Дипломатия Волков. Месть Драконов. Отвага Соколов

Глава 21

Солнце нещадно испепеляло Тысячу Плясунов яростно раскаленными и тяжело обрушивающимися на землю лучами. Стоя в передней части гондолы «Сердца Огня», Криспин разглядывал призывавшее его к себе красное свечение, пронзающее толщу воды, и безмолвно поносил на все лады Ри, клянясь взыскать с изобретательного братца — хотя бы даже с мертвого — в полной мере все, что причиталось с человека, выбросившего Зеркало Душ в глубины морские. Его рубиновое свечение Криспин мог видеть с высоты даже днем. И тем сильнее была его ярость — от того, что Зеркало не давалось ему в руки.

Трое его собственных людей — галвейских солдат он не считал — погибли, пытаясь достать Зеркало из моря. Горрахи плотным кольцом кружили вокруг утопленного предмета… кружили, кружили, и всякий раз, когда кто-нибудь пытался с помощью кошки зацепить его, эти чудовища хватали цепь и начинали тащить ее вниз, так что в половине случаев твари утаскивали смельчака в воду. Рядом плавал брюхом вверх мертвый горрах, как свидетельство того, что чудовища не всегда одерживали победу; по сравнению с другими тварями этот был не слишком большой — от морды его до задней оконечности тела на нем поместились бы рядком десяток мужчин. Морские стервятники, чайки и черноклювы облепили тушу словно гигантские сородичи жадных до падали мух, уже носившихся повсюду целыми тучами. Зубья-захваты грозно торчали по краям огромной пасти, костлявое, покрытое панцирем тело уже смердело в этой гнетущей жаре, две когтистые, покрытые шипами передние лапы торчали над головой в жесте капитуляции. Этот горрах зацепился челюстью за кошку, матросы выбрали цепь, а пилот, мгновенно приняв решение, поднял аэрибль вверх, насколько было возможно. Потом цепь отпустили, и упавшее чудовище разбилось, ударившись всей тушей о воду.

Однако это вовсе не доставило им хоть мало-мальского удовлетворения. Так они потеряли первую из двух кошек. Второй — найденной на «Сокровище ветра» вместе с запасной цепью — они лишились, когда ее заглотил крупный горрах, едва не утянувший под воду «Сердце Огня». Им пришлось перерубить цепь, отпустив чудовище на волю.

Поэтому Криспину пришлось отослать «Галвейского Орла», пытавшегося обнаружить шлюпку, на которой находился Ри со своими спутниками, обратно в Гофт за кошками, балкой для установки ее в передней части гондолы и солдатами, которым предстояло обслуживать подъемный механизм. Большую часть дня он провел, ожидая возвращения Анвина с необходимым снаряжением. Тот вернулся в скверном настроении, поскольку пилот попробовал поднять тревогу и известить Галвеев о том, что Сабиры захватили аэрибли… Словом, Анвину пришлось его поприжать. Криспин подумал, что брату, пожалуй, повезло, что он не убил пилота своего аэрибля… впрочем, к несчастью, это в любом случае необходимо будет сделать после завершения всей работы.

А пока следовало сконцентрировать внимание на деле. Зеркало Душ призывало к себе Криспина. Он мог обонять его, ощущать этот предмет на вкус, мог видеть его искрящийся свет… Зеркало знало его имя и тихо напевало для него — так, чтобы слышал лишь он один. Если бы не горрахи, он провел бы Трансформацию и нырнул в воду, чтобы своими руками поднять со дна этот предмет.

Но, увы, сейчас он был способен лишь смотреть на воду, потеть, давить морскую мошкару и кровососов и беспокоиться. Криспина досаждали сомнения. Его не волновали людские потери: большая часть экипажа была укомплектована гофтскими Галвеями, а людей заменить легче, чем найти подходящий крюк или цепь. Тревожило Криспина то, что, возможно, ему так и не удастся завладеть Зеркалом… вполне вероятно, что никакие усилия не помогут поднять его на поверхность. Кроме того, не исключено, что в случае удачного извлечения из моря ему так и не удастся заставить его действовать. Или же оно заработает — но совсем не так, как обещал ему голос.

