Девять дверей. Секрет парадоксов

1 часть 1 глава. Похищение моих кошмаров

Утренний лес был окутан туманом. Деревья, выныривая из густой белой пелены, размытыми очертаниями темных мокрых стволов мелькали мимо меня, словно призраки. Обувь насквозь промокла и чавкала, а ноги замерзли. Но надо было торопиться. Тревога разрасталась внутри, подстегивая ускорить шаг. Как бы не заблудиться в этом молоке! Но вот и знакомый пруд с мостком, узкая тропинка, идущая через низину, где на красных стеблях малинника набухли почки.

Но что это?! По земле стелется и поднимается вверх дым над фруктовым садом, вместо которого торчат мертвые обгоревшие стволы. Перехожу на бег, в горле саднит от гари и сковавшего все тело страха. Улица, как может охватить мой взгляд, объята пламенем. Огонь, словно голодный дракон, доедает деревянные постройки. Кирпичные стены домов частично обрушены, обнимают горы золы и пепла, в которые обратилось все, что было внутри. Изнутри вырывается дикий крик и эхом разноситься над обезлюдевшей деревней.

Я проснулась в холодном поту. Будильнику еще осталось досчитать минут пять, прежде чем разразиться мелодичным звоном, от которого хочется запустить в стенку этого тикающего садиста! Я не люблю электронные часы, в них нет романтики. По ним ты не скажешь, например, что на часах без четверти шесть, если куда-то спешишь, или сорок пять минут пятого, если не торопишься. Они всегда говорят одно и то же, и убивают фантазию! Да и, вообще, с электроникой я не очень дружу. Сто лет пройдет, пока разберешься во всех этих кнопочках, а про компьютеры и говорить нечего! Это для меня головоломка! Знакомый «хакер» Данька, с которым мы вместе работали в газете «Новостное обозрение» в моем родном городке, частенько надо мной подкалывал по этому поводу: «Лариска, ты будто из пещерного века!» Ему я, конечно, не стала говорить, что не только в ворде плаваю, но и вся техника для меня темный лес. Я глянула на сияющий голубым экран ноута, который уже давно поджидал, когда же я наконец соизволю скинуть на флешку за ночь доработанную статью.

Покрутив головой вправо-влево, я потянулась, расправляя затекшие шею и спину. Засыпать, сидя за столом, стало для меня нормой за последнюю неделю. Начальство завалило мелкой работой, за которую не берутся более опытные кадры нашей редакции. А мне, как отбывающей испытательный срок новой сотруднице, не приходиться привередничать. Такова участь всех, кто хочет влиться в коллектив: нужно заслужить авторитет и проявить себя. Встав из-за стола, я поплелась на кухню.

Легкий завтрак из тостов и кофе вывел меня из спячки. Схватив со стала флешку, я натянула ветровку и пулей вылетела из квартиры. Не особо доверяя лифту, мне все же пришлось воспользоваться им, потому что бежать по лестнице было бы дольше.

Почти через пять минут я оказалась на автобусной остановке, где маршрутку штурмовала целая толпа народа. У меня закралось подозрение, что водители Газелей являются подпольными магами, потому что вместить такое количество пассажиров в малюсенький салон смог бы только настоящий волшебник! Но в этот раз мне повезло, я доехала до метро сидя. Всю дорогу мне казалось, что на меня кто-то смотрит. Подняв голову, я заметила высоченного странно-одетого мужика, скрючившегося за спинами громко лопочущей на своем языке парочки иностранных студентов. Он то и дело поглядывал на меня. Я отвернулась к окну, чтобы не пропустить свою остановку (еще путаюсь в Московских улицах), и стараясь отвлечься от навязчивой мысли о слежке.

Вскочив из душной «скорлупки» около подземки, я спустилась вниз, попав в людской поток, текущий на платформу. И снова мелькнул тот же странный тип, что гипнотизировал меня в маршрутке. На всякий случай я протиснулась к другому вагону подъехавшей электрички и вскочила на подножку в последний момент. Присела на свободное место и расслабилась, спокойно пробегая глазами по разношерстной публике. И чуть не подпрыгнула на месте, натолкнувшись на пристальный взгляд вездесущего здоровяка, стоящего буквально в двух метрах о меня. Как он оказался тут, если я несколько раз проверяла, его не было?! Одно из двух: или у меня окончательно едет крыша, или за мной, действительно, следят.

