Дикари

27

Когда я вхожу в гостиную и встречаю трех парней, по особняку разносится громкий звонок. На лице Маркуса появляется дьявольская ухмылка, когда он оглядывается на Романа, который, даже если бы попытался, не мог бы выглядеть более скучающим. Он быстро смотрит в мою сторону, и прежде, чем мое сердце успевает сжаться, его темные глаза снова исчезают.

— Это тот самый дилер? — Спрашиваю я, останавливаясь в дверях и пытаясь убедить себя, что его молчаливый отказ не причиняет боли, особенно после того, как он провел двадцать минут, погрузившись в мою задницу.

Леви оглядывается на меня, его глаза сверкают от осознания того, на что мы потратили последние несколько часов, и, черт возьми, мне повезло, что я вообще могу ходить.

— Конечно, — говорит он, поднимаясь с дивана и протягивая руку.

Я осторожно беру его за руку, пока Маркус достает телефон и нажимает кнопку, которая, как я уверена, имеет отношение к входным воротам. Мы все выходим в огромное фойе, и с моих губ срывается тихий стон, вызванный тупой болью между ног.

Прошло всего несколько часов с тех пор, как парни удивили меня в баре, а я даже не могу поверить, что это произошло. Это было все и даже больше. То, как они прикасались ко мне, заставило мое сердце бешено колотиться. Я не могла насытиться. Получить одного из них в свое распоряжение — это невероятно, но получить всех троих одновременно? Боже, ни одной женщине на земле не может так повезти.

Я наблюдаю через боковое окно, как дилер мчится по длинной подъездной дорожке на потрепанной машине. Смех вырывается из моей груди.

— Вау, он подготовился к шоу, — говорю я парням, более чем забавляясь дерьмовой машиной, которую он, вероятно, только что угнал, хотя, не буду врать, я предпочитаю черный "Мерседес", на котором он перевозил наркотики прошлой ночью.

Рухлядь останавливается, и Роман тянется к двери, распахивая ее, впуская прохладный ветерок в фойе. Мы выходим и наблюдаем за дилером с верхней площадки лестницы.

Он выходит из машины и с опаской смотрит на огромный дом. Он нервничает, а так и должно быть. Мальчики никогда и никуда его не приглашали, тем более на частный ужин в их семейном доме. Это необычная ситуация для дилера и его поставщиков, это настолько ненормально, что при одной мысли о том, чтобы переступить порог этого дома, он должен наложить в штаны.

Чувак делает храброе лицо и смотрит на парней с натянутой улыбкой, прежде чем лезет на заднее сиденье и хватает сумку, скорее всего, наполненную наличными, которые он им должен. Предполагая, что он не должен ничего знать о том, что происходит между Джованни и его сыновьями, он, вероятно, думает, что это их способ донести сообщение о пропущенной встрече несколько недель назад. Вероятно, он думает, что если отдаст ребятам то, что им должен, и даже больше, его немного поколотят, а затем отправят восвояси.

Если бы только он был достаточно умен, чтобы знать, что происходит, когда переходишь дорогу одному из братьев ДеАнджелис. Этот засранец, вероятно, полагает, что будет в безопасности, если продолжит целовать задницу Джованни.

Он перекидывает сумку через плечо, и, судя по тому, как напрягается тело Маркуса, он ни на йоту не доверяет этому парню. Кто знает, что, черт возьми, у него спрятано в этой сумке, хотя мы скоро узнаем. Мальчики ни за что не позволят ему ступить на порог их дома, не проверив его предварительно.

Дилер поднимается на верхнюю ступеньку и натянуто улыбается парням.

— Это из-за денег, не так ли? — смело спрашивает он, прежде чем бросить сумку к ногам Романа, и легкая испарина на его лбу говорит о том, что он немного нервничает. — Клянусь, на прошлой неделе было полное говно-шоу. У меня на хвосте были копы, и мне пришлось на некоторое время смыться. Все, что я вам должен, находится здесь.

