Девяностые. Том первый.

Глава 4. Аэропрогулка

Начиная снимать, что-то серьёзное я не планировал. Фотоаппарат рассматривал в первую очередь в качестве способа отвлечь внимание окружающих и отвлечься самому. Ну и с людьми познакомиться, куда ж без этого? Но… отснятого материала уже должно быть достаточно для того, чтобы устроить выставку. Конечно, не все кадры действительно стоящие. Примерно треть. Но, учитывая сколько я уже отснял, на малую экспозицию точно хватит. Вот только кто мне выставиться-то даст? Я ж не член союза фотографов и не именитый фотохудожник. Максимум повесят отпечатки в коридоре дома пионеров. Толку от этого? Разве что плёнку подкинут в качестве поощрения. Вобщем, ну нафиг. Гиблое это дело сейчас, фотовыставки устраивать. А вот свой фотоальбом создать, хотя бы в качестве портфолио – это можно. И даже нужно.

Вот только узкий он у меня. Всё город, да люди. Точнее процессы и персоны. Ну и моменты, да.

Но вот хочется мне чего-то такого… Чего-то необычного. Чего-то чтобы… ммм… не знаю… волосы у людей дыбом вставали? Не совсем так… Чего-то, чтобы вызывать не просто эмоции из разряда «круто-красиво-хорошо», а… вот чтоб прям как современное искусство – чтобы человек задумывался над смыслом кадра, залипал в фотографию как наевшийся грибов экспериментатор в бабушкин ковёр на стене.

И да, такие кадры у меня есть. Контейнеры, ноги-на-трубе, свержение-снеговика… Есть. Но мало. Нужно больше.

Они не должны теряться на фоне других хороших, но обычных кадров в альбоме.

И нет, одними эпатажными снимками я его наполнять не собираюсь. Ведь альбом этот будет не рекламным буклетом из разряда «смотрите, как я могу снимать». Нет, альбом этот должен стать вещицей статусной. Вот, к примеру, Константин Фёдорович. Забыл как-то узнать его должность, но вряд ли у обычного клерка из администрации есть секретарша. И его фото займёт в моём альбоме почётное место… странице на второй-третьей. Вдруг он какой-нибудь большой начальник? Это ж сразу поднимет мои акции в глазах смотрящего альбом. Надо, кстати, будет аккуратно вызнать у него про эту самую должность. А лучше не у него, а у его секретарши.

Но я отвлёкся. Эпатажные фото для альбома. Их надо где-то взять. Точнее взять надо сюжеты, а фотки – сделать. Вот только сколько я об этом не думаю, дельных мыслей в голову не приходит. Нет, намёки какие-то есть, но… не горит. Не горит вот, и всё. Надо развеяться, сменить атмосферу… Город… однообразный…

В лес бы сейчас… Или на вулкан… Или в тундру… Эх, мечты-мечты…

Хотя…

Что мне мешает, к примеру, пробраться на какой-нибудь летящий на север самолёт?

В сущности – ничего.

Тогда… Хмм… нужно узнать расписание полётов по полуострову. И подготовиться заранее, с соблюдением всех правил тайных операций.

А цель… пусть будет самый север полуострова, куда я смогу забраться.

Сказано – сделано. Звонок в справочную ноль-девять за номером справочной аэровокзала. Звонок в справочную аэровокзала. Пять минут беседы с тётечкой, и вот у меня более-менее точный список рейсов со временем отлёта и прибытия. Более-менее потому, что полёты у нас сильно зависят от погоды.

И да, в это время на местных авиалиниях нет практически никакого контроля, и при определённых умениях маленький ребёнок способен незаметно проехать зайцем.

Точнее пролететь.

Сложность только в том, что, прилетев в посёлок, самолёт разгружается и сразу улетает обратно.

Мне же нужно время, чтобы облазить территорию и сделать хорошие снимки.

А следующий рейс только через несколько дней.

Но! Есть ещё вертолёты.

И вот как раз на одном из них я полечу обратно. Не зря же я так тщательно выспрашивал тётечку из справочной.

Правда, есть нюанс – придётся провести ночь в посёлке.

