Дневники Апокалипсиса (СИ)

Глава 9

По застывшему эскалатору я спустился на нижний ярус. Из перегонного тоннеля тянуло прохладным сквозняком. Станция метро, как и остальные этажи подземного города, была безлюдна и погружена во мрак.

— Кхе-кхе! — донёсся из темноты прокуренный кашель.

От неожиданности я вздрогнул, закрыл зеркало шлема и, крадучись, направился по перрону.

За одной из колонн на пластиковой скамейке сидел грязный нечёсаный оборванец. Длинные волосы слиплись. Опухшая физиономия свидетельствовала, что её обладатель не был трезв уже как минимум несколько лет.

— Здорово, — стараясь не испугать нищего проговорил я, — давно сидишь?

Тот завертел головой, соображая, откуда к нему обратились, затем покрутил пальцами у виска, и на его лбу загорелся небольшой шахтерский фонарик.

— А х…то его знает! — выругался бродяга, когда как следует рассмотрел меня, — как свет пропал, так и лежу здесь. А куда спешить?

— А остальные где?

— А х…то его знает! — продолжал сквернословить бездомный, — Нинка к Хайке пошла за анашой, Алексай с Опойкой на "Музейной" орудуют, а я здесь вот — на "Центральной" обосновался.

— Ясно, — немного поразмыслив, ответил я, — а тебя как зовут?

— Тимофей я. Стаканыч!

— Слушай, дружище, свет давно отключили?

— Вчера, вроде. Я как только… кхе-кхе… сразу спать лёг.

— А остальные? Я имею в виду, пассажиры, прохожие… Где они?

— Да мне почем знать? Я ж им не хозяин! — бомж порылся за пазухой, достав оттуда бутылку с темной жидкостью. — Очень много пить приходится, — пояснил он, — особенно зимой. Если ложишься спать трезвым, не уснешь… Холодно и болит всё… Стараюсь напиться так, чтоб вырубило полностью. — в его руках появился пластиковый стакан. Аккуратно, стараясь не расплескать, он налил в него темное пойло.

Надежда, которая секунду назад овладела всем моим существом, растаяла словно утреннее облако в знойной пустыне. Я опустился на лавку рядом с нищим. Под тяжестью скафандра скамейка прогнулась и заскрипела.

— Анаша! — продолжал посвящать меня в тайны бродячей жизни Стаканыч. Он поднёс напиток к губам и маленькими глотками, смакуя, словно пьёт дорогое вино, стал втягивать в себя вонючую бурду. — С утра без выпивки тоже никак, — добавил оборванец, и лицо его растянулось в счастливой улыбке.

— В городе никого не осталось, — отрешенно проговорил я, — а может, и на всей планете. Солнце взорвалось, Тимофей!

Бродяга непонимающе посмотрел на меня и ничего не ответил.

— На верхних ярусах брошенные магазины — продуктов, выпивки сколько хочешь. Так что сходи — выпей и поешь от души, но высоко не поднимайся… Там все горит!

— Да ты что! — возмутился Стаканыч, — я ж не вор, чтоб чужое брать. Я ж подрабатываю! Ты не подумай… У меня три машины было, аэрбайк, квартира в центре… Все жена отобрала. Из дома выгнала… Я раньше на ударных играл у Ваалшина… Знаешь? Гастроли по всей Солнечной Системе… Он мне и сейчас звонит, да и я его не забываю. Правда, не рассказываю кем я теперь стал, чтоб не расстраивать его.

Нищий вынул из кармана потрёпанный коммуникатор, сделал вид, что кого-то набирает и, немного подождав, в недоумении развёл руками.

— Не отвечает! Занят, наверное…

— Наливай тогда, — потрепал я по плечу своего нового знакомого.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Это костюм, чтоб по черным дырам ходить?

— Ага, — кивнул я в ответ.

Достав ещё один стакан, он плеснул в него анаши.

— Быть добру! — проговорил бродяга, протягивая мне выпивку.

Мы чокнулись. Я залпом опрокинул в себя обжигающий напиток.

