Девять дверей. Секрет парадоксов

5 глава. Очень холодно

Кажется, мой план со звоном разбился. Я уставилась на осколки, рассыпанные по полу. Гэрис смотрел на меня горящими от счастья глазами. Ему, похоже, хотелось летать. Я же сейчас была готова живьем закопаться в землю. Злясь сама на себя, я и не заметила, как к горлу подступили слезы и брызнули из глаз. Шокированный моей реакцией Рис начал извиняться за свою несдержанность, принимая мои слезы на свой счет. От этого мне стало еще гаже.

— Рис, прости меня! — всхлипнула я, уткнувшись в его плечо и разрыдалась.

Он какое-то время молча гладил меня по голове, утешая.

— Не плачь, пожалуйста! Я отвезу тебя домой, Фэя о тебе позаботится. А мне надо на работу, — вкрадчиво, словно маленькую, уговаривал он меня.

Через час я уже спала в своей комнате, отказавшись от предложенного мне Фэей чая. Проснулась вечером от какого-то шума за дверью. Быстро натянув на себя одежду, привела себя в порядок и открыла дверь. В коридоре стояли двое мужчин и встревоженная Фэя.

— Солари Грихэль, — произнес один из них, тыча мне в нос удостоверением, — вы, как подозреваемая в убийстве, должны быть арестованы и препроводимы в камеру до конца следствия.

Схватив свою сумку и куртку со стула, я послушно последовала за визуарами.

— Не волнуйся, Солари, — крикнула мне вслед Фэя, — я немедленно сообщу об этом Гэрису и Маруну. Все разъясниться, уверена, это просто недоразумение.

Оглянувшись, я вымученно улыбнулась ей и, отрицательно помотав головой, возразила:

— Фэя, спасибо за все, но ничего никому не говори.

Она растерянно смотрела, как меня уводили. За воротами парка нас уже ждал служебный серый примвер. На заднем сидении, куда меня посадили, находился один из охранников. Следом за мной влез и другой.

Пока мы ехали к следственному отделу я думала о том, что, видимо, терпение Бэрса лопнуло, и он решил больше со мной не цацкаться. Что ж, может это справедливо. Так должно было произойти с самого начала. А для Гэриса будет лучше, если мы больше не увидимся. Со временем страсти остынут, а влюбленность, даже если и была, пройдет. Но мне стало горько от мысли, что я потеряла лучшего друга.

Камера, в которую меня привели, оказалась еще меньше, чем в Эгоцентриуме. Здесь было очень холодно, но на лавке лежал тонкий матрас и шерстяное одеяло. Положив голову на мою сумочку, которую у меня не отобрали, потому что я спрятала ее под куртку, я легла и уставилась в потолок.

Наверное, наступило утро, раз мне принесли завтрак. Есть я не могла — кусок не лез в горло, поэтому отодвинула от себя поднос. Сильнее всего сейчас мне хотелось увидеть Маруна. Сердце разгонялось от одной мысли о нем. И хоть я понимала, что он разозлился на меня и, наверное, больше не хочет видеть, не могла перестать ждать его. Уже прошли два дня моего заключения, но никто ко мне не приходил. Меня мучили обида на детектива и тоска по нему.

Только поздно вечером щелкнул замок. С фонарем в руке зашел Бэрс. Я сидела на лавке, поджав ноги.

— Возьми, пожалуйста, чтобы спасти Горина, — я положила рядом с собой шкатулку из Дуалитаса с метеоритом. — Вы с Фэей ее откроете.

Детектив молча посмотрел на меня, но к шкатулке не притронулся. И сухо, словно читая по бумажке, проговорил:

— У меня есть официальное разрешение на твое временное освобождение из-под стражи на время расследования. Ты проходишь, как главный свидетель по делу об убийстве Кремера Аравы. Я сообщил начальству, что ты можешь опознать того, кто был тогда с визуаром в вечер нападения на нас в Эгоцентриуме.