Еще дня три назад, когда я возвращалась с работы, мне показалось, что кто-то неотступно идет за мной. Был уже поздний вечер, в сумерках я смогла разобрать только очертания высокой мужской фигуры. Тогда мне удалось «сбросить хвост», забежав в супермаркет, где я затерялась среди покупателей. А уже придя домой, посмеялась над собственной излишней мнительностью.

Еще раз украдкой глянув на приставучего типа, я убедилась, что он продолжает пялиться на меня. А вот и моя станция! Уже выходя из вагона, я оглянулась, но странного дядьки, как не бывало. Да что же это такое?! Может я просто перечитала детективов, и у меня развивается мания преследования?! Мерещится всякое! Это, наверное, от недосыпа. Ладно бы одна сверхурочная работа измотала меня, но ведь каждую ночь я вижу эти жуткие сны!

Хватит, на выходные уеду в Подмосковье, проверю, как там мой дом, не снесли ли. Заодно и отдохну от суеты и шума большого города, в котором я живу уже два с половиной месяца, а все никак не привыкну. Перед моим уходом из скромной провинциальной газетенки Мария Ивановна, наша редактор, уговаривала меня остаться, предупреждая, что в столице работают настоящие акулы пера, и они сожрут меня без соли и перца. Но я должна была вырваться из сонного царства, в котором мне было невыносимо.

Офисный гул собирающихся на летучку сотрудников я услышала еще на лестнице, где курили четверо корреспондентов, обсуждая будущие задания. Вся редакция кипела перед предстоящим отчетом начальству. Я пробралась к своему столу и, распечатав статью, решила поразнюхать обстановку. В открытой приемной еще никто из коллег не появлялся. Только секретарша нашего шефа что-то быстро строчила, цокая по клавиатуре маникюром.

— Привет, Марина, как дела? — сунула я голову в дверной проем.

— Доброе утро, Ларочка! — улыбнулась она, но тут же скисла, — ты чего такая замученная? Опять всю ночь писала? Что, решила потягаться с Прохоровым и Гориным?

Я даже прыснула от смеха.

— Скажешь тоже! Я же здесь без году неделя!

— А я слышала, поговаривают, что шеф тебя уже давно взял и даже повышение обещал!

Удивлению моему не было предела: наш коллектив мог занять первое место по сплетням!

— Мне об этом ничего не известно.

Но в словах Маринки было что-то, что меня зацепило. Неужели это правда, и меня зачислили в штат?! «Нет, пока рано радоваться!» — очнулась я, насторожившись. Почему это шеф не вызвал меня к себе, и сам не сообщил мне об этом? Все это было очень подозрительно.

Меж тем в приемной начал собираться народ, разбившись на отдельные кучки и вполголоса жужжа на разные темы.

— Смотри, Ларочка, если перейдешь дорогу Маффину, он тебя в порошок сотрет, — шепотом предупредила Маринка, косясь в сторону высокого стройного блондина, что-то рассказывающего заместителю редактора, Петру Семенычу.

Опасность заиметь врага в лице Никиты Горина — спецкора газеты «Новости Москвы», мне не грозила. За его плечами уже накопился солидный опыт журналистской работы, и у него был несомненный писательский талант! При этом Никита отличался завидной целеустремленностью и пробивным характером. То есть все черты успешного журналиста имелись у него в избытке. Все ответственные интервью начальство всегда поручало ему, поэтому его статьи всегда печатались на первых страницах. А я только поступила на работу и делала робкие шаги новостника. Так что не могла составить ему конкуренцию. Напрасно Маринка стращала меня. Я не помеха Горину, да и не стремилась ею стать. Вообще, профессию журналиста я выбрала только потому что, имея на руках диплом филфака, не знала, куда податься. Писать очерки и рецензии у меня получалось довольно легко, но это было, скорее, зарабатывание денег, а не призвание. Сказать, что я себя еще не нашла, ничего не сказать. Мне все время казалось, что я занимаюсь не своим делом. Моя лучшая и единственная подруга Вика, в шутку сравнивая меня с героями Пушкина и Лермонтова, говорила, что я — лишний персонаж в романе под названием жизнь.