Да, ночь… Вопрос размещения тоже нужно как-то решить. Можно взять отцовскую палатку, но… медведи. В посёлок они, конечно, вряд ли полезут, но нефиг искушать судьбу. Уж лучше найти какую-нибудь одинокую старушку и остановиться у неё. Ну или, на крайний случай, можно и в здании аэропорта переночевать.

Сборы много времени не заняли. Фотоаппарат, россыпь катушек плёнки, банка тушёнки, полпачки макарон, луковица, пара зубчиков чеснока, перец-соль, лаврушка, ложка и котелок со спичками. А, да, и кусочек мыла с полотенцем и зубной щёткой. Всё это уместилось в старый мамин туристический рюкзак, который припрятал вечером на улице у подъезда. За горстку конфет и апельсин договорился с младшеклассником из соседнего подъезда, что утром он заберёт его с собой и отдаст мне у дверей школы.

Утром в детском саду не спешил раздеваться, уныло распутывая спутавшиеся шнурки. Дождался, когда нянечка отвлеклась на поговорить с кем-то из взрослых, и тихонечко ускользнул. Не привлекая к себе внимания, добрался до школы, что была на улицу ниже, где получил рюкзак и достал из него пакет с оплатой. Со школьником расстались друг другом довольные, и я поспешил на автобус – предстоял долгий путь до аэропорта в соседнем городе.

Дома оставил конверт с письмом, в котором предупредил родителей, что буду отсутствовать до завтрашнего вечера. Просил меня не искать и не поднимать паники. Заверял, что мир живых покидать не планирую и вполне способен оценивать риски. И если по каким-то причинам буду задерживаться – обещал сообщить тем или иным способом. Надеюсь, родители не примутся сразу звонить в милицию после обнаружения послания.

Снимать начал ещё в аэропорту, пытаясь сделать эдакий стэлс-репортаж скрытного проникновения на борт самолёта. Фиг его знает, что получилось на фотках – всё же Зенит не лучшая машинка для скрытной съёмки. А вот уже после взлёта, на борту, разгулялся. Крыло самолёта на фоне вулканов. Солнечные блики на диске пропеллера. Вид на кабину пилотов из салона. Вид на приборную панель из кабины пилотов. Вид на нос самолёта из ветрового стекла. Крепкие мужские руки держат штурвал. Маленькие детские ручки держатся за штурвал. Сэлфи на коленках у командира экипажа. Приближающаяся взлётка в ветровом стекле. Групповое фото экипажа на фоне стоящего на земле самолёта. Групповое фото экипажа с маленьким мальчиком в пилотской фуражке на фоне самолёта…

Вобщем, первая катушка ушла ещё до достижения пункта назначения.

Так как в посёлке я никого не знал, решил не использовать метод «к маме», а, при необходимости, говорить как есть. Так что, дождавшись, когда борт улетит, отправился к работникам аэропорта с намерением определиться с местом ночёвки. Из всех административных работников в здании оказался только диспетчер. С ним и договорился на постой. Сергею Петровичу было уже под пятьдесят, жил он с женой. Дети выросли и уехали в город, так что принять старикам меня было не в тягость. Наоборот, когда я вернулся вечером после фотопрогулки, мы очень душевно посидели за ужином, попарились в баньке и отправились спать. А в одиннадцать часов утра следующего дня Сергей Петрович, потрепав по волосам, посадил меня на вертолёт до Петропавловска.

Полёт на вертушке оказался даже в чём-то интересней, чем на самолёте. Посидеть за штурвалом меня, конечно, не пускали – тут и машина сложнее в управлении, и высота полёта не та, на которой можно исправить грубую ошибку. Зато и фотки из кабины получились гораздо более интересные. Точка съёмки решает. Всё-таки есть весьма ощутимая разница между тем, когда ты летишь над вулканом, и когда на середине его высоты.

