Девяностые. Том первый.

Глава 3. Великий фотограф

Уравнение, кажется, наконец-то начало сходиться, когда за спиной я почувствовал появление взрослого. Точнее – взрослой. Характерный запах пудры, так мною обожаемый, легко выдавал представителя женской части населения страны. Некоторое время моя надсмотрщица молча стояла, явно пытаясь понять, что означают все эти переменные, формулы и комментарии, а потом также молча удалилась. Признаться, меня так захватила задача, что, хоть и отследил её краем сознания, значения этому не придал. Как оказалось - зря. Вскоре нянечка вернулась с воспитательницей.

Воспитательница, если кто не в курсе, по статусу старше нянечки, ибо должность предполагает наличие хотя бы средне-специального образования. Наша молодая повелительница дошколят как раз такое и имела. А что возрастом слегка за двадцать, так в моих глазах это как-раз-таки плюс. Даже два. Мало того, что разум незашоренный, так ещё и внешне вполне ничего себе. Мне-то, конечно, о таком думать рано с одной стороны, а с другой – куда приятнее вести дела с тем, кто не комплексует по поводу недостаточности своей красоты.

Воспитательница, видя, что я занят, не стала мешать. Вместо этого она принесла стул, присела к моему столу и взяла в руки исписанные листы. На её счастье, они были пронумерованы. Иногда бывает очень сложно разобрать некоторые мысли, написанные без нумерации и хаотично перетасованные. К примеру, в текущей работе мне пришлось несколько раз возвращаться и дописывать к уже завершённому месту, от чего появлялись страницы с номерами формата «два точка один», «два точка два».

По мере чтения воспитательница то хмурилось, то удивлённо вздёргивала бровями. Наблюдая за эволюциями её выражения лица, поймал себя на мысли, что уравнение меня достало, а вот это вот представление, наоборот, идёт на ура. Посему, так и не придя к окончательному варианту решения, решил расчёты отложить на более удачное время. В долгий ящик то бишь. И вообще не факт, что уравнение можно рассчитать. Как минимум – людскими силами. Возможно, тут нужен компьютер… способный в многомерные матрицы… Блин, у меня от одной мысли о том, что его придётся делать, руки опускаются.

Попросил у уткнувшейся носом в бумаги воспитательницы дырокол и тесьму для подшивки. Та, не отвлекаясь, рассеянно отправила меня к нянечкам, не отрываясь от чтения. Сходил. Получил запрашиваемое, правда, только после подтверждения разрешения.

Взрослые такие взрослые…

Вот кем надо быть, чтобы не понять, что ребёнок, которого ты только что видела за выполнением серьёзной научной работы, собирается играться с инструментами для подшивки?

К чёрту! Надо отсюда валить. Но как?

Продолжать сбегать? Сомнительно. Эффекта этого особо не возымело. Нет, меня, конечно, поругали дома. И даже наказали слегка. Только это совсем не то, чего я добивался.

Надо придумать что-то новое.

Но потом, ибо воспитательница дочитала, и пора забрать у неё последний лист и сшить воедино.

Несколько минут воспитательница молча таращилась вникуда, после чего, не проронив ни звука поднялась и кивнула следовать за ней. Не обращая ни на кого внимания, действуя, словно в полусне, она добралась до кухни, где на автомате заварила две кружки растворимого кофе и снова повела меня за собой.

На сей раз мы добрались до её кабинета, обставленного весьма скромно. Вместо привычных мне, как жителю двадцать первого века, дешёвых китайских кресел на роликах, да с откидными спинками, наличествовали обычные советские деревянные стулья со спинками. Весьма качественные, надо сказать, по меркам моего будущего. Мягкие сидешки из обшитого тканью поролона явно покомфортабельнее жёстких сидух из кожи молодого кожезама. Ещё бы газлифт был – цены бы им не было. А так мне пришлось подкладывать под пятую точку пару объёмных томов, чтобы из-за стола выглядывало что-то кроме макушки и глаз.

Утвердившись на не самой устойчивой конструкции, ухватил чашку с кофе, подтянул к себе поближе и с удовольствием вдохнул аромат. Ммм! Какая прелесть! И пофигу, что он растворимый, и не самого высшего качества. У меня от одного запаха слюнки текут. Домашние, как я их ни уговаривал, наотрез отказали мне в употреблении этого божественного напитка. Детям, мол, не положено! Вот и выходит, что я уже сколько-то месяцев ни капли в рот не брал. Так что воспитательнице сейчас я был очень и очень благодарен.

- Что… Что это? – Вернулась в реальность воспитательница к моменту, когда я уже уполовинил кофе, наслаждаясь каждым мелким обжигающе-горячим глоточком.

Оторвав взгляд от слишком быстро уплывающей в моё нутро коричневой жидкости, посмотрел на девушку (буду называть её так, всё же она в два раза меня младше) и задумался. Вот интересно, что она смогла осознать из написанного? Вопрос не праздный. Тут не надо быть гением логики, чтобы понять, что ребёнку моего возраста совершенно несвойственно решать уравнения, в которых цифры встречаются лишь эпизодически. А уж создавать эти самые уравнения на основе, мягко скажем, неклассической математики…

Про «условия задачи» я вообще молчу. Некоторые моменты там, конечно, не объясняются, как и большинство используемых терминов, но и того, что написано простым языком, для мыслящего разумного, не обделённого логикой, вполне достаточно, чтобы увидеть общее направление исследования. Исследования, более ожидаемого от какого-нибудь мастистого профессора или, скорее, сумасшедшего учёного из недр НИИ, скрывающегося за непонятным обывателю названием. А по сему…

- Уточните вопрос, пожалуйста. – Со всей возможной серьезностью пятилетнего человека спросил у неё.

Воспитательница задумчиво побарабанила пальцами по столу.

