Дневник (1918-1919)

1919 ГОД

Сегодня один студент, служащий в отряде охраны, рассказывал о «Контрастах» Винниченко в жизни. Стоя в карауле во дворце, они, голодные, холодные видят, как для Директории готовятся всякие роскошные блюда, подаются вина в таком количестве, что член Директории Андриевский ежедневно такой пьяный, что еле на ногах держится, очевидно, такие «контрасты» не поднимают авторитета власти. Недаром один еврей говорил в редакции «Новой Рады»: «Недавно за Петлюрой шел весь народ, а теперь и десяток душ гимназистов не пойдет!»

Петрусь привез печальные вести: большевики заняли Сарны, а на левом берегу уже дошли до Харькова. Повторяется прошлогодняя история; как раз в это время в прошлом году большевики заняли Харьков, а Петлюра, будучи военным министром, все заверял, что все идет хорошо, что вскоре посланная армия окружит со всех сторон Харьков и захватит там большевиков, а получилось так, что посланная армия не захотела драться с большевиками, а разъехалась на святки по домам, а 25-го января большевики уже вступили в Киев. Петрусь рассказывает, что уже Винниченко говорит, что лучше было бы, чтобы добровольцы-гетманцы разбили их, чтобы они бежали с боем в Каменец, затем в Галицию, тогда интеллигенция украинская была бы вместе с народом неразрывна, а теперь опять народ пойдет с русскими большевиками против украинской интеллигенции. Невеселые размышления, что и говорить!

Директория подняла борьбу с «ъ» и «ы»: самым категорическим образом приказано, чтобы в три дня все русские вывески, надписи, как государственные, общественные, так и частные, были сняты, а через две недели повешены, с грамотно написанными украинскими. Поднялась в городе суета, полная комизма и драматизма: рабочие и материал невероятно дорогие, люди не знают укр. языка, бегают, ищут знатоков и все проклинают, проклинают украинскую власть, желая ей скорее сгинуть. А жизнь ее, видно, действительно недолгая, потому что анархия начинает разрастаться не только на селе, но и перед глазами Директории, в среде армии в самом Киеве. Вчера 2-я Днепровская дивизия едва не перебила свою старшину, которая попряталась под защиту немцев, и с оружием в руках вся разошлась по домам; наверное, на праздники, как в прошлом году та армия, которая была послана в Харьков против большевиков. Армия, посланная в Екатеринослав против разбойника Махно, тоже разъехалась по домам. Очевидно, с такой дисциплинированной армией нечего думать о войне с большевистскими бандами, которые лезут и лезут на Украину. Правда, московский Совнарком заверяет, что он против Украины войска не посылает, а это украинцы-таращанцы, которые подняли весной восстание против гетмана и под напором немцев ушли с Украины в Совдепию, а теперь возвращаются домой; но кроме таращанцев, во главе которых стоит Директория, состоящая из Пятакова и К^о, на Украину лезут и банды латышей, китайцев и венгров, бывших красноармейцев, которые вроде бы не поладили с Совнаркомом и теперь не служат ему. В конце концов, кто бы там ни был, но они — большевики, которые грабят, уничтожают Украину и разводят в ней анархию, потому что, на них глядя, и наша босота делает то же самое, а у нашего правительства нет сил остановить их. Поднять восстание сумели, а навести порядок, организовать державу — на то нет ума. Вместо того, чтобы опереться хоть на земство, наше правительство пошло по пути московских большевиков и решило строить государство исключительно на «трудящихся массах», то есть на самом некультурном, темном и анархическом элементе, который к державотворчеству абсолютно неспособен. Теперь вся надежда на галицкое войско, но его много не сможет сюда прийти, потому что наши, кто пошел на обмен в Галицию, не хотят там сражаться с поляками, а только грабят, даже крестьян. Мне вчера рассказывал д-р Морозовский^{432}, только что приехавший из Галиции, что украинское войско, посланное отсюда, не захотело сражаться с поляками, захватило самовольно поезд и отправилось домой, и галицкое правительство требовало, чтобы они хоть оружие отдали, но они не захотели, тогда на границе, при пересадке, их окружили Сечевые стрельцы пулеметами, а когда они отказались сложить оружие, то стрельцы начали стрельбу и убили 120 душ, тогда только наше войско отдало оружие. Теперь, вместо того отряда, послали в Галицию какую-то Казатинскую дивизию, но и она, как говорят, ведет себя там так же. И уже видно, какова наша армия, если она из Киева самовольно расходится. С такой армией державу не построишь! Хоть бы как-нибудь дотянуть до весны, пока, может, придет Антанта. Но надо, чтобы правительство наше вошло в соглашение с ней, чтобы сохранить свое государство, потому что если она придет по призыву россиян, то тогда придется распрощаться со своей страной.

