Девять дверей. Секрет парадоксов

3 глава. Вернуться к началу

Утром Бэрс ушел в посольство выяснить, успел ли Дориан Варк сообщить о своем провале лже-дознавателю. И что-нибудь разнюхать там об этом кроте.

Когда я проснулась, Маруна уже не было, а на столе лежала записка, чтобы я его ждала дома. Впервые за долгое время я выспалась, потому что кошмара ночью не было. А приснился мне детектив в белом облаке миража, улыбаясь своей умопомрачительной улыбкой. Отогнав отвлекающе-соблазнительное видение, я заставила себя вернуться к одной важной мысли, которая со вчерашнего дня засела у меня в сознании и требовала проверки. Как и кто мог узнать о моих снах, которые я (как оказалось по глупости) записала. Ведь никто об этом не знал. Хотя… стоп. Быстро схватив телефон со стола, я стала лихорадочно набирать Викин номер.

— Привет, Ларка! — раздался веселый голос в трубке. — Как твой труп? Ой, то есть я хотела узнать, как продвигается расследование по убийству? — Конечно, я не могла не поделиться этим с подругой!

— Мы пока ищем свидетелей, — сказала я, не вдаваясь в подробности. Но Вика тут же вырвала из контекста наиболее интересную, по ее мнению, фразу и, словно хищник в добычу, вцепилась в нее:

— Мы? Значит этот красавчик тебе доверяет! — с жаром выпалила подруга, делая явные намеки.

— Конечно, мы. Я-то не следователь, а подозреваемая! — пришлось напомнить ей.

— Вот, Ларка, ты не фига не романтик! Такой мужик рядом, а ты чего? — перла свое подруга. Она и раньше никак не могла понять, черствая ли я или попросту слепая, что не хочу замечать классных парней, с которыми «сама судьба» сводит меня! (Это она и про Горина, свидетельницей чьего флирта она однажды стала, когда заезжала ко мне на работу. А теперь и про Бэрса!) — Вот возле меня одни трупы: что подопечные, что коллеги! — возмущалась она.

— Да, кстати, — перебила я ее, — Вика, ты никому не говорила о том, что я записываю свои сны и то, о чем они?

Она ответила не сразу, и я мгновенно напряглась. Но моя бывшая квартирная хозяйка поторопилась развенчать сами собой напрашивающиеся подозрения:

— Нет, никому. Ну может… Да, нет. Никому. — не очень уверенно открестилась она. Ну и я не сдавалась, наверное, набралась от Бэрса его детективных приемчиков по дожиманию труднораскалываемых свидетелей:

— Может в шутку или косвенно?

Я прямо чувствовала, что Вика, что-то недоговаривает. В трубке раздался вздох. А у меня сердце участило работу в преддверии ее признания.

— У нас как-то студены приходили со своим преподом из медицинского. В общем, там они черепушку вскрывали, учились мозг извлекать. Их профессор объяснял им, где какие области мозга находятся и за что отвечают. Заикнулись про потерю памяти. Ну, я ляпнула, что у моей подруги амнезия. Все ахали, вопросы задавали. Как, память возвращается? И т. д., и т. п. Я говорила о снах, что часто воспоминания в них отражаются. Но ведь твои кошмары к тебе не имеют отношение, так что ничего страшного, верно? — последние слова прозвучали каким-то оправдывающимся тоном.

— Да, наверное. А ты знаешь в каком институте работает этот профессор? — Я не знала в том ли направлении копаю, но проверить эту версию была просто обязана.

— Он из того запердуевска, что и ты. В этом городе, ты знаешь, один мединститут. Имя дока не помню, но внешность описать могу. Такой рыжий дядька примерно 45–50 лет. Думаю, в институте не много таких… ярких преподавателей. Пока. Удачи в расследовании и с твоим очаровательным сле… — я недослушала ее до конца, потому что хлопнула входная дверь. Бэрс из коридора помахал рукой.

Пока наша мина замедленного действия не рванула: от Горина звонка не было, мы собрались в N-ск искать рыжего профессора. Я стояла у входной двери, надевая ветровку. Августовские ночи стали прохладными, а шмыгать носом в компании очаровательного дозна… Ну, вот и я туда же.