- Я будто понимаю и не понимаю одновременно, что там написано. С одной стороны это кажется весьма бредовой фантастикой, но с другой… слишком логично. И эти расчёты и формулы… – Она вновь выбила задумчивую дробь и внезапно спросила. – Ты читал Аристотеля?

- Которого из них вы имеете ввиду? – В свою очередь поинтересовался глубинами её познаний. Не то, чтобы мне это что-то дало, но вдруг стало интересно.

- А что их несколько? – Удивилась девушка.

- Я знаю как минимум двоих. – Повертев в руках кружку, сделал большой глоток, ополовинив оставшееся. Остывает. – Античного, написавшего этику, риторику, поэмику и ещё кучу научно-философских трудов, учителя Александра Великого, Македонского. И Аристотеля Фиораванти. Правда, не помню, чем он знаменит, зато у него фамилия красиво звучит, вот и запомнилось.

- И откуда ты о них узнал? – С подозрением прищурившись, задала вопрос воспитательница.

- Из библиотеки, – я пожал плечами, – откуда же ещё?

Ну да, до появления интернета, как и оцифрованных копий печатных изданий в свободном доступе, пройдёт ещё очень много времени. Пришлось зарегистрироваться в городской библиотеке, ибо сейчас это единственный адекватный способ залегендировать знания, необычные для пятилетнего ребенка. В библиотеке, конечно, удивились, но я не зря привёл туда деда и принёс своё свидетельство о рождении, которым удостоверял личность. Так что читательский билет мне всё-таки оформили, и теперь два-три раза в неделю гулять я хожу туда.

Посещение этого храма знаний, кстати, оказалось крайне увлекательно, даже учитывая мой реальный возраст. Многое мне, конечно, уже известно, но пробелы в знаниях есть. Можно больше внимания уделить химии и биологии. Тем более что впереди будет знакомство с талантливым микробиологом, и нужно научиться хотя бы понимать, о чём он говорит.

- Ну да, откуда же ещё. – Отвлекла меня от размышлений воспитательница. – Но ты не ответил. Что это за исчисления?

- Пытаюсь вывести уравнение влияния концепций восприятия на реальную действительность.

- И как, получается? – Заинтересованно спросила она.

- Как видите, пока не очень. Не хватает… чего-то. Не могу пока понять - чего. Словно… ммм… словно классическая многомерная математика тут не подходит. – Посмотрев в потолок, я понял, что да, действительно не подходит. – Но и матанализ тоже… И что делать? Не изобретать же свой математический аппарат?..

- Кха?! Да, ты точно необычный ребёнок. – Покачала головой девушка. – Теперь мне становится понятно твоё нежелание ходить в детский сад. С такими знаниями тебе в институт надо. Курс эдак на третий матфака.

- Не-не-не, нафиг этот матфак. Я уже выяснил, что математика бесперспективна, ущербна и ошибочна. Уравнение не сходится. При чём не сходится не в плане процесса решения - в простых вычислениях ошибок нет. Всё куда серьёзней. – Краем губ усмехнувшись ошарашенному выражению лица воспитательницы, пояснил. – Сам по себе современный математический метод отвечает потребностям инженерных исчислений. И, по факту, оперирует объектами действительными и рациональными для данного слоя фрактальности…

- Чего? – Воспитательница аж заморгала.

- Слоя фрактальности. Фрактальность это…

- Я знаю, что такое фрактальность. – Перебила она. – При чём она здесь?

- При том, что видимая нам реальность, физическая реальность, является одним из слоёв фрактала. Сделай шаг назад, фрактальный шаг, и картина изменится, не изменяясь. Мир останется тем же самым миром, но, условно, формулы в нём будут другими. Действия - другими, понимаете?

- Нет. – Призналась воспитательница. – Теперь не понимаю ещё больше, чем раньше.

- Тяжёлый случай. – Картинно вздохнул и прервал решившую возмутиться девушку. – Из меня такой себе учитель. Да и тема, как видите, весьма и весьма далека от академической. Я уж молчу про концепцию восприятия, на которой эта тема построена.

- Кстати, что это? Ну, концепция эта твоя.

- Ооо, пожалуй, именно с этого и надо было начинать. Вот только объяснение сильно затянется.

- Ну, время у нас есть. Ты ведь не горишь желанием возвращаться к одногруппникам, я правильно поняла?

- В точку. – С улыбкой кивнул. – Но… с объяснением ПэПэКа в один день мы явно не уложимся.

- Ммм? ПэПэКа? Что это?

- Потоково-Пространственная Концепция. И нет, я не готов сейчас о ней рассказывать. Для начала нужно, хотя бы, систематизировать имеющиеся знания. Иначе запутаю вас ещё больше.

- Вот как? – Оценивающим взглядом окинула меня воспитательница. – И что тебе для этого нужно?

- В идеале - хотя бы четыре часа ежедневно вне ада, бумага, писчие принадлежности… и кофе. Много-много кофе.

- Вообще-то кофе детям вредно. – Где-то я это уже слышал, да.

- Тогда почему вы его мне заварили?

- А?

- Кофе. – Отсалютовал я ей почти пустой кружкой, после чего допил напиток.

- Эээ… прости, я не заметила.

- Не-не-не, никаких прости. Я, можно сказать, только из-за него и решился вам всё рассказать. А вы тут хотите лишить меня этого божественного напитка. Так дело не пойдёт! – Погрозил воспитательнице пальцем.

Прошёл месяц.

Воспитательница с каждым днём смотрит на меня всё страньше и страньше. Видимо, чтение моих рукописей всё же как-то влияет на психику неподготовленного человека. А записей скопилось уже солидная стопка. Мне пока удается маскировать её среди отцовских бумаг, но скоро их наберётся полноценная коробка, и кто-то обязательно на неё наткнётся. Например, во время очередной уборки. Так что, чтобы мой сверхгениальный труд не посчитали мусором, каждый том приходится нумеровать, подшивать и подписывать.