Дома, естественно, получил по заднице. Правда, в моё чистосердечное признание на тему «где был? что делал?» родители не поверили, и всё пытались вызнать, к кому из друзей из детского садика я отправился в гости ночевать. Даже и не знаю вот, хорошо это, или плохо. С одной стороны, из-за того, что не поверили, досталось мне явно меньше, чем могло бы. С другой – впереди проявка плёнки и печать фоток, а значит подтверждение моих слов. То, что за этим последует второй тур наказания, я даже и не сомневаюсь. Ммм-да…

Услышав за ужином, что отец собрался в ближайшие дни ехать в гости к другу в Вилючинск, я понял, что настала пора проявить отснятую плёнку и напечатать фотографии. Только вот чует моя жопа, просто не будет. Особенно ей. Она-то ещё от предыдущего наказания не отошла, а тут… Стоит родителям увидеть самые шедевральные из отснятых фото – попе не поздоровится. И, даже если отец каким-то чудом всё спустит на тормозах, то вот мама… от мамы мне достанется вдвойне. Или втройне. И тут даже дедушка с бабушкой меня не защитят. Скорее сами добавят. Вряд ли кто-то мне поверит, что во все опасные места вроде стрелы портового крана или трубы ТЭЦ я лазал со страховкой. А даже если и поверят – от вымещения праведного возмущения на моей заднице это не поможет. Но пофигу, фотки того стоят. Знакомства, что шли вместе с ними – и подавно. А красную жопу я как-нибудь перетерплю.

В субботу мы с папой заперлись в ванной комнате и приступили к священнодейству. Реактивы, баночки, колбочки, красный свет и куча катушек, постепенно превращающихся в негативы, некоторые из которых в последствии удостоились переноса на бумагу. Отпечатал отдельно для деда фото с крана тридцать на сорок – большего размера бумаги у нас не оказалось. В кадре была запечатлена палуба судна (вид сверху), уставленная контейнерами в три яруса, часть из которых уже отсутствовала по причине выгрузки. Слева виден пирс, справа – море. Снизу, на короткой стороне, край стрелы. Вверх уходили контейнеры. Специально для этого выбрал правый кран – суда всегда ставят к пирсу правым бортом, и этот кран разгружает нос судна. Этим приёмом получилось явно указать «верх» фотографии. А то, что она вертикальная, добавляло ей какой-то нереальной воздушности. Если смотреть издали, складывается ощущение, словно смотришь не сверху на судно, а снизу на небоскрёб. Даже поднятый над палубой контейнер казался элементом строения или каким-то футуристическим механизмом. Всё из-за того, что фото чёрно-белое, и при печати я его ещё и высветлил слегка. С цветным бы подобного не получилось, осталось бы просто хорошим фото разгрузки судна. Фотка в итоге поселилась в его кабинете, на стене между дверью и окном. Лично видел, как люди пару раз залипали в неё.

Батя, кстати, при печати не сразу понял, что запечатлено на слайде, и ругался, наблюдая за тем, как я «порчу огромный лист бумаги». Потом, когда до него дошло, что и с какого ракурса там снято, ругался ещё сильнее. Правда, не отвлекаясь при этом от печати остальных фоток. Хоть аппаратом управлял и я, но отец занимался проявлением и закреплением на бумаге. С химическими реактивами мне он работу не доверял, в отличие от света. Впрочем, я был не против, ибо самое главное в этой части процесса – именно работа со светом. Химия, конечно, тоже важна, но это техника, в ней творческого ничего и нет. А вот свет – рисует…

Дальнейший процесс печати ещё больше подогревал отцовские эмоции. Выловленные-таки мной врачи-с-чемоданчиком сменялись детскими-ногами-на-трубе, вулкан-из-кабины-вертолёта шёл следом за девочкой-пинающей-снеговика, а закончилось всё Константином Фёдоровичем и женщиной-с-вазой. Единственное, что меня спасало от того, чтобы получить ремня прямо в импровизированной лаборатории – сам процесс фотопечати, который нельзя прерывать. Ибо реактивы скиснут, а они денег стоят. Особенно для цветных фоток. Но взгляды родитель кидал многообещающие. Впрочем, иного я и не ожидал.

То, что поездка в Вилючинск была назначена на следующий день после печати фоток, оказалось как нельзя кстати – вряд ли у меня в ближайшее время теперь получится выбраться в столь далёкое путешествие. А так я сразу смогу отдать фотки Майке и уже после этого с честью принять наказание.