Я и бровью не повела, лишь спросила:

— Вам не надоело врать, господин дознаватель? — мне было нестерпимо больно, что он так со мной себя ведет.

Бэрс не говоря ни слова, вышел из камеры и встал перед открытой дверью, ожидая, когда я выйду.

Он привел меня в свой кабинет. Коробок больше не было. Пол сиял чистотой. Из открытого окна дул холодный ветер подступающей осени. Ежась не столько от сквозняка, сколько от ледяной атмосферы, что возникла между мной и Бэрсом, я села возле стола, за которым расположился дознаватель, листая папку с документами.

Я понимала, с какой целью он вытащил меня из камеры. Вести расследование он мог бы и без меня. Но ему нужен был необыкновенный маг-целитель, который сумеет вылечить его сестру. Мне же по-прежнему надо было спасти семью. И если еще два дня назад я считала свой план провалившимся, то сейчас он стал актуален, как никогда. Вернее, это был уже не план, а негласный договор между мной и Бэрсом.

— В баре «Звездный дождь» мы арестовали Хэри Грида. Это он вместе с Хильдером влезли в музей и напали средь бела дня на нас, — начал официальным тоном следователь. — Понадобилось не мало времени, чтобы найти его, ведь он редко появляется в Хардироне, так как живет в деревне Таргери.

При упоминании этого названия я встрепенулась:

— Так ведь эта та деревня, в которой… — я не успела договорить, так как Бэрс меня опередил, но сказал не то, что я имела ввиду.

— Шантажисты ожидают тебя с выкупом.

А у меня из головы вылетело, что именно в этом месте назначили встречу вымогатели, похитившие Никиту.

— Я хотела сказать, что там проживает какой-то Равиль Герер. Его имя было в списке контактов этого Кливи — Химеры.

Услышав это Бэрс, отстраненно уставился на меня, а потом полез в документы. Выудил из середины список и, найдя имя Герера, закивал головой.

Не обращая на меня внимания, он задумался и, размышляя, вслух произнес:

— Равиль Герер — хозяин той самой таверны «Соленый ветер». Думаю, что они знают друг друга.

— Герер и Хери Грид? — переспросила я.

— Да.

— Возможно, — пожала я плечами, — в деревнях почти все друг друга знают.

— А вот завтра мы это и выясним, — произнес детектив, убирая папку в стол и зачаровывая ящик от вскрытия.

Разглядывая свои руки, лежащие на коленях, я ждала, когда он опять отведет меня в камеру.

— Пойдем, — махнув головой в сторону двери, Бэрс позвал меня.

Я послушно шла за ним. Но он вдруг направился не в коридор, откуда меня привел, а к выходу из здания. Я даже остолбенела, не веря своим глазам.

— Давай быстрее, — поторопил он меня, — а то скоро все магазины закроются, а у меня жрать нечего. Только если ты не собираешься лечь спать на голодный желудок.

Накупив кучу продуктов, мы прилетели к его дому. Я помогла затащить в дом сумки.

— Почему ты привез меня сюда, а не отправил в камеру? — произнесла я то, что вертелось у меня на языке.

Выкладывая продукты на стол, он объяснил:

— Я поручился за тебя, поэтому обязан следить, чтобы с тобой ничего не произошло… до суда, разумеется.

— Ясно, — почти одними губами прошептала я.

Бэрс вышел из кухни на ходу сильно растирая руку. И только через стенку я еле разобрала, что он разговаривает с чьим-то миражом.

Когда он вернулся, я уже раскладывала по тарелкам готовый ужин. Ели мы молча. Я лишний раз старалась на него не смотреть.

— Ложись спать в моей комнате, — неожиданно предложил он.

Мне совсем не хотелось с ним спорить, но наступить на горло своей гордости я не смогла. И наотрез отказалась, предвидя бурную реакцию со стороны дознавателя. Но этого не последовало. Он принес мне чистую простыню и ушел в спальню, закрыв за собой дверь.