Хе, интересно будет посмотреть на физиономии родителей, если таки найдут. Хотя я всё больше сомневаюсь, что современных взрослых, а уж тем более родственников, стоит посвящать в премудрости Концепции, её Методики и Алгоритмики. Воспитательница… она мне – никто, её не жалко. Если бы она сама не взялась читать мои работы – не предложил бы. Но, раз уж она сама решила стать экспериментальным мышонком – кто я такой, чтобы взрослую, хе-хе, женщину останавливать?

Впрочем, я не один из сумасшедших учёных-разработчиков ядерных реакторов, указавших в проекте давление в барах, а на испытательном образце – в гектопаскалях. В той истории (к счастью – выдуманной. Выдуманной же, правда?) реактор проплавил дыру и сбежал от экспериментаторов под землю. Я так делать не собираюсь. Не с ядерным реактором, в смысле, а с некорректной подачей информации. Да, я добрый. Поэтому «Введение в Концепцию» написал. Как и «Введение в Алгоритмику». И «Введение в Основы Восприятия».

Воспитательница, кстати, вопреки моему запрету, не удержалась и прочла их. А вот «Терминологию» и «Базовую Философию», над которыми я сейчас работаю – нет. А это, чтобы вы понимали, первые два тома из цикла введений. И нет, это не была моя злая шутка над возомнившей себя самой умной «взрослой», просто так получилось. Для «Терминологии» нужно было собрать все употребляемые в работе термины воедино, а потом уже их описывать и объяснять. «Философия», как ни удивительно, требовала того же – ибо была не классической говорильней о поиске смысла жизни, а сугубо научной, формирующей основу всего «Введения» в принципе. Можно сказать, что это было введение во «Введение».

Вот так незаметно для меня детский сад из концлагеря превратился во вполне себе удобный офис. Свой стол и стул в кабинете воспитательницы, мерзкий и противный растворимый кофе со сгущёнкой и отсутствие бесячей толпы мелких чертят. Из отвлечений от работы остались только приёмы пищи, прогулки и послеобеденный сон, от которого я и не думал отказываться.

Хорошо иметь привилегированное положение… в детском саду, да…

Но иначе… даже не знаю, как бы выходил из ситуации. Иллюзий, что детишки дадут мне больше одного-двух часов времени на работу, у меня не было. Так что воспитательнице я был благодарен и позволял читать всё написанное, невзирая на секретность тех или иных знаний.

Вот, завершу сейчас «Введения», начну «Информатику Сознания» - нужно написать про информационные вирусы и способы защиты от них. А то обмолвился как-то воспитательнице об этом, теперь вот расхлёбывай. Правда, интересно будет посмотреть в глаза взрослого человека, когда его (её) мир перевернётся.

В один из вечеров мне на глаза внезапно попался батин Зенит, и я понял – вот оно! Вот то, без чего все мои побеги были пусты. То, без чего они были бесцельным шатанием по городу в попытках доказать родителям свою самостоятельность и взрослость.

Не став откладывать мысль в долгий ящик, тут же предпринял восхождение на верхнюю полку шкафа за лежащим на ней фотоаппаратом. Повесил его через плечо, спокойно спустился и сел рядом с отцом, писавшим что-то за столом в нашей комнате.

Так, первым делом надо подтянуть ремешок, чтобы фотик не болтался на уровне колен. Ммм, натуральная кожа, потёртая на углах и сгибах. Лёгкий запах пропитки из тюленьего жира. Какая прелесть! Уловив на себе заинтересованный взгляд родителя, вскрыл чехол и внимательно осмотрел фотоаппарат.

Выдержка, диафрагма, фотоэкспонометр, кольцо перемотки. И никаких тебе непонятных режимов типа «ёлочка», «портрет», «гора», «зелёный прямоугольник», которые появятся в иностранных полуавтоматических зеркальных фотокамерах. Голая механика. Тот самый Зенит Е, с которого я когда-то начинал знакомство с искусством. Тот самый, но в немного лучшем состоянии – меньше потёртостей на самом фотоаппарате, и не расшатано кольцо крепления объектива. Надо будет ему, кстати, провести техобслуживание, но как-нибудь потом. Не моими руками пока это делать – моторика хоть и развивается лучше, чем у других детей моего возраста, но правильно закрутить эти маленькие шурупчики сил у меня не хватит. Так что придётся подождать пару лет до вырастания. Ну, или сподвигнуть на это отца, когда у него будет свободное время.

Проверив отсутствие плёнки и пыли во внутренностях шайтанмашинки, протянул руку к примыкающей к столу книжной полке и достал найденную ранее и заныканную катушку плёнки. Заправил в два движения, пока не успел возмутиться отец, отщёлкнул засвеченные кадры и поднял взгляд на родителя.

- Пап, а у нас есть другие объективы? – С самым невинным видом задал вопрос. Отец посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом и через полминуты, прищурив глаза, кивнул.

- Ну, допустим. А тебе зачем?

- Я тут прочитал книжку… Двадцать пять уроков фотографии называется. – Действительно прочитал. Правда в прошлом-будущем, а для легенды нашёл её вчера в домашней библиотеке и пролистал, обновляя знания. – Хочу попробовать пару советов из неё.

- Хмм… Не слишком ли для тебя он тяжёлый? – Указал родитель взглядом на камеру в моих руках.

- Есть немного. – Кивнул в ответ. – Но это не повод менять технику, исходя из веса. Лучше я сначала посмотрю, что получится, а потом буду решать, надо оно мне или нет.

- Хорошо, возьми попользоваться. Только аккуратно, не разбей объективы. Сейчас достану…

Вот так в моих руках появился старенький Зенит. Правда, старый он исключительно на взгляд человека, знакомого с цифрой, автофокусом и стабилизацией изображения. Сейчас же это вполне обычная техника. Есть, конечно, уже дорогие иностранные модели с электронной начинкой, но первый такой фотоаппарат отец смог себе позволить только в середине девяностых, работая совместно с американскими учёными.