Я бросила взгляд на белобрысого парня, а тот, словно только этого и ждал: обернулся, будто между делом на нас с Мариной и, заигрывая, подмигнул мне. Возведя глаза к небу, я отвернулась, по ходу заметив, как он, смакуя собственную неотразимость, самодовольно улыбнулся белозубой покоряющей женские сердца улыбкой.

Успев покрутить романы почти со всеми представительницами прекрасного пола нашего коллектива, и разбив кучу сердец, Никита оставался любимчиком наших дам. Они, наверное, в отместку за свои несбывшиеся мечты, прилепили ему сладко-приторную кличку «Маффин».

Маринка сразу сфотографировала, как местный ловелас строит мне глазки, и тихонько зашептала мне через стол:

— Он, по-моему, наметил тебя в свои «жертвы», как только ты к нам пришла. Смотри, будь с ним поосторожней, он известный сердцеед, — грустно вздохнув, констатировала она, возможно, уже испытав на себе вероломство неотразимого блондина.

— Ой, да мне не до него, — отмахнулась я, так же тихо. И это действительно была правда. «Чары» Горина на меня не действовали, может, поэтому я легко общалась со всеми сотрудницами нашей редакции. Они не воспринимали меня, как конкурентку. — И он не в моем вкусе.

— Прошу в кабинет! — из-за двери заглушил мое последнее замечание бас шефа, как сигнал к началу рабочего дня.

Наш главный редактор, лысый, тучный мужчина, разменявший шестой десяток, сидел во главе длинного «т»-образного стола, словно орел со скалы, взирая на ведущих журналистов, усаживающихся за столом. Он прошелся по основным темам предстоящих недель, раздавая задания и принимая готовые к публикации статьи. Все младшие сотрудники печатной индустрии сидели вдоль стены, дожидаясь своей очереди. Я притулилась в уголке с папкой на коленях и все думала про того странного типа из метро. И от мысли, что после работы он может поджидать меня, по спине побежали трусливые мурашки. Я уже стала подумывать, а не переночевать ли мне сегодня у подруги, сменить маршрут, так сказать. Как вдруг услыхала свою фамилию, от чего чуть не подпрыгнула на месте, ведь шеф еще никого из корреспондентов не отпускал с заседания, как это обычно происходило, и не приступал к работе с новостниками.

— Васильева, сегодня в семь вечера в гостинице «Метрополь» запланирована встреча с заместителем премьер-министра Великобритании Ричардом Девисом. Это неофициальный визит. Но он согласился дать краткие комментарии по основным важным международным проблемам. Возьмешь у него интервью. Постарайся достать побольше информации. Через час жду список вопросов.

Если все это время, пока шел обычный рабочий процесс по обсуждению сделанного и поиску будущего материала, в кабинете стоял тихий гул от перешептывания сотрудников между собой, то теперь наступила абсолютная тишина. Все взоры были обращены на меня, я это физически ощущала. Чувствуя себя ужасно глупо в этот момент с красными от бессонной ночи глазами на изумленном лице, я смущенно и испуганно глядела на начальника, стараясь не моргать, внимая каждому его слову. Мне было понятно, что за такое интервью большая часть наших журналистов глотку бы перегрызла. А тут его поручают какой-то выскочке! Все были просто в шоке от того, что главный редактор собственноручно отдал (и все это осознавали) место в первой колонке стажеру.

Еле дождавшись окончания заседания, я постаралась потихоньку выскользнуть из кабинета, чтобы поскорее приступить к ответственному поручению. Но остаться незамеченной, когда твое имя носиться по всей редакции, было нереально. И я совсем не удивилась, почувствовав рядом знакомый парфюм.

— И что это было?! — раздалось у меня над головой, когда я наметила добрую часть вопросов для будущего интервью.

Мне необязательно было смотреть, кто это возмущается, Ведь Маринка уже предупредила меня о страшных последствиях, если я посмею перейти дорогу Маффину.

