Девять дверей. Секрет парадоксов

2 часть 1 глава. Сквозь горы бумаг

Мы шли по бесконечному пространству космоса, в котором непонятно было где верх, где низ. Даже то, в какую сторону мы направлялись, я бы сказать не могла. Понятия «сторона» и «направление» здесь исчезли. Мы, словно оказались внутри новогоднего шарика, который Кориган изобрел в детстве. Сплошное звездное небо вокруг. Где-то там, в бесконечности черноты, целые галактики светят миллиардами звезд. И мы — два малюсеньких человечка — просто передвигали ноги по какой-то тверди, которой нет.

Но вот вереди появилась точка — яркая, светящаяся. С каждым шагом она становилась все больше, и мы приблизились к раскрытой «двери», приглашающей нас в мир парадоксов.

Хотя дверью эту разверзшуюся пространственную воронку можно было назвать с большим натягом. Высунув свой любопытный нос в забытый мной мир, я с удивлением обнаружила, что здесь сейчас то же время года и суток, что и в параллельном Логии Эгоцентриуме. Мы вместе спрыгнули на землю. Мои ноги просто утонули в мягкой пушистой травке. В мгновение ока междумирный проход захлопнулся, а на подстриженный газон упал ключ. Я огляделась вокруг. Всюду, куда доходил взгляд, росли удивительные деревья и кусты, а аллеи, выложенные отшлифованными камешками всех мыслимых в природе расцветок, и кованые ажурные лавочки, говорили о том, что мы находимся в огромном парке. Большинство деревьев и цветов поразили меня своей необычностью. Пока я жила в Эгоцентриуме подсунутой мне преступником жизнью, мир, который я стала заново изучать после аварии, приняла, как должное. А теперь, вернувшись к себе «домой», все казалось мне сказочным и чудесным. Я обратила внимание на забавные деревца, росшие неподалеку от того места, где мы «вылезли» из космического перехода. Их гладкие, но извивающиеся раздвоенные стволы, горизонтально разветвлялись, переплетаясь, словно японский бонсай, только в реальную величину, а малюсенькие листочки-сердечки трепетали от легкого ветерка.

— Что это за деревья такие?! — восторженно воскликнула я, погладив изогнутый ствол.

— Хардцы, — подсказал мне детектив, — они у нас повсюду растут и являются символом Хардирона.

Он сорвал листочек, покрутил в пальцах.

— Их изображение есть на гербе нашего города.

Бэрс спрятал в недра своего рюкзака междумирный ключ, потом подхватил меня за руку и быстро потянул в сторону автостоянки. Хотя те транспортные средства, что там сейчас были припаркованы я бы не назвала автомобилями. У них не было ни колес, ни руля, да и внешне они выглядели сюрреалистично. Марун подошел к одному такому средству передвижения, цвета горького шоколада, и открыл мне дверцу.

— Садись, это мой примвер, — он приглашающе махнул рукой.

Я залезла внутрь салона, обтянутого натуральной светло-бежевой кожей. Там, где я ожидала увидеть панель управления, было сплошное темное стекло. Осматриваясь вокруг, я поглядела вверх, крыши там не оказалось. Но внутри не чувствовался сквозняк, будто воздушный пузырь сверху защищал пассажиров от звуков, ветра и осадков. Мне сразу вспомнилось то ощущение камерности, как на поляне в лесу, когда меня собирались этапировать в Логию.

Пока Марун пристегивал меня необычным ремнем, который самостоятельно перекинулся через мое плечо, как только детектив потер какую-то спираль сбоку сидения, к стоянке подошел пожилой мужчина, одетый в длинный пиджак и странного вида шляпу. Он сел в соседнюю «тачку», положил руки на стеклянную поверхность и что-то произнес. Что было дальше, я уже не увидела, потому что наш агрегат внезапно оторвался от земли метра на два. Я все еще приходила в себя от неожиданного чувства потери гравитации, а мы уже летели над городом, ловко пролетая между деревьями и домами весьма оригинальной архитектуры.

Я не могла оторвать взгляд от развернувшейся под нами картины. Современный город простиравшийся во все стороны, утопал в зелени парков, скверов, словно прошитый голубой нитью каналов реки, которая блестела справа от нас в лучах восходящего солнца.

— Как красиво! — не удержалась я. А Марун, следивший за моей реакцией на родные места, которые я воспринимала, как турист, улыбнулся своей очаровательной улыбкой.

Мы спустились чуть ниже, и теперь я могла рассмотреть во всех деталях улицы, вымощенные серым идеально подогнанным друг к другу булыжником. Он был словно полированный, но не механическим способом, потому что в него можно было смотреться почти, как в зеркало. Брюхо нашего примвера отражалось в тротуаре коричневой тенью. Я сразу сообразила, что без магии здесь не обошлось.

Все здания города имели грандиозный монументальный вид и не были похожи одно на другое. Наверное, зодчие очень постарались, придавая каждому строению свою индивидуальность, но при этом сумели их вписать в общую архитектурную концепцию, отчего Хардирон приобрел свое неповторимое лицо. Я бы не смогла назвать другой город, где так гармонично сочетались абсолютно разные по стилю дома. Можно было подумать, что тайна здесь заключалась в том уюте и расслабленной обстановке, которую создавали «островки» природы в виде ухоженных парков, созданные ландшафтными дизайнерами на любой вкус и настроение, вплетая все улицы, словно узоры, в одно большое «зеленое одеяло» столицы. С первого взгляда город поразил меня тем, что все вокруг дышало магией. Здесь отсутствовали шумные вонючие магистрали, в которых жители Эгоцентриума по целым часам простаивали в пробках. Летучий зачарованный транспорт не перегружал улиц, поэтому пешеходы могли спокойно переходить дорогу, не озираясь по сторонам. Лишь несколько подростков, низко лавируя между прохожими, проскользили мимо на каких-то летающих штуках, похожих на самокат без колес. Я не успела задать Бэрсу вопрос, что это, как сорванцы, обгоняя друг друга, уже скрылись из поля зрения. Открывались магазины, к которым подлетали грузовые примверы. Их работники принимали привезенный товар, сплетая бытовые парадоксы, переносили груз по воздуху или сразу телепортировали на место, раскладывая на витринах.

Утро только начиналось, и горожане, как и в любом крупном мегаполисе, спешили на работу: кто пешком, кто, как мы, на личном примвере, кто-то, пользуясь общественным транспортом. Я посмотрела на Бэрса, сидящего рядом. Пальцами он водил по темной глади стекла, похожей на один большой сенсорный экран, на котором от каждого прикосновения появлялись светящиеся следы.

— Как ты управляешь этой штукой? — завороженно следя за ним, спросила я, — здесь, что, встроен какой-то компьютер?

Марун засмеялся.

— Нет, конечно, ведь в Логии нет электричества.

Он, будто рисовал затейливые узоры или иероглифы, от чего его примвер то поднимался выше, облетая высокие деревья, растущие в палисадниках, то низко опускался, пролетая под многочисленными мостами, перекинутыми через каналы реки, которая тянулась вдоль просторных улиц со множеством скамеек, пристроенных в тени знаменитых хардцев.

— На каком же топливе этот автомобиль движется, что даже не слышно шума мотора? — мне казалось, что я попала в один из фантастических фильмов, которые мы с Викой часто смотрели по вечерам.

— В примвере нет никакого мотора, — произнес детектив, поглядывая на мои вздернутые от изумления брови. Эта ситуация, явно, его веселила, и он решил меня окончательно добить, прибавив — и топливо ему не нужно. Ну, ты чего? Мы же в Логии! — воскликнул он, призывая меня напрячь извилины, — мы летим при помощи магии.

Нас то и дело обгонял другой транспорт. За окном мелькали небольшие двух- или трехэтажные здания, на первом этаже которых располагались магазинчики, лавочки или кафешки. Люди, заходившие или выходившие оттуда, были одеты в простую одежду, лишь немногим отличающуюся от той, какую носят в Эгоцентриуме.

Миновав этот квартал, мы, видимо, оказались в спальном районе. Здесь были только частные дома весьма оригинального дизайна. Наш летающий аппарат сделал особенно крутой вираж и медленно стал приземляться около большого темно-синего двухэтажного дома. Я оглядывалась по сторонам, вертя головой на 360 градусов.

— Подожди, не выходи, — предостерегающе, попросил меня Марун, а сам выскочил наружу. Прилипнув к окошку, я внимательно наблюдала за тем, как Бэрс встал за толстенное раскидистое дерево, и высунувшись из-за него, что-то высматривал на немноголюдной улице. Сцепив пальцы в замок, он приготовился сплетать какие-то магические формулы.

Из соседнего дома вышел высокий мужчина и, открыв дверцу, стал усаживаться на сидение белого примвера. Он не видел детектива, а тот тихо произнес:

— Парадокс арчимбольдесок.

Но что произошло, я не поняла, потому что никаких признаков перемен не увидела. А Марун тем временем повернулся в противоположную сторону.

— Парадокс морок — обман, — прошептал он, приложив пальцы одной руки к виску, а другую вытянул вперед.