Роман некоторое время наблюдает за ним, полностью игнорируя сумку у своих ног. Тишина стоит оглушительная, и парни позволяют ей длиться ровно столько, чтобы стало неуютно.

— Почему бы тебе не зайти внутрь? — Предлагает Роман. — Мы приготовили неплохие закуски.

Мой желудок урчит при мысли о том, что я наконец-то смогу поесть, но что-то подсказывает мне, что единственное, что сегодня будет зажарено, — это он.

Он натянуто улыбается, но, явно не видя выхода, кивает и позволяет Роману проводить его через дверь. Дилер проходит мимо Маркуса, Леви и меня, и мы ждем мгновение, прежде чем повернуться и последовать за ними.

Большие двери закрываются за нами, оставляя сумку с деньгами на ступеньках крыльца, и когда мы идем через фойе, я поднимаю взгляд на Леви, я хмурюсь от разочарования.

— Итак… когда Роман сказал, что были приготовлены закуски, он действительно это имел в виду? Потому что я умираю с голоду, — бормочу я, стараясь говорить достаточно тихо, чтобы мое нытье не испортило стоическую, наполненную напряжением атмосферу, к которой стремится Роман.

Леви смотрит на меня сверху вниз, его брови нахмурены, пока он пытается понять, серьезно я говорю или нет.

— Ты ничего не ела? — спрашивает он. — Сейчас почти середина ночи.

Я качаю головой.

— А когда бы я успела? — Спрашиваю я, смятение разливается глубоко по моим венам. — Вы, ребята, пригласили этого мудака на ужин. Я не хотела портить аппетит, но теперь мне интересно, не был ли “ужин” кодовым словом для чего-то другого.

На его губах появляется ухмылка.

— Это определенно что-то другое, — говорит он. — Почему бы тебе не пойти поесть. Мы с этим разберемся. Кроме того, то, что мы запланировали для этого парня… не совсем то, что ты захочешь увидеть.

Я высоко поднимаю брови и понимаю, что буду торчать здесь столько, сколько потребуется. Что такое небольшой голод посреди ночи?

— Итак, уххх, милое у вас тут местечко, — бормочет дилер, пытаясь разрядить напряжение в комнате, одновременно эффективно отсекая все мысли о еде, мелькающие в моей голове. — Держу пари, строительство чего-то подобного обошлось в кругленькую сумму.

— Не знаю, — скучающим тоном говорит Роман, даже не потрудившись оглянуться, продолжая вести парня по особняку. — Это дом нашего отца.

Мои глаза чуть не вылезли из орбит. Если кто-то и знает что-нибудь о строительстве особняков и расходах на них, так это Роман, но, очевидно, это не совсем та тема, которую он считает нужным обсуждать, во всяком случае, не сегодня вечером.

— Дом вашего отца? — заикаясь, выговаривает парень, его глаза чуть расширяются, это его первый реальный намек на то, что все не совсем так, как кажется, хотя он должен был понять это в тот момент, когда Роман позвонил и пригласил его сюда. — Вы, ребята, … ээээ… присматриваете за домом или что-то в этом роде?

— Что-то в этом роде, — мрачно пробормотал Роман, но в его тоне появился тонкий намек на возбуждение, который смогли бы заметить только те, кто был рядом с ним какое-то время. — Он в длительном отпуске.

— О, ммм… круто, — говорит он, пытаясь избавиться от беспокойства.

Тишина снова заполняет особняк, но как только Роман выводит нас через заднюю дверь на прохладный ночной ветерок, странное напряжение, кажется, исчезает. Мы идем еще минуту, и я делаю все, что в моих силах, чтобы не обхватить себя руками и не начать дрожать. Это определенно ночь для одеяла и теплого камина, но я не собираюсь разрушать атмосферу, к которой стремятся парни, стуча зубами на заднем плане.

