Дочь звёзд

Глава 25

Открыв глаза, девушка обнаружила себя все так же лежащей на груди мужчины, пока он сам, вывернувшись в неестественной позе, спал с открытым ртом. Лени попыталась аккуратно отлипнуть от его рубашки, и почувствовала, что несколько пуговиц отпечатались на ее щеке. От ее возни проснулся и Даррен, и в наказание за то, что "пришлось продрыхнуть так всю ночь, шея затекла, еще и утром разбудили" мужчина шустро вывернулся и, прижав ее спиной к матрасу, сам оказался сверху и начал щекотать ее с таким усердием, словно от этого зависела его жизнь.

Она захохотала, как ненормальная, и, под напором его пальцев, корчилась и извивалась, хотя уже первое движение отозвалось острой болью на поврежденной коже, но Лени, поддавшись неожиданной веселости момента, стоически ее терпела. Когда она в последний раз так дурачилась? Когда наслаждалась простыми человеческими радостями? Даррен смеялся вместе с ней, а потом заржал еще сильнее, когда она от смеха хрюкнула, как поросенок. Но когда она закашлялась, боль сильнее обожгла кожу живота, и из глаз брызнули слезы. Только тогда Даррен словно очнулся, в момент стал серьезным и, беззастенчиво задрав платье, в котором она вчера уснула, и осмотрев ожог, из которого уже начала сочиться сукровица, подорвался с кровати, и со словами "ну я и баран" вылетел из комнаты.

Так что весь день Элениель была предоставлена на попечение родителей Даррена, потому что он так и не объявился. Она была не то, чтобы в восторге: ожог болел все сильнее, и единственным ее желанием было закрыться в комнате, жалеть себя, несчастную, и ненавидеть весь этот несправедливый мир. Вместо этого ей пришлось поучаствовать в соревновании "кто первым съест гигантский завтрак", и так как она с позором проиграла Саймону, отцу Даррена, ей пришлось вооружиться кухонным ножом и засесть за переработку гигантского ведра слив, которые, как ей позже объяснили, потом превратятся в джем. Как это произойдет — Лени не знала, но сам процесс здорово отвлекал от проблем насущных. На несколько часов она с удовольствием забыла об Аргасе и о том робком чувстве, которое еще теплилось внутри нее, о железяке непонятного происхождения, и о психованном анахе, которая даже не пустила ее сегодня к себе, лишь рявкнув из-за двери: "я восстанавливаю силы, так что проваливай".

Лишь с наступлением сумерек блудный сын в лице Даррена вернулся и, объявив всему дому, что они с Элениель уходят, схватил ее за руку и потянул из дома.

— Где ты шлялся весь день? И куда мы идем? — Лени шутливо ткнула его локтем в бок, когда они спустились с крыльца и неторопливо зашагали в сторону калитки и, выйдя за ее пределы, свернули налево, где их ожидал некрутой спуск. Девушка обратила внимание, что чем дальше они отходили, тем меньше становилось жилых построек, и тем больше окружающее пространство утопало в зелени. Однако то, что она увидела потом, вышибло все мысли из ее головы, и заставило замереть от восторга: впереди стоял небольшой дом, а позади него раскинулось небольшое озеро, в водах которого блестели последние лучи заходящего солнца, с плакучей ивой на берегу.

— Что это за место, Даррен? — ее голос был не громче шепота.

— Мой дом, — ответил он, игнорируя ее шокированный взгляд, подошел к двери и, отомкнув замок, жестом пригласил ее внутрь.

Элениель оказалась в просторной прихожей, к которой примыкала кухня. Судя по всему, дом находился в стадии ремонта: стены еще не были обработаны, из мебели в прихожей стоял только массивный синий диван и пара стульев, а на кухне, как девушка смогла разглядеть со своего места, была небольшая печь — меньше, чем в доме его родителей, и стол со стульями. Что примечательно — везде горели масляные светильники, и, судя по всему, горели они давно…

— Ты здесь пропадал целый день?

— Помолчи. — Даррен взял ее за плечи и, подвинув ближе к дивану, сказал: — Раздевайся. Снимай это чертово платье.

— Что, вот так сразу? Даже без предварительных ласк? — Лени игриво выгнула бровь, но стушевалась под тяжелым взглядом напарника, и потянулась за подолом. — Ну, ладно…

Она не стеснялась снимать при нем одежду. Возможно, сказалось их соседство, а может то, что она никогда и не отличалась застенчивостью. В чем, чем — а в своей привлекательности она была всегда уверена. Ойкая, она вытащила руки и голову из платья, и уже собиралась аккуратно сложить, когда мужчина отобрал его и бросил в угол дивана, как кусок тряпки, после чего взял ее за руки и уложил на спину. Лени вздрогнула, ощутив прохладу дивана, и с недоумением уставилась на напарника, который, взяв что-то с кухонного стола, возвращался к ней.

— Даррен, я, если честно, немного растеряна…. У меня есть большие сомнения насчет секса по дружбе…

Даррен кинул на нее взгляд, как на идиотку, и опустился на колени.