Я поняла, что хуже наши отношения быть уже не могут и с этими мыслями отправилась в душ. Вещей у меня не было, поэтому, обмотав себя простыней, на манер тоги, я легла на диван и, накрывшись пледом, мгновенно уснула.

Всю ночь мне снилось, что кто-то такой близкий мне, вдруг уходит, бросает меня. И вот я остаюсь совсем одна. Мне холодно.

Утром я еле встала, потому что ужасно болела голова. Возле дивана стоял мой чемодан, который я оставила у Гэриса дома. Одевшись в теплые вещи (меня знобило), я зашла на кухню. Бэрс завтракал и, указав мне на мою тарелку с мюсли и фруктами, уткнулся в газету. Я посмотрела на дату вверху первой страницы и ахнула — 29 день месяца подарока. То есть до встречи с шантажистом оставалось два дня!

Аппетита у меня не было, поэтому, отодвинув тарелку с завтраком в сторону, я только выпила чай. Я не решалась что-то спрашивать у Бэрса, не хотела его раздражать, да и сил спорить с ним у меня не было.

Детектив снял со стены своего кабинета квадратное зеркало и прислонил его к спинке стула напротив меня. Затем коснулся глади стекла, протянув:

— Гласса-вижон. — По зеркалу пробежала легкая волна серебристой амальгамы. — Я буду в соседнем кабинете, — пожалуйста, не выходи отсюда, — на редкость вежливо (за последнее время) обратился он ко мне.

Вышел. И даже дверью не хлопнул. Конечно же, это ведь его кабинет, чего понапрасну его рушить.

Пока я гадала, зачем он меня сюда привел, неожиданно в зеркале появилось его сосредоточенное лицо. Бэрс, прикасаясь к стеклу "с другой стороны", тихо скомандовал:

— Смотри и слушай.

И отошел к письменному столу в каком-то небольшом помещении без окон. Двое высоких охранников ввели в кабинет здоровенного верзилу со скованными руками. Мне показалось его лицо смутно знакомым. И тут я вспомнила того здоровяка в черном френче, который следил за мной в электричке московского метро. Визуары усадили его на стул, а сами встали по бокам. Даже сидя, арестант был лишь немного ниже их.

Бэрс встал перед ним со скрещенными на груди руками. Вид у следователя был уставший, мне показалось, что он немного осунулся, а под глазами залегли серые тени.

— Какие поручения тебе давал Химера? — холодно и жёстко спросил Бэрс.

Здоровяк, откинулся на спинку стула и, вальяжно развалившись на нем, заговорил знакомым хриплым голосом:

— Я должен был прийти в Эгоцентриум и выслеживать девчонку, про которую меня уже допрашивали. Мне надо было узнать, есть ли у нее кто. Я видел ее несколько раз со смазливым блондинчиком, и сразу понял — это ее хахаль. Выследил и украл его. Подбросил в квартиру девчонке записку, которую мне поручили написать слово в слово. Перетащил пленника через звездный проход. Химера-то мне ключик подогнал и научил его зачаровывать. Но после забрал, конечно. Блондина увез Грид с каким-то типом.

Я все ломала голову, внимая повествованию допрашиваемого, где я могла его слышать прежде? Прикрыв на минуту глаза, мне вспомнилось то жуткое ощущение сырости, холода и мрака и такое же глумливое карканье стража, который темным силуэтом мелькал в свете открытого люка моей «тюрьмы», куда он меня бросил. Сомнений не осталось, это был Хильдер.

Допрос тем временем продолжался.

— Что связывает тебя с Хери Гридом? — спросил Бэрс, прищурившись, и облокотился о стол.

Арестованный насмешливо оскалился и почесал скованными руками заросший щетиной подбородок.