— Незамерзающая жидкость на основе этилового спирта, — сообщил противоядный наноробот и расщепил вредные элементы на атомы, оставив чистый живительный спирт.

Раздались шаги, у эскалатора замаячил луч света.

— О, это моя Бухиня, — зашептал Тимофей и выключил фонарик.

— Стаканыч! — позвал женский надтреснутый голос. — Живой? Тимка, ты здесь?

На перроне появилась женщина. Одета она была не так уж плохо, но грязные волосы и опухшее лицо выдавали в ней человека без определенного места жительства. Она шарила фонариком по пустым скамейкам, продолжая разговаривать.

— Никого не осталось, все пусто. Я к Хайке ходила… А когда вернулась, нет никого! Хайка дома, но двери, сучка, не открывает. Под кайфом, наверное, лежит… Тимка? Тимошка, ты живой?

Я не вмешивался в их простодушные игры.

Бродяга выждал подходящий момент и неожиданно включил фонарик.

— Тут я! Чего орешь, анашу принесла?

— А, вот ты где, — женщина подошла к нам, бросила под ноги пакет, вывалив его содержимое на заплёванный перрон, — наверху пусто — нет никого. Магазины открыты, продуктов, бухла — пей не хочу! Глянь, жратвы сколько! — она трясла запаянными упаковками перед лицом своего приятеля. — Слышь, Тимоха, может, мы уже сдохли и в раю, а?

Тимофей закряхтел. Он хотел было вразумить свою подругу, но, увидев такое изобилие, передумал.

— Вишь, Нинка, как нам с тобой везёт. Я ж тебе давно втолковываю, что удачу притягиваю… А этот вот, в костюме, — он ткнул в меня грязным пальцем, — говорит, солнца больше нет, так что наверх лучше не соваться!

— А мы и не суёмся, — засмеялась Нинка, — мы люди тёмные.

Она осмотрела меня с ног до головы и, чтобы окончательно убедиться, просветила полупрозрачный скафандр лучом фонарика. Затем поправила волосы и кокетливо улыбнулась.

— Одеться забыл, а? Глянь, Тимка, он совсем голый.

— Да неее… — расстроил Стаканыч свою подругу, — вон повязка какая-то… Видать, тренд такой… Модный мужик попался, понимаешь? Ладно, идем. Чего зря глазеть?

Они энергично уложили продукты обратно в пакет.

— Давай скорей, — торопился бомж, — нашим рассказать надо. Вдруг они ещё не в курсе.

— Слышь? — повернулась ко мне Нинка, — а куда весь народ исчез?

— То же самое я хотел спросить у вас, — с невеселой улыбкой ответил я.

— Ну, это… того… если хочешь с нами, пошли. У нас здесь в подземке на "Центральной" целый клан. Все раскопки под контролем держим. Может, кто и видел чего.

Такие новости обнадежили. Я согласно кивнул и вместе с нищими отправился в их подземное логово.

— Слышь, а звать-то тебя как? — женщина шла впереди, освещая фонариком дорогу. Мне же было хорошо видно и без него.

— Экариот Ибс Джехути.

— Интеллигент… — захихикал Стаканыч.

— А по простому? — не унималась его подружка.

— По-простому — Тот.

— Ну тот так тот, — снова засмеялся бомж, — нам все равно, тот ты или этот. Мы люди не гордые.

Они провели меня в техническое помещение, где находились мусорные контейнеры.

— О! — нищий осветил помойку. — Раскопки! Только видать уже археологи поработали. Так что нам здесь делать нечего.

Углубившись в тоннель, мы прошли вдоль магнитной линии электропоезда и повернули в боковой коридор.

Жилище бездомных оказалось недалеко от станции. Это было заброшенное помещение с полукруглым сводом, обложенное выцветшим от времени кирпичом. На полу валялись горы тряпья. В закопченном черном углу возвышался импровизированный очаг. Около огня сгорбились несколько бродяг, ожидая, когда закипит видавший виды чайник. Дым поднимался вдоль стены, исчезая в круглом, прорубленном в потолке, отверстии.

