Дипломатия Волков. Месть Драконов. Отвага Соколов

Глава 22

Кейт и ее спутники высадились на берег у подножия вулкана Фалея под прикрытием вечерних удлиняющихся теней — усталые, голодные, измученные жаждой и напуганные. День они провели, прячась от одного из аэриблей, очевидно, разыскивавшего их. Впрочем, на Тысяче Плясунов найти хорошее укрытие было несложно, а вновь созданный при помощи крови экран надежно укрыл их, сделав невидимыми и для магического зрения.

Они уцелели — пока, — но утратили Зеркало Душ. Кейт мучилась виною пред Возрожденным и страшилась грядущего.

Они затащили лодку в подлесок, доходивший до самой линии прибоя, а потом вереницей побрели по указанной Яном узкой тропинке. Приунывшие, готовые вконец отчаяться, они шли поначалу молча, стараясь не производить никаких звуков. Затем, поняв, что скорое пленение им не угрожает, Ри и его подручные принялись негромко обсуждать обстоятельства смерти Карила. Хасмаль и Кейт в разговор не вступали: перед глазами Кейт все еще кувыркалось Зеркало Душ, опускаясь в глубины морские, и кровавый луч, исходивший из его сердцевины, рассекал воды. В памяти еще жив был гул моторов приближающихся аэриблей, и хотя душа ее желала верить в то, что врагам их не удастся поднять Зеркало из пучины, уверенности в подобном исходе быть не могло. Она знала — как знала самое себя, что они — кто бы они ни были — уже извлекли Зеркало и отправились с ним в Калимекку.

Ян в этой стычке с неприятелем ничего не потерял, однако и он был столь же подавлен, как и все они.

— Поселок впереди, — сказал он наконец. — Придется остановиться здесь, иначе нас могут подстрелить часовые.

Кейт остановилась вместе со всеми и принюхалась. Ветерок действительно доносил до них запах деревни. К таким несомненным признакам человеческого поселения, как вонь гниющих отбросов, запахи кухонных очагов, пота и скотины, примешивались ароматы цветов, перезревших плодов и густое сладостное благоухание каберры.

— Хейян, этто буреббан бейя э теббо , — обратился к темноте Ян. Они ждали. Кейт прислушивалась, подключив все чувства Карнеи и стараясь уловить с их помощью звуки движения часовых, однако ничего не услышала. Она не могла определить их положение и по запаху, хотя ветерок дул со стороны деревни.

— По-моему, за нами никто не следит, — сказала она, убедившись, что долгое ожидание в темноте не принесло результата.

— Они наблюдают, — ответил Ян. — Они всегда наблюдают.

Прохладное дуновение воздуха качнуло верхушки деревьев, и Кейт вдруг поняла, что он прав. Она ощущала запах не людей… а кого-то другого. И еще она чувствовала кожей, что из тьмы за ней следят чужие глаза — такие же острые и внимательные, как и ее собственные.

Тонкий пронзительный голос прямо над ее головой прочирикал:

— Хейяпто тевбо нан рит. Вей хеттабей?

От неожиданности Кейт вздрогнула. Никто не мог подобраться к ней незамеченным настолько близко с тех пор, как… да нет, на ее памяти вообще не было подобного нарушения границ ее тщательно выстроенной линии защиты. Часовой, конечно же, не был человеком, однако этот факт отнюдь не оправдывал допущенной ею оплошности.

Ян назвал себя:

— Ян Драклес, уберит.

— Хат атти.

— Часовой разрешает идти дальше. Меня здесь знают. Тем не менее не смейте даже прикасаться к оружию по пути к деревне или делать какие бы то ни было жесты, которые могут показаться опасными. Некоторые из них непременно последуют за нами до самого поселка.

— Кто они? — поинтересовалась Кейт.

— Какая-то разновидность Увечных. — Ян пожал плечами. — Союзники здешних жителей. Я никогда не видел их и не знаю, на кого они похожи или каким образом сумели договориться с обитателями поселка. Мне известно о них лишь то, что их отравленные стрелы не знают промаха… кстати, однажды они успели уложить больше сотни человек, напавших на это селение, за время, которое потребуется вам или мне, чтобы сесть. Выглядело это так: отряд бежит вперед, с воплями, бранью и поднятым оружием, и вдруг — за какой-нибудь миг — все оказываются на земле, и в каждом из них торчит отравленная стрела.

На пути к деревне все молчали, чтобы ненароком не уронить слова или жеста, за которые можно поплатиться мгновенной смертью.

У ворот поселка их поджидали двое мужчин с горящими факелами. Они говорили по-иберански с весьма заметным акцентом.

— Мы знали, что вам прийти, — проговорил один из них, крепкий мужчина средних лет, лицо которого пересекало несколько шрамов. Прищурившись в свете факела, он разглядывал их. — Старый воин, он велел нам ожидать вас.

— А это будет Собрат Ян, Папаша, — сказал второй. — Старый воин не говорил, что придет Собрат Ян.

— Он никогда не говорит, кто придет. Он сказал, что кто-то придет и что огонь, горевший вчера, это знак.

— Плохой знак, сказал он.

— Плохой знак, — негромко отозвалась Кейт. — Иначе и не скажешь!

— Заходите все, — пригласил их младший. — Старый воин ждет.

Какой-нибудь утомленный жизнью деревенский вождь, размышляла Кейт, глазел на небо и сразу понял, что появившийся вдруг там багровый луч предвещает серьезные неприятности. После чего он предупредил часовых и жителей поселка, велев им ждать путников, которые не могут не появиться вслед за подобным зрелищем. И теперь им предстоит побеседовать с ним и убедить в том, что они ничем не угрожают деревне. А потом…

Она слишком устала, чтобы раздумывать о том, что будет потом. Должно быть, им с Хасмалем придется отправиться в Калимекку на поиски Зеркала. Попытка эта, нетрудно было предположить, грозила им обоим смертью, однако не предпринять ее они не имели права.

Предаваясь подобным размышлениям, она брела за полуслепым стариком, который тем не менее уверенно и быстро вел новоприбывших по узким улочкам крохотной деревеньки, все время повторяя:

— Идите за мной.

Старик остановился перед хижиной, ничем не отличающейся от всех остальных. Выбеленные стены из глины, кровля из связок пальмовых листьев, окна, затянутые тканой сеткой, бамбуковая дверь, за которой можно укрыться разве что от кур или уток… в крайнем случае от коз, если те не будут особенно стремиться войти внутрь. От дома пахло каберрой. И чем-то еще. Чем-то, а может быть, и кем-то знакомым, вот только ум ее сейчас отказывался связать запах с именем.

Проводник заглянул за дверь и крикнул:

— Они здесь! Они пришли, Собрат!

Кейт услышала негромкую фразу, произнесенную на безукоризненном иберанском, и морозец пробежал по ее коже, так что даже пришлось взять себя в руки. В следующий миг в двери появилось лицо, и лицо это сразу же сложило в привычную картину и имя, и запах.

— Дядя Дугхалл! — закричала Кейт и ринулась вперед мимо старика и своих спутников. В восторженной спешке она сорвала с кожаных петель хлипкую дверь и наконец обняла своего все еще сонного родственника.