Печально проходят Рождественские праздники; все уверены, что вскоре сюда придут московские большевики. Директория, как и Ц. Рада в прошлом году, чтобы спастись от чужих большевиков, пытается сама повести ярчайшую большевистскую политику и уже объявлено, что вся земля без выкупа перейдет крестьянам, фабрики и заводы будут национализированы и т.д. Вместо того, чтобы опереться на мелкую буржуазию, которая в Украине самый надежный класс, Директория, как и Ц. Рада, хочет опереться на анархическую бедноту, которая способна только разрушать государство, а не строить. При таком курсе правительства, естественно, что беднота везде берет верх над зажиточным крестьянством, запугивает его, терроризирует и заставляет прятаться и дрожать. А оттого везде по селам и городам грабежи, разбои, полная анархия; армия не слушает своих начальников; и не удивительно, потому что она организуется сама по себе; по селам собираются ватаги головорезов, которые объединяются с такими же из другой деревни, выдвигается какой-то атаман, или полковник, точно так же, как во времена Хмельнитчины. Но что было хорошо в XVII веке, то невозможно сейчас. Вчера приехала депутация из Кременчуга — городской голова, председатель уездного земства с жалобой, что местное войско грабит и город, и село. С большим трудом доехала депутация в Киев и то только потому доехала, что нагрузили себе вагон угля, чтобы было чем топить паровоз! Просто не верится, чтобы в наш век была такая кустарная организация железнодорожного движения! Земский голова, мой товарищ по Харьковскому университету д-р Шарий^{433}, рассказывал чудеса о своей поездке, как они, как Стэнли^{434}, ехали среди диких африканских народов. На каждой станции, где их поезд останавливался, приходилось силой отбивать станционных служащих, которые с ведрами, мешками бросались, чтобы набрать себе угля, потому что его нет на станциях и нечем топить в печах. В конце концов, как-то добрались до Киева, но Директория их не приняла, а отправила в министерство. Вчера приезжал на несколько часов с Холмщины и Скоропись, но и его не приняли, потому что очень заняты были какими-то неотложными делами, но скорее всего не захотели его принять. Надо сказать, что недавно с Холмщины приехали какие-то холмщане с жалобой на Скоропися, что он не позволял печатать воззвания Директории о восстании против гетманской власти, что он сам — гетманец, что продал полякам Холмщину и т.д. Винниченко и Петлюра издавна в контрах со Скорописем, еще со времен партийных распрей РУП, а потому Директория сразу решила отставить Скоропися от должности, но после замечаний Петруся и некоторых здешних холмщан, которые свидетельствовали, что донос на него написали евлоговцы^{435}, Директория передала дело на расследование министру внутр. дел Мицюку. Николай Шаповал^{436}, который работал на Холмщине под руководством Скоропися еще во время войны и относился с пиететом к Скорописю, объяснил Мицюку, с которым он в хороших отношениях, что это — клевета, а потому Скоропися и удалось оставить в должности. Когда занимались его расследованием здесь, на Брест напали польские легионы, которые Скоропись с немцами отбил и поспешил сюда, чтобы Директория дала ему хоть немного войска, потому что немцы вскоре уедут с Холмщины, тогда поляки ее заберут, но Директория не приняла Скоропися. Разве ей до Холмщины теперь, когда здесь она сама в опасности от большевиков внутренних и внешних. Военный министр обещал Скорописю помощь, но захочет ли армия идти драться с поляками? Возможно, что она так же поведет себя, как и в Галиции.

