об Эдмунде Кемпере или Ричарде Рамиресе, и они, скорее всего, ответят отрицательно. Спросите их об Эде Гейне, и, возможно, один из десяти скажет, что это имя ему знакомо.

– Но спроси их о Дамере и Гейси – и большинство людей поймет, о ком речь, – добавила Рипли.

– Именно. И теперь, когда он дошел до Гейси, кто следующий? – спросила Элла. – У кого наибольшее число жертв среди современных серийных убийц США, кто один из самых продуктивных убийц всех времен и народов?

– Ты мне скажи.

Элла прочистила горло.

– Мы исключили иностранных убийц, таких как Джек-потрошитель и Гарольд Шипман. Мы исключили исторических серийных убийц, таких как Альберт Фиш и Г.Г. Холмс. Мы исключили серийных убийц-женщин, как Эйлин Уорнос. Таким образом, есть только один известный серийный убийца, который, вероятно, будет следующим.

– Кто?

– Тед Банди, – сказала она.

Рипли прикусила губу, услышав это имя. Она посмотрела на доску, словно эта мысль была слишком тяжелой, чтобы признать ее.

– Это не может быть кто-то другой. Это должен быть Банди, – продолжила Элла.

Она снова обдумала этот вариант. Тед Банди был воплощением зла, самым отпетым убийцей среди серийных убийц. Даже спустя десятилетия после его смерти, его след все еще был плотно впечатан в американскую историю. Тед Банди был таким же идолом, как и Монро или Линкольн. Если этот преступник собирается выбрать кого-то страшнее Дамера и Гейси, то единственным возможным вариантом остается Тед Банди.

– Банди. Конечно. Я изо всех сил старалась забыть этого мерзавца. Мы допрашивали его, когда я пришла на работу в Бюро. В течение первых лет моей карьеры я только о нем и слышала.

– Думаете, я права? – спросила Элла.

Она вернулась к доске и принялась лихорадочно записывать факты преступлений Банди по памяти.

– Я не знаю, новенькая. Хотела бы я знать.

Элла пробежалась рукой по волосам. Она закачала головой. Дыхание перехватило, а в горле начал нарастать ком. Она посмотрела в потолок. Элла тяжело дышала, а затем заговорила шепотом, который был бы уместен разве что в исповедальне у священника.

– Что если я ошибаюсь, Рипли? Что если я полностью неправа, и сегодня у нас будет еще один труп? Это будет моя вина, что я не предсказала его поведение, как следовало. На моей совести может быть следующее убийство, потому что я не могу перехитрить убийцу. И что потом? Он уйдет в подполье, и мы никогда не услышим о нем? Тогда каждый раз, как я буду слышать слова «убийство», «смерть», «серийный убийца», это будет напоминать мне, что на моих руках кровь, – Элла уперлась головой в доску. – Я не смогу так жить. Я не знаю, как ваши агенты живут с этим.

– Дарк, мы играем в игру, в которой никогда не можем остаться победителями. Трагедия является неотъемлемой частью нашей работы. Если ты не поймала каждого преступника, которого тебе доверили, это не провал. Нам удается поймать их намного реже, чем ты думаешь.

– Но дело не только в этом. Я не переживаю, что подведу себя. Я уже терпела неудачи и потерплю еще. Но если я ошибусь, пострадает больше людей, и это будет на моей совести. Я не только себя подведу. Я подведу всех.

– Новенькая, послушай меня.

Рипли вскочила с кресла, выхватила у Эллы ручку и развернула ее лицом к себе. Она положила руки на плечи Эллы и посмотрела ей прямо в глаза.

– Тебе придется довериться интуиции. Я знаю, что сначала не поверила в твою теорию, но это потому что я не хотела верить. Ты с самого начала сделала все правильно. Знаешь, сколько портретов я составила, которые ни к чему не привели? Много. А твой уже в первый день позволил нам арестовать преступника. Почему, думаешь, из всех сотрудников, связанных с ФБР, я выбрала именно тебя?

– Что? Вы?

– Эдис показал мне подходящих кандидатов, и в списке был только один человек, который, по моему мнению, мог справиться с этой работой. Это ты.

Элла полностью лишилась дара речи от потрясения. До этого момента она считала, что все это было делом рук директора Эдиса.

– Ох. Я не знала, что вы к этому причастны.

– Конечно, я причастна. Думаешь, я позволила бы им дать мне в напарники кого угодно? Я видела твою предыдущую работу, и я видела тебя в тире и в спортзале чаще, чем могу сосчитать. На самом деле, когда ты пришла сюда, я ожидала, что ты справишься, не более. Но я не ожидала, что ты покажешь себя так хорошо. Но после того, как ты справилась с Риком и Клайдом, и когда ты сложила пазл по памяти, я бы доверила тебе свою жизнь, чего не могу сказать о своих предыдущих напарниках.

Элла кивнула, не зная, что ответить. Она почувствовала такую благодарность, какой никогда прежде не испытывала.

– Что ж, спасибо. Я ценю это.

– У тебя есть талант, но талант – это далеко не все. Только упорная работа отделяет успех от неудачи. Ты поверхностно описала этого человека в своем портрете, теперь тебе нужно копнуть глубже. Ты знаешь о серийных убийцах, которым он подражает, и у тебя есть мысли касательно того, что будет дальше. Я хотела бы что-то посоветовать, но я не знаю об этих исторических убийцах так много, как ты. Я помню основы, но ты помнишь мельчайшие подробности. Мы поймаем его, хорошо?

Элла осмыслила ее слова.

– Давайте сделаем это.

Она взяла свои бумаги, преисполненная вновь обретенной решимости. Элла вернулась к своим записям, достала стопку новых папок и шлепнула их на стол.