— Я не понимаю, о чем ты, — спокойно ответила я, не отрываясь от работы.

— Все ты понимаешь! — раздраженно рявкнул Горин. — Кто ты такая, что шеф преподносит тебе на блюдечке с голубой каемочкой это интервью?!

Для меня это тоже была загадка, причем по обоим пунктам.

— Думаю, он увидел во мне потенциал, — ответила я, только чтобы Маффин отстал.

Но он презрительно фыркнул:

— Значит, лизать задницу начальству — это теперь именуется потенциалом! Что ж, ясно. А, может, ты его еще чем-то радуешь?!

Я чуть со стула не упала от подобных предположений в свой адрес. Его мерзкие намеки меня взбесили, и я со злостью бросила ему в лицо:

— В этом деле у меня совсем нет опыта. Может, поделишься?

Лицо Горина стало красным, как кумач, ведь он привык, что все женщины в офисе и не только там перед ним млеют и лебезят. И не ожидал, что ему заплатят его же монетой.

— Готовься к войне, Васильева! Я так просто не сдамся!

Он круто развернулся и утопал в свой личный кабинет. А я осталась гадать, что за месть он изобретет.

В 17.00 я уже ехала домой, чтобы подготовиться ко встрече с дипломатом. Вспоминая сегодняшнее утро, я снова и снова гадала о тех неведомых причинах, побудивших начальство доверить мне столь серьезное дело. А потом перед глазами встало разъяренное лицо Горина.

Когда я только пришла в редакцию работать, он и ко мне пробовал подбивать клинья. Но я не реагировала на эти подкаты, да и не до них мне было тогда… Наверное, прошло 4 месяца с тех пор, как я выписалась из больницы, куда попала после той жуткой аварии. Когда я очнулась в реанимации, доктор сообщил, что у меня черепно-мозговая травма и трещина в руке, помимо мелких ушибов и ссадин. Что произошло, я не помнила, так же, как и кто я такая. Чуть позже мне рассказали, что водитель-дальнобойщик уснул за рулем фуры и, влетев в автобусную остановку, сбил на смерь четырех человек: двух женщин, подростка и старика. Меня чудом задело вскользь.

Я очень быстро выздоравливала, даже врачи удивлялись, словно заговоренная! А вот память… В голове моей была каша из каких-то фрагментов и непонятных слов. Врачи надеялись, что объявятся мои родственники и опознают их безымянную пациентку. Но никто ко мне приходил. Свое имя я узнала из документов, которые нашла в тех вещах, что были тогда на мне. Васильева Лариса Николаевна, 25-ти лет. Прописка в Подмосковье. Загородный домик с участком в 8 соток, на окраине городка N-ска, где все соседские дома в округе пустовали, потому что их хозяева поразъехались из-за безработицы в этой дыре. После выписки дома я нашла свой университетский диплом филолога. Фоток дома не было, да и не могло быть. Когда меня опознавали в полиции, выяснилось, что я детдомовская. Хотя я и об этом ничего не могла вспомнить и даже порывалась съездить как-нибудь туда, чтобы порасспросить заведующих о себе и своем детстве. Но все как-то откладывала это, потому что после реабилитации никак не могла привыкнуть к обычной жизни: все узнавала заново, начиная с того, как пользоваться электроприборами и заканчивая поездками в общественном транспорте, который меня пугал после выписки из больницы. Короче, первое время я вела себя, будто не от мира сего. Спустя пару недель, немного адаптировавшись, я устроилась в местную газету, потом перешла в другую. Но мне везде было как-то пусто. Вернее, пусто было в моей голове. Память не возвращалась. Я поняла, что в этом месте меня ничего не держит и уехала в Москву. Мне не нравиться дикая гонка на выживание в душном мегаполисе. Но этот хаос лучше, чем мой внутренний вакуум. Ну, конечно, свято место пусто не бывает, и в мою жизнь стали приходить обрывки видений и сны. Говорят, во сне наш мозг работает активнее. Мой — явно глумился надо мной, потому что сначала каждую ночь я переживала один и тот же момент, словно оказалась на пожаре. Я чувствовала горе от потери кого-то дорогого. Потом сны стали длиннее, обрастали подробностями такими знакомыми, что стало казаться, что они моя реальность, а не явь. Чтобы не сойти с ума, я решила записывать их. Зачем мне это было нужно, я не знала, но чувствовала, что мои кошмары не простые последствия сотрясения мозга, а таят в себе нечто очень важное.