Мои размышления и меня, направляющуюся к двери, остановил Марун.

— Нам надо успеть на автобус, — со знанием дела поторопила я его.

— Мы не поедем, — неожиданно отозвался Бэрс, мечась по комнате, будто в поисках чего-то.

Я удивилась. Утром он сам настаивал отправиться в N-ск, хотел там допросить пару свидетелей по делу. А когда я ему рассказала о своих соображениях, касаемо моих снов и Викиного длинного языка, он тут же уцепился за эту ниточку.

— Ты передумал? Считаешь, мы там ничего не узнаем? — Разочарованно вздохнула я и наблюдала, как он отодвинул от моего шкафа кресло, а потом нырнул зачем-то в ванную.

— Не передумал, — раздалось оттуда, — просто мы не поедем, а прыгнем. — Он появился в дверях санузла с широкой улыбкой на лице и зеркалом в руках. Видимо, снял со стены.

— Ты ведь жила в N-ске в «своем»… в частном доме, — констатировал он, устанавливая зеркало напротив другого, закрепленного на дверце платяного шкафа. Получился своеобразный бесконечный коридор.

— Я был в этом доме, когда разыскивал тебя. — Я внимательно слушала его, он ведь еще не рассказывал, как вышел на мой след. — Там у тебя тоже есть зеркало в коридоре. Это будет портал для скачка.

Объяснив свой план действий, он встал в межзеркальный коридор и позвал меня. Я подошла к нему так, чтобы уместиться в обоих зеркалах. Но сделать это оказалось непросто вместе с дознавателем. И не успела ничего сказать, как он одним движением притянул меня к себе, обняв за талию, и увлек за собой в скользкий серебристый проход. Рукам и ногам стало неожиданно холодно и как-то легко, будто на меня перестало давить атмосферное давление. Секунда, другая. Нас вытолкнуло в реальность со всем ее притяжением. Мы оказались в прихожей моего старого дома. Недолго в голове шумело, а я ощущала горячее тело Маруна рядом с моим, и сердце мое отправилось вскачь. Мне не хотелось от него отдаляться ни на миллиметр. Его сильные руки так осторожно, но крепко обнимали меня, что кружилась голова. А потом я почувствовала запах апельсиновых леденцов и теплое дыхание возле своего уха:

— Получилось, мы прошли, — почему-то, чуть охрипшим голосом произнес детектив. Откашлялся и выпустил меня из объятий.

Я быстро отошла от него в сторону и отвернулась, пряча свои раскрасневшиеся щеки. «Только бы он не заметил!» — стучало в голове в унисон с кровью в висках. А я уже корила себя за то, что заразилась Викиным романтизмом! — «Ну, подумаешь, симпатичный мужчина обнял тебя, чтобы перенести из пункта «А» в пункт «Б»! Надо поскорее взять себя в руки!» На самом деле я ещё находилась под впечатлением от нашего, мягко сказать, неординарного способа передвижения.

— Я думаю, что сама вспомню, как перемещаться между зеркалами, — придав бодрости голосу, как ни в чем не бывало произнесла я, — ведь в Логии все так могут…

— Нет, не могут, — резко оборвал меня Бэрс, — и прошу тебя никому об этом не говорить.

Я обернулась и теперь смотрела на него во все глаза. Он с мрачным видом сунул руки в карманы штанов и серьезно продолжил:

— Это не совсем… законно, — его красивое лицо, будто окаменело.

У меня, если честно, даже рот открылся от удивления.

— Но ведь ты — страж закона! — воскликнула я.

Он смотрел на меня из-под нахмуренных бровей.

— Пообещай никому не говорить. — Настойчиво повторил он, терпеливо ожидая моего обязательного согласия.

Я кивнула. Тема была закрыта. Тысячи вопросов застыли на языке, будоража мое любопытство. А детектив, молча, вышел из коридора во двор, заставив меня ломать голову над ещё одной нераскрытой тайной.

