Дикая принцесса

8. ЕЛЕНА

— Нам нужно купить что-нибудь выпить по дороге, — говорю я ему, когда мы выходим из такси в нескольких кварталах от нашего мотеля. — Это будет весело.

— Что я говорил о веселье? — Левин смотрит на меня сверху вниз. — Это отвлекающий маневр, который нам не нужен…

— Это вероятно поможет мне заснуть. — Я поднимаю на него глаза и ободряюще улыбаюсь. — Я уже хочу спать после выпивки в ресторане.

— Мне не следовало знакомить тебя с настоящим алкоголем. — Левин испускает долгий вздох и качает головой. — Ладно. Мы возьмем немного пива, но тебе оно не понравится.

— Ты этого не знаешь.

Он начинает что-то говорить, делает паузу и снова качает головой.

— Знаешь что? Ты права. Я этого не знаю. Но я готов поспорить, что тебе не понравится.

— Я приму это пари. — Я улыбаюсь ему, а он смотрит на меня сверху вниз, его губы кривятся в забавной ухмылке.

— У тебя нет денег, Елена, — мягко говорит он мне, в его голосе слышится смех, и я чувствую, как он льется на меня, словно теплый мед.

Это так правильно. Так естественно. Не понимаю, почему он так сопротивляется. Нам хорошо вместе. Я хочу больше этого. Я хочу больше его.

Левин ведет меня в маленький, небрежно выглядящий магазинчик, держа меня очень близко к себе, пока он покупает ящик пива.

— Это плохая идея, — говорит он мне, когда мы выходим. — Ты плохо на меня влияешь.

— Зато весело, — говорю я ему с ухмылкой, когда мы подходим к мотелю.

Левин отправляет меня внутрь первой, сканируя парковку, прежде чем запереть за нами дверь.

— Ладно, — говорит он, глядя на меня, когда садится на край кровати с ящиком пива. — Я собираюсь выпить одно. А ты попробуешь, возненавидишь и на этом все закончится.

— Посмотрим. — Я все еще ухмыляюсь ему, когда тянусь за пивом, которое он мне протягивает, крышка уже откручена. Я делаю глоток, чувствуя на себе его взгляд, и все, что я могу сделать, чтобы не выплюнуть его… это сдерживаться. Не хочу, чтобы он видел, какое оно ужасное на вкус. Это полная противоположность напитку, который мы пили в ресторане: немного кислое, немного горькое, без особого аромата, кроме привкуса старых фруктов. Но я заставляю себя выпить, а когда поднимаю глаза, вижу, что Левин ухмыляется.

— Тебе не нравится. — Он протягивает руку за пивом, и я отдергиваю ее.

— Не так быстро. Если оно мне не нравится, это не значит, что я не буду его пить.

— Говоришь как истинная малолетка — смеется он, отпивая от своего пива.

Я морщу нос, глядя на него.

— Ну, если я малолетка тогда… давай сыграем в игру с выпивкой. Раз уж я сегодня пробую что-то новое.

— Это не очень хорошая идея… — начинает говорить Левин, и я закатываю глаза.

— Мы в мотеле. Остаемся на ночь. Ничего не изменится, если мы сядем здесь, выпьем и поиграем, я никогда этого не делала. Это ты сказал, что у нас нет ограничений по времени, пока мы ждем паспорта.

Левин колеблется, и на мгновение мне кажется, что он собирается сказать мне, что это совершенно не так, что он ни за что не пойдет на это. Но потом он выдыхает и пожимает плечами.

— Ладно. Давай сыграем в твою пьяную игру. Кажется, я не делал этого уже лет двадцать.

— Сейчас самое время. — Я ухмыляюсь ему. — Ладно, я начну.

— Как это работает? Если я это делал, то я пью?

Я киваю.

— Думаю, да? Я никогда не играла в это раньше. Но я читала об этом в книге. Думаю, так оно и работает.

— Значит, так и поступим.

— Я никогда… — Я сделала паузу, задумавшись. — Я никогда ничего не крала.

— Это похоже на дешевый удар. — Левин делает глоток пива. — Эти деньги из банкомата были для нас обоих.

— Это был первый раз, когда ты что-то украл? — Я поднимаю на него бровь.

— Не думаю, что игра работает именно так, — говорит Левин, сузив на меня глаза. — Ты не можешь задавать больше вопросов. Или ты не хочешь продолжать игру?