К объективам мне выдали пяток катушек плёнки и сумку, в которой это всё хранилось. Ммм-де, весь этот комплект я не утащу при всём желании. Точнее утащу, но не далеко и не долго. Значит что? Значит, каждое фото надо планировать заранее, чтоб не таскать с собой кучу оптики. Хмм… Носить с собой только фотоаппарат с заряженной катушкой плёнки? Вторую бы в карман положил, да нет у меня закрывающихся карманов. Попросить маму молнию пришить, что ли? А что, думаю, один она согласится сделать на каких-нибудь штанах или куртке. Или лучше мешочек на верёвочке на шею? Туда заодно и ключ можно положить будет, и мелочь какую. Угу, принимается.

Говорят, что детство – счастливая пора. Врут. Это тюрьма. Огромное количество запретов и ограничений. Включая запрет на свободу передвижения. И ещё практически все окружающие не желают видеть в тебе человека на основании концепции возраста. Угу, типа, если несколько десятилетий уже топчешь землю, значит всё уже в этой жизни понял. Ну-ну.

Конечно, разумный разумный многие из этих ограничений сами-знаете-на-чём вертел, но всё же…

Это я к чему… Фотография – это искусство. А искусство не терпит ограничений. Искусство в рамках является не более чем инструментом идеологии и влияния на сознание масс. Тьфу, опять на философию потянуло… Так вот, чтобы получить действительно красивые и интересные фотографии, отличающиеся от того, что может сделать среднестатистический фотограф, снимающий городские сюжеты, во-первых, нужно включить мозг. Во-вторых – сменить ракурс взгляда, в том числе и в области восприятия объекта «город».

Все видят в городе в первую очередь что? Правильно, людей. Убери людей – следом пойдёт планировка и архитектура. Именно вместе и в такой последовательности, от большего к меньшему. Четвёртыми станут объекты городской инфраструктуры. Включая памятники и прочие достопримечательности, идущие пятым и шестым пунктами. Что их всех объединяет? Вещественность. Это всё – объекты. Физические, которые можно пощупать. Существующие. Уйдём от объектов, останется всего два пункта – пространство и процессы. И вот как раз последнее я и собираюсь изобразить, как бы сложно или опасно это ни было.

Первый кадр в свой будущий фотоальбом я сделал в порту.

Залезть на кран так, чтобы никто не заметил, оказалось на удивление легко. Через проходную я уже свободно перемещаюсь, на ней у меня даже есть своя каска, белая, что немаловажно. И жилетка. Оранжевая, со светоотражающими элементами, как у дорожных рабочих в будущем. Попросил маму сшить, тем самым немножко успокоив её мнительность на опасности отовсюду.

Аккуратно потерялся в контейнерах по пути к зданию администрации, стянул жилетку и надел под ветровку. Используя перевозящие контейнеры машины как прикрытие от возможных взглядов, добрался до опоры крана, на которой была лестница. Убедился, что никто не смотрит, и максимально быстро по ней вскарабкался. На четвереньках обогнул кабину и поднялся на переломную стрелу, выставленную сейчас в горизонтальном положении ввиду разгрузки стоящего у причала контейнеровоза. Прицепил оба страховочных троса к лееру и всё так же на четвереньках пополз к концу стрелы, замершему над судном.

Почему страховочных троса два? Нет, не перестраховка. Каждый из них выдержит сорвавшегося взрослого человека. Но леер-то тоже имеет крепления к телу стрелы. Вес у меня маленький, и сильным порывом ветра вполне может сорвать при перецеплении. Техника безопасности – наше всё. Жить-то я очень хочу, а лазать по стреле работающего крана – дело весьма опасное.

Вобщем, дополз, дождался, пока кран сдвинется в сторону на рельсах, и расчехлил объектив. Обожаю эту функцию старых чехлов для фотоаппаратов – откинул крышку чехла и снимай. В этот раз у меня с собой даже крышки объектива не было, чтоб не потерять её вдруг.

Лёг на живот у того места, где сейчас находилась каретка с подвесом, и подполз к краю. Так, что тут у нас? Ага, отлично, стропалят контейнер. Что по свету? Что видно в объектив? Ммм… Подправить диафрагму… Теперь выдержку.

Щёлк!

Вззык.

Теперь спрятаться и подождать, пока не начнут крутиться тросы, поднимая контейнер. А пока можно сфоткать панораму города из этой точки. Выдержка, диафрагма. Резкость.

Щёлк! Вззык. Щёлк! Вззык. Щёлк! Вззык.

Ага, поехали тросы. Перевернуться на живот, в процессе меняя настройки фотоаппарата на предыдущие, и высунуть голову с ним над краем. Резкость. Щёлк! Вззык.

Так, поднимай, поднимай. Предыдущие кадры были так, пристрелочными. Ага, вот примерно отсюда. Коррекция резкости. Щёлк! Вззык… Щёлк! Вззык… Щёлк! Вззык.

Вот и всех делов. Обратный путь повторил чуть ли не с полной точностью, и от крана ушёл незамеченным. В контейнерах переодел жилетку и стянул чулок с каски, вернув ей белый цвет. Теперь можно и на официальную фотопрогулку по порту отправиться.

Следующими в списке у меня стояли врачи скорой помощи, выходящие из машины и идущие к подъезду. Обязательно минимум двое. В халатах, с чемоданчиками (или хотя бы одним). И чтоб и они и подъезд, и машина в кадре поместились.

В итоге сначала пришлось тащить сумку с объективами на улицу и уже там примерять. Под отцовским приглядом. Сумку-то я бы не дотащил до нужного места, стоит признаться. Максимум, на что бы хватило моих четырёхлетних сил – спустить её вниз с пятого этажа. Она ж весит больше половины меня! В ней же не только объективы, но и катушки с плёнкой, и инструмент для ухода за оптикой, и ещё какие-то штуки – не изучал пока весь ассортимент. Вобщем, дошли до соседнего дома, где отец принялся с интересом наблюдать за моими действиями.