Маленький провинциальный городишка после шумной Москвы казался сонным царством. Машин на улице было мало, пешеходы, попадавшиеся нам, никуда не спешили. Именно в такой расслабленной обстановке начинаешь замечать, какой на улице погожий денек и какие подарки делает последний летний месяц. В садах частного сектора, тянувшегося по противоположной стороне от старых пятиэтажек, висели красные и желтые яблоки. Пахло мокрым асфальтом после только что проморосившего дождичка. Обходя лужи, мы шагали в направлении больницы, из которой я выписалась несколько месяцев назад.

— Что ты хочешь там узнать? — допытывалась я и смотрела на детектива с интересом.

— Как, думаешь, я тебя нашел? — он хитро прищурился и перенес конфетку из-за одной щеки за другую.

Его встречный вопрос поставил меня в тупик. Я замолчала, пытаясь представить логику его рассуждений и действий. Но дыра вместо памяти не способствовала каким-нибудь предположениям. И я пожала плечами, сдаваясь.

— Когда кто-то несанкцианированно проходит в другой мир — Проход не захлопывается, — начал издалека Бэрс, не дождавшись моего ответа. — А значит можно проследить маршрут — то есть пойти следом и окажешься в том же месте, куда попал нарушитель. Но тут важен фактор времени. А пока дело попало ко мне, пока я ждал разрешения на Переход, прошел месяц. Короче, все эти бюрократические проволочки сыграли на руку преступнику. Наконец я перешел в Эгоцентриум и оказался в этом городе. Потом — по стандартной схеме — всегда проверяют больницы, морги и полицейские участки. Мне сразу повезло. В первой же больнице врачи узнали тебя по фотографии. Они дали мне твои данные: имя и адрес. Ну а дальше, как по учебнику. Так я нашел тебя в Москве.

Я внимательно слушала, а он, почему-то, нахмурился и мрачно прокомментировал:

— Тогда я считал, что ты подделала себе документы. А для архивного работника, да еще из магического мира, — это просто.

— А теперь? — вклинилась я и внимательно посмотрела на него. Меня удивила перемена в его отношении ко мне. И хотелось узнать, что же заставило его переиграть свои первоначальные намерения. Нет, я не жалуюсь. Но это, действительно, было странно. Ведь я так и не предоставила ему более-менее приличное алиби. Неужели, он просто поверил мне на слово?

— А теперь, когда понял, что ты не виновна, надо узнать, кто же подсунул тебе фальшивые данные. — так и не удовлетворив мое любопытство, подытожил он. А его замечание по-настоящему встревожило меня.

— Ты думаешь, это настоящий убийца?! — от такого «открытия» у меня все похолодело внутри.

— Или его сообщник, — предположил Бэрс.

— Почему же он просто не убил меня в больнице, когда я была без сознания? — С ужасом я осознала, как тогда была близка к смерти.

— Думаю, что лишнее убийство могло ему помешать. Ты потеряла память, а он, возможно, решил этим воспользоваться. Чужое имя и этот дом, которые ты считала своими, скорее всего, принадлежали одной из погибших в аварии женщин. Преступник только подтасовал факты.

Мы зашли в больницу. После свежести летнего дня в нос нам ударил запах карболки и лекарств. В регистратуре травм пункта сидели две молоденькие женщины в белых халатах, в полголоса болтали и о чем-то хихикали. Марун вежливо поздоровался с ними. И, широко улыбаясь, попросил одну из них подсказать ему, где найти бригаду скорой помощи, которая 4 месяца назад выезжала на место той злосчастной аварии. Он перегнулся через стойку и что-то шепнул в ухо регистраторше, от чего она еще звонче прежнего захихикала и покраснела. А потом вытащил из кармана шоколадку (Вот зачем, оказывается, он заходил в магазин!) и положил перед женщиной. Она быстро выписала из журнала дежурств номер машины и фамилии врачей. Бэрс забрал листочек и, галантно раскланявшись, присоединился ко мне.