— Ладно. — Я игриво смотрю на него. — Я никогда никого не убивала.

— Опять дешевая шутка. Ты видела, как я убил тех людей в самолете. Опять же, для нас обоих. — Левин делает глоток. — Теперь моя очередь?

— По-моему, я должна придумать что-то такое, чего ты еще не делал? Но, конечно, давай. Это, наверное, займет слишком много времени.

Левин бросает на меня пристальный взгляд, а затем задумывается, ковыряясь в этикетке на своей бутылке пива.

— Я никогда не читал романтических романов, — говорит он наконец, и я не могу сдержать смех, который так и рвется наружу.

— Это меня нисколько не удивляет, — сообщаю я ему, прежде чем сделать глоток своего пива.

— Ладно, снова моя очередь.

— Это кажется несправедливым, но, конечно продолжай. — Левин смотрит на меня. — Ты делаешь больше раундов, чем я.

— Ладно, тогда давай ты еще раз.

Левин хмурится.

— Я никогда не… ах, черт. Если честно, я даже не представляю, что я могу сказать такого, чего я не делал.

— Ты не можешь делать все. — Я сужаю на него глаза. — Ты не настолько стар.

— Ты права, не так уж и стар. — Левин смотрит на меня. — Я никогда не ел в ресторане с мишленовской звездой. Я бывал на многих шикарных ужинах, но в ресторане такого уровня никогда.

— Я тоже этого не делала. Я всю жизнь прожила в доме своего отца, помнишь? Иногда мы выезжали всей семьей, но ничего подобного.

— Ну что ж. — Левин усмехается. — Значит, в этом раунде не пьем.

Я заметила, что каждый раз, когда он пьет, он делает очень маленький глоток, как будто пытается не опьянеть слишком сильно. Он делает паузу, когда я открываю рот для очередного глотка, и качает головой.

— Попридержи эту мысль, — спокойно говорит он. — Я хочу убедиться, что все стало немного безопаснее. Кажется, я слышал шум снаружи.

Я чувствую, как напрягаюсь при этом, воспоминания о людях, ворвавшихся в мой номер, все еще свежи. Левин достает пистолет, выглядывает из щели в занавеске, затем медленно идет к двери, приоткрывает ее и выскальзывает наружу. Я сижу, ухватившись одной рукой за край кровати, и глотаю пиво, внезапно почувствовав, что мне необходимо выпить.

Я допила пиво и пытаюсь сообразить, как снять крышку со следующей бутылки, когда снова появляется Левин.

— Крути, — говорит он мне, оглядывая комнату.

Я кручу, но ничего не происходит.

— Мы в безопасности? — нервно спрашиваю я, и Левин кивает.

— Пока, во всяком случае. Я ничего не увидел снаружи. Но я собираюсь запереть дверь на всякий случай. Дай мне минутку.

Я наблюдаю за тем, как он ставит тяжелый комод перед дверью, сдвигает стул так, что мебель оказывается переставленной, а дверь полностью заблокированной. Остается еще окно, но не думаю, что с этим можно что-то сделать.

Он возвращается и садится рядом со мной, положив пистолет на тумбочку.

— Лучше быть готовым, — спокойно говорит он. — Особенно после нескольких стаканов.

При этих словах Левин берет пиво из моей руки, без труда откручивает крышку и возвращает его мне.

— На чем мы остановились?

Он выглядит немного более расслабленным, чем раньше, и мне это нравится. Не знаю, дело ли в напитках или в том, что он действительно веселится, но мне нравится видеть эту его сторону.

— Я хотела сказать… я никогда не спала с женщиной. — Я нахально ухмыляюсь, а он закатывает глаза.

— Господи, Елена, ты должна прекратить эти подколы, иначе я перестану пить. Конечно, ты этого не делала, и, конечно, я делал. Ты…

Он внезапно прерывается и смотрит на меня с таким жаром в голубых глазах, что меня пробирает дрожь. Я прекрасно знаю, как сильно он старается не думать о той ночи или о том, что мы делали совсем недавно, но сейчас он думает об этом. Насколько подробно, я не знаю, но я знаю, и то, что он думает об этом, вызывает во мне дрожь.

Левин прочищает горло и делает еще один глоток вне очереди.

— У меня никогда не было дома, — говорит он наконец. — Только квартиры и отели.