— Грид иногда подкидывал мне работенку. Недавно он предложил одно непыльное дельце. Вот я — придурок, что повелся! В музее на стреме постоять, пока он там что-то искал. Но, видно, не нашел. Мы быстро свалили оттуда, но далеко уйти не успели: виры нагрянули. Улучив момент, когда движуха на месте нашей неудачной вылазки поутихла, Грид вдруг предложил отправиться в другое место. Мол, он знает, у кого может быть то, что он искал. Когда мы прилетели на набережную, я сразу узнал ту девчонку, которую пас в Эгоцентриуме. Хери поделился, что это она прячет кое-что ценное. Да кто ж знал, что с ней дознаватель будет, — здоровяк махнул руками, указывая на Бэрса, который сидел на краю стола, постукивая по нему кончиками пальцев и что-то обдумывая. — Когда вы смылись, Грид предложил вскрыть один дом, может там повезет найти то, что не удалось в музее. Пришлось согласиться, а дом оказался под охраной виров! Я еще подумал: «Что ж за дела такие?» Влез и понял, что это дом этой самой девчонки! Тогда-то и смекнул, что цыпочка не простая! В доме тоже ничего найти не удалось, а я не люблю выходить из дела с пустыми руками. Вот мы и смекнули, как деньжат срубить. Коль эта цыпочка прячет что-то ценное, то и сама стоит не мало.

— А что-за тип был вместе с Гридом, когда тот забирал парня, похищенного тобой? — неожиданно для здоровяка спросил детектив.

— Не знаю, я его никогда раньше не видел, — прохрипел он.

Бэрс дал отмашку визуарам, чтобы увели арестованного. Как только за ним закрылась дверь, детектив вытянул руку ладонью вверх и протянул:

— Парадокс-мирикулум. — Воздух вокруг него стал густеть и, словно в пустыне, преломляясь, течь. А дознаватель сотворил мираж.

— Гэрис, попроси Рокуона привести Грида.

У меня похолодело все внутри при упоминании друга, ведь мы не виделись с Рисом с того, момента, как он отвез меня к себе домой после инцидента в «Звездном дожде». В сложившейся ситуации я не знала, как вести себя по отношению к нему, потому что не отнеслась с должным вниманием к словам Фэи о чувствах брата ко мне. И вот результат.

Сильнее укутавшись в длинный плащ (меня лихорадило), я все же надеялась, что, увидев Риса, все образуется, и мы останемся хорошими друзьями.

Тем временем в маленькую допросную привели под конвоем Хери Грида, которого я не успела хорошо рассмотреть в баре. Высокий шатен с длинными волосами, забранными в хвост и крупными чертами лица. По мощности телосложения он не уступал Хильдеру. Его надменный с прищуром взгляд и кривая ухмылка говорили о том, что он был не склонен с кем-нибудь откровенничать. Я даже посочувствовала Бэрсу — выбить информацию из такого субъекта будет совсем не просто. Следом за визуарами, сопровождавшими Грида, в помещение вошел Рис. Всегда добродушное с милой улыбкой лицо друга сейчас было непроницаемым и хмурым.

— Расскажи про человека, с которым ты забирал у Хильдера заложника! — резким тоном потребовал Гэрис.

Грид молчал, опустив голову.

Бэрс стоял у противоположной стены, наблюдая за ходом допроса.

— Кто приказал привести именно этого заложника?! — неожиданно, даже для меня, рявкнул Гэрис, нависая над допрашиваемым, сидящим на табурете посреди комнаты.

Но на арестованного, похоже, не действовала такая тактика. Гэрис обернулся к Бэрсу и вдруг, подмигнув ему, отошел за спину Грида. Дознаватель остался стоять на месте и спокойно произнес:

— А ты слышал, что Равиль Герер, упустил дружка Солари Грихэль?

Грид мгновенно поднял голову и уставился на Бэрса:

— Нет, этого не может быть! — воскликнул он, поздно поняв, что проговорился.

Детектив ничуть не смутившись, продолжал:

— Теперь заказчик будет не доволен, но ведь у него есть и другие заложники!

— А чтоб тебя @#*$! — выругался Грид.