Все это время я наблюдала за ним из коридорчика больничного крыла. Что ж, Бэрс умело пользовался своим обаянием и, по-видимому, был уверен, что всегда добьется своего. И этот флирт с целью выудить нужную информацию, лишь тому подтверждение. Я оглянулась на опять о чем-то хихикающих болтушек и тут же подумала о нашем с Бэрсом перемещении через зеркала и мою реакцию после него. А я-то, оказывается, такая же дурочка, как и они, тоже поддалась его чарам.

Поджав губы от досады на саму себя, я отвернулась. И пока дознаваиель допрашивал наших врачей, обошла «скорую». Водитель медмашины увидел меня и поздоровался. Значит, узнал. Я спросила, не помнит ли он что-нибудь о том несчастном случае, который со мной произошел.

Выяснилось, что, когда меня в бессознательном состоянии загружали в «скорую», какой-то прохожий, случайно оказавшийся свидетелем аварии, подобрал, якобы выпавшую у меня сумку и отдал ее врачам. Водитель не смог описать этого человека, запомнил только то, что этот мужчина очень переживал за меня, расспрашивал выживу ли, как скоро приду в себя. И даже написал номер своего телефона на случай, если очнусь.

— Мне показалось очень странным такое участие от «просто проходившего мимо», — закончил водитель.

— А кому этот прохожий отдал свой номер? — воодушевилась я.

— Мне. Но эту бумажку я потерял, — водитель махнул рукой, — помню только было написано очень мелко, все равно не разобрать без очков. Каракули, в общем. У меня внук в первый класс ходит и так пишет. Он левша, у него тоже все цифры и буквы лежат на левом боку.

Я разочарованно вздохнула, поблагодарила дядечку за помощь. Догнала Бэрса, который к этому времени уже закончил допрашивать фельдшера. Дознаватель выглядел недовольным, потому что ничего определенного выяснить не удалось. Я вкратце пересказала то, что узнала от водителя, слова которого только подтверждали гипотезы Маруна.

И так, ход нашего расследования остался на прежнем уровне. Уставшие и голодные, мы зашли в кафе с уютным названием «У камелька». Уплетая сэндвичи с тунцом, мы подводили промежуточные итоги.

Преступник был здесь, когда меня сбила машина, и действовал осторожно. Он выяснил, что у меня амнезия и боялся, что память ко мне вернется. Может, я что-то раньше знала о нем, поэтому решился убрать с дороги.

— Мы по-прежнему ничего о нем не выяснили, даже внешность никто описать не может. А вот ему известно что-то о твоих снах. И он знает, что из Логии прислали дознавателя — меня, чтобы расследовать убийство, — резюмировал детектив, прожевав сэндвич.

И вдруг мня осенило:

— Нет, кое-что нам о нем известно теперь, — сказала я не без удовольствия, — он — левша!

Марун посмотрел на меня с восторгом:

— А ты внимательная! — сделал он комплемент и, отпив пакетированный чай, скривился. — Ну и дрянь!

Я засмеялась от его смешного перекошенного лица.

— Это такой чай. — объяснила я, в глубине души поддерживая его резолюцию относительно данного пойла. И вспомнила, что после выздоровления долго не могла подобрать себе подходящую по вкусу еду и питье в магазинах, объясняя себе это тем, что, возможно, в связи с травмой головы мои гастрономические пристрастия значительно изменились. Теперь-то я понимала, что просто искала знакомые вкусы в чужом мире. — А ты что в пакетиках никогда не пробовал?

— Я люблю ягодный. У него более насыщенный вкус и аромат, — как настоящий гурман, заметил он.

— Это в Логии такой пьют? — Я заинтересованно посмотрела на него, стараясь припомнить, пробовала ли я такой напиток. И словно почувствовала на языке кисло-сладкий травяной привкус с нотками какого-то цитруса, но не лимона, это точно. А из подсознания выудила слово «корверро», которое мгновенно приобрело образ ярко-оранжевого удлиненного плода в глянцево-ребристой корке, сладко-терпкий с сильным эфирным ароматом, напоминающим здешние грейпфрут и ананас с оттенком бергамота.

— Да. И в него можно даже и не добавлять сахар, он и так сладкий. — протянул он сквозь улыбку, мечтательно размышляя о любимом напитке.