Упросить отца взять меня с собой оказалось не так сложно, как мне думалось. Он, конечно, не был в восторге от необходимости приглядывать за малолетним мной в процессе перемещения в соседний город рейсовым автобусом, но… Достаточно было намекнуть на то, что в ином случае мне придётся добираться самому, как батя решился. И вовсе это был не шантаж, а всех устраивающий вариант!

В итоге, ранним утром, уложив пакет с фотографиями в отцовский рюкзак, отправился в длительное путешествие по ухабам, гордо называемым тут междугородней дорогой, на коленях у отца. Правда, про колени это он так думал. Стоило отцу чуток задремать, как я тут же покинул насиженное место, и, вытащив из рюкзака фотоаппарат, принялся изображать из себя важного фотографа.

Ничего стоящего, естественно, не снял. Даже не пытался. Зато от души повеселил народ и получил таким образом пропуск на переднее сидение, на колени к какой-то сердобольной женщине. Где и провёл всю дальнейшую дорогу до КаПэПэ на въезде в Вилючинск, где скучающий караул принялся без особого тщания проверять документы и разрешения на въезд.

- Документы ребёнка? – Кивнул на меня армеец после того, как проверил бумаги женщины. Звания с моего роста было не разобрать, но, судя по отношению к нему других караульных - их командир.

- Так не мой он. – Открестилась дама и повернулась назад. – С мужчиной был.

- Чей ребёнок, граждане? – Повысил голос военный, обращаясь к пассажирам.

- Ваня? – Послышался сзади заспанный голос отца. Спустя пару секунд, не обнаружив меня рядом, родитель уверился. – Мой.

- Документы есть? – Спросил командир.

- Да, сейчас. – Поднялся с кресла отец и, судя по звукам, полез в сумку. Я всё так же продолжал сидеть на руках у женщины. Пригрелся, да и вид с переднего сидения отличный. Вон, застава КаПэПэ так и просится в кадр. Кстаааати!

Щёлк! Вззык!

- Вообще-то здесь снимать запрещено. – Медленно повернулся ко мне командир, протягивая руку к фотоаппарату.

А я что? Направил на него объектив, повернул кольцо резкости и, прямо как держал, от бедра, сфотографировал.

Щёлк! Вззык!

- Так, малой, ты что, русского языка не понимаешь? – Грозно уставился на меня военный. – Нельзя снимать военные объекты. Давай сюда свой фотоаппарат…

- Ваня!.. – В то же время подорвался отец.

- А мне разрешили. – Я горделиво задрал нос и спрятал фотоаппарат за спину.

- И кто же? – Прищурился армеец.

- Приказано на ушко. – Ответил ему таким-же прищуром и, чтобы оставить всё в тайне от заинтересовавшихся пассажиров, вытянул в его сторону руки. – На ручки.

Военный удивлённо моргнул и повернулся к отцу. Тот пару секунд постоял, переводя взгляд между ним и мной, и махнул рукой. Мужчина аккуратно взял меня и поднял на руки.

Опёршись на его плечо, я склонился к уху и еле слышно прошептал.

- Товарищ Полковник из второго отдела. Я на встречу с ним еду. Он должен был довести до вас пароль… – И, наклонившись ещё ниже, буквально касаясь уха, едва слышно прошептал кодовую фразу.

- Хмм… Посиди пока тут. – Посмотрел на меня совсем другим взглядом сержант - вид сверху позволил узнать звание мужчины. Посадив меня обратно на колени женщине, он покинул автобус и направился в караулку, оставив подчинённых заканчивать проверку документов.

Спустя пять минут, когда бюрократические процедуры были практически завершены, сержант вернулся слегка озадаченный. Обменявшись взглядами с подчинёнными, он повернулся ко мне, секунд пять смотрел в глаза, хмыкнул и улыбнулся краем губ.

- Товарищ фотограф, вас встретят. – Козырнул он.

- Благодарю за службу, товарищ сержант! – Накрыв голову левой рукой, правой отдал честь.

Уже откровенно усмехнувшись, сержант покинул автобус, а за ним и другие армейцы. Ну а меня взял за руку родитель и настойчиво повёл к своему месту.

- И что это было? – Тихо, но требовательно спросил отец, когда я уместился на его коленях в продолжившем движение автобусе.