— Стаканыч! — заорал один из бомжей, — где лазите? Тут такое творится! Видел?!

— Ни хрена он не видел, — ответила вместо него Нинка, — дрых, как всегда, пьяный!

Я с надеждой устремился к компании бродяг.

— Мужики, рассказывайте, что произошло? Куда ушли люди?

Молодой, нездорового вида беспризорник с интересом оглядел меня и сбивчиво, заикаясь и заговариваясь, поведал о том, что произошло. Примерно сутки назад завыли сирены, включились громкоговорители, и всем жителям предложили, сохраняя спокойствие, подняться наверх, где можно будет получить бесплатный одноразовый костюм и переместиться на безопасное расстояние, так как вспышка, произошедшая на Солнце, угрожает жизни и здоровью землян! Все стали выходить на улицы. Над городом появились транспортные дроны, из которых военные выгружали костюмы, а затем к ближайшим станциям мгновенного перемещения выстроились огромные очереди… Движение остановилось, подземный и аэротранспор перестали работать. Военные прочесывали кварталы, разыскивая оставшихся людей. А вечером, когда дома опустели, электричество исчезло, и весь город погрузился во мрак.

— Сюда военные не добрались… Чего им тут делать? — закончил свою историю оборванец.

— Все обесточили… Никого не осталось! — добавил его дружок, — ни тебе охраны, ни контроля. Пей, гуляй, ешь от души! Как ни крути, кайф!

— А куда всех отправили, знаете?

— Неа. Сказали, мол, временно, после вспышки вернут обратно.

— А где ближайший генератор?

— Да где ему быть? Над нами, в небоскребе. С нашей станции все туда и поднимались.

— Мдааа… — я опустился на пол рядом с нищими. — Там сейчас пожар, горит все…

— А ты что, улететь не успел? — закашлялся беспризорник, — ну, посиди с нами, если не брезгуешь. Там, глядишь, жизнь наладится!

— Ага, — зевнул Тимофей, — мы тебя в обиду не дадим… Разумеется, за отдельную плату!

Все громко заржали, но смеялись они, как-то равнодушно, безрадостно.

Тимофей достал алюминиевую кружку, высыпал в неё пачку чая, которую Нинка стащила в супермаркете, и, залив содержимое водой из чайника, поставил на огонь.

— Повеселимся! — пропел бродяга. — Слышь, Турист, — обратился он ко мне, — я так понял, плохи наши дела, или обойдётся?

— Не знаю… А это все ваши, или кого-то не хватает?

Стаканыч замялся. Натянув рукав грязного свитера на ладонь, снял с огня закопченную кружку, затем шумно вдохнул аромат заварки, подул на неё и, дорожа каждым глотком, начал пить.

— Сто лет таким не баловался, — пожаловался Тимофей, — напиток богов!

— Так, значит, с вами ещё кто-то околачивается? — не отставал я от него.

— На, попробуй.

Пригубив приторную заварку, я передал кружку дальше.

— Есть ещё Макс со своими… — ответила вместо Тимофея его подруга. — И еще двое попрашайничают на соседней станции.

— Макс не из наших… — начал объяснять беспризорник, — он у нас это… в князья метит. Порядок навел. Мы народ вольный, но порядок любим. Теперь все раскопки нам принадлежат!

— Ага, — подтвердил Стаканыч, — а так мы люди свободные!

— Бааа! — раздалось у входа, — да у нас гости?

В подземелье вошли трое. Коренастый, среднего роста мужик с физиономией отпетого уголовника двигался немного впереди. Справа от него длинноволосая стройная женщина. Её изящная фигура казалась неуместной в этом вонючем грязном подвале. Замыкал процессию широкоплечий громила с лицом, изуродованным глубокими шрамами.

Незнакомцы были одеты в поношенное тряпьё. От них разило прелостью и отсутствием элементарной гигиены. Но, несмотря на внешнее сходство с нищими, было совершенно очевидно, что они чужие в этом логове опустившихся, потерянных людей и, скорее всего эта шайка, просто скрывается здесь от полиции.