Тут Бэрс вытащил чье-то изображение и сунул бандиту под нос.

— Ведь это же и есть заложники. — Констатировал детектив, ожидая реакцию допрашиваемого. Тот посмотрел и кивнул.

— Я буду рассказывать, как вы украли этих людей, а ты поправишь, если я в чем-нибудь ошибусь. — Бэрс положил фотографию на стол и теперь я увидела, что на ней была моя семья. — Тебе и Гереру заказали украсть один камень, который для вас, в принципе, не представлял особой ценности. Но вам обещали хорошо заплатить. Заказчик назвал адрес: деревня Вэроми, дом историка Грихэль. Ты даже обыскал дом, но ничего не нашел.

Я вспомнила, как мама говорила, что отец ходил какой-то странный после возвращения с раскопок. Скорее всего, он не стал ее тревожить тем, что в дом однажды влезли воры и перерыли его кабинет.

— Тогда вы с Герером и заказчиком отправились прямо к историку, — продолжал Бэрс, — Я думаю, вы угрожали ему расправой, если он не отдаст камень. Но он сказал, что камня у него нет. И тогда вы сожгли всю деревню, убив сотни неповинных людей. А семью Грихэль вы увезли на твоем черном примвере номер 257-ЛЛ. Взлом, кража людей с целью выкупа — это одна статья, а вот массовое убийство — совсем другая.

Я сидела, переваривая услышанное, а Грида прорвало:

— Да, нас с Равилем наняли выкрасть камень, и мы, действительно, его не нашли. Тогда заказчик объявился сам, раньше-то я его и не видел, — Равиль с ним прежде договаривался. Мы поехали в Вэроми. Я-то думал — просто припугнем и камень отдадут. Но все пошло не по плану. Историк заявил, что камня у него нет. И заказчик вызвал парадокс «дикого пламени». Пожар охватил всю деревню, а мы под шумок выкрали заложников, якобы они сгорели. Заложников заказчик увез куда-то, а спустя 4 месяца снова нашел нас с Герером, приказал привести еще одного заложника. Я должен был забрать его у Хильдера и перевезти к Гереру. Вот и все.

Бэрс грубо оборвал его:

— Не все! Потом вы вместе с Хильдером влезли в музей и в дом Солари Грихэль и напали на нас. Набережная Врады — помнишь?

— Да, но к поджогу деревни я не причастен! — вскрикнул Грид.

Теперь Бэрс близко подошел к нему и встал, скрестив руки на груди.

— Куда ты отвез парня из Эгоцентриума? — глядя прямо в глаза подследственному, строго спросил он.

— В Таргери у Равиля есть свой бизнес. Он держит таверну «Соленый ветер». А рядом его дом. Скорее всего заложник там.

— Кто должен забрать выкуп? — напирал Бэрс.

— Я не знаю, наверное, Равиль должен был его потом передать заказчику. Он, ведь, без меня договаривался. Нам обещано было заплатить после того, как заказчик получит камень.

— Опиши заказчика! — приказал детектив.

Грид замялся, припоминая внешность «хозяина»:

— Невысокий, лысоватый, худой, с небольшой бородкой-клинышком. М-м-м… глаза — светлые — то ли серые, то ли голубые, не помню… У него трость в руке была, такая необычная. Вроде старинная, с золотым набалдашником в виде кошки, изогнувшей спину. И куча перстней и печаток на пальцах — все золотые. Этакий любитель цацек! Одет был тогда в очень дорогой костюм и обувь у него была ручной работы — крутые туфли. Между нами Равиль называл его «антиквар». Наверное, просто прилепил ему такое погоняло из-за пижонского прикида, — пробормотал Грид.

Следователь приказал увести арестанта. И теперь они с Гэрисом остались одни в комнате. Рис был мрачнее тучи и исподлобья смотрел на Бэрса.

— Ты не собираешься проинформировать Солари о ходе расследования? — неожиданно спросил он.