Я же, расположив сумку на скамейке у первого подъезда, взял фотоаппарат и начал пристреливаться к соседним. Сначала с родным объективом, потом перебрал по очереди все остальные. И задумался. Телевик или полтинник? А может даже рыбий глаз? Потом у кадра отрезать совсем скруглившиеся края по контуру… процентов по двадцать, и… получатся выпуклые люди на переднем плане. Не, нафиг. Не забываем про суть кадра. Город – это процесс. В том числе и оказания помощи одним маленьким клеточкам этого мегаорганизма другими маленькими клеточками. Поэтому и врачи. Пожарные уже – большая клетка. Даже маленький организм – большая машина-матка и отряд слаженных бойцов. Милиция… Ну, она другая. Она не помогает больше, а ведёт контроль. А вот врачи – у них и сама суть такая, лечить и помогать поддерживать здоровье. Поэтому они. Повторяюсь, да. Ладно. Вопрос в том, как их снять?

Ну ладно, ракурс я прикинул. Телевик сделает акцент на переднем плане, полтинник охватит всё. Времени у меня будет только на один кадр. Смена объектива в Зените происходит методом прикручивания того к фотоаппарату. Никаких байонетов, суровая советская резьба. Так что долго. И, что ещё весьма важно – застать такой момент очень сложно. В смысле – ситуацию, когда из машины выходят два врача. Да блин, тут и одного-то поймать маловероятно! Чтобы вы понимали, на половину вызовов по скорой врачи выезжают на общественном транспорте. Серьёзно! У них бесплатный проезд, и на какую-нибудь поднявшуюся температуру у неопасных пациентов ездят на автобусе.

Я просто в шоке. Десяток пациентов за день. Когда при наличии авто количество можно увеличить в два-три раза. Но – девяностые… Медицинские рафики и буханки, чтобы вы понимали. Я, когда первый раз увидел это, на глаза аж слёзы навернулись. Ладно ещё в них просто транспортировать пациента, но проводить реанимационные операции… Жуть! Да блин, сколько же народа не выживает тупо из-за того, что врачи не могут оперировать на ходу в этом убожестве?!

Тогда едва удалось свести эмоции в злость, чтоб не расплакаться от обиды на несовершенство мира. Такой уж детский организм. В итоге это вылилось в новый пункт Таинственного Плана. Пока не оформившийся, но смысл его был в том, чтобы хоть как-то повлиять на этот момент. Теперь вот сижу и раздумываю над объективом и тем, как дать скорой нормальные машины. Хотя чего тут думать – телевик. За врачами и так придётся охотиться, далеко не факт, что будет достаточно времени приблизиться на расстояние кадра полтинника. Так что только телевик. А у него ещё и изменяемое фокусное расстояние, так что совсем красота. Вот только светосила подкачала. А в фотоаппарате сотки ещё половина кадров. Так что придётся врачей пока отложить. Заодно и присмотрюсь к городу и местам, где курсируют машины скорой помощи. И подумаю над Планом.

Проник в областную администрацию.

Волшебное «К маме» на входе, и я внутри. Даже тщательно разработанная легенда не понадобилась.

Первым делом сфоткал бюст Ленина, смотрящий в спину себе-же-памятнику на площади. Затем отправился гулять по коридорам на разных этажах, изучив двери. Внимание привлекла распахнутая, за которой моим глазам открылся восхитительный вид. За столом сидит блондинка лет тридцати пяти и читает какие-то документы. Алый цвет губной помады гармонирует со стоящим рядом букетом роз. А небесно-голубого цвета ваза, в которой они стоят, идеально сочетается с платьем. Слава Вселенной, что сегодня выбрал цветную плёнку. По цветопередаче она, конечно, не чета той, что появится в конце девяностых, но тоже ничего. Так, надо подкараулить момент, когда она отвлечётся, и…

Щёлк!

Женщина встрепенулась, и я вышел на свет. Точнее возник в дверном проёме и шагнул в кабинет.

- Простите, сударыня, не удержался. Вы столь гармонично смотритесь с этим букетом, словно живое воплощение искусства. Я просто обязан был запечатлеть эту картину, даже если она дальше вас и меня не уйдёт. Не сочтите за грубость.

- С-спасибо. – Выговорила женщина, широко раскрытыми глазами смотря на меня. – Приятно получать комплементы, особенно от столь юного человека… Могу я узнать, как вас зовут?

Вот! Цените уровень! Меня не назвали малышом, а приравняли к человеку! Пусть и юному, но всё-ж! Ура, товарищи!

- Иван. – Лёгкий-кивок-аристократа-при-знакомстве-с-равным. – В свою очередь, позвольте мне узнать ваше имя, сударыня?

- Мария. – Отчества женщина почему-то не стала называть. Ну, мне же лучше. – Иван, могу я поинтересоваться, что вы тут делаете?

- Благодарю небеса за то, что сегодня взял цветную плёнку. – Улыбнулся и, не дожидаясь повторного вопроса, ответил уже более серьёзно. – Гуляю.

- В областной администрации? – Подняла бровь Мария.

- Законом не запрещено. – Пожал плечами. – Статья шесть конституции, если я не ошибаюсь. О свободе перемещения которая. Областная администрация режимным заведением не является, соответственно, доступ в неё по закону имеет любой желающий. Под ноги я не лезу, людей от работы не отвлекаю. – Снова пожал плечами. – До бумаг и их исполнения мне дела нет… в отличие от красоты. – Кивнул на фотоаппарат в руке.

- И много уже наснимал? – Заинтересованно спросила женщина, переходя на «ты».

- Ровно два кадра. Бюст Ленина, смотрящий на свой плащ, и вас, сударыня. Но, если вы согласитесь потратить немножко своего времени и попозировать мне, с удовольствием сделаю ещё пару кадров.