От одного вида парадного входа гостиницы «Метрополь», у меня перехватило дух. Это было по истине грандиозное строение! Готовясь к предстоящей встречей с политиком, я покопалась в интернете, почитав о месте, в котором она будет проходить, и о человеке, с которым встречаюсь. Мое, по мнению Вики, черствое сердце тронула трагическая история любви, воплощённая Врубелем в своей «Принцессе Грезе» на мозаичном панно, венчавшим фасад здания. Войдя в фойе шикарного пятизвёздочного отеля, творения целой плеяды талантливых архитекторов и зодчих, я словно оказалась в сказке. Лепные плафоны, статуи римских волчиц у парадного входа, цветные витражи на окнах и лифте, блеск люстр перевёрнуто откопированный в мраморном полированном полу, винтажная мебель — все кричало о роскоши и грандиозности этого здания. Я ощутила трепет, будто прикоснулась к самой истории.

Мое отражение из большого зеркала в золоченой раме смотрело на меня встревоженно и растерянно. Я набрала побольше воздуха в грудь, чтобы унять взволнованное сердце. «Надо быть спокойной и уверенной в себе, так ведут себя профессиональные журналисты. А ты, моя дорогая, должна соответствовать заявленному уровню», — напомнила я себе. Поправила свои светлые волнистые с трудом уложенные волосы, вечно вылезающие из любых, самых сложных, причесок. Слегка подкрасила губы. Мало косметики, строгое серое платье-чехол под цвет глаз. Что ж, я готова.

Пока я приводила в порядок мысли и внешность, в зеркале неожиданно стало тесно от появившегося в нем еще одного отражения, которое явно хотело потеснить мое. До ужаса довольная собой физиономия Горина улыбалась мне от уха до уха. В строгом классическом костюме, он выглядел очень элегантно и гармонично в этой помпезно-дворцовой обстановке. Пока я подбирала более-менее цензурное слово, после произнесения коего меня не выставят с позором из приличного заведения, Маффин брякнул:

— Ну что, Васильева, ты готова вытягивать информацию из представителя политического истеблишмента? — и, быстро повернувшись, двинулся вверх по лестнице.

Собрав все осколки, на которые рассыпалась моя, с таким трудом самовнушаемая, уверенность, я пошла в конференц-зал.

В этом небольшом красиво обставленном помещении уже сидели несколько журналистов, спешно включающие ноутбуки и планшеты. Я приземлилась в свободное кресло почти у двери. Наступившая тишина заставила меня вынырнуть из моей сумки с, наконец-то, найденным в ней блокнотом, ручкой и диктофоном.

Я подняла глаза на вошедших. Это был наш иностранец — высокий мужчина, лет 40-ка с холодным надменным взглядом. Все в его облике говорило, что он принадлежит к той касте деловых людей, которые уверенны, что именно они управляют миром. Дипломат был одет очень консервативно. Но вот прическа — черные блестящие волосы, затянутые в тугой хвост, спускающийся по спине, — явно выделяла его из основной массы обычных политиков. Следом вошла пожилая женщина в голубом костюме, который очень шел к ее красиво уложенным пепельно-седым волосам. На пиджаке у нее белел бейдж с именем. «Переводчица», — поняла я.

Интервью длилось уже более часа. Когда все вопросы были заданы, а ответы записаны, я наконец-то выдохнула и поняла, что зря так переживала. Все, что было необходимо, я выяснила. Журналисты один за другим потянулись к выходу. Проходя мимо меня, сияя довольной улыбочкой, Горин подковырнул:

— Всю информацию собрала? — и подмигнул мне, — надо бы теперь все это красиво подать. И у кого из нас это лучше всего получится? — Помахал рукой на прощание и вышел, хлопнув дверью.