Неожиданно с его руки слетела тонкая струйка серебристой субстанции и потекла к высокому кустарнику, росшему чуть дальше по улице. Белый примвер, поднявшись над землей, пролетел мимо нас. А детектив все еще стоял, чего-то выжидая. Вдруг кусты затряслись и оттуда вылетел серый и быстро понесся в ту же сторону, что и предыдущий.

Марун махнул мне рукой, разрешая выходить. Я присоединилась к нему и решила выяснить цель его таинственных манипуляций:

— Что это было?

— Я снял слежку, — загадочно ответил он. — немного «одурачил» тех парней, что сидели в кустах. Представляю их физиономии, когда они тормознут тот белый примвер, ведь они увидели (Бэрс пальцами изобразил кавычки) тебя в нем, — детектив ехидно засмеялся. Когда мы обогнули наше ветвистое укрытие, взял меня за руку и повел за собой. А я только глаза вытаращила от удивления.

Мы шли вдоль низкого выкрашенного в белый цвет заборчика, окружавшего густые заросли пушистых кустиков в мелких сизо-лиловых листочках. Бэрс открыл калитку и пошел к светло-серому дому, прячущемуся среди голубых елей и ароматного можжевельника. Все соседние дома, синие, сиреневые, фиолетовые, соответствовали названию улицы, красующуюся на заборе: «Лазоревая улица квартала 3-х философов, дом № 9». Мне показался этот адрес смутно знакомым.

Я поспешила за детективом по извилистой дорожке, выложенной матовыми камешками всех оттенков от нежно-бирюзового до индиго. Поднявшись по ступенькам на крыльцо, мы остановились возле входной двери, которая оказалась оклеена поперек широкой желтой лентой с печатью Отдела регулирования магией. Бэрс поднес ладонь к круглому оттиску и прошептал:

— Стамини.

Раздался звук, рвущейся бумаги, и зачарованная печать, мигнув на прощание голубым свечением, исчезла, а следом за ней постепенно исчезла и лента, будто сгорев от невидимого пламени. Позвякивая чем-то в кармане рюкзака, который снял с плеча, Бэрс достал связку отмычек и начал по очереди примерять их к замку. У меня глаза на лоб полезли.

— Ты решил переквалифицироваться во взломщика? — опешила я, оглядываясь по сторонам: как бы кто не увидел нас средь бела дня!

— Не волнуйся, — со смехом ответил он, — хозяева на нас не пожалуются.

— С чего такая уверенность?! — полушёпотом вопила я.

А детектив уже убрал воровской инструмент, распахнув передо мною дверь. Мы оказались в уютной прихожей. Меня тут же охватило чувство дежавю. На кофейно-коричневом ковре в углу была кованая вешалка в виде тонкого деревца, на ветке которого висел голубой женский плащ. Я не посмела притронуться к нему, но ткань и фасон мне показались знакомыми. Рядом на витых ножках стояло овальное зеркало, почти в полный человеческий рост, в серебряной раме. У противоположной стены на изящном резном комоде лежали ключи («Наверное, запасные от входной двери», — хотя, знаю, почему я так решила.) и женская маленькая сумочка из мягкой синей замши с замочком-перышком. Опять сердце, будто коснулись чем-то мягким и невесомым. С дверного витража грустными глазами на нас смотрела лань, выглядывающая из леса.

Толкнув дверь, я вошла в гостиную. У арочного окна, обрамленного тяжелыми зелеными гардинами и задернутого тонким тюлем, стоял круглый полированный стол из светлого ореха, окруженного гарнитуром стульев. Мягкий диван был повернут к камину, на котором стояли большие старинные часы с движущимися во время боя фигурками. Между двух удобных кресел, на невысоком столе горой лежали раскрытые книги, а поверх них я увидела толстую тетрадку, исписанную моим почерком!

Я оглянулась, ища глазами Бэрса, чтобы показать ему мою находку. Но он стоял у входной двери, прислонившись о косяк.

— Ты что там стоишь? — изумилась я.

Но он не двинулся с места.

— Я жду, когда хозяйка позволит мне войти, — весело подмигнув, ответил Марун, разворачивая леденец, — ведь это твой дом.

Я растерялась от такого заявления и стала внимательней всматриваться в окружающую обстановку, чтобы найти доказательство его словам. Тут мои глаза остановились на фотографии высокого бородатого мужчины с ласковой улыбкой и такими родными глазами. Возле отца на снимке стояла мама. Ее пушистые волосы рассыпались по плечам, а на губах застыл смех. Я прижала карточку к груди, закрыв глаза, чтобы не заплакать. Рядом с фотографией родителей стояла и другая. Я вспомнила, как ее сделали год назад. На ней я обнимала темно-русого десятилетнего мальчишку. Это Тилс. А позади, возвышаясь надо мной, улыбался черноволосый Кориган, которому только-только исполнилось восемнадцать.

— Можно? — раздался голос Маруна, который подошел к столу с книгами и склонился над моей тетрадкой.

Я молча кивнула.

— Похоже ты увлекалась минералогией, — прокомментировал Бэрс, читая мои записи. — Здесь все книги, посвященные редким камням. Вот, ты выписывала только те, которые одинаково выглядят и в основном редкоземельные.

Я присоединилась к нему и тоже погрузилась в книги. Что-то смутно знакомое, зашевелилось у меня в подсознании, словно я искала нечто, а оно снова и снова ускользало от меня.

— У моего отца была большая коллекция минералов, — сказала я, вдруг вспомнив папин кабинет полный разных камней. — Может я хотела помочь ему их классифицировать? Ничего не могу вспомнить! — со злостью я стукнула кулаком по столу.

— Может это не очень важно, — успокоил меня Марун.

— Да, — согласилась я, — но я знаю, что важно: почему я пошла работать в архив.

Теперь, увидев своих родных на снимках я вспомнила, чем занималась в последнее время, пока не оказалась в чужом мире.

— Ты тогда удивлялся, что, мол, делать среди всех этих картотек! — продолжала я, — Когда произошел тот пожар, я не поверила в гибель моей семьи. Поэтому решила сама расследовать их исчезновение. Мне нужна была вся информация по этому делу. И я устроилась на работу помощником архивариуса. Для этого не требовался особый опыт.

Бэрс, склонив голову, внимательно слушал меня, о чем-то размышляя. А потом неожиданно объявил:

— Нам сегодня необходимо еще раз просмотреть запись с Читающего ока. Вместе просмотрим, кто перемещался в день убийства.

Следователь подошел к окну, отдернул тюль и, приложив руку к стеклу, зашептал:

— Витре глассум.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась я.

— Когда ты стала главной подозреваемой в убийстве, твой дом опечатали и установили круглосуточную слежку на случай, если ты вернешься. Те парни, что сидели в кустах — визуары, их поставили следить за твоим домом. Я отвлек их лишь на время, чтобы мы смогли войти. Но они скоро вернуться и не должны узнать о нашем здесь присутствии. Иначе тебя арестуют.

Я смотрела за тем, как Марун таким же образом зачаровывал все окна в доме. И у меня в душе заскреблись кошки.

— А у тебя не будет неприятностей на работе из-за того, что ты вернулся из Эгоцентриума с пустыми руками? — робко спросила я, бросив на него виноватый взгляд.

— Я что-нибудь придумаю, — поведя бровями, ответил дознаватель.

С тех пор, как мы вернулись в Логию, я, словно окунулась в давно забытый сон. Все вокруг мне казалось до боли знакомым и в то же время неизвестным. Парадоксальность моего состояния усиливалось от того, что, пропуская через себя огромный поток информации, я не успевала ее осмыслить и что-то вспомнить. Мне каждый раз приходилось переспрашивать детектива о разных, казалось бы, пустяковых, вещах, которые, в конечном счете, и заполняют нашу память и объединяются в одну общую картину под названием жизнь.

Несясь в примвере через весь город на работу к Бэрсу, я разглядывала все вокруг, то и дело терзая детектива своими наивными вопросами. По его хитрому лицу мне невозможно было понять, бесят ли они его или, наоборот, веселят. Но зато удалось узнать, что река, которая расползлась по всему Хардирону своими щупальцами-каналами, называется Врада. И что на юге от столицы она впадает в Теплое море, омывающее наш континент Пониксу.

Маленькие, большие, металлические или каменные мосты и мостики самых разнообразных форм и конструкций, соединяющие берега каналов Врады, поражали мое воображение и создавали в городе уютную и романтическую атмосферу, где все дороги, словно перетекали одна в другую, соединяя все, даже самые отдаленные, районы между собой. В голове вдруг промелькнула табличка, которую я видела на заборе моего дома. И мне стало интересно узнать, почему район, в котором я живу получил такое название.

— Ты знаешь что-нибудь про трех философов, в честь которых именовали целый район Хардирона? — спросила я детектива, когда мы пролетали под длинным прямым мостом на высоких обросших мхом сваях.

— Что, хочешь экскурс в историю? — прищурившись, Марун хитро усмехнулся.

— Я не против, если это поможет мне вспомнить мое прошлое, — со значением заметила я.