Марун, отвернувшись от него, процедил сквозь зубы:

— Она обо всем узнает в свое время.

Но Рис не отставал от него:

— А тебе не кажется, что это не очень честно по отношению к ней? Она и так чувствует себя, как арестантка какая-то! И как ты, вообще, вызвался стать ее надзирателем?! — кипятился друг.

— Иначе бы ее не выпустили из камеры, — аргументировал Бэрс, — Если бы Торгирус не сдал тот свой отчет о взятии Грида в баре, Амнер не узнала бы, что Солари здесь, и ее бы не арестовали. Ты же помнишь, как Амнер орала на нас, когда узнала, что мы самовольно ведем расследование о пожаре в Вэроми. С каким трудом удалось из нее выбить ордера на арест всех подозреваемых по этому делу. Не говоря уже о том, что мне пришлось с три короба наврать, чтобы Солари отпустили. Я сделал все, что смог!

Мне не было видно лица детектива, но по одной его позе и резким движениям я поняла, что он злиться на меня и Риса. Друг выскочил из комнаты, хлопнув дверью. А Бэрс подошел к зеркалу и многозначительно посмотрел мне в глаза.

Я знала, что в зачарованном зеркале только он видел меня. Но, словно застуканная за подглядыванием, отвернулась, а он щелкнул пальцем по стеклу и исчез. Меня резали, как бритвами острые ощущения несправедливости и нечистой совести. Как же это у него выходило постоянно выставлять меня виноватой?! Хитрый манипулятор!

Через несколько секунд он вернулся в кабинет.

— Теперь ты знаешь, как было дело, — мрачно подытожил детектив, ожидая моих комментариев.

Я ничего не ответила. Мне и до прихода в отдел было не хорошо, а сейчас, чтобы зубы не начали отбивать чечетку, я сильно сжала челюсть и сидела, съежившись на стуле. Бэрс, как всегда, счел мое молчание проявлением упрямства или просто игнором. Его глаза зло сверкнули и, казалось, навсегда остыли. Нацепив маску безразличия, он неожиданно сообщил мне, что мы сейчас полетим производить арест Эмина Кливи. Я очень удивилась этому и обеспокоенно спросила, с трудом выжав из себя слова:

— Но ведь ты говорил, что если его возьмете, то спугнете заказчика?!

— В то время я не знал о трактирщике. А Кливи — всего лишь промежуточное звено во всей этой цепочке. Не думаю, что о его аресте, станет известно главному шантажисту. Но кое-что мы все же выясним. — речитативом прокомментировал дознаватель, запирая документы, собранные со стола, в ящике.

Арестовать Кливи оказалось совсем не сложно, ведь за ним круглосуточно велась слежка. Так что на выходе из архива Бэрс вместе с парой визуаров спокойно его взяли.

— Эмин Кливи, вы обвиняетесь в должностном преступлении с целью пособничества в незаконном пересечении междумирных границ и похищении человека, — отчеканил детектив.

Я сидела в припаркованном возле здания-ракушки примвере Бэрса и слышала, как он допрашивает Химеру прямо на улице.

— У вас нет на меня ничего! — заносчиво ответил Кливи на предъявленные ему обвинения.

Бэрс спокойно развернул перед ним какую-то бумагу.

— Это ордер на ваш арест. Против вас дал показания соучастник этого дела Гидеон Хильдер, которого вы отправили в Эгоцентриум, украв из архива ключ. И в ходе следствия также выявилась ваша связь с Равилем Герером.

У Кливи перекосило лицо.

— Для кого вы наняли Хильдера? — после нескольких часов допроса Бэрс не собирался церемониться с архивариусом.

Понимая, что сухим ему уже не выйти, он ответил:

— Меня нанял Герер, чтобы я выкрал человека, связанного с Солари Грихэль, которая убила нашего сотрудника и сбежала в Эгоцентриум. Я нашел для этого дела Хильдера и отправил его в тот же мир. А для чего это Гереру — я таких вопросов не задавал. Мне платили и ладно.

