Катя
Пока Кирилл молчит, видимо, шокированный заявленным, я сижу, не зная, как успокоиться. Сердце стучит, руки трясутся. Я боюсь его реакции. Не сказать, что жду чего-то. Предложения там, руки и сердца, но и резкого требования про аборт не переживу. Все же облик Кирилла в моей голове сложился определенным образом. И он совсем не сходится с тем, что я слышу:
— И что? — хмыкает равнодушно. — Что мне твоя беременность, не пойму?
— Я… эм…
Не знаю, что сказать!
Я не рассчитывала на такую реакцию. Не ждала особой радости и счастья, но и равнодушия и стали в голосе тоже. Думала…
Боже, о чем я думала? Что он поможет принять решение? Что даст понять, что делать дальше? Рожать или…
Впрочем, я ведь давно это решение приняла сама и без Кирилла. Решила, что вне зависимости от его слов оставлю ребенка. Я не планировала детей, как-то даже не представляла, что обзаведусь ими так рано. Думала, лет в двадцать пять-двадцать восемь, не раньше. Но к тому времени мой ребенок уже пойдет в школу.
— Я просто… хотела, чтобы ты знал, — мямлю.
Должна говорить не так. Уверенно и решительно, но на это сейчас сил нет. В ушах нарастает гул, и я практически не слышу, что он говорит. Только вижу, как шевелятся его губы.
— … не нужно.
Кто и что — не уточняю. Наверное, мы с ребенком, отношения.
Поднимаюсь, выдавливаю из себя улыбку. Кирилл сидит на месте и провожает меня хмурым взглядом. Ничего не пытается сказать, когда прощаюсь с ним и желаю удачи. Выхожу, буквально сразу же привалившись к стене.
— Вам плохо? — уточняет парень из охраны.
Молоденький, форма на нем болтается мешком. Наверное, он не старше меня или чуть старше.
— Нет, я… Если можно, воды.
— Да, конечно, идемте.
Он провожает меня в место чуть лучше того, где я была. Усаживает в коридоре на проходе, дает закупоренную бутылку воды. Открывает, когда видит, что я не справляюсь. Интересно, кто остался сторожить Кирилла? Или такие, как он, не считаются опасными преступниками?
— Вам лучше?
— Да. Наверное… — отвечаю неопределенно.
Тошнота подкатывает к горлу. Сглатываю. Поднимаюсь, чтобы уйти из этого места. Я встречи с Кириллом прямо-таки добивалась. С отцом ссорилась, лишь бы дал возможность и достал пропуск, но о беременности я ему не сказала, подозреваю, тогда бы точно не пустил. Теперь вот думаю, что, может, и Кириллу не стоило. Зачем ему эта информация? Он явно детей не планировал.
— Катя! — меня окликает брат Кирилла Марк.
Подходит расслабленной походкой ближе, сверкая улыбкой. Видно, что адвокат и знает цену своим возможностям. Он в дорогом костюме, на руке поблескивают часы. Именно он пробил мне разрешение на посещение.
— Да.
— Все нормально?
— Да, в порядке.
— Выглядишь расстроенной.
— Просто… непривычно здесь находиться.
— Понимаю, — улыбается. — Место тут не для романтических свиданий.
— Да. Я спешу.
— Ты все-таки расстроена.
Черт. Он считывает меня, словно открытую книгу, и это нервирует.
Пытаюсь отвлечься, потому что думаю я сейчас эмоциями, и они толкают меня вперед. Отвлекаюсь, рассматривая галстук Марка. Жду, что он скажет что-то еще. Ведь должен? Не зря же меня остановил?
— Кириллу нужна поддержка, Катя. Если он вдруг тебя обидел, вряд ли он хотел.
— Все в порядке. Я столько натворила. Удивительно, что он не выгнал меня оттуда поганой метлой.
— Он тебя ни в чем не винит.
— Да, он сказал.
— И ты все же расстроена.
Нервно поправляю сумочку, одергиваю кофту. Я еще и нервничаю. Прекрасно!
— Катя, — Марк трогает меня за плечо, а я дергаюсь.
Едва сдерживаюсь, чтобы не заплакать.
— Та-а-а-ак, — берет меня под руку уверенней. — Ну-ка, идем!