От меня не ускользает, что с каждым ответом он начинает предлагать все больше информации. Может, это потому, что он пьянеет? Интересно, и я надеюсь, что если это так, то он продолжит пить. Я узнаю о нем больше, чем когда-либо, и это восхитительно.

— У меня никогда не было секса более чем с одним человеком. Сразу, — быстро поправляю я, и Левин хмурится.

— Ты просто пытаешься узнать подробности о моей сексуальной жизни, Елена?

Я пожимаю плечами.

— Может быть, мне любопытно.

— Ты действительно хочешь знать? — Он смотрит на меня с неожиданной настороженностью, его поведение немного более трезвое, чем за мгновение до этого. — Я бы подумал, что ты ревнуешь.

Меня охватывает странное волнение. Я ревную его к другим женщинам, но то, что он считает, что я должна ревновать, подразумевает, что он действительно знает, что между нами что-то есть. Если бы ничего не было, он бы даже не думал об этом.

Я слишком много думаю. Я пьяна, и…

— Ты пьешь или нет? — Пробурчала я, желая прервать ход своих мыслей. — Потому что если ты…

Левин сужает на меня глаза, но делает глоток.

— Довольна? — Спрашивает он, и в его голосе слышны нотки, которых раньше не было, как будто мы перешли на какую-то территорию, которая его не совсем устраивает.

— Ладно, давай сыграем во что-нибудь другое. Правда или вызов, — предлагаю я, и Левин хмурится.

— Может, пора немного отдохнуть…

— Я не хочу спать.

— Ты же говорила, что от выпивки хочется спать…

Он смотрит на меня, и мы на мгновение сталкиваемся взглядами.

— Ладно, — говорю я ему, пожимая плечами. — Я придумала это, чтобы мы могли весело провести ночь.

Левин хмурится.

— Ты не можешь мне лгать, Елена. Не в такой ситуации…

— Это не было чем-то важным. — Я вздохнула. — Я просто пытаюсь сделать все это немного менее…

— Хорошо. — Левин качает головой. — Я понял. Мы поиграем в твою игру еще немного.

— Хорошо. — Я одариваю его блестящей улыбкой. — Правда или вызов?

— Правда, — сразу же отвечает Левин, и я качаю головой.

— Скучный выбор, но хорошо. Сколько людей ты убил?

— Другая правда. — Голос Левина становится резче, и я ухмыляюсь. Я знала, что он не ответит.

— Если ты не ответишь, значит, это будет вызов.

— Елена, клянусь богом…

— Я не устанавливаю правила. — Я улыбаюсь ему, отпивая еще один глоток пива просто так, и вижу, как он борется со своим терпением. На минуту мне кажется, что он собирается сказать мне, игра закончена, но потом он пожимает плечами.

— Тогда дерзай.

Я чувствую, как мое сердце подпрыгивает в горле. Я знаю, что хочу сказать, но мне вдруг становится очень страшно. Не знаю, выдержу ли я, если он отвергнет меня.

Я придвигаюсь чуть ближе к кровати, у меня перехватывает дыхание, и я наклоняю подбородок вверх, глядя прямо в эти голубые глаза, от которых у меня всегда кружится голова, когда они встречаются с моими.

— Поцелуй меня снова, — тихо шепчу я. — По-настоящему поцелуй меня, я имею в виду… как после аукциона.

Он мгновенно напрягается. Я чувствую это даже с расстояния в несколько дюймов. Его губы раздвигаются, и я слышу, как он собирается произнести мое имя, как предупреждает меня, что я зашла слишком далеко. Но ни звука не раздается.

Я нерешительно протягиваю руку, чуть ближе придвигаясь к кровати и ставя свое пиво на край тумбочки. Моя рука касается ворсистого хлопка его футболки, и я уже так близко, что, если бы он протянул руку, я бы оказалась в его объятиях.

— Елена. — Когда он шепчет мое имя, это почти мольба. Я не знаю, мольба ли это о большем или мольба о том, чтобы я перестала его искушать, но я не знаю, волнует ли меня это. Сейчас я чувствую, что готова умереть, лишь бы его губы снова были на моих.

— Пожалуйста, поцелуй меня, — шепчу я, и он закрывает глаза.

— Господи, Елена…

Это предупреждение, которого я ждала, но я не собираюсь позволить ему остановить меня. Я слишком сильно хочу этого, чтобы остановиться.