- Это секретная информация. – И, видя нарастающее раздражение родителя, поспешил дополнить. – Девочка на фотках – дочь полковника. Вот он и пригласил меня отдать их, как сделаю.

- А конспирацию зачем развели?

- А как мне пропуск получать было, если я не с тобой бы поехал? Вот и пришлось огороды городить. – Понял, что выбиваюсь из образа ребёнка, и поспешил добавить. – Ну и забавно же в разведчиков поиграть!

На остановке меня встречала Майя. Как выяснилось из объяснений девочки, её отец сообщил о некоем госте, которого, собственно, она непременно должна встретить. Та, как узнала меня, так сразу утащила гулять. Разве что свой домашний номер телефона моему отцу продиктовала, а я записал номер дяди Вити, в гости к которому он приехал (и знакомство с которым из-за Майки теперь откладывалось на неопределённый срок), да забрал сумку с фотографиями и плёнкой. Правда, долго гулять не вышло, всё же для меня мелкого фотоаппарат, плёнка и целая пачка отпечатков – весьма значительный вес. Да и подкрепиться после долгой дороги стоило. Так что вскоре мы пошли в гости к родителям Майи на обед. Ну и, конечно, ей хотелось похвастаться перед ними фотографиями, тем более что получилась она на них весьма хорошо.

Собственно, встреча с Майкиными родителями и была основной моей задачей этой поездки. Точнее с её отцом, полковником ГРУ. Прямо я, конечно, о службе его не спрашивал, но висящий на стене мундир как бы намекал. Да и второе отделение, про которое он ещё при знакомстве сказал, есть ни что иное, как «Второе Управление Генерального Штаба» - а именно Главное Разведывательное Управление.

Вот за обедом, после того как закончились разговоры о погоде, охи и ахи от просмотра моего фотоальбома, я и задал полковнику насущный для меня вопрос.

- Наставник, говоришь… – Задумался мужчина, отправляя в рот ложку борща.

- Ага, из разведчиков. Тех, кто в поле работал. И, желательно, ушедших на пенсию в чине не ниже капитана. – Утвердительно кивнул и последовал его примеру.

- А капитана-то тебе зачем? – Вздёрнул брови Полковник.

- Ну, можно и не капитана. Майор мне тоже подойдёт. А зачем… ну, чтобы учил не только руками махать, но и головой думать.

- А что ж не полковника или генерала сразу? – Усмехнулся он.

- А на высших командных должностях мозги начинают иначе работать. Да и навыки рукомахательства к этому времени большинство подзабывает. Ну и в поле полковника встретить ведь нереально. А мне именно боевой офицер нужен.

- Что, в разведку решил пойти после школы? – Оценивающе поглядел на меня мужчина.

- Неее, слишком далеко до этого, чтобы строить такие планы. Пока просто хочу научиться управлять своим телом, людьми и обстоятельствами.

- Какой разумный молодой человек. – Улыбнулась мама Майи.

- Ага. Далеко пойдёт. – Подмигнул ей муж. – Глядишь, будет хороший жених нашей дочке.

- Папа! – Смутилась девочка.

А вечером, после возвращения домой, мои фотографии подверглись тщательному осмотру семьёй. Оказывается, отец не очень-то и обращал внимание на то, что я там печатал – у него и своих фоток хватало. Но после происшествия в автобусе решил проверить. Ох и крику было!

Правда, не от папы. Больше всего, как я и предполагал, ругалась мама. И задницу мне раскрасили по её настоянию. Особенно после фотки медвежьих какашек, подписанной «Медведя видишь? Вот и я не вижу. А он есть.»

Было больно, обидно, но…

Я чувствовал моральное удовлетворение.

Подарить эту фотку нянечкам в детскому саду, что ли? С персональным автографом, ага.

Сбежал. Снова. Из детского сада в смысле. На сей раз – во время прогулки.

Целью этого побега стало посещение администрации – нужно отдать фотки Константину Фёдоровичу. А то забыл он уже, наверное, об одном не совсем обычном детсадовце, а мне такими контактами разбрасываться нельзя. Отнёс бы раньше, но одного меня никуда не отпускали, а тащить маму с младшим братом во время прогулки в логово чиновников почему-то мне показалось не самой лучшей идеей. Интересно, почему-же, хе-хе?