Вчера приехала из Полтавы в Директорию депутация во главе с П. И. Чижевским, которая просит как можно скорее послать помощь Болбочану, потому что его уже большевики выперли из Харькова и теперь надвигаются на Полтаву. Болбочан говорит, что лучшее его войско уже перебито, а у большевиков хорошо организованная и вооруженная армия, которой командуют опытные царские генералы. Очевидно, чтобы завоевывать Украину, охотно идут с большевиками и генералы. Не знаю, что придумает Директория и кого она сможет послать. Единственно надежное было войско сечевиков, но теперь к нему добавили много здешних казаков, которые ненавидят галичан за дисциплину, так что, видимо, и это войско уже ненадежно. Говорят, до сих пор было тоже очень хорошее войско из гетманских сердюков, состоящее из хозяйских сыновей, которые охотно пошли бы против большевиков, но из-за большевистского курса правительства в селах их родители оказались в опасности, и они рвутся домой спасать своих родных от местных хулиганов-большевиков. Кроме того, если послать это войско из Киева, то и здесь начнется восстание изнутри, потому что почти все рабочие в Киеве — большевики, которые враждебно относятся к Директории, потому что она одной рукой, то есть декретами, сеет большевизм, а второй — сечевиками — расстреливает втихаря отдельных большевиков, ратующих за правительство Пятакова и К^о, и таким образом еще больше возмущает против себя; также к большевикам охотно пойдут на восстание против Директории и другие русские элементы, возмущенные ею за «насильственную украинизацию», которая действительно началась в Киеве: вывески уже заставили перерисовать, а теперь, говорят, и все учебные заведения должны разом сделать украинскими.

И вообще украинским правительством недовольны в Киеве все слои населения: дума сначала хотела захватить в свои руки городскую власть, но ей запретили и думать о политических вопросах; прессу русскую всю закрыли; суд должен быть отменен и организован украинский; полицейской варты нет, потому что гетманская разбежалась, а новую еще не организовали, а потому грабежи, разбои неимоверные. Под видом обысков приходят грабители и забирают все, а то и убивают насмерть. Говорят, что это делает именно армия, и неудивительно, потому что ее собрали из головорезов; а в большинстве и начальство точно такое же.

Например, атаман второй Днепровской дивизии, которая разбежалась, арестовал в Дарнице Н.Н.Устимовича с сыном. Я уже говорил 5.XII, что Н.Н. уехал на Полтавщину за лошадьми, а может и для переговоров с Болбочаном, и с тех пор в Киев не возвращался, а вот на днях попал в руки атаману второй Днепровской дивизии, который, отобрав у него 1,5 миллиона денег, расстрелял его, сына же вместе с другими добровольцами отослал в Киев, где его и выпустили. До сих пор, говорят, атаман тот денег не сдал, да и самого его где-то нет, хотя он со своей дивизией не ушел из Киева. Все мы возмущались, когда это делала гетманская власть; я об этом упоминал, когда описывал арест Винниченко, а когда это делают и революционная армия, и власть — то это уже просто ужас! Так же застрелили и гр. Келлера, при переводе в тюрьму, и забрали у него, говорят, 700 тысяч руб. Если бы у него не было денег, то его судили бы военным судом и, скорее всего, расстреляли бы, но это не произвело бы такого ужасного впечатления, как сейчас. И такие деяния, говорят, случаются ежедневно.