Но если только оно даст именно то, что сулил ему таинственный собеседник… тогда он, Криспин, станет богом. Он получит власть, бессмертие, новые магические возможности, недоступные ему прежде. Ради всего этого он готов был терпеть любые неудобства и неприятности.

Со стрелы подъемного механизма донеслись голоса двоих членов экипажа:

— Мы что-то зацепили, парат! Крюк держит, и мы поднимаем его.

Горрахи были повсюду. Они жались к цепи, точно чуяли какую-то добычу. Звенья лязгали на барабане, выносная стрела под тяжестью отклонялась все больше и больше влево; нос аэрибля уходил вправо, уравновешивая движение стрелы, люди на палубе гондолы налегали на рычаги, обливались потом и ругались.

Из глубин восставал ослепительный красный свет, словно наживка притягивающий к себе горрахов. Криспин подошел к борту гондолы и, прищурясь, смотрел вниз, пытаясь разглядеть что-либо в мятущихся взбаламученных водах. Сердце его трепетало, под ложечкой сладко ныло. Запах жимолости делался все сильнее, и точно так же креп неразлучный с ним тлетворный дух.

К горлу на мгновение подкатила тошнота: желудок уже не мог выносить этой вони. Криспин поежился; инстинкт требовал немедленно бросить эту штуку обратно на дно… уверяя его, что он пожалеет, если оставит Зеркало у себя. Сердце молило прекратить подъем, не раздумывая повернуть домой, удовлетворившись сокровищами, которыми набит трюм «Сокровища ветра», и навсегда забыть о Зеркале Душ.

Однако Криспин не имел привычки прислушиваться к голосу сердца или инстинкта. Если мужчина начинает руководствоваться подобными советами, значит, он лишился ума. А ум говорил ему, что, располагая Зеркалом Душ, он станет богом, тогда как без него навсегда останется смертным и когда-нибудь в конце концов умрет. И он завопил:

— Держите его! Тащите! Тащите!

Криспин напрягся, мышцы его болели, по спине продирал морозец, а сердце частило. Ведь в руки его вот-вот должен был попасть магический предмет, обладающий такой силой, какой мир не видел уже тысячу лет и никогда не увидит вновь без его, Криспина, помощи. Он ухмыльнулся и крикнул сразу, едва только заметил, что свет в глубинах становится ярче:

— Это оно! Тащите быстрее! Быстрее, сукины дети!

Криспин уже мог различать его очертания. Большое, величиной с поле… нет, с целый дом, черное, как безлунная ночь, и окаймленное кольцом пламени. Едва ли не живое, с этими щупальцами, разбегающимися во все стороны словно…

Словно зубья вокруг пасти горраха, подумал он, отодвигаясь от поручней трапа, обвившего гондолу снаружи.

Горрах вынырнул из воды раньше Зеркала, изогнув тонкое как хлыст тело, чтобы набрать высоту. Красные глаза чудовища пожирали Криспина, окружавшие пасть когти разошлись, чтобы схватить его, венок щупалец хлестнул из-за головы чудовища вперед, целя в то самое место, где он стоял несколько мгновений назад… половина из них обвилась вокруг поручня. Скрипнула гондола аэрибля, заскрежетал поручень, и Криспин под звуки корежащегося металла спешно покинул трап, уже начинавший отрываться под колоссальным весом чудовища.

Перебравшись внутрь гондолы, Криспин поглядел вниз на чудовище. Пасть горраха, способная заглотить человека целиком, разевалась и захлопывалась, тварь дергалась всем телом и жадно глазела на него.

Это знак, подумал Криспин. Знак опасности, грядущей из глубин.

А затем он снова ухмыльнулся: если это предзнаменование, оно скоро изменится на благоприятное.

Поручень наконец оторвался от гондолы — эти несколько мгновений показались Криспину едва ли не бесконечными, — и живой кошмар штопором ввинтился обратно в воду.