Откуда-то слева раздался мужской хмык. Скосил взгляд и обнаружил открытую дверь из приёмной, которой оказался это помещение, в кабинет начальника. Повернувшись всем телом к мужчине, повторил кивок-при-знакомстве.

- Иван.

- Константин Фёдорович. – Кивнул в ответ мужчина. – Так тебе понравилась моя секретарша?

- Да, Константин Фёдорович. Идеальное сочетание, я бы сказал. Жаль, что пока плёнка несовершенна, и не способна с точностью передать видную глазу картину. Но я приложу все усилия, чтобы отпечаток был максимально близок к естественному по цветам. – Хмм. Не слишком ли много наговорил я ему? Нет, дело тут вовсе не в том, чтобы не спалиться, просто был ли смысл этим его загружать? Человек же работает, ему нет никакого дела до проблем современной фотографии и фототехники…

- Ммм… – Протянул мужчина. – Весьма необычно такое слышать от молодого человека твоего возраста.

- Ммм… – Я скопировал его. – Я просто люблю читать. А детские книжки… Они короткие и неинтересные. Курочка Ряба или Рассказы Бьянки никогда не сравнятся по информативности с учебником по физике, Большой Советской Энциклопедии или, хотя бы, теми же уроками фотографии. – Приподнял фотоаппарат, всё так же удерживаемый рукой, перевёл на него взгляд и повесил на шею. Тяжёлый, зараза, рука устала, а я и не заметил. Детское тело, да-да.

- То есть ты прочитал всю Советскую Энциклопедию? – С усмешкой поинтересовался Константин Фёдорович.

- Нет, конечно. Я же не собираюсь в этом возрасте становиться академиком. Пока ограничился школьной программой и чуть-чуть институтской.

- И много ты уже из изучил?

- Не сказать, чтобы очень. К алгебре, например, пока не приступал. Остановился на геометрии. Лобачевского. Но идёт сложно, со скрипом. Думаю на пару лет отложить, а пока заняться изучением квантовой физики, это должно облегчить процесс.

- Хмм? Странный подход. В физике же нужна высшая математика. – Со знанием дела проговорил Константин Фёдорович.

- Не совсем. В обычной физике до ядерной включительно - да. Но не в квантовой и субъядерной. Там наступает область абстракции и нелинейности. Применение методов классической математики только запутывает исследования, ибо даже концепции Лобачевского о четырёхмерном пространстве недостаточно для описания процессов удобным для понимания способом. Сложно всё это, короче. – Вздохнул я. – Особенно для маленького мальчика, которым все меня видят. Представляете, каково это, доказывать библиотекарю, что книжка по лазерной оптике меня интересует не картинками, а содержанием и списком литературы?

- Пха-ха-ха! – Рассмеялся мужчина. – Ну ты даёшь! И что, реально вот это вот всё понимаешь?

- В целом - да. Вышмат вот, например, мой мозг отказывается принимать в любом виде. Хотя большинство формул из той же лазерной оптики вполне нормально воспринимаются. Возможно, стоит попробовать в него зайти через материаловедение и пределы прочности структур. Не знаю, надо пробовать, но в планах Лобачевский. Я прямо чую, что в нём есть что-то.

- Хочешь стать учёным?

- Не уверен. Не думал пока. – Дёрнул плечом. – Делаю то, что интересно и нравится. Вот, фотографией занялся. Не менее увлекательное дело, скажу вам. Это ведь весьма непросто - сделать хороший снимок. Композиция, экспозиция, ракурс, момент. У удачного кадра множество переменных, которые надо учесть.

- И много наснимал уже?

- Четвёртая катушка. Ещё две до проявки с печатью.

- Покажешь потом, что получилось?

- Избранные отпечатки. – Кивнул. – Не думаю, что их будет много, всё же первое знакомство с фотоаппаратом… Но в нескольких кадрах я уверен на сто процентов. – Подмигнул секретарше, вызвав у взрослых улыбки.

- А меня сфотографируешь? – Весело спросил Константин Фёдорович.

- Ммм… – Прищурившись, оценивающе посмотрел на мужчину. Перевёл взгляд ему за спину, на его кабинет. Хмм, неплохо. Дерево светлых тонов, бордовый бархат отделки… – Простите, да, конечно. Прошу в кабинет. К окну. И книгу в руки… Нет, папку лучше. С какими-нибудь документами, и чтобы сверху чуть в беспорядке торчали листки. Словно вы это всё прям вот только что читали. Ага, вот так. Теперь смотрите в окно. Подбородок выше… Стоп, замрите так, я буквально секунду… – Вытащил стул из-за конференц-стола, скинул обувь и встал на сидушку. – Отлично. Голову чуть-чуть, совсем чуть-чуть от меня…

Щёлк!

- Теперь поверните лицо ко мне. Смотрите в камеру. Чуть-чуть серьёзней. Отлично.

Щёлк!

- Спасибо. – Я сел на стул и принялся обуваться.

- Два кадра и всё? – Удивился мужчина.

- Ммм… Как бы вам объяснить, Константин Фёдорович… С технической стороны всё идеально. Со стороны настроек съёмки - тоже. Аналогично с композицией и светом. Вопрос лишь в том, как вы будете смотреться на отпечатке. Вот этого я, к сожалению, точно предсказать не могу. Поэтому считайте эти кадры пристрелочными к вашей внешности. Если вам понравится то, что получится, готов сделать вам полноценную фотосессию. Только мне понадобятся материалы, а то у отца моими усилиями закончатся. – Улыбнулся я.

Воскресное утро, пробежка по лестнице, душ и моя любимая манная каша, сваренная специально для этого вставшей пораньше бабушкой. Остальные пока ещё спят – выходной день же. Даже мой маленький братик изволит дрыхнуть в это чудное воскресное утро, позволяя старшим родственникам выспаться. Один я сижу на кухне и завтракаю под думы о судьбе мира. Ну, не всеобщего мироздания – мал я ещё для этого пока что – а о мире одного человека. Себя то есть. О целях. О планах. И о задачах – выполненных и не выполненных.