На Харьков посылают весь осадной корпус, который брал Киев, а здесь останутся недавно прибывшие буковинцы и галичане. Посмотрим, что получится, но паника среди общества большая. Сегодня я хотел продать городских облигаций на 10 000, потому что уже заканчиваются деньги на жизнь; недавно курс на них был 103 рубля, а сегодня мне от силы давали 80 руб., а это крепкие бумаги, и я думал, что еще и выгадаю что-то на ссуде, взятой под дом, а получается, что приходится терять да еще немало; везде в банках только и разговоров о том, что большевики придут, как и в прошлом году, в 20-х числах по ст. стилю; а если не придут, то Директория будет сама проводить большевистскую политику, а потому все, кто может, бегут кто в Одессу, кто в Крым, кто за границу. Многие мои приятели пристроились в зарубежные миссии и готовятся выезжать, а мне не хочется расставаться с детьми, чтобы всегда знать о них — живы ли они, здоровы; если бы было с чем, то поехал бы в Крым, потому что это не так далеко, но там теперь страшная дороговизна; буду сидеть уже здесь и ждать, как вол обуха.

А.И.Лотоцкому предложили должность посла в Царьграде, вместо Суковкина, он сказал Петрусю, если тот займет у него должность советника, то он согласится ехать. Петрусь не считает возможным ехать советником, а секретарем согласился, если Винниченко его отпустит. За завтраком Петрусь об этом сказал Винниченко, на что тот с грустью ответил:

— Все бегут и Вы хотите меня бросить!

На это Петрусь, набравшись смелости, сказал:

— Я думаю, пора и Вам, Владимир Кириллович, бежать, потому что все сплошь рушится, никто никого не слушает, у Директории выскальзывает из рук власть.

Винниченко ничего на это не ответил и молча досидел до конца завтрака; так же и Розалия Яковлевна. Петрусь боится, что, может, Винниченко даст распоряжение не брать его в миссию, так же, как Директория не разрешила взять и В.М.Леонтовича. А если Винниченко не будет возражать, то Петрусь поедет и меня с собой зовет, но я за свой счет ехать не могу, а в миссию меня, буржуя и контрреволюционера-гетманца, тоже не возьмут. А между тем, и здесь скоро не за что будет жить, а если придут большевики, то чего доброго, как кандидата в гетманские министры, еще и расстреляют. А между тем хотелось бы еще немного пожить, чтобы увидеть, чем закончится судьба Украины, о которой я весь сознательный возраст своей жизни беспокоился и о которой заботился. Все лишние деньги, что оставались от моей скромной жизни, я отдавал на укр. дела, о которых уже и позабывал, а только помню большие суммы, таким образом, не собрал себе запаса на старость. Если минует благополучно нападение московских большевиков, то какое бы ни было укр. правительство, а наверняка оно мне выдаст какую-то пенсию пожизненную, потому что с домика своего я не имею никакой прибыли, кроме квартиры, а землю намереваются забрать всю безвозмездно. Но я боюсь, чтобы не получилось снова так, как весной. Слишком уж хапают и помногу набирают в рот, так что и пережевать нельзя, и неминуемо подавятся, а то снова придет кто-то и будет бить по шее, а тогда выпадет изо рта все, что набрали. А если бы не хапали, а выкупили бы что выше земского ценза и распродали крестьянам, то такое решение аграрного вопроса более или менее удовлетворило бы всех, а теперь все будут недовольны, кроме сельской голытьбы, которая все равно не управится с землей, потому что она к этому не имеет ни таланта, ни способа. Недаром наши крестьяне о ней говорят: «бедный дурному брат родной».

Я несколько раз продавал землю в Перешорах и Кононовке беднейшим крестьянам, а через несколько лет получалось, что большинство из них снова становились безземельными, потому что распродавали землю тем, кто ее любит и умеет на земле работать. Наши революционеры-утописты ничего того не знают и проводят эксперименты, опираясь на теорию, принципы, а на практике опять выйдет пшик, но, к сожалению, кровавый! Из-за такого решения по земельному вопросу уже ничего не стоят и облигации земельного банка, которые я получил за проданную землю и взял в ссуду, когда не хватало денег на «Раду», и под залог которых я занимал в банке деньги. Как я теперь выкручусь, и сам не знаю?!

