Диверсант

Глава пятнадцатая ЗЕВС И МИННЫЙ МЕШОК

Возвращение памяти, ясность мысли радовали и поражали Михеева. Откуда что взялось? Уж не повлиял ли на него тезка, мальчик с Арбата, совершенный доходяга, который старался затвердить теорему Пифагора и цитировал стихи Пушкина. А может, ему, Михееву, стало до боли стыдно, что он такой «здоровенный мордоворот», как зло поименовал его особист Румянов, не может совладать с собой. Как бы там ни было, он ловил нахлынувшие воспоминания, сортировал их, сам себе задавал вопросы и отвечал на них.

Прежде всего он вспомнил капитана, старшего десантной группы. Фамилию он не смог восстановить, может, потому, что на память пришло его прозвище, казалось, что отпечаталось в мозгу крупными буквами: ЗЕВС. Невысокого роста, крепыш, коренастый, немногословный. Почему его прозвали Зевсом? Ведь так именовали греческого бога, старшего среди богов?

Но это можно понять — еще в учебном центре капитан славился как превосходный мастер-подрывник, специалист по подрывам железнодорожных путей и мостов. В этих делах он был действительно богом, рассказы о его действиях в тылу врага передавались из уст в уста. И все-таки досадно — его фамилия не приходила в голову…

Итак, приказал себе, Григорий, давай все по порядку…

Поздним февральским вечером сорок третьего года на грузовике ЗИС-5, привычно именуемом «Захаром», нашу группу десантников вывезли под город Калинин. Аэродром был за городом, на льду озера Селигер. Там их ждал самолет «Дуглас». Ночью поднялись в воздух. Когда вышли на боевой курс, Зевс по установленному в диверсионных группах порядку вскрыл пакет с заданием. В нем, как обычно, коротко и ясно было сказано: предстоит взорвать железнодорожный мост через Шелонь. У нас, десантников, сразу возник вопрос: как взрывать, каким способом? Капитан ответил: «Не спешите, гадать не будем, разведаем и решим. Для подготовки время дадено: неделя. Но не более».

До линии фронта «Дуглас» сопровождала пара наших истребителей. Дальнейший полет был одиночным. Тревожно стало, когда за передним краем засверкали разрывы снарядов, яростно забили зенитки. Но все обошлось, не достали. «По звуку били, — усмехнулся капитан, — нас не видели. Спасибо темной ночке».

Полет был недолгим. Последовала команда: «Приготовиться к прыжку». Десантировались на парашютах ПО-41 с принудительным раскрытием. Двумя группами, с обоих бортов. И тут все произошло удачно. Прямо как на учениях. Не зря такие прыжки мы совершали на полигоне много раз.

Группы быстро собрались и затемно двинулись по снежной целине. Задача — дойти до реки Шелонь в один переход. Потому спешили: с одним коротким привалом отмахали километров пятнадцать. Двигались как учили: цепочкой по одной лыжне, маскировали путь — замыкающий заметал след конским хвостом. Да и пороша помогала маскировке.

Когда отдыхали в лесу близ Шелони, капитан с какой-то задумчивой улыбкой проговорил: «Эх… Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить»… Такие знакомые строки. Да я их вроде бы у Толстого читал. Точно, в «Войне и мире». В старших классах мы, парни, увлеклись историей войны с Наполеоном и даже всем классом на Бородинском поле побывали, благо было оно не так уж далеко от наших родных волоколамских мест. В памяти остались Багратионовы флеши, батарея Раевского, Шевардино… И меня как-то согрело, что наш Зевс напомнил мне Бородинские события…

Но лирика отошла, когда Зевс сказал деловито: «Вас обучали подрывать железнодорожные мосты. Неплохо учили. И практика была, правда, не под огнем. Вы знаете, как к объекту подбираться, как взрывчатку закладывать». — «Да, — ответили мы, — знаем». — «Знаете, но не все, многое на месте надо решать, потому как раз на раз не приходится. Где охрана немецкая? Пока неведомо. Как караулы меняются? Где у них посты, где секреты? Вопросов немало».

Отдельно повторил то, чему нас учили: «В железнодорожных мостах стратегического назначения есть специальная система подрыва. В опорах имеются минные колодцы… Но их проверить надо, да и не так-то просто доставить в эти колодцы взрывчатку… Да уж, гладко было на бумаге, но… Про овраги не забывайте. Короче, прежде всего разведка»…

Так на госпитальной койке и в госпитальном коридоре Григорий заново переживал, как он полз по снежной целине, медленно и осторожно приближаясь к железнодорожному мосту, как на рассвете долго высматривал немецких часовых, выискивал засады, секреты, отмечал смены караулов, следил за домиком, наверно, принадлежавшим путевому обходчику: кто из немцев входит в него, кто выходит… То же в разное время делали его товарищи. А трое десантников и сам Зевс на рассвете очень близко подползли к мосту и внимательно его осмотрели…

Но самое трудное и опасное было впереди. Капитан подозвал Григория и еще четырех бойцов и сказал им очень просто, даже шутливо:

— Вот что… Ребята вы могучие. Сущие амбалы. Что вам стоит маленько грузчиками поработать. Будете перетаскивать взрывчатку на мост.

Оглядел нас: не заробели? И продолжил:

— Дело трудное, рискованное. Одной автоматной очередью всех четырех фрицы могут снять. Ползти аккуратно, не спешить. И упаси Бог направление потерять, дело-то будет в самый темный ночной час… Ясно? Ну с Богом…

Восстанавливая в памяти ту ночь, Григорий снова удивился вернувшимся к нему подробностям той рисковой вылазки. Вспомнилось, что вся взрывчатка весила двести килограммов, и их заход был не единственным. И что была взрывчатка особой: не толом, привычным для диверсантов, а так называемым сплавом «Л», который был гораздо мощнее тола.

Григорий, вспоминая, отчетливо представил, как в пургу метр за метром продвигался с грузом к мосту… Припомнилось и другое задание, поступившее вскоре за первым. Зевс назвал его минным мешком. То была хорошо рассчитанная, поистине хитроумная операция — установка мин на возможных путях вражеских караульных. Грянет взрыв, немцы кинутся нас преследовать и наткнутся на мины.

Опытным и заботливым был старший нашей группы. Поистине бог диверсий. Зевс. Обидно, что не удавалось вспомнить его фамилию, имя, отчество.

Была у нашего Зевса и хорошая помощница: непрестанная и непроглядная пурга. Падал снег, скрывал наших бойцов, а когда немцы открывали огонь, то вели его, как говорится, в белый свет как в копейку. Ни один диверсант не был ранен. А мост взлетел на воздух. Главное задание было выполнено, а вот отход, путь к своим, оказался тяжелым и страшным.