Я засмеялась.

— А ты — сладкоежка! Постоянно конфеты лопаешь!

Марун достал из кармана куртки небольшую коробочку, полную апельсиновых леденцов.

— Угощайся и перестань завидовать, — проворчал он, — а сладкое — это моя вредная привычка.

Подцепив конфетку в шуршащей фольге, я развернула ее и спрятала за щеку.

— Теперь и я буду благоухать апельсинами, — улыбнулась я, а он прикусил нижнюю губу.

— Жаль, мне твой аромат больше нравится, — будто между делом, бросил он, вставая из-за стола и направляясь к выходу. А я специально отстала от него, чтобы спрятать свои раскрасневшиеся щеки.

Расплатившись, мы вышли на улицу. Медицинский институт находился в десяти минутах от нас, если идти быстрым шагом. Через парк вела длинная аллея, по обеим сторонам которой росли могучие раскидистые полувековые дубы. Их мощная крона создавала приятную прохладу в импровизированном природой шатре. Мы с Бэрсом оказались совсем одни в этом зеленом покое. Здесь ничего не отвлекало, можно было бы сесть на одну из широких скамеек и закрыть глаза, помечтать, расслабиться. Я с тоской посмотрела на это манящее пристанище.

— Как здесь хорошо! — вздохнула я полной грудью. — Не то, что в пыльной Москве. Терпеть не могу большие города!

Марун, поглядывающий в мою сторону всю дорогу, невзначай заметил:

— Это не удивительно, ведь ты же родом из деревни.

Я даже остановилась.

— С чего ты это взял?! — я насторожилась. А он, потянув меня за собой, признался:

— Я же должен был все выяснить о подозреваемой в убийстве! И у меня для этого была куча времени, пока я ждал разрешение на переход, — и чтобы я успокоилась, добавил, — но ты не похожа на преступницу.

— А на кого похожа? — прищурившись спросила я.

Марун задумался, оценивающе поглядел на меня и изрек:

— Скорее, на человека, которого подставили.

А ноги, меж тем, несли нас мимо чудного оазиса по лабиринту тайн и опасностей, что подстерегали нас впереди. Мною двигало желание узнать всю правду о себе и выпутаться из коварных сетей, которые расставила злодейка-судьба. Бэрса вело чувство долга, справедливости и азарт, горящий в его глазах.

Старинное здание, заново отреставрированное, встречало посетителей широкой арочной дверью и белоснежными гигантскими колоннами в стиле классицизма. Мы поднялись по гранитным ступеням лестницы, которую обрамляли кованые фигурные балясины ограждений. Вверх и вниз ходили возбужденные абитуриенты. Лето — время вступительных экзаменов. Университетская атмосфера волнения передалась мне. Ностальгия всколыхнулась в сердце. Бэрс поглядел на меня и с любопытством в глазах спросил:

— Что-нибудь припоминаешь?

Мне показалось, что он, как будто, проверяет меня каждый раз. Поэтому не выдержала и, остановившись, рассерженно выпалила:

— Что конкретно я должна вспомнить?!

А детектив, оставив без внимания мой разгневанный вид, спокойно произнес:

— Медицинский институт, — и он обвел глазами стены и проходящих мимо студентов, — Ты училась на целителя. Закончила лучший в нашей столице медицинский университет.

— Я — врач?! — у меня даже рот открылся от изумления.

— Целитель, так у нас называют медработников. — уточнил он, — Вот почему я и удивлялся, что ты в Архив работать пошла сразу после выпуска.

Я уставилась в пустоту и, вытаращив глаза, пробормотала:

— А уж, как-я-то удивляюсь…

Бэрс засмеялся и, подхватив меня под руку, повел по коридорам.

Найти профессора оказалось проще простого. В деканате сидела пожилая женщина, заполняющая списки поступающих. У нее я узнала, где найти рыжего преподавателя, который читал в Московском университете лекции. А выяснить у него что-нибудь относительно моих снов вызвался Марун. Он быстро взял инициативу в свои руки, наврав с три короба о том, что был на лекции профессора, когда изучали мозговую деятельность. Что заинтересовался рассказом об амнезии какой-то девушки и ее снах. Марун спросил, мог ли кто-то еще говорить на эту тему? Оказалось, что студенты тогда об этом не спрашивали. А вот сам профессор очень заинтересовался снами, о которых шла речь.