В принципе, мне было глубоко начихать на все его насмешки, ведь с заданием я справилась. Ну, а что не задала пару острых вопросов на злобу дня, так это не беда. Другие ведь тоже не поднимали провокационные темы, ну, и я не стала.

Пока собирала сумку, конференц-зал опустел. Я специально медлила: уж очень не хотелось снова пересекаться с Маффином в фойе. Но тут произошло такое! Не успела я выйти в коридор, как передо мной возник (будто из неоткуда, честное слово!) наш иностранный дипломат. Он стоял так близко и смотрел на меня в упор, от чего у меня все похолодело внутри. От неожиданности я ойкнула и сделала шаг назад.

— Может вы хотели задать мне еще вопросы? — на ломаном русском размеренно произнес он, почти гипнотически глядя на меня.

Я буквально опешила. К моей скромной персоне такое внимание! Да еще от политика чужеземца! Видя мое замешательство, иностранец улыбнулся и, указав мне на кресло, предложил присесть. Я кивнула, села и достала блокнот. Что ж, может быть, мне просто повезло и политик решил, что я задержалась намеренно. Поэтому я вспомнила все нетронутые на конференции темы. Каждый ответ мой оппонент сопровождал какой-то кровожадной улыбкой и внимательно вглядывался мне в лицо, будто ждал от меня какой-то особенной реакции. Когда я записала все, что хотела, дипломат, вставая одновременно со мной, тихо произнес:

— Надеюсь, Солари, теперь я ответил на все ваши вопросы.

Я даже вздрогнула, услышав это странное, но, почему-то, знакомое мне имя. Может, он назвал меня так на иностранный манер? И я вежливо поправила его:

— Лариса, Лариса Николаевна.

Британец посмотрел на меня как-то настороженно.

— Конечно, — протянул он тихо.

Но тут раздался телефонный звонок. Видимо у него, потому что свой мобильник я отключила перед встречей. Он, слушая звонившего, громко воскликнул, сверкнув глазами в мою сторону:

— Значит она, все-таки, начала все вспоминать! — совершенно забыв про английский акцент, он поразил меня своим чистым русским. — Это меняет дело.

Иностранец неожиданно подскочил ко мне и положил свою, почему-то, ледяную ладонь мне на лоб.

— Что вы делаете?! — резко отшатнувшись в сторону, пролепетала я.

Мы явно были в разных весовых категориях, и сопротивляться почти двухметровому дядьке было бы с моей стороны неразумно. Страх сковал меня с головы до пят. Я пятилась к двери. Тот, скрестив руки на груди, на манер молитвы и, выпучив на меня глаза, пророкотал:

— Парадокс жамевю!

Воздух между нами начал густеть, так что еще чуть-чуть и его можно будет потрогать. В этой матово-белой массе заклубился синий свет, змеясь, словно сигаретный дым. Собравшись в единый ком, он поплыл ко мне. Дрожащей рукой я нащупала дверную ручку и рванула ее вниз. Дверь не поддалась. Хотя я точно знала, что ее никто не запирал. В голове у меня прыгали дикие мысли: «Что происходит? Кто этот человек? Как он делает такие вещи?»

Я, почему-то, была уверенна, что коснись меня этот свет, произойдет нечто ужасное. Но случилось еще более из ряда вон выходящее. Не знаю откуда мне это было известно, я резко подняла руки вверх, и что было сил крикнула (меня, наверное, должен был слышать весь отель):

— Парадокс дежавю!

От этих слов я ощутила, как каждый атом, из которых я состою, аккумулировал такую колоссальную энергию и прокатил ее волной по всему телу, будто я ходячая электростанция! И в мгновение световой клубок замер прямо у меня перед носом и схлопнулся, всосав в себя густой воздух. А англичанина оттолкнула от меня некая невидимая сила. Я сама от себя была в шоке: «Это что, я тоже так умею?» Но адреналин, кипевший в крови, не давал мне расслабиться. Надо было бежать отсюда, покуда лже-посол не начал опять плести новые парадоксы (опять это слово!).

После моей очередной попытки открыть дверь я услышала шаги в коридоре. Щелчок. В зал попытался войти Горин собственной персоной. Я не стала ничего говорить, просто схватила его за руку и потащила прочь по коридору, по лестнице, к выходу. Только, оказавшись на улице перед гостиницей, я отцепилась от руки ошарашенного запыхавшегося журналиста.