Самая приоритетная на данный момент – физподготовка. Ну, после переписи знаний на твёрдый носитель. И, вроде, постепенно выполняются обе… Бегаю я уже нормально для своего возраста. Начальный комплекс цигун по утрам выполняю. Но это всё не то – только выносливость и гибкость. А силовой подготовки и нет. Не в смысле тягания штанги, что для детского тела скорее вредно, чем полезно. Но одними отжиманиями и подтягиваниями сыт не будешь. Нужна система. Нужно искать наставника. Вот только в чём? Эти новомодные карате и айкидо со всяческими кунг-фу сразу идут лесом – может, когда-то давно они и были нормальными боевыми искусствами, только вот выродились в карикатурный спорт. Дзю-дзюцу, оно же джиу-джитсу? Во-первых, это рукопашка мечников, то есть основа, в дальнейшем развивающаяся под действия с острой металлической палкой (катану мечом назвать у меня язык не поворачивается). А холодняк против огнестрела не рулит. Вообще. Хмм… огнестрел… Русбой или унибос? Но, во-первых, это системы спецподразделений, а во-вторых – где я на Камчатке тренера возьму? Они в столице-то для гражданских только в нулевых появляться начали. Дважды хмм…

Так, стоп. Спецподразделения. База Тихоокеанского Флота, что на противоположном берегу бухты. Разведка. Эврика! Мне нужен оперативник разведки в отставке. И я даже знаю, где его искать – Дом Офицеров Флота, что находится в двадцати минутах ходьбы от нашего дома. Вот только как мне туда зайти? В смысле – я же детсадовец, и на мою просьбу выдать контакты отставных офицеров разведки там разве что посмеются.

Или нет? Если вспомнить славное семейное прошлое, связанное с армией и флотом… Дед (местный) командовал орудием на крейсере. Дед деревенский, материковый, по отцу который, был контрразведчиком в армии. Прапрадед вообще на Корейце служил и участвовал в том самом легендарном сражении Варяга. Если правильно использовать эту информацию в качестве мотивации, то можно расположить к себе честных вояк. Звучит как план. Точнее, как его начало. Сам план ещё предстоит создать...

Но довольно рассуждений. Каша доедена, и настало время для воскресной фотопрогулки.

Адмиральский катер куда круче капитанского катера. Как минимум тем, что на борт адмиральского у меня пробраться не получилось. Охрана из дежурного матроса у трапа не пустила. На вид-то он мало чем отличается – ну катер, и катер. Разве что цвет вместо бело-голубого – серо-голубой. Да и матрос самый обычный, флотский. В кителе, бушлате и шапке-ушанке с маленькой золотой звездой. Эх, я уже раскатал губу прокатиться до Вилючинска. Правда, и тут мой возраст сыграл в плюс – матрос оказался словоохотливым парнем и рассказал, что катер идёт только в одну сторону. Поэтому покатать меня они точно не смогут, даже с разрешения капитана.

Поблагодарив матроса и в благодарность сфотографировав процесс несения им службы, оглядел округу в поисках сюжета, достойного быть запечатлённым на плёнку. Никакой конкретной цели у меня не было, просто хотелось сделать пару интересных кадров. Разве что они должны хотя бы в моих глазах окупать потраченные на них время и ресурсы.

Как ни удивительно, нашёл. Девочка, примерно моего возраста, может чуть старше, в одиночестве лепящая миниатюрного снеговичка ей по пояс, перед зданием Морвокзала.

Хмм, если чуть сменить ракурс, чтобы в кадр попадали стоящие у причала корабли…

Только надо как-то незаметно подкрасться, так, чтобы она меня не увидела…

И заранее выставить настройки фотоаппарата, чтобы не прозевать момент…

Ближе… ещё ближе…

Щёлк! Вззык.

Замерла, прислушиваясь.

Щёлк! Вззык!

Скрытые доселе пушистым меховым воротником тонкие пшеничные косички взметнулись в воздух вслед за повернувшимся в мою сторону лицом.

За эту секунду я успел пожалеть о том, что из-за выдержки в триста двадцать картинка получится смазанной. Подумать о том, что мог бы и предусмотреть подобное развитие событий – всё же ребёнка снимаю, и в моих руках не цифорвой фотик, в котором все эти настройки регулируются лёгким движением крутилок, удачно расположенных под пальцами. Плюнуть на всё это и, почти не целясь, нажать на кнопку.

Щёлк! Взык!

Растерянно-удивлённый взгляд непонимающих глаз ребёнка, явно знакомого с фототехникой, но впервые видящего её в руках другого ребёнка, а не взрослого.

Щёлк! Взык!

Почему я решил, что она знакома с фотиком? Да потому что к следующему кадру девочка встала в позу, подбоченилась, и выставила в мою сторону руку, изображающую пистолет. Правда, о пистолете я догадался исключительно по отставленному вверх большому пальцу, ибо рука была в варежке.

Щёлк! Вззык.

- Привет. – Пошёл знакомиться. Ну а как же, отдавать-то фотографии надо знать кому. Да и модель мне в будущем, уверен, не раз пригодится. Особенно моего возраста. – Я Иван, а ты?

- А я Майя. А что у тебя за фотоаппарат? – Заинтересовалась новая подруга, смотря на висящую у меня в районе живота камеру.

- Зенит. – Указал на надпись латиницей над объективом.

- А почему там не по-русски написано?

- Потому что это экспортный вариант, о чём свидетельствует литера «Е». – Указал пальцем на рекомую букву названия модели.

- А у папы ФЭД. Он его Федей называет.

- Он тебя на него фотографирует?

- Ага.

- А хочешь я тебя со снеговиком сфотографирую?