— Совсем мозги отшибло? Лежи спокойно, сейчас будем тебя лечить, подруга, а то калека калекой, даже дышать рядом с тобой страшно…

Даррен поставил рядом с Лени глубокую глиняную миску, из которой пахло смесью трав, и ярче всех ощущался запах мяты. Между тем, мужчина окунул туда два пальца и, зачерпнув немного содержимого, начал аккуратно растирать эту кашицу по контуру ожога на ее животе.

— Я увел тебя из дома родителей, потому что эта картина могла заставить отца вспомнить молодость, а у матери вызвать немой шок, — не отвлекаясь, сказал он. — Эта мазь заживит любой ожог. Кстати, огонь же не должен приносить тебе вреда. Почему ты не исцеляешься?

— Потому что Шайа, радость наша, не выжгла клеймо свечой или факелом, а накалила железо… Как знала, стерва, что долго буду выздоравливать… Даррен. — Элениель накрыла его ладонь своей, заставив замереть. Мужчина выглядел озадаченным, но спустя несколько мгновений сжал ее пальцы, испачкав их, и присел рядом на диван. Их взгляды встретились, и сейчас он был единственным человеком во всех мирах, который имел значение, и ради которого она была готова на все, только чтобы не видеть больше эту растерянность в его глазах. Она неосознанно провела пальцем по его костяшкам, и серьезно сказала:

— Если я не ослепла, и это действительно вина в твоих глазах — кончай с этим, понял? Просто выкинь это из головы…

— Думаешь это так просто! А сама смогла бы?

— Не переводи стрелки, парень! Мы сейчас говорим не обо мне!

— Я не должен был допустить этого. — Элениель закусила губу. Она ожидала, что их спор перерастет в драку, ну, или по крайней мере в обмен подзатыльниками, но никак не того, что самый безразличный человек в мире превратится в обеспокоенного, заботливого мужчину.

Осознание этого больно ударило Лени под дых. Пожалуй, это было впервые, когда Лени увидела в нем именно мужчину, и теперь словно со стороны оценила происходящее: полумрак, зажженные свечи, полуголая женщина лежит на диване, а возле нее сидит крепкий, привлекательный мужик, по обыкновению слегка растрепанный и небритый, в штанах и распахнутой рубашке.

— Слушай, Элениель, чувство вины — мое, и я буду делать с ним все, что захочу. Сейчас я хочу продолжить смазывать твой ожог мазью. — Он аккуратно высвободил свою руку и, снова зачерпнув мази, бережно смазал ею сухой участок. Было неприятно, но глядя на то, как усердно этот мужчина с огромными руками старается не навредить ей, у Лени совести не хватало даже просто "ойкнуть". — сегодня заночуем здесь. Я принес нам еды на вечер, а еще захватил кое-что из твоих вещей. — он поднял глаза. — Не могу на тебя смотреть, когда ты рассекаешь в платьях моей сестры.

Лени нахмурилась.

— Почему? Эй… — она приподнялась на локтях, и не смогла скрыть улыбку. — Ты что, смущен? Эй, за что ты мне отвесил щелбан?

— Слышь, я не полено! Передо мной лежит фигуристая полуголая баба, и хоть головой я осознаю, что мы друзья, и что спать с тобой — последнее, что я хочу и что мне нужно, кое-что другое реагирует иначе! Так что кончай… — он выматерился, — неподходящее слово, вот так: хватит меня подначивать, подруга. Но вот, — Даррен с непривычно пунцовым цветом лица наложил ей марлевую повязку и, порывшись, судя по всему, в какой-то сумке за спинкой дивана, протянул ей свою рубашку, — в этом ходить будешь. Только, кроме шуток, застегнись на все проклятые пуговицы!

Сказав это, мужчина резко подорвался с дивана и вышел на улицу, громко хлопнув дверью. Элениель, посмеиваясь, села и начала одеваться. Мазь и правда помогала, во всяком случае вместо сухости и жжения на месте ожога ощущалась приятная прохлада. Лени продела руки в рукава, вытащила волосы, и подумала вслух:

— Кто-то давненько баб не щупал…

— Я все слышал, чтоб тебя, — рявкнул Даррен с улицы, чем сильнее развеселил девушку. Его реакция польстил ей. Что поделать: она была падкой на комплименты, пусть и такие… своеобразные. Оглядевшись, девушка нашла свои сандалии и вышла вслед за Дарреном, который сидел на бревне у озера, под пологом из ветвей ивы.

— Я могу присоединиться, застенчивый ты мой?

Даррен скосил на нее глаза, и подвинулся.

— Если не заткнешься — пойдем проверять, можно ли утопить эллара из речного королевства.

— Прости, дорогой, но ты зря потратишь свое время. А сейчас я хочу задать тебе вопрос, и будь добр ответь на него честно! Для меня это очень важно!

Она встала напротив друга, скрестив руки на груди, и хмуро уставилась на него. Когда мужчина кивнул, она требовательно спросила:

— Почему ты сказал, что секс со мной — последнее, что тебе нужно?