И детектив, направляя примвер, вдоль парка с красивыми искусственными прудами, начал издалека:

— Хорошо, слушай. Когда наша страна Лексиория и соседняя Анализия были единым государством, которое называлось Великая Лексиана, в ней жили три человека. Один был ученый, по имени Гориоксен, который придумал саму концепцию безопасного перехода в другие миры при помощи междумирного ключа. В его честь назван наш университет. Другой, Дион Волер, был политик, живший веком позднее, сформулировал свод законов, по которому мы и по сей день живем. А третий был странствующий поэт-философ Ортус, который высмеивал в своих стихах пороки людей, поэтому и был гоним из города в город жадными богатыми наместниками. Он пришел в Хардирон, который был столицей этой древней страны. В то время правил император Аврий, очень жестокий властелин. У него была добрая и справедливая дочь Врада.

Услышав знакомое имя, у меня вспыхнули глаза.

— Да, да, — заметив мою реакцию, продолжал Марун, — Однажды, переодевшись в простолюдинку, она вышла в город, чтобы помогать в городской больнице для бедных, ведь она была искусным целителем, — Бэрс, улыбнувшись, подмигнул мне, — и по дороге встретила юношу, которым и оказался Ортус. Они полюбили друг друга. Но император узнал об этом и приказал казнить поэта, чьи обличительные стихи уже стали популярны в народных массах, но за которые поймать его до сих пор не получалось. Философа вывели на центральную площадь, где перед толпой должна была состояться казнь. Ортус обратился с речью к присутствующему там императору: «Если ты казнишь меня, то это будет только подтверждением, что мои стихи о тебе правдивы и народ, рано или поздно, восстанет против тебя». Аврий решил перехитрить поэта. Он отменил казнь, но столкнул в бурную реку свою дочь, будучи уверен, что влюбленный философ попытается спасти ее. И он, действительно, прыгнул в воду, но в страшных водоворотах реки не смог найти Враду и сам утонул. А народ, увидев, как поступил их император со своей дочерью и бедным поэтом, поднял бунт и сверг тирана с трона. А воды бурной реки с тех пор затихли, словно их кто-то укротил.

Чтобы увидеть, какое впечатление произвела на меня романтическая история, похожая, скорее на легенду, чем на реальные события, Бэрс повернулся ко мне и многозначительно добавил:

— Поэтому у нас в Хардироне есть традиция: все невесты на счастье бросают в реку свои свадебные венки, как подарок для Врады и Ортуса, чья любовь помогла победить зло.

— Очень мило, — растянула я губы в улыбке и саркастически добавила — представляю, сколько теперь на дне мусора.

А Марун даже расстроился, хотя глаза его смеялись:

— Я думал ты проникнешься. Будешь восторгаться романтичностью этой истории. По крайней мере большинство моих… кхм… знакомых девушек именно так и воспринимали подобные рассказы. Сухарь ты, Грихэль, сухарь.

— О, мне и Вика так всегда говорила! — равнодушно отмахнулась я. И тут же ухватившись за его ненароком брошенную фразу, решила его подколоть. — А что, «знакомых девушек» действительно было много?

Но Маруна оказалось не так-то просто пронять. И он вместо того, чтобы смутиться, только хвастливо произнес:

— Да уж, мне хватало, чтобы не скучать!

Я повернулась и показала ему язык. Марун раскатисто захохотал.

Перекусив на ходу слоеными пирожками с черникой, купленными в маленькой бакалейной лавочке, что напротив здания «Посольства 9-ти миров», мы шли в следственный отдел регулирования магией.

Одетая в длинный синий плащ с капюшоном, я, путаясь в складках ткани, еле поспевала за почти бегущим по коридору Бэрсом. Он заранее вырядил меня в этот балахон, чтобы меня никто не узнал. Ведь мои снимки висели на доске «Разыскиваемые преступники».

— Здорово, Бэрс! — чуть не наскочив на нас, крикнул лысый коротышка в зеленом жилете.

Детектив махнул ему рукой.

— Привет, Бэрс! — поприветствовал дознавателя какой-то сотрудник в ярком наряде: полосатых брюках и лимонного цвета рубахе. — Амнер сказала, что ждет тебя в своем кабинете, как только появишься.

— Понял, спасибо, — крикнул Марун на ходу.

Он успевал одновременно и жевать, и здороваться, и бежать, таща меня за собой.

— Бэрс, кто это с тобой? — поинтересовался толстяк в солидном строгом (по меркам Логии) костюме.

— Свидетель по делу, — бросил тот.

Остановившись возле кабинета № 71, Бэрс вместо ключа к замочной скважине приложил палец. Что-то щелкнуло и дверь сама открылась. Из кабинета пахнуло пылью, а моему взору открылось картина чудовищного нагромождения коробок, ящиков и стопок с папками.

— Заходи, — по-хозяйски пригласил меня детектив и первым полез в этот бардак.

Закрыв за собой дверь, я стала пробираться через бумажные завалы. Кое-как я добралась до рабочего стола, тоже погребенного под различными документами и вещ-доками, запечатанными не в пластиковые пакеты, а в какие-то магические пузыри, прозрачные тонкие, но весьма прочные. Они, конечно же, были нерукотворными. Магия всюду, даже в мелочах, вызывала моё восхищение и словно некий зуд на подкорках моего подсознания, взявшего временный «отгул за свой счет».

— Видимо, за долгое отсутствие твои коллеги решили устроить в этом кабинете склад, — подколола я его, усаживаясь на стул, предварительно откапав его из-под всей макулатуры.

— Нормальная рабочая обстановка, — проворчал Бэрс из-за коробок, а потом, высунув наружу голову, с усмешкой бросил мне, — когда поймаем убийцу, ведь ты мне поможешь с уборкой!

«И кто меня за язык тянул?» — подумала я, оглядывая весь этот хаос.

В этот момент дверь кабинета хлопнула. Кто-то вошел. Но из-за горы, что возвышалась надо мной, видно не было.

— Здорово! — обратился мягким баритоном вошедший.

Я услышала хлопок. Наверное, они так поздоровались.

— Ну что с убийством? — произнес тот же приятный голос, — поймал подозреваемого?

— Угу, — промычал Марун, — пошли.

Я заерзала на стуле. Они оба стали протискиваться сквозь нагромождения документов ко мне, перешагивая через коробки.

— Вот зараза! — вскрикивал «гость», спотыкаясь.

Я повернулась к проходу спиной и глубже натянула капюшон на голову, оглохнув от громогласно барабанящего сердца.

— Ты что его не арестовал?! — возмутился голос прямо у меня за спиной, — Амнер тебя сотрет в порошок.

Сквозь смех Марун обратился ко мне:

— Солари, познакомься, это мой друг и коллега Гэрис Нордик. Он визуар.

Я резко повернулась к ним, от чего у меня с головы слетел капюшон, зацепив заколку, и мои непослушные волосы рассыпались по плечам.

Рядом с Бэрсом стоял загорелый черноволосый парень с блестящими, словно ночь глазами. Вокруг его улыбающегося рта растянулась тонко выбритая бородка, а на щеках обозначились забавные ямочки. В полуспортивных темно-синих узких брюках и не заправленной клетчатой черно-белой рубашке он выглядел элегантно, но носил свои явно недешевые вещи с нарочитой неряшливостью. Бэрс встал позади брюнета, скрестив руки на груди. Оба парня были примерно одного роста, но Марун казался стройнее из-за своей жилистой, худощавой фигуры, на фоне своего крепкого мускулистого друга.

— Ух, ты! — воскликнул брюнет, разглядывая, как я бросилась собирать непослушные волосы в пучок, пытаясь скрепить их поломанной заколкой. — Это и есть твой подозреваемый? — обратился он к Бэрсу, весело подмигнув мне, отчего мои губы сами собой разъехались к ушам, а я сдалась и оставила свое «гнездо» на голове в покое. Одной рукой выхватив из-под тяжеленных коробок с картотекой ещё один стул, он сел напротив меня. И не сводя с меня смешливо-добродушных глаз, блеснул белозубой улыбкой.

Мне вдруг вспомнилась какая-то книга по психологии, которую я читала ещё в студенческие годы. В ней человеческая натура сравнивалась с домом. Чем шире в нем оказывалась раскрыта дверь, тем легче было общаться с таким человеком, легче его понимать. Таких, условно, «дверей» в человеческой сущности насчитывалось девять. Я так и не поняла, откуда философы взяли именно это число, наверное, из науки нумерологии, которая изучает смысл тех или иных цифр в нашей жизни. В общем, чтобы постичь чужую душу (хотя, уверена, у всех она — потёмки), необходимо отворить все девять дверей. Простые, приветливые люди, словно распахнутый настежь дом, готовы принять к себе любого и всем рады. У них, как правило, всегда позитивный взгляд на жизнь. Вот таким мне показался мой новый знакомый.

Гэрис, как некая противоположность Бэрса, производил впечатление открытого человека. И если мое любопытство тщетно старалось пробиться хотя бы сквозь первую дверь скрытного дознавателя, с самого нашего знакомства, поразившего меня своей мощной внутренней харизмой, а позже и странной двойственной магией, которая завораживала меня с каждым днём, проведенным вместе с ним. То его коллега мне показался очень располагающим к себе, будто я знаю его тысячу лет и могу доверить ему любую тайну. Его притягательная милая улыбка стерла с моего лица напряжение, а волнение, которое стало моим вторым «я» в последнее время, улетучилось.