— Откуда вы знаете Равиля Герера? — продолжал детектив, — и что он вам еще поручал?

— Да я его давно знаю, еще когда сам жил в Таргери. Несколько месяцев назад Равиль попросил, за хорошую плату разумеется, подчистить некоторые данные в картотеке, связанные с пожаром в Вэроми, чтобы он выглядел как несчастный случай.

Детектив еще что-то говорил Кливи, но я уже не слушала. Теперь я понимала, почему не нашла в архиве ни одного свидетельства о пожаре.

Визуары увезли арестованного в таком же сером примвере, что ранее меня.

Практически на автомате я приготовила ужин и позвала Бэрса к столу. Детектив молча жевал жареные овощи. Нарушив тишину за столом, я спросила:

— А зачем, вообще, похитили Горина? Ведь у шантажиста уже есть заложники — мои родители и братья.

Бэрс оторвал взгляд от тарелки, проглотил еду и неожиданно мягко ответил:

— Может из-за того, что ты потеряла память и никого из прежней жизни не помнила. Поэтому и нужен был такой человек для приманки, который бы имел для тебя значение теперь. — Бэрс задумался и добавил, — Я уверен, что главный заказчик всего этого дела тоже был в Эгоцентриуме и узнал, о последствиях твоей аварии.

Я с тревогой подумала, что, если Горин у Герера, где же тогда моя семья, если этот таинственный шантажист увез их. Голова у меня кружилась, а глаза горели, словно в них насыпали перец. Есть я не могла. Держась за горячую чашку с чаем, как за последний на Земле источник тепла, я спросила:

— А Гэрис с нами полетит в Таргери освобождать Горина?

Бэрс как-то резко помрачнел и с ненавистью зыркнул на меня.

— Я больше не позволю тебе общаться с ним! — грубо отрезал он.

От возмущения я растеряла все приличные слова и уставилась на него.

— Почему это?! — выпалила я, хотя сама уже решила, что так было бы лучше для Риса. Но я возразила уже из принципа. — Неужели я ему настолько не подхожу?!

— Ему — нет.

— Ты не имеешь права! — возмутилась я.

— Имею! — жестко бросил мне в лицо Бэрс, — даже более того, я обязан следить за каждым твоим шагом! Ты — подозреваемая, поэтому не можешь гулять где вздумается и с кем хочется!

Я вылетела из кухни в гостиную, крича на ходу:

— А мнение Гэриса на мой счет ты не желаешь узнать?! — я чувствовала дикую тошноту и звон в ушах.

— Я думаю он со мной согласиться! — крикнул в ответ Бэрс, стоя напротив меня, уперев руки в боки.

— А мне кажется, что ты… — но я не договорила. Пол ушел у меня из-под ног, и я потеряла сознание.

Боль разрывает все мое тело. Сквозь вспышки цветных пятен и шум в голове я слышу неясные голоса, обрывки фраз.

— У нее сильный жар и лихорадка.

Кажется, что в моей голове разыгрывается симфонический оркестр пред какой-то премьерой. Жуткая какофония! Я будто лежу на дне океана под толщей воды, которая стискивает, сплющивает меня своим давлением.

— Хорошо, что вы вызвали меня сразу, а то было бы уже поздно. — звучит издалека чей-то голос.

Опять шум, грохот. Обрушиваются мосты и дома. Я лежу под завалами, а они все падают сверху на меня.

— Спасибо, господин целитель!

Я знаю, кто это говорит… знакомый…

Гул.

— Скоро кризис пройдет. — доносится, словно из бочки.

Стреляют, взрывы. Меня ранили. Больно.

— Что я натворил? Рис, лучше бы я умер!

Это он… он…

Я падаю со скалы, сильно бьюсь об камни. Голова разбилась и что-то острое вонзилось в мозг.

— Солари, очнись!

Кто же зовёт меня?