Одним словом — «трепещи, буржуазия!»

Сегодня Скоропись прислал ковельского комиссара с письмом ко мне, чтобы я похлопотал в Директории об аудиенции для него. Поляки уже в пяти верстах от Бреста, уже и часть Волыни захватили. Не знаю, сможет ли Директория послать туда армию, потому что она нужна везде, а надежные только галичане. Большевики уже в 30 верстах от Полтавы, Чернигов тоже занят, донцы захватили весь угольный бассейн; румыны забрали всю Бессарабию с Хотинщиной; Антанта сидит в Одессе, в Севастополе и смотрит на это все. А наихудшая беда, что в середине — полная анархия: Махно^{437} со своими бандами захватил было Екатеринослав и установил большевистское правительство; в Триполье уволенный комиссар Зеленый^{438} собирает отряды, чтобы идти на Киев сбрасывать Директорию; говорят, что к нему перешла почти вся 2-я Днепровская дивизия, которая разбежалась из-под Киева; в Тараще Грабенко, который организовал весной восстание против гетмана, теперь собирает отряды против Директории. Кажется, Директория все делает, чтобы быть такой, как русская Совдепия, но не может удовлетворить наших хулиганов; уже приняли и земельный закон, по которому вся земля свыше 15 десятин отбирается безвозмездно и передается крестьянам, но это может удовлетворить крестьян-хозяев, а не босоту, разбойников, которым не земля нужна, а грабеж. Они в деревнях верховодят, хоть их и значительное меньшинство, потому что пользуются отсутствием власти на местах и большевистским курсом правительства, но им хочется захватить и города, чтобы пограбить богатую городскую буржуазию, поэтому они и не удовлетворены Директорией, поэтому называют себя большевиками и с нетерпением ждут московскую большевистскую армию, чтобы вместе с ней громить буржуазию. А Директория, вместо того, чтобы опираться на трудолюбивых крестьянских хозяев и утихомирить хулиганов, сама становится большевистской, думая этим удовлетворить своих большевиков, которых считает «революционным народом». Но она ошибается, как и в прошлом году Ц. Рада. Хозяева не поддержат ее, потому что их терроризуют хулиганы, которых поддерживает правительство, а хулиганы примкнут к большевикам и заставят Директорию бежать, о чем я предупреждал Винниченко, когда он задумал восстание против гетмана. Но горе в том, что Винниченко, как специалист по убеганиям, убежит себе, а украинскую интеллигенцию большевики перестреляют.

Через два дня должен собраться «Трудовой конгресс», который по всем данным, будет большевистским по настроению.

Говорят, что военное командование намеревается в таком случае разогнать конгресс и объявит военную диктатуру, но это, очевидно, не успокоит массы, а скорее ускорит приход московских большевиков, и сечевикам придется с боем отходить в Галицию. Надо было с самого начала это сделать и не давать Винниченко и Шаповалу с К^о обольшевичивать народные массы; сначала можно было успокоить народ, продав ему большую часть помещичьих земель, а трудовую интеллигенцию увлечь национальным курсом, тогда можно было бы и против московских большевиков устоять, а теперь дело кончено — пропала украинская государственность, потому что если придет Антанта, то объявит «единую» монархию, в которую она вложила массу своих денег, а если придут большевики, то объявят единую совдепию. Естественно, не век будут большевики или Антанта, и Украина снова оживет, потому что после всего прожитого и пережитого украинскую свидомость не одолеют никакие централистические силы.