— Просто Рис, — он протянул мне ладонь.

— Очень приятно, — мяукнула я, пожимая ее.

Бэрс с серьезным видом сразу ввел напарника в курс дела:

— Она не виновна, ее подставили. А кто, надеюсь ты поможешь выяснить.

— Конечно! — отозвался Рис, все еще с интересом разглядывая меня, от чего я смутилась и опустила глаза.

— Надеюсь, — он обратился ко мне, — этот псих не заковал вас в наручники при первой же встрече? — махнул он головой в сторону друга.

Я не выдержала и прыснула от смеха. Гэрис повернулся к Маруну и, наигранно выпучив на него глаза, возмутился:

— Как ты мог применить силу к столь хрупкой особе?

Тот самодовольно хмыкнул и, защищаясь, возразил:

— Ты ее недооцениваешь! Между прочим, она дала отпор судье в Эгоцентриуме!

Брови Риса удивленно взлетели вверх.

— Что ж, буду иметь в виду, — со смехом в голосе произнес он. И резко сменив настрой, обратился к Бэрсу:

— Что ты хочешь выяснить?

Марун объяснил ему, что нам нужно Читающее око с места преступления. Тот понимающе кивнул и полез наружу из кабинета.

Через 15 минут Гэрис принес магический записывающий артефакт, который был похож на настоящий глаз только размером с яблоко. Бэрс сплел подходящую маг-формулу, чтобы установить на нем нужную дату: 2-й день месяц громань 4572 г. после б. м. — день убийства. Око взмыло в воздух, повернувшись «зрачком» к нам. Из его центра полилась светящаяся струйка, будто наполняя невидимый сосуд. Затем из этой массы сформировался абсолютно реальный образ коридора, словно перенесенный из здания архива в кабинет детектива. Перед нами начало разворачиваться действие, словно это был отрывок из фильма, только в галаграфическом изображении. Месяцы, проведенные в Эгоцентриума, повлияли на мое мировосприятие, тем более, что память не спешила ко мне возвращаться сразу в полном объеме. Я теперь мыслила двояко: и с точки зрения парадокса, и как эгоцентрик. Все для меня было сложно и запутанно. Мне даже стала отчасти понятна непростая задача, постоянно стоящая перед Маруном — сочетать в себе суть двух параллельных миров.

Гэрис так же, как и я смотрел эту «запись» впервые, поэтому очень внимательно. Для меня это было своего рода проверкой алиби и возможностью что-нибудь вспомнить. Я ведь работала в этом заведении перед самым моим переходом в Эгоцентриум.

Над дверью «Архива ключей» висели большие механические часы, которые показывали полдень. В коридоре появилась пожилая женщина, одетая по европейской моде, в серый плащ и черные классические брюки. У нее в руках была объемная женская сумка, из которой торчали какие-то бумаги. «Удачная маскировка, ни один из пассивных эгоцентриков не заподозрил бы ее», — решила я. Она тем временем поднесла к Оку раскрытое удостоверение. На весь экран стало видно ее фото и имя: Леона Пери год рождения — 23 день месяц- ветринь 4520 г после б.м. — искусствовед. Убрав документ в карман, она подошла к кабинету с табличкой «Архив ключей», дверь сама открылась перед ней.

Спустя три часа к Читающему оку подошел светловолосый мужчина 45 лет и, развернув перед ним удостоверение с именем Стонх Доронович — историк, тоже вошел в «Архив». Прошло только полчаса после его «перехода», а в коридоре появился еще один ученый: 40 летний археолог, Алекс Трейв, тоже светло-русый и худощавый.

Последней вошедшей в Архив оказалась я. Дежавю на этот раз у меня не возникло, а вот про имидж Бэрса я сразу вспомнила. Ещё раз мне представился случай наблюдать за самой собой со стороны. Только в записях артефакта я вела себя очень странно. Вот я вроде спокойно иду по коридору и вдруг резко останавливаюсь перед архивом ключей. Не предъявив удостоверения для прочтения Читающему оку, сама распахиваю дверь. Да, уж! Не удивительно, что преступницей посчитали меня. Любой, кто просматривал этот запечатлённый день работы в Архиве, именно так бы и подумал.

— Узнаешь кого-нибудь? — спросил у меня Бэрс, не давший и рта раскрыть уже намеревавшемуся засыпать меня вопросами Гэрису.

Я отрицательно помотала головой, уверенная, что вижу всех этих людей впервые.

Выяснилось, что все эти работники научной сферы имели официальное разрешение на переход в Эгоцентриум. Возле Читающего ока Рис положил стопкой бумаги с печатью Логии: однообразный на первый взгляд фон превращающийся в картинку-фантамашку с трехмерной закольцованной лестницей-парадоксом внутри. Пролистав все документы, я убедилась, что в них четко была сформулирована цель визита в другой мир и указано время пребывания там. Ничего подозрительного, кроме моих действий, мы так и не обнаружили.

— Я проверил в посольстве Эгоцентриума регистрацию всех этих ученых, — произнес Марун, разминая затекшую шею. — Все в порядке, даты прибытия и сроки пребывания не нарушены.

Рис уже убирал документы и Око в коробку.

— Я не знаю, к чему здесь можно прицепиться, — он устало вздохнул.

— А почему все они заходят в «Архив ключей», но не выходят обратно? — этот вопрос вертелся у меня в голове все время, пока мы просматривали маг-запись.

Рис посмотрел на меня удивленно и медленно, словно объясняет элементарные вещи ребенку, прокомментировал:

— Потому что они переходили в Эгоцентриум.

— Где? — не сдавалась я.

— В Архиве ключей есть специальная пустая комната для перехода в другой мир, — объяснил визуар, недоумевая — ведь ты сама туда заходила.

— То есть вот этот кабинет, куда мы все заходили на записи, состоит из двух помещений? — уточнила я, не обращая внимание на вытаращенные на меня глаза Риса.

Марун сел за стол и, словно ушел в свои мысли, перебирая между пальцев ручку, будто фокусник в цирке.

— Да, — в голосе Гэриса зазвучала нескрываемая тревога, — в одной, куда все сразу заходят, хранятся ключи для перехода по мирам, ее-то и охраняет визуар архива, он же и открывает портал, а соседняя — внутренняя для открытия портала.

Бэрс, слушая нас краем уха, вдруг прищурился и, перебив напарника, обратился ко мне:

— Ты думаешь, — уловил он ход моей мысли, — что во внутренней комнате уже кто-то был?

Я пожала плечами. Марун резко вскочил и, схватив меня за руку, потащил из кабинета, по дороге объясняя план наших дальнейших действий:

— Сейчас проверим твою версию. Пойдем в ар… — Не договорив фразу, он толкнул меня за коробки с документами и что-то сунул в руку.

Не ожидая такого, я грохнулась, цепляясь за все подряд. Поднявшись из груды опрокинутых документов, я услышала строгий женский голос. Заглянула в щель между ящиками, и увидела, что перед дознавателем и визуаром в белом облаке миража стояла высокая пышная женщина лет 50-ти, с короткими по плечи, черными с сединой волосами. Уперев руки в боки, она рявкнула низким голосом:

— Бэрс, мне только что доложили, что в вы с самого утра находитесь в отделе! Я же ясно дала понять, чтобы вы сразу, как вернулись из Эгоцентриума, принесли мне отчет. Жду вас через пять минут у меня в кабинете! Нордик, — ее карий блестящий взгляд соскользнув с одного сотрудника, впился в другого, — и вы зайдите ко мне.

Не дожидаясь ответа, мираж развеялся. А парни выскочили из кабинета, как ошпаренные, словно нашкодившие школьники. Из-за закрытой двери я услыхала, как они бегом умчались по коридору.

Я посмотрела на то, что Бэрс пихнул мне в руку. Это оказалось уже знакомое маленькое круглое зеркальце. Вдруг вместо меня в нем появилось отражение Маруна, я даже оглянулась от неожиданности. Но в кабинете по-прежнему никого кроме меня не было.

— Никуда не выходи из кабинета, — произнес на бегу он, и я поняла, что мое зеркальце имеет свою пару. И в мгновение его стеклянный собрат оказался у Бэрса в кармане брюк, и теперь могла рассмотреть сквозь складки ткани лишь отмычки, коробочку с апельсиновыми леденцами и пару каких-то монет.

Но зато я услышала, что он остановился, чтобы отдышаться и вошел в кабинет, прикрыв за собой дверь.

— Садитесь, Бэрс. Что по делу убитого Триксы? — пророкотала гром-баба, — И почему с вами нет Кремера Аравы, которого я отправила вам в помощь, как опытного визуара. Он недавно перевелся в наш отдел из Медисы. И хоть у него уже 10 лет стажа, я хотела посмотреть его в деле. Где он?

Услышав это, я начала понимать, почему Арава поверил Дориану Варку. Выходит, что он был новичок в следственном отделе Хардирона и не знал всех оперативников в лицо, в том числе и Бэрса. «Варку же удалось его убедить, в отличие от Маруна», — с грустью подумала я.