Я протягиваю руку, мои пальцы впиваются в его рубашку. Он начинает отступать, словно собираясь остановить то, что произойдет дальше, но я тянусь к нему одной рукой, загибая ее к его шее, и наклоняюсь, встречая его губы.

На вкус он похож на пиво, которое мы пили, под ним что-то острое и соленое, и меня охватывает дрожь от прикосновения его губ к моим. Я ощущаю, все вокруг: мягкие волосы на его шее под моими кончиками пальцев, влажность между нашими губами, биение его сердца под моей рукой. Мне кажется, что я могла бы остаться в этом моменте навсегда и быть счастливой.

— Пожалуйста, поцелуй меня, — шепчу я ему в губы. — Я чертовски хочу этого, Левин Волков.

Его руки поднимаются, и я думаю, что он собирается оттолкнуть меня. Но вместо этого я чувствую их по обе стороны от своего лица, и он притягивает меня к себе.

Я задыхаюсь, и его язык проникает в мой рот. Поцелуй горячий, голодный и отчаянный, он совсем не похож на поцелуй после аукциона, который был медленным, нежным и практичным, поцелуй мужчины, пытающегося поцеловать меня именно так, как, по его мнению, я должна быть поцелована, но… этот поцелуй, мужчины, который знает, что не должен меня целовать, но все равно делает это, потому что не может остановиться.

Это пронзает меня волной, зажигает меня, и я крепче сжимаю его руку за головой, наполовину усаживаясь к нему на колени, и приникаю своим ртом к его рту, путаясь языком с его языком, и стону, прижимаясь к его губам.

— Блядь, Елена, блядь…, — простонал он, его руки все еще обхватывают мое лицо, прижимая мой рот к своему, и он впивается в меня еще одним поцелуем. Я боюсь пошевелиться, боюсь спугнуть его момент, но когда его язык скользит по моему рту, я тянусь вниз, чтобы коснуться его бедра, мышцы подрагивают сквозь джинсы, когда я прижимаю ладонь к его ноге. Я скольжу по ней вверх, желая почувствовать его член. Я хочу почувствовать, насколько он тверд для меня.

Моя рука прижимается к толстому гребню, и я стону, чувствуя, как сжимаюсь при мысли о том, что он снова во мне. Я хочу сделать это снова, теперь уже не в первый раз, теперь, когда это не так больно. Я хочу узнать, каково это во второй раз, и в третий, и в четвертый. Я хочу испытать все это вместе с ним.

Я хочу с ним всего.

Он выдыхает мое имя в мои губы, и внезапно я оказываюсь на кровати, опираясь на подушки, а Левин наваливается на меня своим мускулистым телом. Я чувствую скрежет джинсов о внутреннюю поверхность бедер, когда они раздвигаются его бедрами, и мне кажется, что я не могу дышать. Он смотрит на меня сверху вниз, губы покраснели от наших поцелуев, глаза темные.

— Осмелишься попросить что-нибудь еще, Елена, — пробормотал он, и я услышала в его голосе мягкий смешок с вызовом.

Он немного пьян. Не думаю, что сильно, и не настолько, чтобы не вспомнить об этом утром, и я рада этому. Я хочу, чтобы он вспомнил. Но достаточно, чтобы я смогла пробиться сквозь его защиту, достаточно, чтобы он не мог сопротивляться мне так, как обычно.

Я не должна пользоваться этим. Но я не могу удержаться.

— Осмелюсь предложить тебе запустить руку под мое платье, — шепчу я, приближая свой рот к его, и чувствую, как он вздрагивает.

Его рука опускается к моему бедру, скользит вниз к подолу моего сарафана, его пальцы вцепляются в него и начинают поднимать его.

— Где тебе нужна моя рука? — Бормочет он, и у меня перехватывает дыхание. — Покажи мне.

— Для начала здесь. — Я прижимаю пальцы к груди, и глаза Левина опускаются вниз, его взгляд теплеет.

Его ладонь скользит под платье, вверх по бедру, кончики пальцев касаются костей бедер. Он скользит вверх по животу, между грудей, пока его пальцы не сменяют мои, обхватывая мягкую плоть, а его ладонь не скользит по моему соску. Я задыхаюсь, ощущения вспыхивают на коже, и Левин проводит кончиками пальцев по напрягшейся плоти, дразня ее до жесткого пика.