— Каждому психологу стало бы понятно, — объяснял преподаватель, — что девушка, потерявшая память видит во сне себя, отрывки из своей жизни. Какое-то трагическое событие оставило глубокий след у нее в душе, а потом стало всплывать во снах.

— Профессор, а можно ли как-то помочь человеку все вспомнить, — с неподдельным интересом спросил Бэрс, — например, рассказать что-нибудь о его прошлом? Натолкнуть на определенные факты, чтобы мозг стал цепляться за знакомую информацию?

— Я не думаю, что это ускорит процесс, — возразил он, — наша память избирательна. Вы не сможете угадать, что ее пробудит. На человека с амнезией не надо давить, он сам все вспомнит, в знакомой обстановке это, конечно, будет проще. Но все равно не сиюминутно. Что касается, той девушки, о которой вы спрашивали. Я уверен, что если она видела во сне свое прошлое, то память к ней уже постепенно возвращается. Просто яркие моменты горя или радости всегда оставляют большее впечатление.

Стоя за дверью, я внимательно прислушивалась, к тому что говорил профессор. А в глазах стояла картина пожара… пожара, в котором сгорело вся деревня, в котором сгорел дом… мой дом, пропала моя семья: отец, мать и братья… На меня обрушилась вся тяжесть этой трагедии, и сильная боль в сердце, словно вставили и провернули нож, пронзила все мое существо. Я, буквально, захлебнулась от эмоций, вспоминая то мгновение, когда осознала, что произошло с моей семьей.

Слезы текли, текли, застилая все. Не видя дороги, я шла по коридорам института, наугад, не оглядываясь. Поэтому не заметила, как Марун догнал меня, взял под руку и повел к выходу.

Свежий вечерний воздух стал заботливо сушить мое лицо, приводить в чувство. Марун шагал рядом, не произнося ни слова, и лишь время от времени поглядывал на меня. Было не поздно, но улицы того района, где находился частный сектор почти не освещался. Да и зачем коммунальщикам ремонтировать старые фонари, если большая часть населения из избушек-развалюшек давно переехала в столицу.

Так уже привыкнув к темноте, мы пришли к «моему» дому. Неожиданно из мрака вынырнули две тени и двинулись к нам. В свете, просачивающегося сквозь занавески моих окон (я предусмотрительно оставила электричество включенным) мы разглядели двоих мужчин лет 30-35-ти. Они оба держали, направляя на нас, знакомые мне цилиндрические «фонарики», как тот, который я уже видела у Маруна.

— Не дергайся, — шепнул он мне и крепче сжал мою руку.

Один из незнакомцев вышел вперед, оказавшись в освещённом прямоугольнике. У него были длинные черные волосы, забранные в хвост, карие глаза и нос с горбинкой.

— Я, Константин Изотов — дознаватель Эгоцентриума Посольства 9-ти миров, уполномочен арестовать Маруна Бэрса за нарушение законов нашего мира и Логии: о превышении полномочий, злоупотреблении властью, данной вам, в связи с расследованием дела об убийстве охранника и использовании в этом деле главной подозреваемой Солари Грихель. Я и визуар, — он кивнул в сторону своего помощника, — Алексей Крынин, обязаны доставить вас обоих в отдел Посольства и заключить под стражу в камеру. После чего вас передадут властям Логии.

Эти двое повели нас в дом. Я шла следом за Бэрсом и думала, что же теперь делать. Этот местный дознаватель, уверенный в моей вине, не будет вести никакого расследования.