— Миссис Амнер, — тихо начал Бэрс, — вы послали в Эгоцентриум этого визуара гораздо позже, чем меня. Мы с ним разминулись, так как я еще находился в другом городе, допрашивал свидетелей. Он вышел на связь с неким Дорианом Варком, якобы визуаром из Логии, который впоследствии оказался самозванцем и сбежал, убив Араву.

— Что?! — взвыла начальница, — как вы могли допустить такое!

— Я сам был ранен, — вставил Бэрс в свою защиту, — Но следы Варка привели меня обратно в Логию, именно здесь его можно вычислить.

— То есть, если я вас правильно поняла, убийца все еще в Эгоцентриуме? — уже спокойно, но строго спросила Амнер.

— Да, но их сервер предупрежден и, как только я все узнаю о Варке, то мне необходимо будет вернуться туда.

Видимо, упоминание Бэрсом сервера перевесило чашу весов в сторону детектива.

— Как вы решили вопрос с подозреваемой Грихэль? — спросила Амнер после некоторой паузы.

Я напряглась, ожидая ответа, как приговора:

— Обвинения можно снять, потому что убийство Аравы произошло, когда она находилась в камере. Этому есть подтверждения в посольстве Эгоцентриума.

— Я даю вам добро на вычисление Варка, но мисс Грихэль останется подозреваемой в убийстве Триксы до конца следствия. Если её взяли наши иномирные коллеги, то почему до сих пор она не у нас? Вы привели ее?

— Нет. С нее сняли обвинения в убийстве Аравы, а преступления, совершенные в Логии, не в их компетенции, — соврал Бэрс, — поэтому ее отпустили. Пока я добивался ее перевода к нам, она исчезла. Но я уверен, что к убийству ключника она не причастна.

Слушая, как дознаватель заливает про мое бегство из-под надзора, у меня появилось двойственное чувство. С одной стороны, я, конечно, была ему благодарна за то, что он, рискуя своей должностью, спас меня от ареста. Но с другой, мое положение отнюдь не улучшилось, ведь теперь, выходит, я стала беглой преступницей!

— У вас есть доказательства ее невиновности? — требовательно спросила Амнер.

— Лишь косвенные. Но их предостаточно, чтобы считать ее невиновной! — настаивал Бэрс. — У меня есть задокументированные сведения, что она потеряла память вследствие аварии. И свидетельские показания, что ее хотели устранить. Ее несчастный случай был подстроен. На ее жизнь покушались. Я сам тому свидетель. Из этого можно сделать только один вывод: ее — подставили.

Мое сердце, подобно маятнику, то уходило в пятки, то подпрыгивало в груди. Я даже искусала костяшки пальцев, нервничая. Моя судьба сейчас целиком и полностью зависела от профессионализма дознавателя.

— Увидим, — сухо произнесла начальница. Похоже, аргументы Бэрса не убедили ее. Но, по крайней мере, она не отстранила его от дела. А это было уже хорошим признаком. — Выясните все о личности Варка, — распорядилась глава следственного отдела, — И, Бэрс, вы должны будете вернуться в Эгоцентриум. Хоть из-под земли, но найдите мне мисс Грихэль. Нордик, подключитесь к этому делу и своевременно информируйте о ходе расследования. Вы оба свободны.

Я услышала шуршание, детектив сунул руку в карман и щёлкнул по зеркалу пальцем. Звук и изображение пропали. А я осталась в тишине кабинета номер 71, ожидая возвращения следователей. Оправдать меня у Бэрса не вышло, но он выиграл для нас время.

Здание архива находилось в двух кварталах от следственного отдела. Поэтому мы не полетели на примвере, а отправились пешком, вернее бегом. Я еле поспевала за парнями, которые, обогнав меня, шагали плечо к плечу и весело болтали.

— Как тебе Эгоцентриум? — Гэрис в нетерпении ждал рассказ друга о его впечатлениях. — Говорят, там нет магии. Это правда, что ли?

— Да, но зато техника на грани научной фантастики! — взахлёб делился увиденным детектив, — необычные, нелетающие примверы с колесами, различные устройства, передающие звуки и изображения!

— Круто! — восхитился Нордик, — А еще что-нибудь интересное видел?

Бэрс, обернувшись на секунду в мою сторону, что-то тихо вполголоса ответил коллеге, но я не разобрала ни слова. А парни дружно заржали, поочередно оглядываясь и косясь на меня. Видимо, я была сейчас интереснее любой иномирной достопримечательности, что их так развеселила. Я уже собиралась испортить им настроение, но они быстренько переключились на вечные мужские обсуждалки.

Пока они восторгались изобретениями Эгоцентриума, которые за те месяцы, что я провела там, стали для меня весьма обыденными, я с восхищением рассматривала все вокруг: и летающий транспорт, и бытовую повседневную магию, которой пользовались все от мала до велика. Даже современная мода Логии была весьма своеобразной, хоть и напоминала разные стили Эгоцентриума. Но я то и дело оглядывалась на прохожих, одетых в весьма экзотические (по моему мнению) наряды.

— Этот мир просто напичкан электроникой! — доносился до меня голос Бэрса, продолжавшего делиться самым интересным из мира, где магия воплощалась в технический прогресс.

— А это что такое? — не понял брюнет.

Я семенила следом и тихо посмеивалась над ними. Что тут скажешь: мальчишки и, взрослея, остаются мальчишками. Услышав мое хихиканье, Гэрис, обернулся и одарил меня взглядом, полным юношеского задора и неуёмной жажды узнавать новое, непохожее ни на что.

— Разные приборы, которые работают на молниях, бегущих по металлической проволоке, — с удовольствием смаковал Бэрс. А мы, меж тем, дошли до Архива.

Я застыла, разглядывая необычную архитектуру. Издалека это одноэтажное строение казалось круглым, но подойдя ближе, поняла, что внешне оно напоминало большую ракушку улитки, лежавшую плашмя. Причем, каждая последующая спираль не соприкасалась с предыдущей.

Бэрс и Нордик, показав свои удостоверения на входе, провели меня по длинному коридору, словно свернутому в рулон. Остановившись перед «Архивом ключей», Марун сунул открытые корочки в Читающее око, что висело напротив двери. Рис сделал то же самое. Дверь сама открылась перед нами. Внутри охранник-визуар спросил цель нашего прибытия. Бэрс объяснил ему, что ведется дело по убийству и необходим следственный эксперимент. Архивный работник дал нам карт-бланш на осмотр, но прикасаться к ключам строго запретил, тем более, они были под серьезной магической защитой. Пока детективы договаривались со здешним цербером, я успела осмотреться.

Это огромное помещение было разделенное на секции стеллажами со множеством прозрачных ключей-часов. Необыкновенный свет, льющийся из них, создавал на полу красивую вращающуюся картинку, как внутри калейдоскопа. Белый пол помещения пестрел от голубых, красных и жёлтых огоньков, движущихся хаотично. Тени от стеллажей распределили их по квадратам, в которых они мельтешили, словно цветные мухи, попавшие в ловушку. Я вспомнила, что видела эту «клетчатую» пёструю игру цвета. Только в прошлый раз она происходила не на чисто белом фоне, а поверх противной алой кляксы. Вдруг у меня перед глазами всплыл образ окровавленного мужчины, лежащего на полу между этими полками. А в ушах стоял булькающий звук.

В конец зала Бэрс и Гэрис и что-то объясняли ключнику. Тихонько обойдя их, я увидела запертую дверь. Мой мозг тут же сработал, уловив знакомый образ. Как и в тот раз, сейчас она была лишь чуть прикрыта. Медленно отворив ее, я, как сомнамбула, застыла на пороге. Внутри было темно. Яркий дневной свет основного помещения проник во внутрь и рассеялся на голых стенах и потолке абсолютно пустой комнаты. А из мрака моей памяти вспыхнули тысячи и тысячи звёзд. Они затягивали меня в бесконечное нечто. Это странное ощущение, падения в черную бездну, будто машина времени из фантастических фильмов, которые мы частенько смотрели вместе с Викой по вечерам, вернуло меня на мгновение в тот роковой день.

Я вздрогнула от того, что Марун дотронулся до моего плеча.

— Все в порядке? — он с любопытством и ожиданием всматривался в мое окаменевшее лицо, пытаясь понять, насколько моя память раскрылась. На это он, собственно, и рассчитывал, ведя меня на место, где было совершено убийство.

— Д-да, — все ещё до конца не придя в себя, прошептала я. И описала ему свое воспоминание.

— Выходит, еще до тебя кто-то незаконно воспользовался порталом, если он уже был открыт, — озабоченно вывел Бэрс, — значит, нам надо искать не среди ученых, а, скорее, среди сотрудников самого архива. Ведь просто так даже войти в здание не получиться. Видела, какая охрана кругом? У него должен был быть пропуск в здание.

Он, прищурившись, посмотрел на меня.

— А как и почему ты вошла сюда в тот день? — спросил он, а Гэрис, присоединившийся к нам, с интересом в глазах уставился на меня. Его этот вопрос, видимо, мучил с того времени, как мы просмотрели запись с Читающего ока.