В детский сад, кстати, фотки нёс, вообще не скрываясь от родственников. Они, похоже, думали, что я похвастаться перед друзьями понёс.

Наивные!

Какие ещё друзья в этом возрасте?

Впрочем, в некотором роде родители оказались правы в своих мыслях – фотки я сегодня взял действительно за ради того, чтобы похвастаться, только не перед ничего в этом не смыслящими личинками человеков. У меня есть гораздо более благодарные зрители, способные оценить степень моего величества, хе-хе!..

Или величия?

На входе в администрацию поздоровался с консьержем и, использовав новую кодовую фразу «я к Константину Фёдоровичу», уверенным шагом миновал его пост. Изображая из себя постоянно шатающегося по коридорам правительства человека, поднялся на нужный этаж и дошёл до приёмной. Внутри оказалось пусто, так что пришлось оккупировать кресло для посетителей и ждать Марию. Входить в кабинет начальника, секретарша которого отсутствует на рабочем месте, не будучи близко с этим самым начальником знакомым – дурной тон, как на мой взгляд. Чтобы убить время вытащил из рюкзачка стопку отпечатков пятнадцать на двадцать сантиметров и принялся перебирать фотографии, снова задумавшись над последовательностью компоновки альбома.

Выходило так, что, если делать как я хочу, нужно доснимать ещё несколько кадров. Ибо сюжетные дыры.

Вот только как это сделать без фотоаппарата?

Отняли, демоны!

- О, Иван! – Послышался удивлённый голос, и на фотографии легла тень. – Если ты решил организовать выставку в кабинете моей секретарши, я бы посоветовал использовать стены, а не пол. В моём возрасте как-то не очень удобно нагибаться.

- Здравствуйте, Константин Фёдорович. – Поднявшись с колен, обернулся, коротко кивнул мужчине и снова присел, вернувшись к разглядыванию выложенных на ковре отпечатков. – Выставка… мысль, конечно, интересная, но… полагаю, я пока к ней не готов.

- Разве? Это же всё - твои фотографии? – Мужчина подошёл и встал рядом со мной.

- Угу… только… Тут не всё. Точнее не так… – Я снова задумчиво оглядел получившуюся последовательность. Шесть рядов по четыре-семь отпечатков. Вот не получается их по смыслу скомпоновать, хоть как крути - не получается. Вздохнув, поднял взгляд на собеседника и тут до меня дошло, где я и что делаю. – Оу, простите, Константин Фёдорович за эту инсталляцию! Я слегка потерялся в пространстве в процессе ожидания. Сейчас уберу.

- А это не в порту снято было? – Присел рядом мужчина и подобрал фотку контейнеров.

- Ага, с крана. – Кивнул я, собирая отпечатки в стопочку.

- И её ты тоже сам сделал? – В голосе Константина Фёдоровича послышалось тщательно скрываемое недоверие.

- Это было не так сложно, как казалось поначалу. Хотя, признаюсь, весьма опасно. Но двойная страховка мне помогла побороть страх. И, согласитесь, отлично же вышло?

- Да, есть в ней что-то такое. Но, будь ты моим сыном, я бы тебя за такое наказал.

- Ну, наказания я не избежал. – Вздохнув, посмотрел на мужчину и показал пустые руки. – Фотоаппарат отобрали.

- Хах! И только?

- Ну и ремня выдали, но это сущая мелочь. – Подобрал с пола пачку фотокарточек и победно воздел её вверх. – Искусство требует жертв! Кстати, я же вам, как и обещал, фотографии принёс. И у меня вопрос есть.

- Ну-ка, ну-ка? Что у тебя за вопрос такой? – Отдал мне фото мужчина и поднялся на ноги.

- Можно я вашу фотографию в свой фотоальбом вставлю? И Марии тоже?

- Можно. – Улыбнулся мужчина. – Интересно будет на него посмотреть. Покажешь?

- Конечно, Константин Фёдорович. Только пока не знаю, когда смогу его закончить. У меня тут, – кивнул на стопку фоток, что так и продолжал держать в руке, – где-то процентов шестьдесят, если по смыслу. Некоторые сюжеты зияют весьма ощутимыми дырами. А заполнить их я не могу. И не только по причине отсутствия фотоаппарата. Тут думать надо, придумывать. А это творческая работа… Вобщем, надеюсь, за год справлюсь.