Его рука скользит к другой груди, делая то же самое, пока они не набухают, соски не становятся твердыми и болезненными, а между бедер не собирается влага. Его бедра смещаются в мою сторону, ширинка грубо прижимается к тонкой ткани, и я стону, выгибаясь дугой вверх, скрежеща по нему.

— Господи, Елена, ты сведешь меня с ума. — Он вытаскивает руку из-под моего платья и вздрагивает, пытаясь удержаться на месте.

— Осмелюсь предложить тебе снять с меня мое платье. — Я поднимаю подбородок, ожидая, что он скажет мне, что он ничего не спрашивал и ничего не будет делать, зная, что мы уже давно вышли за рамки настоящей игры. Это просто тонко завуалированный предлог для того, чтобы я сказала Левину, что я хочу, чтобы он сделал со мной, и чтобы он выполнил это, хотя он знает, что не должен.

Или, по крайней мере, думает, что не должен.

Я бы с этим не согласилась.

Он делает еще один долгий вдох, его взгляд ищет мой. Его губы касаются моего рта, сначала мягко, а потом все сильнее, и я чувствую, как его руки тянутся к моему платью.

— Я не должен этого делать, — шепчет он мне в губы, но продолжает сдвигать ткань вверх. Все выше, выше, выше, пока оно не становится выше моих бедер, талии, и я приподнимаюсь, чтобы он мог стянуть его через голову и отбросить на кровать.

Его взгляд скользит по моему телу, по обнаженной груди, по гладкому, упругому животу, по единственной оставшейся на мне одежде. Я чувствую, как он напрягается, его руки снова обхватывают мое лицо, его рот прижимается к моему, как будто оттягивая момент, когда он должен будет решить остановиться или пойти дальше. Между нами теперь так мало.

— Я осмелюсь снять с тебя рубашку. — Я протягиваю руку вверх, и мои пальцы пробегают по ней. — Или ты можешь осмелиться сделать это вместо меня.

Я чувствую, что он колеблется, его взгляд горяч и голоден. Я вижу войну, которую он ведет внутри себя, и вижу, как близок он к поражению. Хорошая девушка остановила бы это. Хорошая девушка сказала бы ему не делать ничего, в чем он не уверен. Подумать об этом утром, когда он протрезвеет. Хорошая девушка снова надела бы свое платье. Но я всю жизнь была хорошей девочкой, и все, чего я хочу, это узнать, каково это, быть плохой.

Я выгибаюсь дугой вверх, мои пальцы вцепляются в его рубашку и тянут ее вверх.

— Осмелься, — шепчу я снова, слова горловые и полные того же желания, которое я вижу на его лице, и Левин тихо ругается под его дыханием.

— Черт, Елена. Я осмелюсь. Я осмеливаюсь снять блядь ее.

— Принято, — шепчу я и стягиваю его рубашку через голову.

Он великолепен без рубашки. Я помню, как он волновался в первую ночь, когда мы были вместе, как будто я не захочу его, когда увижу его без рубашки. Как будто все эти чернила, размазанные по его коже, покажутся мне отталкивающими, а не сексуальными. Он выглядит опасным, смертельно опасным.

Я провожу по нему руками, чувствуя, как напрягаются мышцы. Он вздрагивает под моими прикосновениями, его бедра снова подрагивают, и я чувствую, насколько он тверд. Ему, должно быть, больно, он умирает от желания оказаться внутри меня, и я знаю, что он тянет время. Мои прикосновения — еще один способ отложить решение, стоящее перед ним. Но я не хочу останавливаться. Он так хорош под моими руками, твердый и мужественный, и я тянусь вверх, чтобы обхватить его руками, снова притягивая к себе.

— Осмелься снять с меня трусики, — шепчу я, прежде чем его рот снова накрывает мой, и я чувствую, как его член бьется об меня. Это посылает через меня поток желания, пропитывая тонкий хлопок между ног, осознавая, что я делаю с ним, насколько сильно я могу возбудить этого сильного мужчину, как я могу его завести. Как я влияю на его самоконтроль.

Это опьяняет сильнее, чем алкоголь.

— Елена… — снова выдыхает он мое имя, но его пальцы уже на краю моих трусиков, стягивают их вниз. Его пальцы задевают ткань между моих ног, и он вдыхает. — Боже, ты такая чертовски мокрая…

— Для тебя, — шепчу я, глядя на него сверху. — Я такая чертовски мокрая для тебя.