— Я услышала сквозь дверь необычный звук. Теперь-то я знаю, что это портал так шумел. Но в тот момент я не подозревала, что он был открыт.

Бэрс запустил пальцы в волосы, взъерошив их еще сильнее.

— Получается, — рассуждал он, — наш преступник забыл закрыть за собой дверь во внутреннюю комнату, раз звуки от портала были слышны даже в коридоре? Если так, то он был последним, кто отправился через портал, не считая тебя. Надо будет найти и допросить того археолога, Трейва.

Следя за ходом размышлений детектива, я в свою очередь спросила у него:

— А вы что-нибудь нашли здесь? — я кивнула в сторону комнаты, в которую так и не решилась войти, испуганная воспоминаниями о своем нечаянном попадании в Эгоцентриум. Бэрс отрицательно покачал головой.

Решив обсудить все, что нам известно, мы зашли в кафе «У Андре». Этот самый Андре был хозяином и по совместительству барменом. Веселый доброжелательный дядечка в белом длинном фартуке и со смешной челкой на почти лысой голове, он принес нам меню, рекомендовав свои фирменные блюда. Мы сделали заказ и стали планировать следующий этап нашего расследования. После всех просмотренных документов меня заинтересовала одна деталь, которую я заметила с тех пор, как Бэрс вручил мне мой собственный пропуск работника Архива:

— Что означает надпись в годе рождения «после б. м.»? — спросила я, надеясь пролить свет на путаницу в моей голове.

Брови Риса взмыли вверх, он рассмеялся, воскликнув:

— Ты что с Луны упала?

А Бэрс успокоил друга, похлопав его по плечу, и терпеливо принялся заполнять мои пробелы в памяти:

— «После б.м.» — это значит после большого метеорита. Наше летоисчисление ведется с этого момента.

Где-то на задворках моего сознания возникла картина страшного апокалипсиса, погубившего древнюю цивилизацию, крупицы которой и стали нашими предками. Школьные учителя и отец-историк, все-таки, глубоко вбили мне в голову этапы развития нашего человечества. Мне тут же вспомнились уроки, на которых досконально разбирались послеметеоритный и среднеметеоритный периоды истории разных стран Логии.

— Ты ничего не помнишь, что ли?! — догадываясь, что со мной что-то не так, изумился Гэрис. — А я думал, Марун просто зубы заговаривал Амнер, когда говорил про твою амнезию! А это оказывается правда! — вытаращил на меня глаза визуар.

Принимаясь за свой луково-сырный суп-пюре, я неловко кивнула, вынырнув из открывшегося мне прошлого, где сменяли друг друга образы когда-то прочитанного и услышанного.

— Ничего себе! — он хлопнул рукой по колену, — А я-то думаю, что это ты все про архив расспрашивала, если сама там работаешь!

К концу обеда мы решили вместе вернуться в картотеку и покопаться в списках архивных сотрудников, а заодно поискать информацию, связанную с пожаром в деревне, где жила моя семья.

Мы еще допивали ароматный ягодный чай, которым славилось кафе дядюшки Андрэ (Это, и правда, замечательный напиток, не удивительно, что он так нравится Маруну!), как к нашему столику подошла стройная темноглазая брюнетка в эффектном красном платье. Она встала за спиной детектива и, обняв его за шею, нежно чмокнула в щеку.

— Привет, котик! — у нее оказался певучий звонкий голос.

А меня, просто, подбросило от ее бесцеремонности, с которой она вела себя. В погоне за воспоминаниями о своем прошлом я совершенно не подумала, что у Бэрса своя история, в которой есть друзья, вот Гэрис, например, должны быть родные и любимые. Я как-то быстро привыкла к тому, что зеленоглазый детектив постоянно находится со мной. И чувствовала себя спокойной и уверенной именно потому, что сейчас в море неизвестного он стал единственным проводником по таинственному миру Логии и обещал помочь все вспомнить. Но это совсем не означало, что у него не могло быть своей личной жизни. И сексапильная яркая брюнетка, подстать внешности Бэрса, конечно же, является его девушкой, судя по тому, как она собственнически обвила руками парня и пожирала его глазами.

— Здравствуй, Фэя, — он смущенно отстранился от нее под моим удивленно-заинтересованным взглядом. — У тебя перерыв в репетиции?

— Да, милый. — промурлыкала она и подсела к Маруну поближе, завладела его рукой и переплела его пальцы со своими.

— Привет, — весело бросил Гэрис ей. Красотка кивнула Рису и улыбнулась, как давно знакомому, и теснее прижалась к Бэрсу. А Гэрис обратился к ней, указав на меня:

— Знакомься, это Солари. Мы расследуем ее дело. — И обернулся ко мне, — Солари, это моя родная сестра, Фэя.

— Рада познакомиться, — сквозь зубы выдавила я, натянуто улыбаясь, более, чем раньше, расстроенная этой информацией.

А рафинированно-ухоженная красотка Фэя, явная завсегдатай дорогих салонов красоты и утонченная модница, наконец удостоив меня своим вниманием, оценивающе окинула взглядом, наверняка, про себя посмеявшись над моими простецкими джинсами, худи и кедами, и не уложенными волосами, которые рассыпались мелкими кудряшками по плечам.

— О, так вы здесь по работе, — протянула брюнетка и села между парнями — а то я подумала… — Она с намеком изогнула тонкую бровь. — Так, вы, — она улыбнулась мне, обнажив белоснежные зубки, — свидетельница по какому-нибудь делу?

Ее слащаво-жеманная манера меня раздражала.

— Нет, я скорее убийца, — как бы между делом, парировала я, наблюдая за реакцией ее парня.

Бэрс слушал наш саркастический диалог, с весьма отсутствующим видом.

— Ого, как интересно! И сколько людей вы уже убили? — с наигранным интересом спросила Фэя, пододвигаясь ближе к Маруну. И хотя я понимала, что она имеет на это право, все внутри меня переворачивалось.

— Судя по записям с Читающего ока, пока только одного, — холодно отрезала я.

Фэя звонко рассмеялась, похоже, приняв мой ответ за шутку, а потом повернулась к Маруну, и, надув губки, обиженно спросила:

— Милый, почему ты так давно не заходил к нам с братом в гости? Я очень соскучилась. Приезжай к нам сегодня вечером, я буду ждать. — и она пальчиком провела по его горлу, спустившись к груди.

Детектив медлил с ответом, опустив глаза вниз.

Гэрис, разглядывающий меня, пока я следила за дознавателем и Фэей, искренне произнес:

— Солари, и ты приходи вместе с Бэрсом, — он с нетерпением ожидал моего ответа.

— Спасибо за приглашение, не знаю получится ли сегодня, — вежливо отказалась я, бросив взгляд на Маруна.

Тот, не обращая внимания на обнимающую его девушку, сверлил меня глазами.

— К сожалению, Фэя, нам пора уходить. Пока. Еще увидимся. — неожиданно произнес детектив и встал из-за стола, вырвавшись из цепких объятий своей подружки.

Мы с Гэрисом начали продвигаться к выходу. На улице возле входа в кафе я оглянулась, почувствовав, что Бэрс не идет за нами. И оказалась права, он остался стоять возле нашего столика и что-то на ухо шептал Фэе. Она улыбалась в ответ и кивала своей очаровательной головкой, отчего ее блестящие прямые волосы, переливались, словно шелк. Потом она поднялась со стула и поцеловала парня прямо в губы. Бэрс не сопротивлялся, похоже было, что он тоже этого хотел. Я быстро отвернулась, стараясь успокоить резанувшее болью сердце, и догнала Риса, который не спеша шел к Архиву.

То безразличие, с каким детектив встретил свою подружку, оказалось лишь уловкой, чтобы не афишировать свои интимные отношения. Все время, пока мы были в Эгоценриуме, мне казалось, что я нравлюсь Маруну. Но, похоже, этот красавчик, обласканный женским вниманием, просто обожал постоянно флиртовать с женщинами, дабы не потерять «форму» сердцееда. И я была для него некой тренировкой, способом самоутвердиться в своей неотразимости и харизме самца, но не более того. Обида затопила меня, наполнив всклянь мои глаза слезами, что стоило мне моргнуть, расплескалась бы, обнаружив мои чувства. Задрав лицо, чтобы не пролить предательскую соленую жидкость, я придала бодрости голосу и обратилась к, слава небесам, ничего не заметившему Нордику:

— Скажи, Гэрис, а как, вообще, осуществляется процедура оформления запроса на переход в другие миры? Кто ставит резолюцию? — Я буквально заставила себя не отвлекаться по ВСЯКИМ ПУСТЯКАМ от расследования.

Гэрис задумался, не ожидая, что я так быстро перейду к обсуждению дел, и с радостью бросился растолковывать мне канцелярские формальности:

— Только судьи дают добро на переход. Хотя сами такого права не имеют. Это постоянные контролеры, стоящие на страже своего мира. А путешествуют по мирам, как ты, наверное, заметила, только ученые: деятели культуры, искусствоведы и историки, словом, те, кто собирают научный, исторический материал для будущих поколений.