- Ну, буду ждать завершения. – Улыбнулся он и потрепал меня по голове. – Вот, видишь, Михаил Семёныч, какие кадры у нас растут.

Только тут я заметил второго мужчину, стоящего в дверях и молча за нами наблюдающего. Невысокий, кряжистый, словно вырубленный из скалы. Слегка обветренное лицо, седые волосы и небольшой живот.

- Здравствуйте, Михаил Семёнович. – Я коротко кивнул ему. – Иван.

- Здравствуй, Ваня. – Кивнул тот в ответ. – Фотографией увлекаешься?

- В том числе. Хотите посмотреть? – Протянул ему отпечатки.

- От чего бы и нет? – Мужчина взял фотографии и принялся рассматривать. Я же добрался до портфеля и достал оттуда отложенные для Константина Фёдоровича отпечатки.

- Вот, как и обещал. С фотосессией пока, по вышеупомянутым причинам, придётся повременить. Но от своих слов я не отказываюсь, и, когда наказание закончится, мы к этому вопросу вернёмся.

- Хах, эк ты загнул! – Усмехнулся тот и вгляделся в свой портрет. – А хорошо получилось. Скажи, Михал Семёныч? – Константин Фёдорович протянул тому фотографию.

- Так это что, и правда он?.. – Кивнул на меня Михаил Семёнович.

- Да. Я бы, если бы сам в этом не участвовал, и не поверил. – Подтвердил Константин Фёдорович.

- Силён, силён малец. – Покивал Михаил Семёнович и показал фото из кабины вертолёта, летящего на бреющем над скалами. – И эту тоже сам?

- Угу. – Кивнул я. – Тут нет чужих фотографий.

- Ты прям как суперагент какой-то. – По-доброму усмехнулся Михаил Семёнович. – И на кран залез, и в кабину самолёта и вертолёта, и на капитанском мостике побывал, и в морозилку в порту залез, и с людьми интересными познакомился.

- Так весело же! Я бы и в космос слетал, да вот в ракету меня точно никто не пустит, в отличие от гражданского авиатранспорта. – Вздохнув, принял из рук мужчины отпечатки и передал их Константину Фёдоровичу, явно желающему рассмотреть их поближе. – Да, кстати, по поводу второго вопроса…

Телефон – зло, но зло необходимое. Через несколько дней мне домой позвонила Майка.

Два часа! Вы только вдумайтесь, два часа мы с ней болтали по телефону. За время разговора я, не особо напрягаясь, успел выполнить по три сотни приседаний и отжиманий. А девочка мне всё рассказывала, как провела неделю, что мы не виделись. Рассказала, как ходила гулять в лес одна, за что её наказали. Похвасталась, что залезла на настоящий боевой корабль. Пожаловалась, что не пустили на подлодку. Поныла, что ей не дают фотоаппарат. Поклянчила ещё её поснимать…

Когда моё терпение было уже на исходе, Майя вспомнила, чтобы по просьбе отца передать мне контакты отставников, проживающих в Петропавловске. Получив желаемое, я даже решил не призывать кары небесные на голову болтушки и, поблагодарив, быстро окончил разговор.

Итак, в списке предполагаемых наставников оказались один майор и три капитана. Начать решил с майора, как старшего по званию и, как потом выяснилось, не прогадал. Мужик оказался бессемейным, чуть меньше года как уволившимся со службы. Жил один в старом родительском доме, на свою военную пенсию. Работой пока не озаботился – Союз ещё не развалился, и на майорскую пенсию жить можно было весьма неплохо. Так ещё и дом его располагался в пятнадцати минутах ходьбы от нашего. Идеальный вариант.

- Так, всё, хватит! Хочу на ручки! Где моё солнце? Разгоните тучки!.. – Напевая одну из полюбившихся песен из прошлого-будущего и перепрыгивая через весенние ручьи, я направлялся по назначенному адресу.