- Хочу! Но я его ещё не доделала!

- А и не надо.

- Почему?

- Потом увидишь. Сейчас стань к нему лицом и подними ногу, будто пинаешь его.

- Так?

- Пока да. – Я отошёл на пару метров и прицелился в видоискатель. – Ммм… Поближе чуть-чуть к снеговику подойди. Ага, хорошо. Теперь поднимай ногу. Угу.

Щёлк! Взззык.

Пять шагов против часовой стрелки вокруг снеговика. Ракурс… то, что нужно. Когда снимал сбоку, иллюзии, что снеговика топчут, не было. Просто девочка с поднятой ногой… раздумывает, растоптать или нет. А отсюда ступню не видно, она скрыта снеговиком. Зато видно лицо девочки, и с кадром можно играть.

- А теперь скорчи злую рожу. Нет, это смешная…

Щёлк! Вззык.

- Злую, говорю. Ну представь, ты на него рычишь. Ага, как тигр. Давай, порычи на него!

Щёлк! Вззык.

- А теперь на него, а не на меня.

Щёлк! Вззык.

- Постой пока на двух ногах, мне нужно перенастроить камеру. – Так, диафрагму открыть на максимум, выдержку… пятьсот, кажись, пойдёт. Ага, экспонометр подтверждает. Теперь опять прикинуть композицию…

- Ты уже снимаешь? – Спросила Майя, увидев, что я смотрю в видоискатель.

- Нет, пока целюсь. – Ответил, смещаясь на пару шагов. – Кажется, готово. Давай сейчас кое-что попробуем?

- Давай. А что?

- Шагни на полшага влево. Ага, отлично. А теперь представь, что рядом с твоим снеговиком стоит ещё один. Представила?

- Ага.

- Теперь скорчи злую рожу. Отлично, у тебя уже очень хорошо получается. А теперь порычи и разбей его.

- Ррр! – Потешно зарычала девочка и с размаху зарядила ногой по снеговику. Тот, естественно, не выдержал подобного обращения, и разлетелся веером снежных брызг.

Щёлк! Взззык…

- Аэ… ууу…

- Чего ревёшь? – Удивился я, тем не менее не забыв щёлкнуть камерой и снова взвести затвор.

- Разбила! Ууу…

- И чего? Зато знаешь какой классный кадр получился? Ни у кого такого нет.

- Ууу?

- Искусство требует жертв. Вот снеговик - отличная жертва. Ты можешь хоть каждый день их лепить. А фотки такие только один раз и делаются.

- По-почему один раз? А… а если я ещё одного слеплю? Ты же сфотографируешь меня ещё?

- Да легко. Только такого кадра мы с тобой точно не получим. Я знаю, я профессионал.

- Почему?

- Потому что фотографии непроизвольных моментов отличаются от постановки какой-то особенной, присущей только им, естественностью… Чего ты на меня так смотришь?

- Я ничего не поняла.

- Эээ… Блин, прости, забыл, что ты маленькая девочка, и академического образования пока не имеешь.

- Вот-вот! Я в школу только через год пойду. Или через два?

- Я, кстати, тоже.

- Майка, вот ты где! – Раздался уверенный мужской голос. – Что, друга нового уже завела?

- Да! – Гордо ответила девочка, поворачиваясь к мужчине в чёрной флотской форме. – Пап, это Ваня. Он меня фотографировал!

Мужчина с сомнением посмотрел на меня, на фотоаппарат в моих руках, снова на меня. К концу осмотра сомнение во взгляде сменилось иронией.

- Фотографировал? – По-доброму усмехнулся он. – На настоящую плёнку?

- Ага. – Не отводя взгляда от глаз мужчины, кивнул, бочком смещаясь к Майе. – На самую настоящую, «Сивма-64» называется. – И картинным шёпотом, всё так же глядя ему в глаза, спросил у девочки. – А папу как зовут? А то у меня свой папа есть… да и мама твоя не поймёт, если у тебя вдруг обнаружится взрослый братишка.

- А… эээ… не знаю… я его папой зову… – Растерялась девочка.

Мужчина хрюкнул, сдерживая смешок.

- А мама как дома его зовёт? – Дал я ей подсказку.

- Так же…

- Папой?

- Неееет… отец… А, вспомнила! Ещё мужем зовёт!

- Тяжёлый случай. – Сочувствующе кивнул посмеивающемуся отцу девочки и предпринял ещё одну попытку. – А другие мужчины как его зовут?

- Товарищ полковник! – Радостно воскликнула Майя.

- Лаааадно. – Вздохнул я под уже откровенный смех мужчины. – Товарищ полковник, как фотки отдавать будем?

- Фотки? Хе-хе. Какие фотки?

- Которые я напечатаю… дней через десять-пятнадцать, точнее сейчас не скажу.

- О как? Так значит ты не шутил?

- Без лишней скромности скажу вам, товарищ полковник, что в узких кругах я весьма известный фотограф.

- Ха-ха! Да, лишней скромности у тебя точно нет. – По-доброму иронично рассмеялся мужчина. – Ну, раз ты такой самостоятельный - приезжай в гости.

- Куда?

- Гусарова сорок три, квартира восемь. – Кивнул он в сторону бухты, явно предполагая Вилючинск.

- Это же база ТОФа? – С сомнением протянул я.

- Да.

- На той стороне бухты?

- Ага.

- Закрытая территория?

- Даже это знаешь?

- А меня разве туда просто так пустят?

- Не-а. – Ухмыльнулся мужчина. – Но ты скажи, что ко мне в гости, тогда пустят.

- Угу, прямо вижу, как прихожу на КаПэПэ, и заявляю такой важный: «Я к товарищу полковнику, папе Майи!». И меня тут же пропускают, рассказывают куда идти, и даже машину выделяют, чтобы ножками своими не топал.

- Ну да, примерно так. Только скажи, что к полковнику второго отдела, и пароль скажи…