Его рука дергается, спуская трусики вниз по моим ногам. Его пальцы скользят по внутренней стороне моего бедра, оказываясь так близко к тому месту, где они мне нужны, и я смотрю на него, тяжело дыша.

— Заставь меня кончить — шепчу я, и Левин смотрит на меня так, будто никогда раньше не видел.

— Ты очень дерзкая для той, кто только недавно лишился девственности, — бормочет он, но его пальцы уже скользят выше.

— Ты уже говорил это раньше. — Я раздвигаю ноги чуть шире, выгибаясь дугой. — Может быть, я выясняю, чего хочу.

— Ты не знаешь, чего хочешь, — вздыхает он, его пальцы уже почти рядом. Я чувствую их, почти касаясь внешних складок моей киски, и сжимаюсь, страстно желая, чтобы он коснулся меня там.

— Я знаю, — шепчу я и наклоняюсь, чтобы поцеловать его, как раз в тот момент, когда его пальцы проскальзывают между моими складочками и касаются моего клитора.

Я задыхаюсь, когда он целует меня в ответ, его язык жадно скользит по моему, а его пальцы начинают искусно работать с моим клитором, перекатываясь по нему так, что я вспыхиваю от удовольствия. Кажется, он точно знает нужный темп, нужные прикосновения, пока я не становлюсь такой скользкой, что трения почти не хватает, и все же это чертовски приятно.

Мои бедра бьются о его руку, желая большего, и он дает мне это. Быстрее и быстрее, прижимаясь к моей самой чувствительной плоти, пока я не понимаю, что нахожусь на грани, так близко к тому, чтобы кончить. Так близко к тому, что мне нужно…

Я вскрикиваю, когда он опрокидывает меня на край, два пальца прижимаются, удерживая мой клитор на месте, а его большой палец проводит по нему вверх и вниз, снова и снова. Я разбиваюсь вдребезги, стону его имя в его губы, беспомощно бьюсь о его руку, когда сильно кончаю.

Его пальцы становятся совсем неподвижными, и он начинает отстраняться. Я все еще дрожу, у меня перехватывает дыхание, но я не хочу, чтобы это прекращалось. Я не могу вынести, чтобы он перестал прикасаться ко мне. Пока не могу.

Я тянусь вниз, моя рука обхватывает его.

— Повтори это своим языком.

Выражение его лица выражает такое вожделение, что я понимаю, что уловила нечто, что его заводит, и меня захватывает мысль о том, что он так сильно возбуждается, спускаясь на меня.

— Бля…, — дышит он, его пальцы все еще слегка касаются моей киски.

— Пожалуйста, — шепчу я, чуть больше раздвигая для него ноги, подтягивая колени назад, чтобы, если он посмотрит вниз, он увидел меня открытой и влажной для него. — Я хочу этого. Пожалуйста…

Левин закрывает глаза, но я вижу, что он уже проиграл борьбу. Он медленно опускается ниже, целуя мои ребра, живот, бедра, а его руки скользят по моим внутренним поверхностям бедер.

— Ты когда-нибудь делал с девушкой… там снизу? — Робко спрашиваю я, когда он целует чуть выше моей киски, его теплое дыхание ласкает мою влажную плоть.

— Здесь? — Левин проводит губами по моему клитору, и я задыхаюсь, качая головой.

— Нет, ниже. — Я не могу этого сказать. Я еще не настолько дерзка.

— Здесь? — Его губы скользят по моей киске, спускаясь к входу, и я вскрикиваю, когда его язык прижимается ко мне, проталкиваясь внутрь, как маленький, гибкий член. Я чувствую, как его большие пальцы прижимаются к моим складочкам, открывая меня, когда он вводит в меня свой язык, изгибая его, и я стону от нового, неожиданного удовольствия.

Я качаю головой, не зная, видит ли он вообще.

— Ниже, — задыхаюсь я, и Левин стонет, его язык все еще медленно входит и выходит из меня, а он прижимает палец к моей тугой дырочке под ним.

— Да, — выдыхаю я, и Левин еще раз проводит языком по моему телу, а затем вынимает его из меня и стонет, глядя вверх.