Весна пришла внезапно. Ещё пару дней назад мела метель, а сегодня вот солнышко припекло, и улицы превратились в самые настоящие реки, пускающие солнечные зайчики в глаза. Вода бежит по колее, если её нет – широким фронтом по улице. В низинах собирается в озёра. В прошлом детстве я любил возиться с её потоками. Строить плотины или углублять русла. Сейчас же у меня ни времени, ни особого желания. Хорошо, что детство у меня уже было.

Снег ещё, блин, стал мягким, что тоже не увеличивает скорость перемещения малышей навроде меня. В итоге на пятнадцатиминутный путь я потратил почти полчаса. Но, признаюсь, было весело. Солнышко пригревает. Снег блестит. Вода бликует. А воздух! Влажный и со вкусом снега. Ммм! В центральной России иногда тоже можно почувствовать подобный его вкус. Но там он гораздо менее яркий. А тут прям как будто снегом дышишь. Кайф, одним словом.

Дверь отворилась и передо мной предстал высокий статный мужчина в потрёпанной армейской повседневке. Короткий ёжик чёрных с проседью волос. Аналогичная щетина на лице, примерно недельной небритости. Само лицо… про такое говорят «строгое и волевое». Холодный взгляд серо-голубых глаз. Колючий такой взгляд. Опасный.

- Ой, Валерий Дмитриевич, да не смотрите на меня как на НАТОвского разведчика. Янки ещё не научились дошкольников в суперагентов превращать. – Брякнул я первое, что пришло на ум. Чем, кажется, вызвал секундный когнитивный диссонанс у мужика.

- Хмм… – На мгновение прищурил глаза мужчина. – Как, говоришь, тебя зовут?

- Иваном родители нарекли, звиняйте, что сразу не представился. Просто вы на меня таааак смотрели… Нельзя на детей так смотреть. Писаются от такого взгляда дети. – Чёрт его знает, с чего меня понесло, но остановиться я уже не мог. Впрочем, пусть лучше сразу человек узнает, кого ему придётся учить, чем потом это всё в проблему выльется.

- Ну извини, с детьми я как-то не особо общаюсь. – Хмыкнул мужчина. – Да и не люблю я их… вас… Тьфу ты!

- А Майка мне говорила совсем иное. Дядя Валера, говорила, на плечах катал…

Да, было такое в нашем телефонном разговоре. Майя оказалась тем ещё источником информации. Болтун - находка для шпиона, как говорят про таких. Всё, что знала о кандидатах в мои наставники, вывалила. Правда, понял я это только следующим утром, когда решал, к кому первому пойду. Эх, придётся теперь не только благодарить, но и извиняться перед девочкой. Ммм-да, серьёзный взрослый я…

- Так, малой, ну-ка зайди. – Взял меня за плечо майор и буквально затащил в дом. – Рассказывай, откуда Майю знаешь?

- А как же законы гостеприимства? Чай там с печеньками? Я, между прочим, полчаса по воде к вам топал. Мне, может, согреться надо, носки посушить…

- А рожа не треснет? – С сомнением оглядел меня мужчина. – Рассказывай давай и…

- Вот в жизнь не поверю, что Майкин папа с вами на мой счёт не связывался. – Я радостно улыбнулся, увидев дрогнувшие веки разведчика. – Вот, связывался, вижу.

- Предупреждал он меня, что ты не самый обычный ребёнок, но чтоб на столько… – Вздохнул мужчина. – Ладно, давай по порядку. Чего ты хочешь?

- Чай с печеньками. Тёплый угол на кухне и батарею для сушки носков. После предоставления вышеперечисленного готов приступить к переговорам и предметному обсуждению моих хотелок и ваших возможностей.

- И не боишься ты так наглеть…

- А я и не наглею пока. Рано мне. Я же маленький ребёнок, если что - всё можно списать на плохое воспитание. Вот в школу пойду, там мне объяснят, что такое наглость - тогда и начну.

- Кха! – Коротко хохотнул мужчина. – Хорошо, раздевайся, ребёнок. Налью я тебе чаю, так и быть.

Вобщем, так и начались мои тренировки. Проснуться в шесть. Умывания-душ, пробежка до дома Дмитрича. Там сорок минут занятий (ничего серьёзного наставник мне не давал пока, только основу движений). Потом обратная пробежка, душ, завтрак, и поход в детский сад…