Роман ведет нас в огромный внутренний двор с видом на самый потрясающий современный бассейн, который я когда-либо видела. Над водой стелется легкий слой тумана, а встроенные в него дорогие фонари создают впечатление, что вода светится. Здесь же развели небольшой костер, и я стараюсь не показывать своего облегчения.

Роман, наконец, останавливается и указывает на одно из множества кресел у костра.

— Почему бы тебе не присесть? — предлагает он, когда его брат опускается рядом с теплым огнем. Я делаю то же самое и немедленно наклоняюсь вперед в своем кресле, не утруждая себя тем, чтобы откинуться на спинку, когда чувствую тепло, разливающееся по моей коже.

Дилер нерешительно садится, и я не упускаю из виду, как он настороженно наблюдает за Романом. Я не сомневаюсь, что он знает все, что может знать о мужчинах, сидящих вокруг него. Он должен был сделать домашнее задание, и, учитывая, что он работает на Джованни достаточно долго, чтобы быть в его высшем эшелоне, он знает больше, чем обычный дилер, которого можно встретить на улице.

Роман идет к полностью укомплектованному бару и бросает взгляд на нашего гостя.

— Чем предпочитаешь травиться? — спрашивает он, хватая несколько бокалов, предположительно для своих братьев.

— Я буду тоже, что и вы, — говорит он, обводя взглядом небольшую группу, пытаясь сделать вид, что расслабился, но, если быть до конца честной, он выглядит каким угодно, только не расслабленным. На самом деле он только и делает, что изображает запор.

Роман занимается тем, что разливает напитки, и я стараюсь не улыбаться, глядя на то, как он достает бутылку белого рома и наполняет бокал ровно настолько, чтобы добавить несколько кубиков льда — именно так, как я люблю. Надо отдать ему должное, этот засранец определенно внимателен.

Маркус и Леви откидываются на спинки своих кресел и оба не сводят тяжелых взглядов с дилера, несомненно, заставляя его чувствовать себя еще более неуютно, пока они ждут Романа. Их маленькие движения заставляют меня сжать губы в жесткую линию, отчаянно пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь, чтобы не рассмеяться.

Роман заканчивает и собирает напитки на серебряный поднос, прежде чем поставить его на стол и раздать их, оставляя меня напоследок. Когда Роман протягивает мне прохладный бокал, наши пальцы соприкасаются, и его острый взгляд задерживается на мне всего на мгновение, заставляя мое сердце биться чаще.

Я с трудом сглатываю, принимая от него напиток, но когда выражение его лица становится жестче и он отводит взгляд, гнев разливается по моим венам, как расплавленная лава, опаляющая все на своем пути. Какого хрена он делает, смотря на меня таким образом? Всего несколько часов назад его толстый член был глубоко погружен в мою задницу. Самое меньшее, что он мог сделать, это улыбнуться мне. Ради всего святого.

Пытаясь игнорировать его обычные придурковатые наклонности, я сосредотачиваюсь на текущей игре.

Дилеру предлагают выпить, и когда он жадно делает большой глоток, я понимаю, что за все это время мы даже не спросили его имени, но, думаю, это уже не имеет значения. Когда копы постучат в дверь и спросят, знаем ли мы человека по имени бла-бла-бла, мы сможем честно ответить, что нет, и это хорошо в этом мире. Честность здесь редкость, и она имеет большое значение.

Собравшись с духом, дилер опускает бокал на бедро и смотрит на парней, обводя взглядом круг, минуя меня и возвращаясь к Роману, и, наконец, берет инициативу на себя.

— Итак, что все это значит? — спрашивает он. — Я предполагаю, что вы не часто приглашаете своих дилеров на позднюю выпивку.

Роман выдыхает и откидывается на спинку кресла.

— Ты прав, — говорит он, его взгляд опускается к содержимому его бокала, когда я замечаю Дила и Доу, бегущих по двору, словно только сейчас осознавших, что мы здесь. — Нам не нравится пускать людей в нашу жизнь. Мы всегда были скрытными людьми, однако твои навыки распространения привлекли наше внимание, и поэтому у нас есть к тебе предложение.