— Я не хочу рассказывать тебе о других женщинах, — хрипло говорит он. — Ты должна быть единственной женщиной, о которой я думаю, когда мы в постели, Елена. Когда мы…

Он прерывается, и я смотрю на него сверху вниз. Я хочу попросить его закончить, но не думаю, что смогу говорить. Когда мы будем в постели. Слова эхом отдаются в моем сознании, подразумевая, что будет и другой раз, подразумевая, что мы не собираемся останавливаться…

Его язык проносится вверх, по моему клитору, и я забываю думать. Я забываю обо всем, кроме теплого жара его языка на моем сверхчувствительном клиторе, его ощущений, того, как он заставляет меня чувствовать. Я задыхаюсь, когда он плотнее прижимается ко мне губами, засасывая мой клитор в рот, и его язык трепещет на нем, подталкивая меня к очередному оргазму.

Как раз в тот момент, когда я чувствую, что перехожу грань, и наслаждение накатывает на меня волнами, он вводит палец в мою попку. Он проникает только до первой костяшки, но я удивленно вскрикиваю, дергаюсь, и его палец проникает глубже. Это вызывает во мне очередную волну спазмов, второй оргазм сразу же накладывается на первый. Мои пальцы впиваются в его шею, и я выгибаюсь вверх, оседлав его язык во время бурной кульминации, пока его язык работает с моим клитором, а его палец остается в моей попке.

Он отстраняется, как только я опускаюсь на кровать, его лицо напряжено.

— Черт, Елена, мне так жаль…

— Не надо, — вздыхаю я, все еще задыхаясь. — Мне очень хорошо. Это заставило меня кончить сильнее…

Левин смотрит на меня так, будто никогда раньше меня не видел.

— Я не хотел вводить его так далеко. Я вообще не должен был этого делать…

— Ты когда-нибудь трахал девушку в задницу?

Слова прозвучали более резко, чем я хотела, и Левин моргает на меня, как будто не уверен, что правильно меня расслышал.

— Откуда, блядь, ты вообще об этом знаешь, Елена? — Говорит он наконец, откидываясь на пятки. Он все еще без рубашки, его член твердый и выглядит так, будто вот-вот вырвется из джинсов, и все, чего я хочу, это чтобы он вошел в меня на все дюймы прямо сейчас. Я уверена, что могу кончить еще раз.

Я наклоняю подбородок вверх.

— Я не совсем уверена, что мне нравится твой тон, — надменно говорю я ему. — Но я прочитала много книг.

Левин вздыхает, проводит рукой по волосам, глядя на меня. При всем его явном раздражении я замечаю, что его эрекция ничуть не ослабевает.

— Все не так, как в книгах, Елена. И не в реальной жизни. Многим женщинам это не нравится. И я… — Он колеблется. — Я никогда не делал этого с неопытной женщиной.

— Как и все остальное. — В моем тоне слышится легкий намек на горечь, ревность, и я знаю, что это незаслуженно, но мне все равно. Раньше я сама расспрашивала его о других женщинах, но теперь понимаю, что не хочу об этом слышать. Я не хочу думать о том, как он стонет от удовольствия, когда вводит свой член в задницу другой женщины, как она умоляет его сделать с ней все те грязные вещи, от которых у меня мурашки по коже, а он делает это с готовностью, вместо того чтобы изо всех сил бороться со своим желанием.

— Я же сказал тебе, почему. — Он смотрит на меня с нарастающим отчаянием, но все еще тверд как камень. — Мне нравились женщины, с которыми можно было бы поддерживать непринужденные отношения. Это означало, что никаких девственниц.

— Но тебе это понравилось? — Я немного приподнимаюсь на подушках и вижу, как его глаза, несмотря на себя, перебегают на мою грудь. — То, что я была девственницей?

— Елена…, — предупреждает он, и это одно слово говорит мне ответ, даже если он не хочет произносить его вслух.

Ему это понравилось.

— Ты сделал так, чтобы мне было хорошо, — шепчу я. — В первый раз. Поэтому я уверена, что все, что ты мне покажешь, будет хорошо. Ты сделаешь это хорошо.

Я сажусь, наклоняясь вперед, и снова провожу рукой по его бедру. Я чувствую, как он вздрагивает, как его член подрагивает под моими пальцами, когда я касаюсь его там.

— Ты нужен мне внутри меня, — шепчу я, глядя на него сверху. — Везде.