— Ты что, Васильева, вообще охринела?! — рявкнул Маффин. — Какого черта ты протащила меня через весь отель?

Пока я прикидывала стоит ли ему отвечать, он набросился на меня с еще большим напором.

— Думала после основной конференции лично интервьюировать британца?! Так вот, забудь про первую колонку! У тебя нет никаких шансов!

Колонка… какая колонка? Я рассеянно смотрела на Маффина. В голове у меня пульсировала кровь. Я должна выяснить, почему «иностранец» напал на меня. И как я смогла отразить эту атаку. Рассказывать о том, что произошло, я не собиралась. И так многие считали, что я с кукухой не дружу. Да и кто бы поверил?

Вика! Фантазерка-Вика поверит.

Когда я только приехала в Москву, первым делом сняла комнату. Так я познакомилась с Викторией Котовой. Вика жила одна в большой квартире. Ей хотелось хотя бы дома иметь приятную компанию, так как на работе — в морге — поговорить особенно было не с кем. Женщина — патологоанатом, звучит мрачновато. Обычно профессия накладывает отпечаток на человека. Но Вика, работая хладнокровным трупорезом, была общительная и веселая, обожала любовные романы, фэнтези и разного рода загадки. А я со своей амнезией была одна сплошная тайна. Мы очень сдружились. Я, конечно, не столь романтичная натура, как Вика, но противоположности притягиваются. И хотя мне пришлось переехать в другой район, поближе к работе, мы остались близкими подругами. Часто вечером собирались на ее кухне: болтали о фильмах, книгах, и, вообще, пустяках.

Вот она удивиться, когда я расскажу ей о своем задании и его последствиях. Но это будет точно не сегодня. Мои ноги болели от высоких каблуков, а голова гудела от бессонных ночей и шла кругом от всей этой мистики. Так я стояла, переводя дух и соображая, что мне делать дальше, а Маффин продолжал неистовствовать и глядел на меня, как на полную идиотку: «Мол, кому это я все говорю?»

— Пока, Горин, — кинула я и, не оглядываясь, пошла по Театральному проезду к ближайшей автобусной остановке, оставив журналиста недоумевать и посылать мне вслед гневные реплики.

Когда я приехала домой, было почти десять. Наконец нашарив в сумке ключ, я так и застыла с ним в руке, потому что дверь в квартиру была приоткрыта. Сердце начало отбивать чечетку, а у меня в голове тут же всплыли сотни инструкций по поведению в подобной ситуации, почерпнутые мною из различных детективов, к которым я была, мягко сказать, небезразлична. Я тихо вошла, стараясь издавать как можно меньше шума, и двинулась по прихожей. Свет зажигать не стала, вдруг злоумышленники увидят, какая я субтильная, и набросятся всем скопом. Но дома было тихо. Споткнувшись в темноте обо что-то, я полетела вперед, выставив руки. На полу нащупала опрокинутое кресло и еще много разбросанных вещей. Кое-как добравшись до стола, включила лампу. Состояние моей комнаты в тусклом свете ночника говорило об одном: здесь кто-то что-то искал. На ограбление это, явно, не было похоже, потому что из перевернутого вверх тормашками ящика письменного стола вывалились деньги и были перемешаны с другими вещами и бумагами. Я подняла ящик и принялась все складывать на место: деньги, черновики статей, газетные вырезки, мой блокнот, ручки и тетрадь… должна быть тетрадь, в которую записывала свои сны! Увидев ее почти в середине комнаты, торчащую из-под вываленных из шкафа вещей, я пробралась к ней. Но это оказалась только обложка. Все перекопав, самих записей я так и не нашла. И вдруг из коридора послышался какой-то шум, заставивший меня замереть в той позе, в которой я собирала вещи с пола. За стенкой раздался грохот, шипение, а потом полыхнуло бирюзовым светом. Я, как пружинка, разогнулась и подскочила на месте. Чья-то рука обхватила меня со спины. И не успела я взвизгнуть, как мне крепко зажали рот.