Его брови взлетают до линии волос, и он смотрит на Романа, разинув рот, как будто не может поверить в то, что слышит.

— Предложение? — спрашивает он со вздохом облегчения в голосе. — Я думал, это из-за того, что я пропустил нашу встречу на прошлой неделе.

— Мы еще вернемся к этому, — говорит Роман с мрачным намеком в голосе. — А пока давай обсудим, что ты можешь для нас сделать.

Улыбка растягивает его губы, когда он наклоняется вперед на своем кресле, а пламя костра отбрасывает мерцающие лучи света на его лицо.

— Я слушаю.

Роман на мгновение замолкает, когда Дил и Доу подходят и садятся рядом с нами, небрежно наблюдая за огнем, к ужасу дилера. Его глаза расширяются от страха при виде огромных волков, но он держит рот на замке, ожидая услышать все, что, блядь, Роман может ему предложить.

— Ты произвел на меня впечатление умного человека, — начинает Роман, неся полную хрень, начав с комплимента. — Поэтому я уверен, что ты слышал, как шепчутся о том, что моего отца собираются сместить.

Его брови снова взлетают вверх.

— Я, эээ, нет. Я этого не слышал.

Роман кивает.

— Что ж, считай, что теперь ты в курсе, — говорит он, прежде чем продолжить. — Мои братья и я возьмем на себя управление семейным бизнесом, а это значит, что произойдут некоторые изменения.

— Как я должен вписаться в эти изменения? — Спрашивает он. — Я всего лишь уличный дилер.

— Ты подаешь надежды, — признает Роман. — Твоя способность распространять продукт не похожа ни на одну другую, которую мы видели… По крайней мере, за последнее время. Захват бизнеса нашего отца означает, что мы заберем его запасы, и нам понадобится кто-то, чтобы распространить все это.

Дилер наблюдает за Романом прищуренными глазами, и я вижу, как в его голове вращаются шестеренки.

— О каком количестве продукта идет речь? — Спрашивает дилер. — У меня не так много связей в этой отрасли. Я не уверен, что смогу продавать еще больше.

— Даже за солидную премию?

В его глазах вспыхивает интерес, и он, воспользовавшись моментом, опрокидывает в себя то, что осталось в его стакане.

— Я имею в виду, что это работа на полную ставку. Для того, о чем вы меня просите, мне понадобится доступ к самолетам, машинам, контейнерам для перевозки грузов.

Роман кивает, понимая, как работает контрабанда наркотиков.

— Это не проблема, — говорит он. — Возможно, ты мог бы использовать те же самые, которые ты использовал, работая на моего отца.

Он слегка прищуривает глаза, но затем старается совладать с собой.

— Я, хммм. Прошу прощения? Твоего отца? Я никогда не встречался с твоим отцом.

Роман усмехается и встает, взбалтывая содержимое своего стакана. Он начинает расхаживать за креслом, и я наблюдаю, как дилер сосредотачивается на каждом его шаге.

— Знаешь, что меня по-настоящему бесит? — спрашивает он, останавливаясь, чтобы встретиться с испуганным взглядом дилера. — Змеи. Лжецы. Отморозки-дилеры, которых мой отец внедрил в мою жизнь с намерением поиметь меня.

Парень встает, яростно качая головой и поднимая руки вверх, изображая невинность.

— Клянусь, я не понимаю, о чем ты говоришь. Я всего лишь дилер. Не более того.

Глаза Романа сверкают.

— А я всего лишь бизнесмен, не более.

Дилер бледнеет, слишком хорошо зная, что Роман намного больше, чем просто бизнесмен — они все нечто большее.

— Послушай, — начинает он. — Я не знаю, где ты мог услышать что-то подобное. Кто-то явно мстит мне и хочет увидеть, как меня убьют, возможно, конкурент. Я знаю, что дилеры Джии Моретти недовольны тем, что я забрал их клиентов.

Роман смеется.