В доме арестовавший нас Изотов начал использовать магию, вызывая «транспортный проход», (как он назвал его), к месту нашего будущего заключения. Марун стоял рядом со мной. Его руки, как и мои, были скованны за спиной. Я тревожно посмотрела на него и заметила на его лице загадочную ухмылку. Он подмигнул мне, и я увидела — в его руке что-то блеснуло. Повернувшись спиной к моей спине, Марун сунул мне в руку маленькое круглое зеркальце. Я быстро сообразила, что он задумал и повернула зеркальце так, чтобы в нем отразились его скованные запястья. Бэрс тем временем что-то зашептал. Миг. И наручники исчезли. Но опытные сыщики быстро среагировали. Визуар крикнул заклинание, и огненная сфера полетела в детектива. Тот увернулся. Но Изотов уже успел кинуть заклятие «ножа». Я вскрикнула от того, что кофта на груди Маруна разошлась, а вокруг разреза расплылось кровавое пятно. А потом произошло то, что никто не ожидал. Детектив разбежался, что-то громко крикнул и влетел в большое трюмо. Зеркало со звонким чмоком проглотило его.

— Вы же говорили, он парадокс?! — ошалело воскликнул помощник Изотову.

Тот не ответил, только смачно выругался. Оба правоохранители повернулись ко мне, наверное, и от меня ожидая каких-нибудь фокусов.

Я стояла посреди комнаты с ошарашенным видом. В этот момент отчаяние затопило все мои чувства. Что будет с Маруном, ведь он сильно ранен. Помогая мне, он пошел на должностное преступление. Как же мне быть теперь? Ведь я не то, что его, но и себя спасти не могу. Я дернулась в панике и ощутила, как наручники больно врезались в кожу.

Воздух возле нас пошел волнами, и в пространстве раскрылась дыра. Я поняла, что это и есть транспортный портал, через который, под конвоем я попала прямиком в камеру. Визуар освободил мне руки и вышел. А Изотов повернулся ко мне и строго спросил:

— Вы знали, что Марун Бэрс обладает магией глассов?

Наверное, по моей удивленной физиономии дознаватель понял, что я не в курсе, о чем он говорит. Он уже собирался выходить, но я остановила его:

— Откуда вы знали, где нас искать? — Я не была уверенна, что он станет объяснять что-либо подозреваемой в убийстве. Но он, притормозив у выхода в камеру, все же ответил:

— Визуар из Логии Кремер Арава сообщил о том, как Бэрс напал на него и задержал, хотя тот имел с собой предписание арестовать вас. Мы стали проверять все возможные адреса, где вы можете быть.

«Значит, этот визуар не поверил Маруну, если сразу выболтал все в Посольстве», — подумала я, понимая всю абсурдность ситуации. В гонке за преступником, мы недооценили его. Он всех обыграл, стравил друг с другом, запутал. В отчаянии я села на скамейку и закрыла лицо руками. Мрачные мысли, как змеи поползли, свиваясь в отвратительно жуткий шипящий клубок. Дверь в камеру захлопнулась. Я неожиданно осознала, что убийца все время находился рядом и был в курсе нашего расследования. Следил за нами.

Сейчас злодей, заваривший эту кашу, думает, что теперь у него развязаны руки. Он начнет действовать, так как до этого все время оставался в тени. Осторожничал. Убрав нас с Бэрсом со своего пути, он, наконец, приступит к осуществлению своего плана. А план у него определенно есть, иначе бы он не пошел на преступления. По его расчетам дознавателя должны были уже арестовать, а я стану козлом отпущения, обвиненная в убийстве.

Если Марун жив (у меня заныло в груди), он найдет этого гада!

Завалившись на жесткий матрас, лежащий на тюремной скамейке, и, закрыв глаза, я подумала о своих родителях. И вспомнила, что, когда вернулась домой в свою деревню Вероми, она была вся объята пожаром. Но в доме я никого не обнаружила, поэтому не поверила в официальную версию несчастного случая. Ведь не могли же четверо человек просто так пропасть средь бела дня! Слезы сами брызнули из глаз при мысли о том, что я могу больше никогда не увидеть ласковые глаза мамы и не услышать слова поддержки от отца. А то, что шалопая Тилсана и фантазера Коригана больше нет, у меня не укладывалось в голове. Терзаемая переживаниями я заснула, свернувшись в комочек.