Я решил ехать с Петрусем в Царьград, потому что здесь оставаться как-то жутко; мои нервы не выдержат второго нападения большевиков и большевистского режима; я в прошлом году так от него страдал, что все время большевистского нашествия лежал больной. Когда я сегодня зашел в министерство иностранных дел за паспортом, то увидел огромную толпу народа, пришедшего, чтобы получить возможность выехать из Киева. Одни просятся взять их в какую-нибудь дипломатическую миссию, вторые — чтобы хоть фиктивно приписать их, чтобы иметь возможность выехать за границу, хоть в Одессу, которая в руках Антанты, а третьи — чтобы получить паспорт для выезда, а они уже сами как-то найдут возможность уехать. Одним словом, началась эмиграция укр. интеллигенции за границу, которая боится быть расстрелянной большевиками. Если бы эти большевики были свои, то, определенно, не эмигрировало бы столько народа, а московских большевиков все боятся, потому что они будут расстреливать не только буржуев, но и украинских деятелей, обвиняя их в буржуазности.

Винниченко ждет не дождется конгресса, чтобы передать ему всю власть, а самому сбежать за границу, он уже и паспорт себе сделал, потому что большевики уже под самой Полтавой, а есть слухи, что они уже и Полтаву заняли. В городе страшная паника, каждый хочет куда-то бежать, потому что большевики, говорят, очень разозлены на украинцев за расстрелы отдельных большевиков, которые устраивают сечевики. Вчера приехал Левко из Кононовки с женой и детьми в санитарном поезде, потому что поезда приостановили, чтобы дать возможность быстрее перевезти сечевиков в Полтаву. В селе тихо, крестьяне сидят смирно, терроризованные местными хулиганами, которые теперь называют себя петлюровцами, а вскоре будут называться большевиками; инертная крестьянская масса полностью в руках этих хулиганов, которые сами себя и в конгресс выбирают и вообще хозяйничают в селах как хотят.

Пришли вести, что сечевики выбили большевиков, которые действительно заняли было Полтаву. Настроение у всех лучше, и Винниченко уже вроде как оставил намерение бежать, а еще надеется, что конгресс его изберет президентом. Горе, когда власть в руках человека настроения, с больными нервами, у которого все зависит от нервов. Галичане задумали было объявить диктатуру Петлюры и с помощью его популярного имени захватить всю власть в свои руки, взять более правый курс и войти в сношения с Антантой, чтобы получить от нее помощь против большевиков. Теперь, когда наши уже загнали большевиков на 83-ю версту за Полтавой, уже снова позиция Винниченко укрепилась, но если большевики будут крепнуть, то снова будет выставляться диктатура Петлюры, который говорит, что лучше умереть, чем бежать от большевиков. Конгресс отложен на завтра, к годовщине объявления независимой Украины Центральной Радой. Завтра же будет торжественно объявлено об объединении Галицкой Украины с нашей на Софийской площади в присутствии 60 душ делегатов галичан, которые специально для этого приехали, а затем откроется в Оперном театре конгресс.

Вчера выяснилось, что большевики вновь захватили Полтаву и уже идут на Миргород; так же они уже доходят до Нежина, а из Гомеля через Коростень тоже идут на Киев. Очевидно, пришел конец укр. державности: большевики объявят «единую совдепию», а весной Антанта выгонит большевиков и восстановит «единую монархию». У меня есть еще слабенькая надежда на сегодняшний торжественный акт, который должны объявить, который может еще спасти украинскую державу. Дело в том, что Антанта признает законность расчленения Австрии на ряд независимых государств, а значит признает право и галицких украинцев на самоопределение и на свою делегацию на мирный конгресс. На конгрессе галичане будут доказывать, что они один народ с русскими украинцами, что они уже объединились в одно государство и таким образом может и мирный конгресс признает законным за русскими украинцами право отделиться от России и образовать с австрийскими украинцами единое государство и поможет ей отбиться от большевиков. Наше правительство с «Трудовым конгрессом», наверное, отступят с сечевиками в Галицию и оттуда будут издавать законы на всю Украину, захваченную большевиками. Повторяется то же, что было с Украиной в ХІІІ веке. Когда набежали на Киев татары, то государственная жизнь Украины передвинулась на запад, в Галицию, где Роман и Данила основали Галицкое княжество. Но возможно, что Антанта не захочет признать и за австрийскими украинцами право на самоопределение, а присоединит их к Польше, а украинцев к России. Вообще положение украинского народа трагично; и если его стремление к организации своего государства не осуществят сейчас, то придется, как и полякам, еще ждать второй мировой войны, после которой уже наверное придет очередь и украинской державы. Как бы оно ни сложилось в близком времени, а сегодняшнее объединение Украины в единую державу после 700-летней разлуки — дело важнейшего значения.