— Ты думаешь, Джиа угрожает дилер, зарабатывающий на краденом товаре жалкие десять, может, двадцать тысяч в неделю? Ты еще больший дурак чем я думал. — Роман опирается на спинку освободившегося кресла и устремляет свой жесткий взгляд на дилера, в то время как волки стоят рядом с ним. — Мы были на складе прошлой ночью. Мы видели тебя собственными гребаными глазами. Ты сам подписал себе смертный приговор.

Бокал выпадает у него из рук, а перед глазами проносится вся его гребаная жизнь, и он наконец понимает, что наебывать Джованни — это одно, а наебывать его сыновей — совсем другое дело.

Роман обходит свое кресло, и Маркус с Леви встают, преграждая дилеру путь к отступлению, хотя Дил и Доу стоят рядом, и он не успел бы сделать и шага, как они набросились бы на него.

Маркус обходит спинку моего кресла и наклоняется вперед, обхватывая рукой мое горло, пока его губы скользят по чувствительной коже моей шеи. Его большой палец совершает нежные круговые движения, скользя прямо по артерии на моем горле.

— Когда сомневаешься, — говорит он мне, в его тоне нарастает глубокое, порочное возбуждение. — Всегда целься в артерию.

Меня пронзает дрожь, и я сажусь чуть прямее, широко раскрыв глаза.

Роман встает перед дилером, его взгляд более смертоносный, чем я когда-либо видела.

— Ты знаешь, что случается с теми, кто пытается нас обмануть? С теми, кто замышляет и планирует наше уничтожение? — он делает паузу, позволяя своим словам осесть. — Они умирают от наших рук, их глотки вырывают прямо из тел.

Мужчина таращится на него, и в последней отчаянной попытке спастись заносит кулак назад и наносит удар прямо в лицо Роману, но ничто не может сравниться с рефлексами Романа. Он ловит кулак мужчины в свою руку, когда тот оказывается в нескольких дюймах от его челюсти.

Дилер задыхается, его охватывает страх, когда он выдерживает жесткий взгляд Романа.

— Доу, — требует Роман.

И как только Роман отпускает кулак парня и отворачивается, Доу проносится мимо небольшого костра и бросается на дилера, не дав ему ни малейшего предупреждения, прежде чем врезаться ему в грудь. Дилер вскрикивает, когда Доу без особых усилий сбивает его с ног.

Дикое рычание разрывает ночь, когда ее зубы впиваются в его кажу, направляясь прямо к горлу. Она вцепляется в него, ее голова яростно мотается слева направо, а кровь хлещет вокруг нее ужасающей волной. Я изумленно смотрю на волка. Моя драгоценная, милая Доу, которая кладет свою огромную голову мне на колени, которая плачет о своем брате, когда он ранен. Я знала, что она способна на жестокие поступки, но никогда не думала, что она способна на что-то подобное.

Кровь разливается по бассейну, попадая в воду, и леденящий душу крик вырывается из глотки дилера. Он борется с ее хваткой, отчаянно пытаясь сбросить ее с себя, но она слишком тяжелая. Даже один из парней не смог бы оторвать ее, не сейчас. Эта милая девушка в ударе, и ее ничто не остановит, пока она не выполнит свою работу.

Она не отпускает, рычит и раздирает его в ночи и это не похоже ни на что, что я когда-либо видела. Возможно, именно такую сцену представляли себе парни, когда рассказывали всему миру, что меня растерзал медведь… хотя, возможно, я не хочу этого знать.

Губы Маркуса скользят по моей коже.

— Ты готова? — Выдыхает он. — В любую секунду.

И мгновением позже Доу вырывает глотку дилера прямо из его тела, разбрызгивая повсюду кровь. Она трясет головой, сжимая зубами его глотку у себя в пасти, как игрушку, прежде чем снова посмотреть на Романа гордым взглядом. Роман кивает ей, и она важно отходит и плюхается рядом с Дилом, кладя перед ним глотку, как подарок, в то время как тело дилера сотрясается в конвульсиях.