Ведет меня по ступенькам вниз. Упираться не пытаюсь, понимая, что уже бессмысленно. Я спалилась.
Переходим дорогу на зеленый, заходим в небольшое кафе, садимся за аккуратный столик.
— Рассказывай.
Молчу. Начну говорить, это будет выглядеть как жалоба на его брата. Плохая ситуация. Я бы даже сказала, ужасная.
— Нечего говорить.
— У меня профессия, Екатерина, такая, что полагается вытаскивать из людей всю правду. Я никуда не спешу, можем пообедать.
— Я не голодная.
— А я — да.
Можно встать и просто сбежать, но тогда у Марка будет еще больше вопросов, и он наверняка пойдет с ними к Кириллу, а я не хочу, чтобы он думал, будто я побежала жаловаться его брату. Круг замкнулся.
Марк заказывает сразу несколько блюд, одно из которых — рыба. И на нее по стечению обстоятельств у меня ужасная реакция. Значит, надо сбежать до того, как ее принесут.
— У меня правда все хорошо. Я расстроена своим поступком, вот и все.
— Туда ты шла радостная. Нервничала, но глаза светились, а сейчас… что он тебе сказал?
— Ничего.
— Не ври. Я Кирилла знаю хорошо. Он если что-то сделал плохо, то хотел о тебе позаботиться. Сейчас тебе трудно это понять и принять, но поверь. Просто Кир, он… сложный. И ты первая, из-за кого он полез в драку самостоятельно. Он, конечно, говорит, что полез бы в любом случае, но нет. Для него карьера всегда была на первом месте, и женщин, которые бы это изменили, не было. Разве что моя жена, но очень недолго.
— Ваша жена?
Хочется закатить глаза. Из всего меня заинтересовало только это, так получается? Ужасно.
— Да, Василиса. Они работали вместе, Кирилл вроде как влюбился.
— Ясно.
— Все в прошлом.
— Хорошо.
Ни черта не хорошо, но я выдавливаю улыбку, как могу. Хочу отсюда уйти, потому что рыба определенно на подходе, а у меня уже сейчас начинается тошнота, стоит только подумать. Да и в целом тут изобилие запахов. Они все смешиваются, и мои рецепторы медленно грозятся отъехать.
— Дай ему время, Кать. Когда он выйдет, он обязательно к тебе приползет, слышишь? Просто сейчас… он не верит, что я его вытащу. Думает, я шучу.
— То есть Кирилл уверен, что останется за решеткой?
— Не так чтобы уверен, но да. Больше склоняется к тому, что ему дадут срок. Он бы не стал отгораживаться, если бы был уверен, что выйдет, а так… Кирилл типа тебя спасает.
— Ясно. А вот и рыба. Подхватываю сумочку, встаю.
— Всего доброго!
Марк поднимается следом, чтобы пойти за мной, но ему преграждает путь официант, так что я беспрепятственно выхожу, а там сбегаю в первую же станцию метро. Выдыхаю уже внутри. Слова Марка поселяют в моем сердце надежду. Ту самую, которую я успела закопать. “Так он тебя типа спасает”. Очень в духе Кирилла. Того Кирилла, которого я себе лично нарисовала. Но я ведь уверена, что он именно такой. Чуткий, понимающий, сломленный отцом. Он не чудовище, каким хочет показаться окружающим. Был бы таким, я бы умотала в свою провинцию в первый же день без куртки и с рюкзаком в руках, хоть теперь это и не кажется катастрофой.
— Приехала?
Отец встречает меня едва ли не с порога. Стоит, прислонившись к стене. Дуется, что я все-таки пошла, потому что был категорически против. Ему не нравится наша связь, не нравится, что я про Кирилла говорю так, словно он единственный мужчина на планете, но это для меня действительно так сейчас. Он — единственный. Отец моего ребенка.
— Пап, — улыбаюсь, протягиваю пакет с прихваченными по дороге эклерами. Его любимыми, между прочим.
Пакет папа берет, но хмурится, явно сильно недоволен.
— Что-то не так?
Я еще куртку не сняла, только разуться успела.
— Не так, Катя, — кивает. — Бабушка звонила. Говорит, ты беременна?