Сегодня Петрусь сказал, что завтра Цареградская миссия выезжает через Волочиск, а там уже видно будет, какой дорогой ехать дальше и ехать ли; вернее всего, что миссия останется в Галиции. Через Одессу не пускает Антанта, через Румынию тоже не пускают, потому что все боятся большевистской заразы. И что толку ехать в Царьград, если и само правительство не сегодня-завтра убежит из Киева. Военный министр сказал, что дела сегодня обстоят лучше, чем вчера, и есть надежда, что раньше чем через неделю большевики не придут в Киев, и за это время можно будет эвакуировать самое основное. Характерно, что одной из главнейших институций, которые нужно спасать, Винниченко считает государственный театр, который ставит его пьесу. Киев решено не сдавать, а отбиваться в нем сколько можно, собрав сюда всю тяжелую артиллерию, это значит, снова отдать столицу под обстрел большевикам и под разгром. Я не понимаю — или это идиотизм, или это неосознанная провокация со стороны Винниченко. Когда харьковский комиссар Тимошенко просил помощи, чтобы не дать захватить Харьков, то Винниченко смеялся, говоря: «Вы сами видели тех большевиков?» — «Нет, — говорит Тимошенко, — я не видел, но Болбочан меня послал просить немедленной помощи, потому что через неделю-полторы большевистская армия захватит Харьков». На это Винниченко ответил: «Вы и Болбочан ничего не знаете, то совсем не большевистская армия, а местные банды, у нас с большевиками условлено, что воевать с нами не будут, и я в этом уверен». Он поверил, Раковскому и Мануильскому, которые заверили Розу Яковлевну, что если Украина поднимет восстание против гетмана, то они мешать не будут. Когда Тимошенко выехал из Киева, то уже не мог въехать в Харьков, потому что он уже был занят большевиками. Тогда только послали Болбочану помощь, которая состояла, по словам Болбочана, из «большевистского хлама», который, захватив лошади, разбежался по дороге по домам, а которые казаки и доехали, то драться с большевиками не захотели, а отряд галичан по неизвестной причине оказался не на харьковской дороге, а на кременчугской. Тимошенко высказывает подозрение, что полтавские железнодорожники-большевики перевели их на ту линию, чтобы не допустить в Харьков. Теперь всю вину перекладывают на Болбочана, даже обвиняют его в предательстве, но вернее всего, что это результат большевистской интриги, или зависти старшин, потому что Болбочан приобрел себе славу неутомимого борца с большевиками, с которыми он без перерыва воевал целый год, и в благодарность за это (а может, как раз за это) теперь и арестовали его. Итак, не послали в свое время под Белгород помощи Болбочану, поэтому теперь должно все правительство с Конгрессом подаваться на Запад и, скорее всего, под напором большевиков переедут и в Галицию, но и там пребывание украинского правительства не обеспечено надолго, потому что поляки могут захватить Галицию, как только со всем управятся у себя дома. В австрийской прессе, как пишет Липинский, уже обсуждается разделение Украины следующим образом: Польша берет себе Галицию, Волынь, Подолье и часть Киевщины, Румыния — Буковину и Бессарабию с Одессой; чехо-словаки — Венгерскую Русь и Лемковщину, а остальное отходит к Москве.