Все, кто был в гондоле, разразились восторженными криками… впрочем, Криспин подозревал, что радость их была бы намного больше, если бы чудовище пожрало его.

Тварь поднялась к кораблю по цепи, закрыв от Криспина Зеркало Душ. Когда он вновь глянул вниз, ему показалось, что из воды всплывает наверх маленькое солнце. Вокруг Зеркала сновали горрахи, младшие родичи огромного зверя, первым выбравшегося из воды. Криспин ненавидел море и всех его обитателей, поэтому следил за ними с отвращением. К горрахам присоединились гигантские акулы, казавшиеся миногами среди форелей. Он никогда не видел, чтобы эти охотницы вели себя подобным образом: горрахи при возможности охотно пожирали их, и акулы избегали этих более крупных и свирепых хищников. Горрахи же никогда не держались косяками, они всегда охотились в одиночку.

Похоже, Зеркало во всем пробуждало худшие свойства. Смертоносные твари вели себя непривычным образом, так что по коже бегали мурашки… Криспин ощущал на себе чей-то пристальный взгляд; приближение Зеркала к поверхности воды поубавило в нем самоуверенности. В конце концов, что ему известно об этом предмете? Ничего, кроме того, что сообщил неведомый голос. Следует лишь приказать, и его выбросят в воду, или отдадут Анвину на «Орел», или…

Но он остановил себя и безмолвно рассмеялся. Последним к этому предмету прикасался его кузен Ри. И весьма вероятно, что этот хитрый ублюдок успел опутать Зеркало чарами, наводящими страх на каждого, кто посмеет претендовать на этот предмет. Конечно, Ри со своими уцелевшими приятелями был бы рад когда-нибудь вернуться сюда и обнаружить свой лучший трофей нетронутым.

Нет, радоваться им не придется, Криспин расплылся в улыбке, наслаждаясь своей победой. Зеркало Душ поднялось над поверхностью воды, за ним сразу же прыгнула дюжина горрахов, но чудовища попадали снова в море, а сверкающий предмет продолжил подъем.

Прелестная штуковина. Боги! Древние умели делать вещи. Зеркало было похоже на огромную лилию, распустившуюся на стебле из света. Пять соединенных вместе лепестков из сверкающего, белого, словно платина, металла образовывали кольцо вокруг горящей ослепительно красным огнем сердцевины. На одном из лепестков виднелись какие-то отметины, похоже, выложенные драгоценными камнями. Кольцо это поддерживалось снизу треножником, напоминавшим плавные изгибы длинных, похожих на клинки листьев и также изготовленными из сверкающего белого металла. Из основания листьев поднимался стебель, сотканный из чистого света, что рождался из ничего и тек вверх по спирали, питая сердцевину цветка, завиваясь вокруг нее и постепенно исчезая на внутренних краях лепестков.

Криспин представлял себе эту вещь совсем другой. Более похожей на обычное зеркало и более зловещей. Что-нибудь с кнопками, переключателями, сцепленными шестеренками, нечто более напоминающее магический инструмент. И уж ни в коем случае не предмет декоративной мебели, не произведение искусства. Внешний вид не позволял ему определить принцип действия Зеркала… трудно было даже представить себе, что эта вещь может наделить его бессмертием.

Впрочем, беспокоиться еще рано. А пока следует заняться неотложным делом. По его приказанию капитан «Сердца Огня» подал сигнал для «Галвейского Орла», требуя воздушной встречи. Они с Анвином отведут аэрибли в Калимекку, примут на борт ждущих там солдат Сабиров, и к концу дня или к следующему утру Дом Галвеев со всем его стратегическим значением, всеми несметными богатствами и уцелевшими обитателями окажется в его руках.

Женщин и детей можно будет использовать для развлечения, подумал Криспин. А мужчин казнят на городских площадях. Он полностью уничтожит это Семейство и сотрет повсюду герб Галвеев — сначала в Калимекке, а потом и во всем мире.

А потом сделается богом.

Иногда Криспин испытывал приятное изумление от того, как удачно складывается его жизнь.