Гэрису явно льстило, что я обращаюсь с такими вопросами не к дознавателю, а к нему. Я же не скупилась на улыбку и слова благодарности, давая ему понять, что ценю его, как авторитетного специалиста. А в голове все время прокручивала, кем же мог быть преступник, и какая у него цель. Обычному человеку не было смысла переходить в чуждый ему мир, да еще и убивать ради этого. Но какой-то могущественный маг зачем-то пролез в Эгоцентриум.

Мы остановились возле входа в архив, Гэрис уже доставал свое удостоверение, как вдруг я увидела, что перед ним расплылось молочно-белое облако миража, в котором возник Марун. Я спряталась за широкую спину визуара, испугавшись, что Бэрс заметит мое расстроенное лицо и прочтет в нем ревность, которую я изо всех сил пыталась скрыть.

— Рис, пожалуйста, начните составлять список архивных работников без меня, я провожу Фэю до дома и позже к вам присоединюсь.

И не слова больше. Мираж развеялся. «Этого и следовало ожидать!» — озлобленно и уязвленно проговорил мой внутренний голос.

Мы уже час перелистывали картотеку, Гэрис переписывал имена всех архивариусов. А я подняла подшивку несчастных случаев, произошедших за последние полгода. Здесь я нашла описание пожара, в котором сгорела деревня Вэроми, место где прошло мое детство, где жили мои родные. Но ничего конкретного узнать не удалось. Казалось совершенно не правдоподобно, что никто из всей деревни не выжил. Должны же быть свидетели среди соседей. Но в документах ничего об этом не говорилось, словно кто-то специально изъял все данные о причине пожара.

Расстроенная и уставшая я сидела над разложенными по всему столу папками. Рис, тоже измученный бумажной работой, подошел ко мне и сел рядом.

— Солари, какие ты любишь цветы? — неожиданно спросил он.

Я посмотрела в его улыбающееся лицо и тоже невольно улыбнулась.

— Тюльпаны, — честно ответила я.

— Что это за цветы такие? — Рис наморщил лоб, от чего у него между бровями залегла складка.

— А у нас разве такие не растут? — растерянно заморгала я и полезла в карман, чтобы достать мобильник. Надо же, батарейка еще не села! Включила экран, на котором была фотка белых и красных тюльпанов в капельках воды. Я протянула телефон Гэрису. У него от восторга расширились зрачки, если это, вообще, можно сказать про его угольного цвета глаза. Просто менее темные радужки обозначились узким ободком вокруг абсолютной черноты зрачка. Это выглядело, как мини солнечное затмение.

— Что это за штука? — он начал вертеть гаджет в руках, — она картинки показывает?

Я захохотала.

— Это телефон, для того чтобы общаться на расстоянии, — объяснила я. Мне очень нравилось, как он по-детски реагировал на чужемирные технологии.

— Зачем? Можно ведь вызвать мираж, — наивно рассуждал Рис.

— Я жила в Эгоцентриуме, а там нет… нашей магии.

Было весело смотреть, как он скривился от этих слов.

— Если там нет магии, то что же там делать? — задал он риторический вопрос.

У меня тут же исчезла улыбка, потому что я подумала о мотивах неуловимого убийцы.

— Действительно, что же ему там надо? — воскликнула я вслух.

У Риса, и так удивленного всеми моими штучками, глаза сделались чуть ли не квадратными.

И он заметил мне:

— Ты мне сейчас напоминаешь Маруна: он пока ведет расследование, никогда не отвлекается на отдых или развлечения. Даже Фэя стала возмущаться, что он ей мало внимания уделяет, особенно последние месяцы. Но меня это не удивляет, он всегда, сколько я его знаю, всецело отдавался работе. У него ни одного «глухаря» еще не было. Так что, в следственном отделе он рекордсмен по раскрытию.

Слушая Гэриса, я подумала, что с одной стороны рада тому, что мое дело ведет такой опытный и настойчивый дознаватель, но с другой — я подсознательно хотела, чтобы Маруна интересовало не только это расследование, в котором я выступала, как главная подозреваемая, а я сама. Но, судя по тому, что он отправился провожать эту черноволосую красотку, а не пошел с нами копать информацию на преступника, не так уж он и поглощен своей работой, как считает Гэрис, и, конечно же, не думает обо мне.

— А ты давно с ним знаком? — спросила я, чтобы поддержать разговор.

— После окончания университета, я сразу поступил на службу в следственный отдел. Марун тоже только начал работать дознавателем. Это было лет 6 назад.

— А как вы познакомились? — мне стало любопытно узнать, каким Бэрс был в начале своей карьеры.

— Это было мое первое серьезное задание. Мы со следственной группой выслеживали банду, специализирующуюся на ограблении инкассаторских примверов. Мне тогда, как младшему визуару, поручили участвовать в спецоперации «ловли на живца». Я был подсадным водителем среди инкассаторов, которые постоянно летали по этому маршруту. Моей миссией было «привести» бандитов на хвосте в ловушку, где их уже ждала наша команда. Но преступники напали на наш примвер не там, где обычно грабили других. Поэтому мне пришлось действовать одному, но, как оказалось, у них была «глушилка», тормозящая нашу магию. Мне удалось задержать только двоих из 4 — х бандитов, а пока я их связывал "сетью", главарь напал на меня. И тут подлетел неизвестный примвер. Из него выскочил какой-то чувак, и напустил морок «обессмысливания» на главаря и его подельника. Короче, он спас меня. Это и был Марун. До моего прихода в отдел он уже полгода работал дознавателем и успел сыскать славу своевольного детектива, работающего по своим правилам. Он должен был ждать вместе со всеми оперативниками в засаде, но вовремя понял, что что-то пошло не по плану и полетел наперехват. Мы познакомились, когда везли арестованных в следственный отдел, и с тех пор работаем всегда вместе.

— То есть вы — напарники, — поняла я.

— По доверию и равноправному участию в расследованиях — да, но фактически визуары подчиняются дознавателям.

Я уже собиралась узнать про отношения Бэрса и Фэи, но тут в картотеку вошел Марун. Вид у него был взлохмаченный и запыхавшийся. Рис тихо зашептал мне на ухо:

— Похоже Бэрс на своей шкуре только что испытал, что нельзя на долго оставлять девушку, тем более, такую страстную творческую натуру, как Фэя.

Я не стала это комментировать. Бэрс сразу принялся проверять работу Гэриса. Делая вид, что все еще читаю дело о пожаре в Вероми, из-под ресниц я наблюдала за детективом. Щеки у него пылали, как два костра, а глаза, словно магические кристаллы, сверкали завораживающим зеленым блеском. Я поймала себя на мысли, что просто не могу отвести от него глаз и, уже не скрываясь, разглядывала Маруна. Он был очень сосредоточен, просматривая список, составленный коллегой.

— Очень хорошо, Рис, теперь у нас куча работы. Надо проверить всех, кто был сменщиком убитого.

Визуар кивнул, принимая список из рук дознавателя. Меня расспрашивать Бэрс, почему-то, не стал. Просто помог сдать в архив документы по моей деревне.

На улице было уже темно, когда мы вышли из здания-ракушки. Зажглись фонари, то есть в огромных шарах, свисающих со столбов на цепях, замерцали маг-огоньки в виде маленьких язычков пламени. Они, словно светлячки, набившиеся в банку, кружили туда-сюда, стукаясь о стенки стеклянных сфер.

— Спокойной ночи, Солари, — Рис добродушно улыбнулся, от этого ямочки на его щеках стали еще глубже.

Мы стояли на стоянке припаркованных примверов. Марун уже сидел в салоне и оттуда помахал другу рукой.

— Пока, — улыбнулась я ему в ответ, очарованная его позитивной энергетикой, усаживаясь в примвер Бэрса.

Мы взлетели над ночным городом, который светился тысячами магических огней. Я отвернулась от детектива и всю дорогу не проронила не слова, а смотрела вниз, не различая домов и улиц. Вскоре Бэрс посадил примвер и, открыв передо мной дверцу, протянул руку чтобы помочь выйти. Но я быстро выскочила наружу, проигнорировав его. Оглядевшись, я поняла, что это не мой квартал. Возле маленьких белых одноэтажных домиков росли кустики, обсыпанные красными ягодами. Детектив направился к одному из одинаковых строений.

— Где мы? — не выдержала я, чувствуя усталость и раздражение от того, что детектив меня не предупредил, что мы заедем еще куда-то.

На этот раз Марун воспользовался ключами, чтобы войти во внутрь. Я еще топталась на пороге, ожидая ответа.

— Это мой дом, проходи, пожалуйста, — через плечо бросил он мне и, произнеся «люменум», зажег люстру, в которой живо заплясали зачарованные язычки пламени.

Детектив опустил на маленькую лавочку, стоявшую возле двери, свой рюкзак и прошел в гостиную, таким же образом зажигая по ходу разные лампы и светильники.

Войдя в крохотный с виду домик Бэрса, я ожидала, что и внутри будет тесновато, но словно оказалась на морском побережье. Ощущение было такое, будто стены гостиной отсутствовали вовсе, а взор уносился в синюю даль. Волны захлестывали, кипя белой пеной. Казалось, что и на полу должна быть вода, так реалистично выглядел прибой, изображенный на стенах. А границы потолка стирались, открывая надо мной купол неба, по которому плыли кучевые облака. Если бы я не знала, что на улице почти ночь, то решила бы, что крыша у дома отсутствует. Я оглядывалась вокруг себя и даже ахнула, заметив, что на стене, где была дверь в соседнюю комнату море оказалось недорисованное. Именно так, а ведь я в начале решила, что это такая магия, настолько потрясающе выглядела эта 3d картина. Я даже забыла о том, что злюсь на Бэрса, такое сильное впечатление произвела на меня атмосфера, созданная этим необыкновенным пейзажем. Даже меблировка комнаты вся была пропитана морской тематикой. В углу стоял серый кожаный диван, словно огромный валун на берегу. На его спинке лежал клетчатый плед в песочных тонах и пара круглых подушечек, имитирующих большие ракушки. Напротив дивана был большой до потолка шкаф, битком набитый книгами, а на полках были расставлены настоящие морские раковины всех форм и размеров. Около него располагался старинный столик с четырьмя стульями по его сторонам и красивый резной комод. В центре стола сияла лампа из голубого стекла, разрисованного пестрыми рыбками.

Бэрс зашел в спальню, оставив дверь приоткрытой. Он зажег свет и некоторое время копошился там. Через дверной проем я смогла заметить, что и спальня была разрисована. Только там было изображено вечернее море под темным небосводом, с которого сияли миллиарды звезд. Здесь же был и небольшой кусочек берега с растущими на нем пальмами и еще какими-то деревьями, названия которых я не помнила.

— Лара, — позвал меня Бэрс из спальни, — иди сюда.

Я растерялась и не сдвинулась с места. Он вошел в гостиную переодетый в полуспортивные зеленые брюки и мягкое толстое худи серого цвета. Одарив меня своей хитрющей улыбкой, прошел в коридор, погасил там лампу, прихватил рюкзак, и одним парадоксом погрузил гостиную во тьму. Теперь источник света оставался только в спальне. Я стояла во мраке, но заходить в комнату Бэрса не решалась. Он подошел ко мне и, угадав мои мысли, потянул за собой.

— Было рискованно это делать на работе, когда кругом столько свидетелей, — произнес он, уже громко засмеявшись, читая по моему лицу терзающие меня сомнения.

Возле аккуратно заправленной кровати стояло большое зеркало, направленное на такое же в дверце платяного шкафа. Обхватив меня за талию, привычным движением, он затянул меня в зеркальный коридор. Через несколько секунд мы уже стояли в прихожей моего дома возле овального зеркала.

— Опасно заходить к тебе через дверь, — объяснил Марун, все еще держа меня за талию, — ведь за домом следят.

Я вынырнула из его объятий. Опять я смущаюсь и краснею рядом с ним. Разозлившись от этого на себя, но больше на него, я побыстрее ушла в свою комнату переодеваться.

— Надеюсь, ты напоишь меня чаем перед тем, как мы с тобой ляжем спать? — услышала я через дверь, как только успела натянуть на себя свежую тунику и бриджи.

Это было уже слишком после всего, что сегодня произошло. Задохнувшись от такой наглости, я резко раскрыла дверь и выскочила из своей спальни.

— Бэрс, а ты ничего не перепутал?! Мое имя Солари Грихэль, а вовсе не Фэя Нордик! — бросила я в лицо мистеру самоуверенность.

Его лукавые глаза вспыхнули весельем, а рот растянулся в бесстыжую улыбку.

— Вряд ли вас можно спутать, — хохотнул он.

— Тогда не понимаю, на что ты рассчитываешь?!

Я уже стояла руки в боки, испепеляя его рассерженным взглядом.

— Просто хочется чаю, ведь ты не откажешь мне? День был очень длинным, и я, признаюсь, хотел бы побыстрее отправиться в постель. И ты следом ложись, ведь еле держишься на ногах.

У меня в голове был полный кавардак из-за этого хитрого лиса, который всегда говорил неоднозначности, играя словами, чувствами и людьми. Заметив мои колебания, Марун раскатисто засмеялся.

— Хочешь я сам постелю постель, если ты устала?

Я все пребывала в ступоре, не зная теперь, как, вообще, реагировать на его подколы. А этот нахал помахал ладонью перед моим лицом, якобы приводя меня в чувство.

— Не спи на ходу, пошли, — он потянул меня за руку в сторону кухни, — я сам тебе чай налью.

Сидя за столом, я наблюдала, как Марун отыскал в шкафчике чайные чашки, произнес парадокс огня под чайником.

— Я знаю, что там ничего нет. — неожиданно произнес он, поворачиваясь ко мне. — Никаких свидетелей. И мне это показалось очень странным.

Я поняла, что это он о пожаре в Вероми, поэтому напряглась сильнее прежнего и уставилась на него.

— Я понял, что ты рассчитывала узнать что-нибудь об этом несчастном случае. Не расстраивайся, мы все равно докопаемся до истины, обещаю.

С этими словами он сел рядом со мной и взял мои ладони в свои.

— Как же так? — не выдержала я, и слезы все же брызнули во все стороны, — не может такого быть, чтобы совсем никто не спасся тогда!

От отчаяния я прикрыла глаза, смаргивая слезы. И вдруг ощутила, как заботливые руки бережно их вытерли. Мгновенно пришла в себя и натолкнулась на зеленые глаза, которые оказались неожиданно близко ко мне. Я не заметила, как Бэрс сократил между нами расстояние. И теперь могла рассмотреть детально каждую ресничку и золотистые точки в изумрудных радужках его глаз. Мне до ужаса захотелось прикоснуться губами к его векам, бровям, поцеловать в нос и постепенно добраться до этих чувственных губ, что сейчас были всего в нескольких сантиметрах от моих. «Но это все принадлежит не мне, — вспомнив об эффектной брюнетке, с которой еще недавно целовался Бэрс при всем честном народе. Я заставила себя очнуться от наваждения. Неужели он действительно решил сравнить нас?! Нет, он по обыкновению флиртует, но я не поддамся соблазну!» Оттолкнув его от себя, я встала и направилась в свою комнату на ходу бросив:

— По-моему, тебе уже пора домой.

Раздался резкий звук отодвигаемого стула. За своей спиной я услышала глубокий выдох.

— Если ты забыла, то напомню: ты еще в розыске, а значит, тебя надо охранять. Так что я просто обязан остаться здесь.

«Вывернулся-таки, прохвост! — разозлилась я. — Имеет отношения с одной, заигрывает с другой! Ну вы и шустрый субъект, мистер Бэрс!» Но мне пришлось согласиться на это, ведь фактически он был прав. «Но я не стану одной из ваших «жертв», господин дознаватель! Тем более если рядом есть очень даже приличный и достойный человек», — и перед моими глазами всплыло милое лицо Гэриса с его очаровательной улыбкой, от которой на душе становилось светло.

Быстро отыскав комплект постельного белья, в гостевой комнате я приготовила спальное место для Бэрса. Учитывая все сегодняшние события, мне совсем не хотелось с ним разговаривать. Поэтому, когда я вышла из душа, то сцапала со стола приготовленный мне дознавателем чай и под его пристальным взглядом молча ушла в свою спальню, с шумом закрыв дверь.

Лежа в постели, я переваривала информацию, полученную за первый мой день, проведенный в Логии. Я подумала о Вике. Она была права, когда говорила, что мой мир я буду открывать для себя заново. Теперь я знала, что 4572 года назад на Землю упал большой метеорит и с этого момента мы начали отсчет времени. Я поняла, что не только наличием магии, но и всем развитием наш мир отличался от Эгоцентриума. Парадокс: я быстро освоилась в совершенно чужом мире, а в своем была, как слепой котенок.

Но зато теперь у меня появился новый приятель, который поможет мне, подскажет и все объяснит. Гэрис очень располагал к себе, ему хотелось доверять. С самых первых минут нашего знакомства он мне очень понравился искренностью, простотой в общении, бесхитростностью, необыкновенной галантностью и воспитанностью. А этот хлыщ за стенкой, может и дальше утешать соскучившихся дамочек! Я со злостью засунула голову под подушку и уткнулась лицом во что-то бумажное. Это оказалась связка писем, перетянутая шелковой ленточкой.

Вынырнув из-под подушки, я развернула первое письмо и сразу узнала мелкий убористый почерк отца. Наверное, он послал их мне, когда я еще училась в университете. Вот он пишет о том, что Кори все пытается расшифровать послание в старинном папирусе, который он подарил ему еще в детстве. Кори уверен, что это очень необыкновенная магия, забытая, но сильная.

А вот письмо от Тилсана. Куча орфографических ошибок. Он рассказывает о том, что мама не разрешает ему завести прирученного грывла (Что это-за зверь такой?). Что учитель по физической магии поставила ему семь баллов, а это несправедливо, потому что он сдул работу у соседа по парте, а тот получил все десять!

Вот опять пишет отец:

«Солари, я принес тебе подарок, теперь он в твоем сердце. И еще посылаю тебе старинный манускрипт, надеюсь, ты найдешь его познавательным.»

Из конверта торчал листок очень древнего папируса…